Роза для навигатора

Глава 9

Земная Федерация, локальное пространство Солнца, хронобаза Башиль, текущее личное время, текущее базовое время

Медцентры одинаковы во всей Галактике. Оформление больничной палаты может быть любым, главное ведь не в цвете стен, окон или потолка с полом. Главное — в общем ментальном фоне, ровном и стерильном, как унитаз — врачи следят за собой, экранируют и пациентов с их родственниками. Чтобы чужие эмоции даже в виде обрывочного эха не помешали больным восстанавливаться.

А еще воздух пахнет лекарствами и застарелой болью. Скорее всего, мне это только кажется, психика дорисовывает сама, цепляя из памяти впечатления о больницах детства. В любом случае, убраться отсюда хочется со страшной силой, прямо аж до зуда в пальцах ног.

Вот только кто же мне даст…

Кев скандалила со старшим Типаэском. Требовала отстать от меня и не лезть ко мне в голову, она, мол, как старшая и супруга навигатора Маршав Сапураншраав не позволяет кромсать личность близкого ей человека.

— Кев, — устало сказала я, — Перестань, пожалуйста. Так надо.

Говорить голосом было трудно, я никак не могла соотнести быстроту ментальной речи и обычной звуковой. Слова реальной речи торопились одно за другим, приходилось их придерживать, меня это бесило до ужаса, но я ничего не могла делать. В голове шёл снег из обрывков чужой памяти. Ещё немного, и я сойду с ума.

— Я понимаю, что вы хотите вытащить сына, — в запале продолжала Кев, измеряя небольшое пространство палаты тяжёлым нервным шагом. — А я хочу уберечь Маршав! Она дорога мне не меньше, чем вам ваш отпрыск!

— Кев, да что же ты не слышишь меня! — возмутилась я. — Услышь, пожалуйста!

Она упёрла кулаки в бока и посмотрела на меня с высоты своего роста:

— Маршав, ты не в себе!

— Именно что не в себе, и я очень хочу вернуться обратно. А для этого надо избавиться от всего, что я нахватала от бандитов раньше. В чём они, — кивок на Типаэска-старшего, — мне и помогут. Санпора же здесь нет, Кев. Я бы предпочла работать с ним, но увы.

— Здравые мысли, — одобрил мои слова старший Типаэск.

Странно, но при всём том, что оба они, отец и сын, были жутко похожи, даже по стандартам своей расы, я в них теперь не путалась нисколько. Причём не в золотом обруче, который носил на шее старший, а младший о подобном украшении даже не думал. Ментальный фон, эго-образ — то, что любой телепат транслирует миру, как обычный человек одежду — очень сильно отличался от образа младшего. Полнее был. Ярче. Страшнее по силе. И за ним стояла если не вся инфосфера Земной Федерации, то вся военная инфолокаль Альфа-Геспина наверняка.

— Кев, — сказала я, — понимаю… ты не хочешь отдавать меня условному противнику на растерзание. Но информация в моём мозгу поможет операции. Кев, ублюдков надо схватить! Ты же сама сколько лет твердила мне про Долг… а теперь хочешь от того Долга увильнуть. Несостыковочка, прости.

Кев отвела взгляд. Перекинула косу с груди за спину, сунула пальцы рук за пояс. Мои слова смутили её, я видела.

— Чем раньше пройдёт ментокоррекция, тем лучше, — заявил старший Типаэск. — Не советую затягивать.

— Я только за, — заверила его я. — Хоть сейчас!

— Хорошо, — кивнул он.

— Вы лично займётесь? — неприязненно спросила Кев.

— Не я один, — сурово заявил Типаэск. — Будут ещё перворанговые. Врачи, паранормал и традиционник.

В Земной Федерации практиковалось генетическое программирование паранормальных качеств, вспомнила я. Прежде всего, способности к телепатии. Потом шли врачи-целители и солдаты-пирокинетики. Но, помимо генетических манипуляций, иногда у народа паранорма просыпалась спонтанно. Как у меня в своё время. Но со мной был Санпор, и всё-таки это была телепатия, она считается самой неразрушительной из всех. А вот когда, к примеру, спонтанно генерируется пирокинез… тут уже е без разрушений не обходится, от простого «сгорел сарай, гори и хата» до стихийного бедствия вроде масштабного пожара высочайшего класса опасности…

Врачи-целители проходили здесь особняком. Они способны были творить самые настоящие чудеса, да такие, что поневоле вспомнишь о вере в магию, особенно когда увидишь результаты их лечения. Но то, что с виду кажется простым и лёгким, никогда таковым не бывает, это я уже на собственной шкуре поняла. Ведь, казалось бы, что может быть проще навигации — полётную карту в зубы и вперёд, покорять звёзды. А нет. Один покорит, второй застрянет, сам гробанётся и других за собой утащит. Так и с целительством.

