Роуэн и букшахи

18. Перед восходом солнца

— Что это за провал Унрин? — тихо спросила Шаран.

О жителях Рина брат с сестрой слышали много легенд, но о провале Унрин им никто не рассказывал. Да и кому бы захотелось говорить об этом гиблом месте?

Роуэн, запинаясь, принялся объяснять:

— Провал Унрин — это мрачное ущелье… В нем живет смерть… и растут ужасные деревья… А когда-то здесь была Золотая долина, где обитало славное племя — союзники бродников и водяных людей.

— Золотая долина? — переспросил удивленный Норрис, ведь это о ней на собрании говорили Тимон и Нил! Они вспоминали о древнем народе, который разгневал Гору, и из-за этого началась эра холодов.

Роуэну показалось, что вокруг стемнело. Холод пробирал до костей, а обжигающий ветер, будто нарочно, старался задуть факелы. Косматые животные, как ожившие призраки, брели в тумане меж мрачных скал.

«Вот мы и пришли, — печально подумал Роуэн. — Здесь нам суждено погибнуть».

— Давным-давно, много-много столетий назад, случились страшные холода, — вдруг начала рассказывать Зеел. — Оскорбленная Гора решила людей наказать, но жителям Золотой долины удалось умилостивить ледяную великаншу — морозы прошли, и в эти края вернулось лето. Долго и счастливо жили здесь люди Золотой долины, но внезапно все они исчезли. Никто не знал, что с ними произошло. И только недавно стало известно, что в долине выросли ужасные деревья, которые погубили обитателей этих мест. Огден считает, что корни этих деревьев подрыли западную оконечность Горы и из-за этого случились страшные обвалы. Гигантские валуны и огромные камни скатились вниз…

— Но как же так? Разве может целый народ бесследно исчезнуть с лица земли? — не поверила Шаран. Она испуганно поглядела на пропасть, чернеющую у самых ее ног. — Почему жители долины не позвали на помощь бродников? Разве союзники…

— Бродники были тогда далеко, — печально сказала Зеел. — Той зимой они, как всегда, разбили лагерь близ столицы водяных людей. Наступили холода, и на обитателей побережья напали зибаки. Бродники и водяной народ мужественно сражались с врагом, но на город надвигались все новые и новые отряды зибаков, а силы водяных людей и так были истощены бесконечными войнами. Хранитель Кристалла был стар и немощен и не мог защитить свой народ. Жителям Золотой долины послали письмо с вестью о том, что страна в опасности. Союзники никогда не отказывали водяному народу и всегда приходили на помощь…

— Но на этот раз никто не откликнулся, — догадался Норрис.

Он придвинулся к Зеел и ловил каждое ее слово. Легенды о битвах прошлых лет завораживали его, словно волшебные сказки.

Зеел кивнула:

— Воины Золотой долины не пришли к побережью, и гонцы бродников не вернулись назад. Все подумали, что, так и не добравшись до цели, предвестники замерзли. В тот год рано выпал снег и стояли сильные морозы.

Зеел отвернулась и умолкла. Роуэн не просил ее продолжать печальный рассказ. Он знал, что по рождению Зеел принадлежала к племени зибаков, но воспитана была бродниками. Она не любила легенд о давних войнах, и ее очень печалила извечная вражда между двумя племенами.

Однако от Норриса так просто было не отделаться.

— А что было потом? — тут же спросил он. — Зеел, ну пожалуйста! Букшахи отдыхают. А может, они просто не знают, куда дальше идти. Что нам еще делать — только и слушать твои рассказы!

Зеел посмотрела на Норриса и грустно улыбнулась. Она поняла, что он не оставит ее в покое, пока не услышит всю историю до конца.

— Столица водяных людей пала под натиском врагов, и жители побережья были вынуждены скрываться в пещерах — там их еще мог защитить Хранитель Кристалла. Зибаки думали покорить бродников и сделать их своими рабами, но наше племя ускользнуло и отправилось на север. — Зеел мрачно усмехнулась. — Что было после, никому не известно. Ни водяных, ни бродников в городе не было, и никто не знал, что там происходило, но когда весной бродники вернулись на побережье, они обнаружили, что столица водяного народа полностью разграблена, а зибаки празднуют победу. Вражеские корабли с богатой добычей уходили за море. — Зеел покачала головой, удивляясь недогадливости зибаков. — Но для бродников война только-только начиналась. Они снова послали гонцов к жителям Золотой долины, но и сами не теряли времени даром. Бродники стали гнать с побережья зибаков. Они устраивали засады, нападали с воздуха, крали еду и оружие, делали ночные вылазки…

Роуэн и Норрис не произнесли ни слова. Даже не любившая рассказов о войнах Шаран вся обратилась в слух.

