Роуэн и бродники

16. Наваждение

Они молча взбирались вверх по скалам. Дойдя до вершины, Зеел обняла Тора, Митрена и Огдена.

— Увидимся, — сказала она каждому из них.

И они, глядя ей прямо в глаза, сказали в ответ то же самое.

Аллун на прощание сжал руки Роуэна.

— Поосторожнее там, — сказал он. Потом обнял мальчика, прижал его к себе и сказал еще раз: — Поосторожнее.

— Вам пора, — тихо произнес Огден. — Слушайте свои сердца. Они и поведут вас. Мы будем ждать, когда вы нас позовете и скажете, что все хорошо.

Роуэн и Зеел начали спускаться вниз.

Роуэн оглянулся, и перед глазами у него все поплыло. Не потому, что спуск был крутым или путь слишком тяжелым, нет. За каменным холмом еле видимая тропа плавно шла под уклон, и прямо под ноги стелился мягкий ковер из лютиков и травы.

Голова закружилась оттого, что ему стало страшно. Нет, не страшно — жутко. В самом низу склона и было то самое место, где, он точно знал, гнездилось зло, хоть название этого места никто и никогда не произносил вслух. От одного взгляда вниз в сердце заползал мерзкий холодок.

Там, внизу, росли короткие раскидистые деревья. Но были они неприветливые, даже грозные. Перекореженные толстые черные стволы торчали из мертвой серой земли. Мрачные лиловые листья тихо подрагивали от легкого ветерка.

То там, то здесь между корней поднимались и плавали облачка желтого тумана. И всюду был такой мерзкий запах, какого ему никогда в своей жизни не доводилось вдыхать. От него щипало в носу, и даже одежда им пропиталась. Роуэна тошнило от отвращения.

Он посмотрел на Зеел, которая упрямо спускалась по склону. Она была в мягких башмаках, поэтому ее ноги не скользили по каменистой земле. Трава и лютики, казалось, сами стелились под ноги, чтобы ей легче было ступать.

Они не разговаривали. Зеел даже не улыбалась ему. Ей не нравилось, что они шли вместе. К своей заветной мечте она хотела добраться одна.

Аллун тоже был против того, чтобы Роуэн шел с ней.

— Роуэн ведь мальчишка, Огден, — попробовал возразить он. — Я вполне могу пойти вместо него. Я такой же житель Рина. Если я, а не Роуэн, отправлюсь с Зеел, ты точно так же убедишься в том, что дружба между нашими племенами все такая же крепкая, как была.

Но Огден, не соглашаясь, качал головой.

— Пастушок Роуэн почти ровесник Зеел, Аллун, — ответил он. — И он единственный из вас, кто сумел взойти на Гору. Я ему очень доверяю — он умеет чувствовать землю. И я знаю, что правильно выбрал его. Я хочу, чтобы только он, и больше никто, пошел вместе с Зеел.

Роуэн спотыкался на скользкой земле, старался не падать, ведь в спину им смотрели Огден и Аллун да еще двое предвестников — Тор и Митрен.

Он задышал чаще, потому что впереди показалась мрачная роща Унрин, хотя отвратительный запах и полз ему навстречу. Они спустились уже почти на самое дно, и Роуэн от всей души хотел только одного — чтобы Зеел с ним заговорила. Хоть бы слово сказала. Уж очень тяжело было все время бояться одному.

И тут, словно прочитав его мысли, она повернулась к нему и небрежно спросила:

— Что, страшно?

Он чуть было не соврал, но прикусил язык. По нему, наверное, и так все видно.

— Страшно, — ответил он. И спросил без надежды на ответ: — А тебе?

Она гордо взглянула на него:

— Ты ведь помнишь, я из зибаков. Зибаки никогда не сознаются в том, что им страшно. — Потом она вдруг улыбнулась и на какой-то миг стала похожа на Аллуна. — Но я еще и бродник. И, как бродник, скажу тебе: да, да, да! Еще как! — Она помолчала и добавила: — Бродники не врут, особенно если в этом нет смысла.

Роуэн почувствовал, как его заливает волна благодарности. Как хорошо, что он не один. Он широко улыбнулся Зеел, хотя сердце прямо выпрыгивало у него из груди.

Они шли по узкой полоске ровной земли, которая отделяла каменистый склон от рощи. Веселые желтые лютики под ногами словно поддразнивали их. Роуэн и Зеел, проходя, мяли цветы, но те упрямо распрямлялись и тянулись лепестками вверх, к солнцу. Провал Унрин вовсе их не печалил и не пугал. Беззаботно подступали они к самой кромке зловещей рощи.

Но Роуэн заметил, что дальше, под деревьями, их уже не было. Там, где начиналась роща, не росли ни трава, ни цветы. Казалось, жизнь кончается там, где начинается Унрин.

Кругом торчали безобразные приземистые деревья и было тихо. Совершенно тихо. Ни одна бабочка не порхала среди этих скособоченных стволов. Птицы не вили здесь гнезд и не сновали в поисках семян или каких-нибудь букашек. Даже лягушки не квакали в этом смрадном желтом болоте.

— Тут все мертвое, — прошептала Зеел, показывая на серую землю. — И деревья, и все остальное. А вонища-то! — Она наморщила нос.

— Зеел… — задумчиво сказал Роуэн. — Зеел, а ты знаешь, что здесь за опасности?

Она покачала головой:

— Наши сказки об этом не говорят. — Тут она прикусила губу. — Нам известно только, что в этом месте живут чудища. Никто из живых, кто ходил в Унрин, не вернулся назад. Запретное место.

Запретное место…

— Так называют и Гору тоже, — сказал Роуэн. — И все-таки мы всемером пошли туда и все семеро вернулись.

Зеел распрямила плечи.