Очень сложное обучение, очень высокая цена ошибки — врач может погибнуть, переоценив свои силы, и столько нюансов, о которых я, к примеру, читать устала к двадцатому экрану. А они работают со всем этим всю жизнь…

Ментальную операцию назначили на вечер. А до неё рекомендовали выспаться, туманно намекнув, что после поспать не удастся. Ну и ладно, ну и подумаешь. Отнесёмся как к боевому ранению. Оно тоже неприятное, болит и чешется, но если тебя не прибили сразу, то это значит, что шансы есть, и на поправку ты пойдёшь. Может быть, еще не сейчас, но скоро.

Я немного дёргалась из-за того, что мне до сих пор не прилетело за нарушение приказа, за то, что выскочила из корабля с плазмоганом наперевес, поддавшись ментальной иллюзии Чивртика. Но, может быть, пронесёт… Отделаюсь выговором. А хотя, какое это имело теперь значение? Если я обязана вернуться в свой хронопласт, оставлять след в истории. Может быть, отсутствие наказания было связано как раз именно с этим.

Сам факт возвращения в гражданскую жизнь отдавал пожизненным заключением. Да, я увижу маму, смогу обнять отца и попросить у него прощения за то, что вела себя, как маленькая обезьяна, не принимая его детей, моих младших сводных сестёр и брата. Может быть, со сводными смогу подружиться, они неплохие, в общем-то, дети, и всё-таки родня.

Тоска.

А потом ко мне наведался Дарух. Пришёл… я его не звала, клянусь! Пришёл сам. Придвинул к постели плавающий стул, сел на него, по обычаю маресао поджав ноги. Взял меня за руку, бережно, как будто боялся, что рука у меня стеклянная и он сломает её своими пальцами. Я вздрогнула, но сделала над собой усилие, не отдёрнулась. Прикосновение… жгло.

— Я думал, мы тебя потеряли, — тихо сказал он, и за его словами стояла боль, которую я очень хорошо воспринимала теперь.

Маресао вовсе не бесчувственные брёвна, нет. Они способны на весь спектр эмоций, доступных и человеку. Просто они сдержанные и спокойные, плюс слабость мимических мышц, обусловленная генетически. Со стороны кажется, что с тобой разговаривают вожди краснокожих. Смотрят куда-то поверх твоей макушки и — через губу…

Но это я раньше воспринимала так. Сейчас всё изменилось. Моя телепатическая восприимчивость очень сильно возросла. Первый скачок произошёл после слияния с Санпором. Второй — после приключений с Типаэском в стержне моего родного хронопласта.

Дарух совершенно искренне обо мне беспокоился. Переживал за меня. Вот, пришёл навестить. Такой огромный, спокойный, надёжный. Как он на руки меня взял на той дороге, где я едва не пропала насовсем…

Я даже зажмурилась, вспоминая. Классическая сцена из любовных романов: доблестный рыцарь спасает прекрасную деву из лап дракона… несёт на руках… сплошные восторг и умильные слюни. Насчёт собственной прекрасности я себя не обманывала: прекрасной во мне была лишь моя нежная трепетная душа, а тело, пройдя через жестокие тренировки и не менее недобрые битвы, превратилось в боевую машину среднего класса. Среднего, потому что натуральнорождённому солдату в принципе не допрыгнуть до генетически модифицированного бойца, заточенного именно под войну. Я видела себя в зеркале — тяжёлый взгляд, угрюмая рожа, белый шрам через бровь, никак руки не дотянутся сходить к косметологам и свести его…

А вот Дарух…

Широкие плечи, горячие руки, тёплый взгляд, кулаком любого гада в землю по уши вгонит, ко мне неровно дышит.

Мужчина-мечта. И какого же лысого чёрта тебе еще надобно, Маршав?!

Я подвинулась ближе, подумала немного, — было страшно, аж сердце трепыхалось, как во время недавней драки, когда я чётко знала, что жизнь окончена. И всё-таки положила голову Даруху на плечо. Всё во мне обмерло: что сделает?

Он меня обнял. Провёл широкой ладонью по волосам, — горячее тепло отдалось в каждой клеточке тела. И именно в этот момент я вспомнила об Олеге!

Об Олеге, которому сама же и посоветовала купить розу на первое свидание со мной. Роза вспомнилась во всех подробностях, колючие шипы из памяти тут же отдались реальной болью в пальцах, взгляд Олега, его голос, его поцелуй…

Губы Даруха оставили мне вкус полыни и мёда.

* * *

Кев чесала волосы. Жидкий переливающийся огонь, алый, с тонкими, нежно салатового оттенка прядками у висков. И я даже знала, откуда у неё седина. Кев ни слова мне не сказала о том, что я, нарушив приказ, сунулась из корабля на подвиги. С большим ужасом я осознала, что меня виноватой не считают. Угодила под враждебное ментальное воздействие.