— Враги лишились покоя и сна. Скоро запасы провизии истощились, и доведенные до отчаяния зибаки стали бояться каждого куста. В это время старый Хранитель Кристалла умер. Новый избранник стал правителем, и вся земля снова озарилась светом волшебного Кристалла. Водяной народ вышел из пещер, объединенный новой надеждой. Теперь жители побережья могли дать отпор зибакам, и они действительно разгромили врага, выгнали его за пределы своей страны. — Зеел поморщилась. Взгляд ее был устремлен вдаль. Девушка задумчиво смотрела на черные утесы, покрытые шапками белого снега. — Все праздновали победу, но в разгар торжества возвратились гонцы, и день радости стал днем скорби. Вестники сообщили, что Золотой долины больше нет. Там, где прежде жили красивые смелые люди, теперь громоздились огромные валуны. Будто два великана дрались в долине не на жизнь, а на смерть. Где когда-то зеленели поля, теперь чернела ужасная пропасть. Страшное ущелье было названо провалом Унрин. Этот провал — жилище смерти, ибо здесь растут кровожадные деревья, чьи корни убивают все живое. А народ Золотой долины исчез с лица земли.

Роуэн не раз слышал эту грустную историю, но впервые легенда о гибели Золотой долины произвела на него столь сильное впечатление. Огден частенько вспоминал о битвах бродников и зибаков, но его сказки, полные красочных подробностей, явно не могли соперничать с бесхитростной повестью Зеел. Рассказ девушки брал за душу, и Роуэн словно собственными глазами видел все то, о чем она говорила.

Вдруг раздался голос Шаран.

— В истории все решает случай, — сказала она, и Роуэн удивился тому, что Шаран словно прочла его мысли. — Только подумайте! Ведь если бы зибаки напали на город водяных людей несколькими неделями раньше… а снег выпал бы чуть позже… и если бы гонцам удалось добраться до долины… ее жители поспешили бы на помощь водяному народу, и деревья Унрина не убили бы их.

— Тогда бы обитателей долины убили зибаки, — мрачно сказал Норрис. — И вообще, кто знает, что произошло бы, сложись все иначе? Зачем строить предположения, Шаран? Вот меня в этой истории интересует только одно: как жителям Золотой долины удалось примириться с Горой? Если бы бедняги не погибли, мы бы узнали, что они для этого сделали.

Зеел вздохнула и поглядела на букшахов.

— Знание о том, что сделал народ Золотой долины, чтобы умилостивить Гору, погребено в глубине веков, — сказала она. — Жители долины не рассказывали об этом даже своим друзьям бродникам. Вероятно, они возгордились. А может быть, напротив, устыдились. Огден, вождь нашего племени, знает много тайн. Я спрашивала его о людях Золотой долины и об этой их истории с Горой, но он сказал, что ничего не знает.

«Правда ли он ничего не знает? Может, просто не захотел рассказывать», — подумал Роуэн. Он вспомнил сумрачное лицо Огдена, вождя бродников, его крючковатый нос, черные глаза, пронзительный взгляд… А как он смотрел на него тогда, в день их первой встречи!

Старый сказочник Огден сразу же обратил внимание на Роуэна. Жители Рина только недоумевали: что храбрый воин нашел в этом трусливом мальчишке?

«Действительно, как-то странно, — размышлял Роуэн, ведь он тогда расспрашивал меня обо всем на свете. И о родителях, и о букшахах, и о том, что со мной было в детстве… Зачем ему все это было нужно?»

На самом деле Роуэн уже знал, в чем дело. Догадка пришла ему на ум еще тогда, когда он с друзьями сидел в пещере. Зеел, рассматривая шелковые свитки, вспоминала Огдена и говорила, что ее отец очень интересовался расписанными шелками, вдруг появившимися в деревне Рин.

Сейчас догадка превратилась в твердую уверенность.

Огден, едва лишь увидел Роуэна, почувствовал, что худенькому мальчугану предстоит сыграть в истории Рина важную роль.

Бродники были хорошими друзьями и надежными союзниками, но Огден… Роуэну всегда казалось, что старый сказочник что-то скрывает, тая в душе неясные подозрения, о которых ему не хочется говорить вслух.

Огден совсем не удивился, когда Роуэн, сопровождаемый Норрисом и Шаран, возвратился из страны зибаков. Он словно знал, что мальчик вернется целым и невредимым. И лишь однажды Роуэн видел, что Огден сильно взволнован, — это было тогда, когда Шаран развернула шелковые картины. Жители Рина, восхищенные их красотой, столпились вокруг чужестранки и принялись рассматривать диковинные полотнища. Увидев их, Огден отвернулся, сжал зубы и поспешил прочь.

Наверняка старый сказочник догадался тогда, что грядет нечто ужасное, ведь, сам того не желая, Роуэн стал причиной всех бед — это он привез в деревню Шаран и ее брата, а с ними и шелковые полотнища.

«Всей этой истории суждено завершиться здесь», — подумал Роуэн, посмотрев на лица усталых друзей. Он оглянулся на букшахов и увидел, что животные, как серые тени, бродят меж черных камней и заснеженных скал.

— Скоро станет светать, — сказала Зеел.

Роуэн внимательно на нее поглядел. В голосе Зеел было нечто, заставившее его насторожиться.