— Значит, у нас и в Унрине все должно получиться, — стараясь улыбаться, сказала она. — А почему нет? Кто его знает, что в этих сказках правда, а что придумали люди? А может, долинному народу так даже и лучше: пусть все думают, что Унрин — гиблое место. — Она быстро тряхнула головой, как бы убеждая сама себя в том, что права, и сказала: — Ну, двинулись! И так уж вон сколько времени прошло.

Они повернулись и помахали руками тем, кто стоял наверху. Потом нагнулись и нырнули — Зеел первая, Роуэн следом за ней — в ту чащобу, что носила название Унрин.

Медленно ступая вперед, внимательно глядя по сторонам, то и дело отбрасывая со лба волосы, Роуэн все старался зажимать пальцами нос, чтобы не чувствовать страшной вони. Тонкая серая пыль взметалась у него из-под ног. Но внизу, под пылью, земля была тверже камня.

Через несколько мгновений они уже не смогли бы различить тот склон, по которому только что спускались. Неба тоже не было видно. Ветви переплетались над головами ребят, словно запирая их в тусклый, смрадный и тихий грязно-серый мирок.

— Может, деревья метить? — испуганно прошептал Роуэн. — Как обратно-то выйдем?

— По своим следам и вернемся. Вон как их видно в пыли, — тихо отозвалась Зеел. — Помолчи. Слушай свое сердце. Доверяй ему. — Голос у нее звенел от волнения.

Они шли и шли. Пять минут. Десять. Ничего не происходило. Но Роуэн все время был настороже. Он старался не дышать громко. И ему представлялись разные картины. Все ярче. Все четче.

— Скоро уже, — блеснула глазами Зеел и ускорила шаг. — Золотая долина близко. Я чувствую это.

— И я, — согласился Роуэн.

«…Холодный серебряный источник бьет прямо из-под земли… На деревьях качаются яркие цветные фонарики… Красивый народ — высокий и сильный, умный и добрый… Цветы и плоды, которые растут вдоль дорожек, выложенных драгоценными камнями, а дорожки эти вьются по волшебным садам… Дома раскрашены каждый на свой манер… Перед каждым домом сидит золотая сова, а глаза у нее из изумрудов…»

Сказочная страна благоденствия. А охраняет ее роща зла.

Голоса что-то шептали ему из прошлого, на яркие картинки набегала хмурая тень, заставляя его содрогаться от ужаса.

«Это место зла и тьмы, место смерти, страха и ужаса…»

«Не бойся, малыш…»

«А если не сказки? А вдруг мне надо будет туда идти?..»

«Тебе никогда не надо будет туда идти, Роуэн. Обещаю…»

Кто-то смотрел на них. Роуэн чувствовал на себе чей-то взгляд. Кто-то знал, что они здесь. Кто-то их ждал-дожидался…

Осознав это, он содрогнулся и еще внимательнее стал смотреть на черные тени между деревьями, на сплетение веток над головой, на желтый туман, который стелился по земле. Но ничего не было видно. Совсем ничего.

И все-таки он не ошибся.

— Зеел, — шепотом окликнул он девочку, которая быстро шла впереди. — Зеел!

И тут под его ногами дрогнула земля. Пыль взметнулась высоко вверх. И он отчаянно завопил: что-то обвилось вокруг лодыжек, сдавило их, и ноги словно вытянуло из тела.

Он упал навзничь, кричал сам и слышал крик Зеел. С ужасом, который нельзя описать словами, он увидел, как из земли, точно огромный слепой червь, поднимается что-то грязно-серое и мерзкий хвост кольцами обвивается вокруг него, чтобы сжать, раздавить, убить.

— Змея! — крикнула Зеел и храбро набросилась на тварь, осыпая ее ударами ножа.

Кольца, словно железные обручи, уже сдавили ноги, живот и грудь мальчика. Он чувствовал, что сил у него осталось совсем немного, что уже почти нечем дышать. Змея тащила его к толстому скрюченному корню дерева, а вокруг него из-под земли поднимались все новые грязно-серые жирные черви и жадно шевелились, точно щупальца морского чудовища, которого Роуэн когда-то видел в книжке.

Перед глазами Роуэна опустилась красная пелена. Чудища Унрина не скрывались в деревьях. Чудищами были сами деревья. Деревья питались живыми существами. Его сейчас душил корень дерева. Другое голодное дерево зашаталось и наклонилось к нему, замерев в предвкушении пищи.

Роуэн пробовал кричать, но голос не слушался его. Он чувствовал, как Зеел борется с деревом, как она старается освободить его. И вдруг ему что-то послышалось. Что-то вроде тихого урчания. Как будто кто-то долго ждал еды и наконец собрался полакомиться всласть.

Голова мальчика оказалась уже около самой земли. Всюду валялись крошечные косточки, перья и сухие шкурки ящериц и прочей живности, которой дерево питалось в ожидании добычи покрупнее. Он заметил, что сзади поднялся грязно-серый червь, и почувствовал, как скользкий вонючий корень прилипает к его лицу и губам.

Едва соображая от омерзения, Роуэн изо всех сил вцепился зубами в самый кончик корня. Он дрогнул, и Роуэн укусил его второй раз, уже посильнее. И тут корень вдруг обмяк, освобождая его из своих объятий. Откуда-то из самой глубины дерева раздался сильный стон. Значит, ему больно? Да как же такое может быть, если даже острый нож Зеел не смог ничего ему сделать?

Но корень уже быстро уползал от него. Не веря своим глазам, мальчик увидел, что и другие корни как бы опадают, высвобождая его руки, грудь и ноги, и снова исчезают в земле. И Зеел уже тащила его за руку и кричала что есть мочи:

— Бежим! Они тут везде. Бежим, бежим, бежим!