Угодила! Не сама из корабля выскочила, а меня заставили. Ага. Чивртик был силён, зараза, но… но… но… Но я могла не податься влиянию! Могла!

— Хватит разбирать себя на части, — рассудительно заметила Кев на очередной мой виноватый вздох по поводу. — Если бы могла не поддаться, то не поддалась бы. Почему ты не хочешь начать обучение?

— Не хочу, — отрезала я.

— Почему?

Как ей, логичной и разумной до мозга костей, объяснить?

— Душа не лежит.

И снова не угодила.

— Почему у тебя не лежит, как ты выражаешься, душа к новым навыкам и новым знаниям? Разве ты не хочешь в полной мере развить свою паранорму?

Замучает вопросами сейчас. Но в данном случае Кев имела полное право на любопытство. Я же подставила её. Весь отряд подставила тем, что поддалась на враждебное ментальное воздействие…

— Кев, понимаешь, я думаю, что у меня паранорма не совсем телепатическая, — объяснение прыгнуло на язык внезапно, удивив даже меня саму. — Вот Сиренгео… он ведь тоже паранормал? Он генномодифицированный или?

— Или, — вздохнула Кев, продолжая причёсываться. — У него спонтанный дар, и именно поэтому его сложно классифицировать. Как и поймать.

— Но он не телепат, — задумчиво выговорила я, вспоминая взгляд Сиренгео. — Телепатом в их паре был Чивртик, а он… Он похож на меня…

— Неожиданный вывод, — Кев замерла, отведя от волос руку с расчёской. — Обоснуй. Только, Маршав, «я так чувствую, верь мне» и «зуб даю» — не аргумент ни разу. Попробуй включить логику.

Логику. Я медленно свела кончики пальцев, пытаясь выстроить ощущения в убедительную речь. Я чувствовала, что это важно. Важнее моего скособоченного человеческого юмора.

— Ну… Когда мы с Брасом Типаэском в первый раз попали. Я почувствовала струну, понимаешь? И сдвинула её выход. Бессознательно. Потом, когда мы в первый раз встретили Сиренгео, я сделала это намерено, иначе мы бы сгорели в том гараже. И в третий раз, Кев. Тоже. Это как при слиянии с нейросетью корабля, понимаешь. Очень похоже. Я не знаю, куда выбросило Сиренгео, но куда бы его ни выбросило, десант по наши души он сориентировал очень точно, хотя там и Чивртик постарался тоже. Значит, сумел вернуться в… в… в… на базу свою вернулся, короче. Которая у него в нашем времени, понимаешь? Где-то здесь, Кев! Здесь, на Земле, у него есть база. Именно к ней он и привязывается, шарясь по хронопластам!

Кев какое-то время обдумывала сказанное, потом кивнула:

— Логично. Принципы путешествий между хронопластами едины для всех. Здесь сложно придумать что-то другое. Оно попросту не сработает.

— А ещё он знал, что я… остаюсь на Земле. Откуда бы, а?

— Оттуда, что у нас на базе нюхач, — рявкнула Кев, отбрасывая за спину волосы.

— Нюхач, он же крыса, явление неприятное, — сказала я. — Но я думаю, инфосфера Федерации уже этим занимается. А я про Сиренгео хочу сказать… Я думаю, он тоже навигатор, как и я. И тоже не из последних.

— Возможно, — неохотно согласилась она. — У преступников, безусловно, есть навигаторы, иначе они дальше пределов какой-нибудь одной планеты не высосывались бы. В незаконных делах крайне важны самостоятельность и мобильность…

— Вот поэтому я и не хочу учиться телепатическим искусствам, — подвела я итог. — Я много приняла по телепатии, у нас, и уже здесь, в доступных источниках. Если развиваешь именно телепатическую составляющую, все остальные начинают угасать. Я перестану быть навигатором, Кев, если соглашусь на обучение! А впрочем, — уныло добавила я, вспомнив, на каком я свете, — я перестану быть навигатором и так…

— Тогда тем более тебе нужно учиться!

— Не хочу.

— Почему?

— Не хочу быть сервером у инфосферы наблюдателей в моём хронопласте. Это другой совсем уровень жизни, Кев!

— Ты продолжишь службу, Маршав…

— Нет. Я попрошу стереть мне всю память об этих шести годах. Ну или заблокировать её на длительное время.

— Почему?

Кев — маресао. Она не умеет жить без ответов. Но как же объяснить ей… Как рассказать? Об Олеге. О Дарухе. О том, что невыносимо будет год за годом смотреть на звёзды, среди которых когда-то мчалась на быстром корабле, вольная, как ветер, а теперь они над головой, далеко, высоко, полностью вне зоны досягаемости… Как объяснить ей так, чтобы она поняла меня? Не просто поняла, но и приняла моё решение. Задача.

— Я рассказывала тебе об Олеге, — предприняла я всё же попытку, Кев не заслуживала моего молчания.