— Что случилось? — спросил он.

Зеел резко поднялась с земли и, вытянув шею, встала на цыпочки. Она понюхала воздух, а потом подняла факел высоко над головой. Желтоватое пламя озарило ее густые брови и широкие скулы.

— Не знаю… — еле слышно прошептала она.

«Что это? — спрашивал себя Роуэн. — Как мне поступить?»

В эту самую секунду он почувствовал жар волшебного медальона. Словно тысячи игл вонзились в грудь Роуэну, и дымка окутала его сознание. Он почувствовал, что волшебные слова уже готовы сорваться с его губ.

«Нет! Не надо!» — подумал он, но было уже поздно. Роуэн задал вопрос, и теперь, хотел он того или нет, он должен был узнать ответ.

Факел выпал из ослабевших пальцев Роуэна, губы его разжались, и в морозном воздухе зазвучали слова пророчества:

Роуэн произнес последние слова, и в его памяти тут же возникли картины недавнего сновидения. Он совсем забыл об этом сне, а теперь вдруг все вспомнилось — как вслед за букшахами он карабкается вверх по сверкающей лестнице, как впереди зияет чернота…

В ушах звенело. Голова шла кругом. Не нужно об этом думать…

«Когда же мне это снилось? — спрашивал себя Роуэн. — И как я мог об этом забыть?»

Мало-помалу головокружение прошло. Роуэн пришел в себя и обнаружил, что стоит, опираясь на плечо Зеел. Норрис крепко держал его под руку, не давая упасть. Роуэн мягко отстранил друзей. Он и сам уже мог стоять на ногах и больше не нуждался в их помощи.

Вдруг он все вспомнил. Это приснилось ему в пещере. Тогда Роуэн испугался, что они замурованы, и страх заставил его забыть о явившемся во сне пророчестве.

А ведь все, что ему до этого снилось, сбывалось. Так или иначе, но все равно сбывалось. Значит, им суждено пройти и через этот ужас. Все случится наяву, причем в самом скором времени.

Может быть, это произойдет тогда, когда на рассвете зарычит Дракон и взойдет солнце?

У Роуэна звенело в ушах, будто тысячи пчел вились над его головой. Он посмотрел на вершины утесов, укрытые шапками белого снега. Потом его взгляд скользнул вниз…

Роуэн вздрогнул.

Ему показалось, что на одном из утесов что-то сереет. Присмотревшись внимательнее, он убедился, что там, где огромные валуны, словно каменные ступени, уходили к вершине Горы, действительно виднеется какое-то серое пятно.

Если бы не сон, Роуэн решил бы, что гряда камней и есть волшебная лестница, по которой нужно взобраться наверх. Но нет — той ночью в пещере он видел, что по ее ступеням должны подняться букшахи, а по этим валунам животные не смогут вскарабкаться наверх.

Лестница, волшебная лестница, приснившаяся ему в ту ночь, должна была находиться где-то здесь. Просто до поры до времени ее не было видно.

И мудрые букшахи тоже чувствуют, что они на верном пути. Поэтому животные остановились у подножия черных утесов и бродят кругом, обнюхивая землю. Букшахи тоже знают, что лестница где-то здесь, но не могут ее найти.

«На рассвете мы увидим ее. Восходящее солнце озарит вершины Горы, и золотые ступени засияют в его лучах. Мы увидим ее, — подумал Роуэн. — Нужно лишь немного подождать».

Ему вдруг стало спокойно на душе.

В ушах по-прежнему звенело, но сейчас Роуэн узнал голоса друзей и смог различить отдельные слова.

— Почему он молчит и не отвечает? — с тревогой в голосе спрашивал Норрис, и Роуэн понял, что друзья уже несколько минут окликают его и задают какие-то вопросы.

Он повернулся к ним и вгляделся в их взволнованные лица. Перед глазами все плыло, но он смог разглядеть знакомые черты. Вот они — Зеел, Шаран и Норрис, лучшие из лучших, храбрейшие из храбрейших.

Внезапно Роуэн понял, что ему нужно сделать для того, чтобы исполнить приказ волшебного заклятия. Он знал, что это следует сделать перед восходом солнца, до того как рев Дракона возвестит начало нового дня. Потом лучи дневного светила озарят ступени золотой лестницы, и Роуэн один отправится навстречу судьбе.

«Смерть неизбежна, — говорил он себе, — Но погибнуть суждено не всем. Во сне я видел, что по сверкающим ступеням поднимаются только букшахи и вместе с ними я. Больше там никого не было».

Невыносимое одиночество охватило Роуэна. Вспомнились слова пророчества:

Сначала ведь он не понял, что значат эти строки, и ломал голову, пытаясь догадаться, о чем же в них идет речь, но теперь все стало ясно. Роуэн понял, что нужно делать.

Едва шевеля пересохшими от волнения губами, он сказал:

— Настало время вам покинуть меня. — Мальчик сам не узнал своего хриплого голоса. — Дальше я пойду один и сделаю то, что нужно сделать для спасения нашего народа.