Сколько ещё у нас с нею осталось совместных дней до того момента, когда я покину базу Башиль уже навсегда? Я уйду, не оглядываясь, и коленки не дрогнут, я сумею. Но каково будет Кев? Она любит меня… как старшая младшую. Она поддерживала меня всегда и во всём, даже тогда, когда я сама в себе сомневалась до острого нежелания жить. И просьбой стереть память о ней я предам её.

Господи, как же тяжело, как больно, как горит от вскрывшейся раны душа, кто бы знал!

— Да, — ответила Кев. — Ты рассказывала мне об Олеге. Он погиб в тот вечер, когда мы с тобой покинули Землю двадцать первого века.

— Он не погиб, Кев, — сказала я. — В том-то и дело. Он жив!

— Он не мог выжить, Маршав, — сочувственно выговорила Кев.

— Он жив, — упрямо выговорила, стискивая пальцы. — Жив!

Она только головой покачала. Известное дело, психзащита, всё такое, она мыслила сейчас словами Санпора, ведь именно Санпор учил её понимать меня и принимать такой, какая я есть: травмированным человеком, живущим эмоциями вместо разума.

А я… я пожалела, что вообще начала этот разговор. Всё, надо молчать. Нечего рассказывать больше, чем Кев следовало знать! И думать тоже желательно как можно тише. Да, права нетелепатов, всё такое. Но я-то как раз с паранормой, пусть и не прошедшая обучения! Формально уже под действите закона не подпадаю…

Олег жив!

И будет жить.

Растереть о нём мысли и спрятать среди других, не таких ненадёжных…

— Вот почему ты хочешь стереть память, Маршав. Надеешься построить жизнь с человеком, которого любила все эти годы. А как же Дарух?

Я только вздохнула. Знает уже. Ну, в общем, трудно было не узнать. Видела, как он уходил от меня. Как потом дежурил под операционной, пока Типаэск и приглашённые им врачи-перворанговые извлекали из меня все дампы, какие только можно было извлечь без урона для моей личности прямо сейчас.

Если я думала отделаться одной ментокоррекцией, то я заблуждалась. Мне предстояла целая серия телепатических вмешательств, растянутая на добрые две недели. Вот в самом конце лечения я и собиралась просить…

— Не знаю, Кев, — честно призналась я. — Я ему скажу. Чтобы не надеялся. Что ничего не будет. Что… да блин же, Кев!

— Ты его любишь? — удивительный вопрос от маресао, я прямо прониклась.

Без непременного «почему». Прямо в небе что-то сдохло, не иначе.

— Не знаю, — честно сказала я. — Если бы мы вернулись на наш стационар… Но я остаюсь здесь! И я не вправе морочить Даруху голову. Я ему скажу. Пойми, я не смогу жить на два адреса! В своём хронопласте с Олегом. И здесь на базе в отпуске, так сказать, с Дарухом! Всё это очень нечестно по отношению к ним обоим!

— Почему?

Огосподи, она не понимает! Брачная жизнь у маресао обставлена кучей традиций, законов, порядков, и при этом на удивление демократична. Ты можешь выбрать себе в сексуальные партнёры кого угодно, никто слова не скажет. Вы все можете жить вместе группами от трёх голов и больше, верхнего предела не существует. Для Кев ситуация, когда у женщины есть два мужа, один на планете, другой по месту службы, не являлась чем-то странным или отвратительным. Второго прятать от общественности и приятелей было не принято…

— Ты спишь с Санпором, — прямо сказала я. — Стала бы спать с кем-то ещё? Вот здесь, на этой конкретной хронобазе, Санпора нет. Зато полно других мужчин, которые, уверена, легко подойдут к тебе, стоит только позвать. Почему ты не заводишь себе среди них любовника?

— Это другое, — поджав губы, ответила Кев. — Я сюда больше не вернусь. Надеюсь… Разве только проведать тебя, — тут же поправилась она.

— Да то же самое, Кев, — горячо воскликнула я. — То же самое! Ты не спишь с другими мужиками потому, что не хочешь их, а хочешь только Санпора.

— А ты хочешь обоих, — возразила Кев. — Поэтому я и говорю: это — другое!

Я уткнула в виски пальцы пистолетами. Не понимает!

— Я хочу… — едва не сорвалось с языка «спасти Олега», — жить с кем-то одним. И этот кто-то — не Дарух. Мне жаль, правда, очень жаль. Но я выбрала, Кев, я не могу отступить. Пойми.

— Не понимаю, — покачала она головой. — Но могу обнять, если позволишь…

Я позволила. От Кев исходило ровное горячее тепло, пахло озоном и травяным настоем, который она втирала в волосы каждый раз после мытья. Скоро мы с нею расстанемся. Что будет жаль — не то слово.

Но зато я спасу Олега.

Как по мне, оно того стоило.

Потому что сама Кев не умрёт, если меня вдруг не станет. Она будет жить, будет сражаться и дальше, она вернётся к тому, кто ей дорог и кому дорога она, всё там будет хорошо без меня. А Олег без меня не выживет. Горький выбор, но логичный.

В лучших традициях маресао.

* * *

С утра сыпал снег, почти лёд сухой и острый, как осколки стекла. Я сидела, обхватив коленки, на широком низком подоконнике в одном из огромных — под космический трактор его проектировали, что ли? — коридоров базы. Смотрела на снег и ни о чём не думала. Думать было очень вредно, рядом-то с Брасвитиком Типаэском.

Он оставил себе девочковую причёску, которую заработал в дворовой парикмахерской двадцать первого века. Один чёрт, здесь его никак не распознали бы как девочку. Крылатых девочек я, кстати, видела. Среди хирургов была одна такая. Внушительная белокрылая дама, тётка Браса, кстати говоря… Половой диморфизм не обошёл стороной наших насекомых братьев по разуму: крылатые женщины примерно раза в два крупнее и выше мужчин… Почти с меня ростом, а я со своими ста семьюдесятью сантиметрами вовсе не карлица.

— Вы спасли мне жизнь, Маршав, — сказал младший Типаэск. — Я вам благодарен…

— Служу Галактике, — откликнулась я на его манер, только Федерацию поминать всуе не стала.

Я служу не Федерации. Я б сказала, что Человечеству, но люди, моя биологическая раса, не одни в этой Вселенной. И моя служба обеспечивает благополучие не только людей.

— Сделанные вами дампы оказались очень высокого качества…

— Да ну, — не поверила я.

— … так что я не потерял ничего. Инфосфера разрешила мне не восстанавливаться с прежних дампов. Опыт укрощения взбунтовавшегося заключённого бесценен. Благодаря вам, Маршав.

Я упрямо промолчала. Что я такого сделала… Жить хотела, вот и выживала, как могла. А так уж прямо превозносить мой вклад…

— Серия дампов оказалась прекрасным решением, — продолжал Типаэск. — Мы получили пошаговую картину с очень высокой детализацией всей борьбы, происходившей между мной и Чивртиком. Конечно, информация требует тщательного изучения. Но уже сейчас можно прикинуть, хотя бы вчерне, общий алгоритм поведения в сходных ситуациях.

— Вы полагаете, что когда-либо ещё можете оказаться в сходной ситуации? — спросила я.

— Всё, сделанное впервые когда-то, можно повторить снова, — кивнул он. — Чивртик несколько раз переписывал себя, достоверно известно о двух случаях, под подозрением еще около пяти исчезновений крылатых мальчиков подходящего возраста…

— Но вы же заполучили его всего целиком! — воскликнула я. — Почему вы знаете еще не всё?

— Память мертва без хозяина, — пожал узкими плечами Типаэск. — Работать с мёртвой памятью очень непросто: огромный, просто громаднейший, объём данных. Но сотрудничать с нами, сами понимаете. Чивртик отказывается наотрез…

— Так он ещё жив! — задохнулась я. — Он всё еще с вами!

Наверное, смотрит его глазами. Видит меня. Какие-то сенсорные впечатления ему должны были оставить, пускай без контроля. Чтобы с ума не сошёл раньше времени.

— Теперь — не только со мной. Его сознание раздроблено между перворанговыми телепатами военной инфолокали Альфа-Геспина… Один я не справился бы. Да я и не справился. Если бы не вы, Маршав…

— Бросьте, — отмахнулась я. — Вы бы сделали для меня то же самое.

— Не факт, что именно для вас, — честно признался он. — Для Дела, в основном. Во имя Долга.

— И ради меня, — непреклонно заявила я. — Я видела вас, Брас. Вы не такой, как маресао, и даже не такой, как ваш отец. Я рада, что вы сумели сохранить себя и выжить.

— А уж я-то как рад… — искренне сказал он. — Но как же вы додумались до серии дампов? Мы удивились. Разве так можно было?

— Честно? — уточнила я, он кивнул, и я продолжила: — Я вообще в тот момент ни о чём не думала. Очень уж мне хотелось сдохнуть не в тяжёлом одиночестве…

— Отличительная черта людей, — покивал он. — Многие из вас действительно не думают. Живёте моментом… и иногда это здорово выручает. Кто бы мог подумать, что вы решитесь на такой оригинальный способ самоубийства? Но, с другой стороны, вы мало что знали о процедуре дампа, о том, какие риски она несёт для самого дампирующего…

— В незнании сила! — хмыкнула я.

— Очень опасное заблуждение.

— Я выжила, — напомнила я.

— Да, вы выжили. Что удивляет. По всем правилам, не должны были.

— Из любого правила есть исключения.

— Это верно, — задумчиво выговорил младший Типаэск.

Я внимательно посмотрела на него. Он ответил мне невинным взглядом, уж слишком невинным и честным. Хм. Это то, о чём я думаю?

Тихий отклик-вздох: думать не вредно, человек. Вредно не думать…

И понимай, как знаешь. Но, как мне кажется, всё я поняла правильно.

* * *

— Что с тобой, Маршав? — спросил Дарух. — Ты плачешь? Почему?

В таком же коридоре, только в другом крыле базы. Огромное окно на заснеженный, поросший «горячими» елями, горный склон. Седые разлапистые ветви, алые шишки, — алые от того, что еще не сформировались в них семена. «Горячие» ели выпускают шишки практически круглый год. Ледниковый век не пугает их, вечная зима — естественная среда их обитания. Для того, чтобы семя проросло, шишку должно как следует прихватить зимним морозом. Тем, который под шестьдесят. Летний минус двенадцатьне прокатывает.

Под этими елями, наверное, можно было бы неплохо погулять… Вдохнуть чистый, пронизанный хвойными запахами воздух, сгрести снежок и запустить им в Даруха, чтоб уворачивался, а может, он и не станет уворачиваться, а просто кинет в меня снегом сам… не знаю.

Что ж так сложно всё. Так больно и так сложно. И, самое главное, без наркоза.

— Скоро я уйду отсюда, — сказала я. — Уеду. От базы, в свой собственный хронопласт. Оставлять след в истории. Сам понимаешь, что это значит. Прости, я дала тебе надежду… но это было глупо и даже подло, прости меня, пожалуйста.

— Что ты такое говоришь, Маршав? Я тебя не брошу…

— Не бросишь, — кивнула я. — Потому что это я брошу тебя. Там, в моём родном хронопласте, живёт мой мужчина. Тот, которого я не могла забыть все эти шесть лет, пока служила под началом Кев на полицейском скауте. Я… я не могу его предать, понимаешь?

Дарух сел рядом со мной. Маресао никогда не обхватывают колени, это чисто человеческая фишка. У них нет инстинктивного стремления свернуться в позу эмбриона, когда им плохо и больно. Наоборот, реакция на стресс незамедлительна: действие, действие и ещё раз действие. В морду всем неодолимым обстоятельствам — с ноги. Хорошо это или не очень, я не знаю.

— Прости, — покаянно сказала я. — Я не должна была морочить тебе голову, Дарух. Прости меня, пожалуйста.

Он коснулся ладонью моей щеки, стирая влагу.

— Не плачь, Маршав. Не надо плакать…

— Ты на меня не злишься? — спросила я с трудом.

— Я? Ну, что ты… за что…

— Я виновата…

— Перестань. Твоей вины нет.

Хорошо быть маресао, а не человеком. У них всё легко и просто. Я привела логичные доводы. Он с ними согласился. Всё. Где-то даже и жаль. Но чего я ждала? Шесть лет я жила среди маресао, сражалась вместе с маресао, видела вокруг себя только маресао. Я их изучила очень хорошо. Нечему удивляться. Не о чём сожалеть.

— Прости… — я слезла с подоконника. — Я пойду. Не провожай меня, пожалуйста.

Но мне всё казалось, что он идёт за мной следом. Дурацкое ощущение, работавшее только в отношении Даруха, ни с кем остальным такого не возникало. Если обернусь, то его не увижу. Но вдруг увижу? Так что я не оборачивалась, и слух обманывал меня, подсовывая знакомые шаги. Когда я не выдержала и всё-таки посмотрела, то обнаружила, что за мной никто не шёл. И на подоконнике никого больше не было…

Дарух ушёл в противоположном направлении сразу же после нашего расставания.

Всё, Маршав.

Твоя галактическая жизнь закончилась.

Тебе — жалко, страшно, обидно, больно?

Я внимательно прислушалась к себе. И поняла, что мне — никак.

Вот вообще.

Только серая пустота, за которой — единственно верное решение.

Как копьё, наведённое на цель.

* * *

Ангар встретил гулкой пустотой. Дежурные корабли разошлись на вылеты. Техники закончили обслуживание стоявших на приколе. И выдался тот самый мёртвый час, когда ангар пустеет практически полностью. Я нашла взглядом наш корабль, вздохнула, мысленно прощаясь с ним. Смейтесь, если смешно. Мне показалось, будто управляющий разум моей машины послал мне тепло поддержки. На расстоянии. Без слияния. Разве такое возможно?

Но мы столько пережили вместе. Шесть лет. Где мы только не летали! А теперь на моём ложементе вытянется другой навигатор…

Невыносимо!

Я прошла по арке в соседний отсек. Здесь хранились скутеры, замаскированные под мотоциклы. Вроде тех, на которых примчалась по свистку Сиренгео его банда скручивать в верёвочку меня и Типаэска. Отличная штука, для двадцать первого века. Внешне никаких подозрений не вызовет, активировать без ключа его никто не сможет, работать будет в режиме полной имитации. И в то же время, галактические технологии к твоим услугам: надёжность, защита, скорость.

То, что я затеяла, тянуло на серьёзное преступление. Прямое вмешательство в ход истории. Спасение человека.

А Сиренгео с Чивртиком разве не вмешивались?! Припёрлись к моему дому, сожгли его, сожгли Олега, который без них, может, жил бы еще и жил. Почему им можно было, а мне — вдруг нельзя?

Плевать.

Даже если меня повесят, я пойду под петлю, зная, что Олег — жив!

Мне хватит для счастья.

* * *

Ветер рвал и гнул деревья, с залива шла гроза. Я помнила непогоду этого вечера так, будто она случилась вчера.

Шесть лет назад. Сейчас.

В небе шла война. Гром, молнии, ливень стеной — вода с прослойкам воздуха. Воздушный бой, так впечатливший меня-прежнюю, прозрачен и понятен был для меня-сегодняшней: Кев совершала ошибки, которые не позволит себе ни один, даже самый плохонький, навигатор. НУ, прайм-пилот, что с неё взять. Потом заряд прошёл, летние грозы скоротечны. Тучи начали рваться, открывая бледное северное небо…

Скоро. Скоро это случится. Совсем скоро. Что же я-прежняя до сих пор торчу внутри?! И ведь Олег уже приехал! Его машина прошла мимо меня, затаившейся на пустой автобусной остановке в начале улицы. Не в кусты же мне лезть было! Торчащий в кустах соглядатай вызывает кучу интереса у всех, кому не лень задаваться вопросами. И даже у тех, кому лень! А так, просто кому-то не повезло ждать транспорт в непогоду…

Ближе, чем на сто метров, подобраться к моему дому я не могла. Чтобы не возник эффект отторжения, ведь пространство и время занято мной-прежней. Я даже перестраховалась, заняв наблюдательную позицию на несчастной этой остановке со стеклянной крышей, за двести метров от своего дома.

Как только я-прежняя войду в гараж, счёт пойдёт на секунды. Мне нужно оказаться там же в следующий миг после отлёта корабля Кев. Чтобы активировать защиту! Чтобы Олег не сгорел в огне, а что Амбал-Сиренгео никуда не денется, я уже знала, он ведь с успехом отравлял жизнь всем в зоне поражения гораздо позже данного момента.

Но, судя по теням в окнах дома, я-прежняя не спешила выходить на улицу.

Да что ж такое. Да что же ты медлишь, тупая дура! Ты же сгоришь! Время уходит!

Второй попытки не будет. Второй раз в этот же хронопласт я уже не попаду. Эффект отторжения: хроноканал просто не откроется именно сюда. Будет позиционироваться либо на сорок дней раньше либо на сорок дней позже, и оба срока меня не устраивали! Меня поймают и сунут в кутузку, а потом отправят на каторгу, грузовозы водить по внутренним рейсам. За нарушение закона.

Выходи из дома, слышишь, ты!

А если она — я, чёрт возьми! — так и не выйдет? Сгорит. Не улетит на корабле Кев. Что будет со мной нынешней? Скорее всего, останусь жить, перекати-поле, вырванный с корнем сорняк, лишённый прошлого, я слышала о таких случаях, хотя сама вживую не видела. Без дома, без прошлого, без права возврата. И качество жизни у них было очень разным… Потеря себя как вариант. Сколько случаев, когда люди необъяснимо теряли память, и — с концами! Вышел за хлебом и не вернулся. Нашёлся сорок лет спустя, никого не узнаёт, ничего не знает. Бр-р-р!

Выходи из дома…

Не за ухо же тащить! А хотя… можно и за ухо!

Во вспышке внезапного озарения я вспомнила, что вышла тогда в гараж толкьо потому, что мне прислали СМС, в которой предлагали вернуть похищенные с моего счёта деньги. Ну, да, я тогда, шесть лет назад, даже вообразить себе не могла, что никто ничего не крал, что сняла деньги я сама, вернувший в родной хронопласт из будущего. Теперь я очень чётко помнила это. Пообещали вернуть деньги! Лезть в пространственный карман за старым смартфоном, чтобы прочитать оригинальный текст уже не оставалось времени. Я написала с нового мобильного:

— Хочешь вернуть обратно деньги? Жду за гаражом!

Сработало! Я правда не помнила текст до буковки, и, скорее всего, написала в вольном пересказе, но неважно. Важно, что сработало!

Отсчёт… Позиционирование горловины гиперпрокола — на секунду в плюс от старта корабля Кев. Активация защиты…

Руки дрожали. Одна попытка, у меня всего одна попытка! Я должна, я обязана успеть! Слияние с контроллером струны. Не у каждого телепата получится, но я и не полноценный телепат, моя паранорма такая же, как у проклятого Сиренгео: управление переходами из мира в мир. Я справлюсь. Я смогу.

Но когда я оказалась в гараже, в активированной броне, с работающим на полный максимум генератором защитного поля, вокруг меня возник не безжалостный огонь, а только приправленная шорохом дождя за мутным окном тишина. Ни единого звука больше. Ни одного…

Как же так? Как так, ведь снаружи — последствия бешеной драки, старт корабля, лютый Чивртик и вот это вот всё, тишь, покой и благодать?!. Где Олег? Где я?‼

Наверное, я задала последний вопрос вслух. Потому что получила на него ответ!

— Вы в хронокапсуле, Маршав. Внешнее время для вас остановилось.

Я резко развернулась, нацелив плазмоган прямо в лоб Сиренгео. Конечно, он. Некому больше!

Он сидел на верстаке, сдвинув к краю инструменты, болтал ногами, как мальчишка, и с характерным для его расы любопытством смотрел на меня.

— Можете стрелять, — разрешил он, улыбаясь. — Вам же хочется, верно?

Если я выстрелю, то убить его не смогу, поняла я. Неважно, по какой причине, не смогу и всё. Мерзавец подстраховался, понятно же. И нарочно издевается надо мной теперь. Хочет, чтобы я потеряла лицо. И как же бесит, а! Что бы я ни сделала, всё будет в пользу гада! Впрочем, плазму можно поберечь. Заряд ведь не бесконечный. Особенно в условиях докосмического века, когда плазмоган на зарядку не поставишь нигде, кроме как на базе в Башиле. Куда еще добраться надо… и откуда меня уже не выпустят никогда в прежнем виде.

Хронокапсула. Значит, там, снаружи, Олег ещё жив. Сколько бы ни убили мы времени на разговоры. Допустим.

Я опустила руку с оружием.

— Похвальный выбор, — одобрительно покивал Сиренгео.

— Что вам от меня нужно? — злобно спросила я.

— Да, понимаете, я подумал, что надо бы продолжить наш разговор, так некстати оборванный по причине вашей же несдержанности… Вы мне интересны, Маршав.

— А вот мне интересен исключительно ваш труп, — вернула я любезность. — С большой дыркой промеж глаз!

— Вот как, — усмехнулся он. — Что-то раньше за вами не замечалось склонности к некрофилии…

— За мной — нет, а вот за той вон лопатой — будет, — угрюмо пообещала я. — Хватит петросянить, у вас всё равно получается неоригинально! Говорите прямо, что вам надо?

Сиренгео болтнул ногой, потом спросил с живым интересом:

— Брас выжил?

— К вашему несчастью, да.

— Отлично! С ним мы еще слетаем. А пока — к делу, Маршав! Я могу выдернуть сюда, в хронокапсулу, вашего любимого за секунду до того, как он превратится в гриль. Прекрасное предложение, как по мне. Что вы готовы отдать за такой товар?

— Олег не товар! — резко отрезала я.

— Хорошо, не товар, — покладисто развёл он ладонями. — И всё же, что вы готовы отдать за этот нетовар? Вы пустили под нож свою галактическую репутацию, похерив все свои заслуги — когда врывались в этот хронопласт полностью вопреки всем правилам. На выходе у вас — ноль, если не жирный минус в виде трибунала и приговора, вовсе не мягкого. И еще угодили в мою хронокапсулу. Вы в чёрной дыре, Маршав, в какую сторону ни повернись. Не представляю себе, как вы сможете выбраться отсюда без моего позволения. Но, допустим, я вас немного переоценю: вы — человек, людям свойственно удивлять там и тогда, когда никакого удивления не ждёшь. Но тогда моё предложение утратит силу, ваш любимый погибнет. Справедливо?

Я молчала. Логика маресао убийственна в своих построениях. Ничем не переплюнешь: аргументы размером с дом и весом с тонну. Сиренгео прав…

— Так чем же вы согласитесь заплатить за жизнь вашего мужчины?

Откажусь, и Олег погибнет. Ясно, как божий день. А соглашусь — погибну сама. Договор с демоном всегда исполняется исключительно в пользу демона, сколько уже читано по теме книг, от классики до фэнтези, и не только у авторов-людей.

Хронокапсулу надо вскрывать, однозначно. Как — не знаю. Почему-то я была уверена, что держит грань не прибор, а сам Сиренгео силой своей паранормы. У меня суперспособности такие же, значит, я могу справиться. Если ударить его дампом… Но не думаю, что он удивится. На редкость расчётливая сволочь! Припас что-то наверняка и для такого случая. Или всё же нет? Вряд ли Чивртик связывался с ним, когда думал, что победил Типаэска и теперь у него будет сплошной шоколад! Они, конечно, приятели, но в преступном мире невозможна настоящая дружба, там — каждый сам за себя, когда начинает вонять жареным. Так что Сиренгео может и не знать о множественном дампе как оружии!

Голова заболела. Не хотелось даже думать о том, что будет с моей личностью, всё ещё хранящей в себе предыдущие дампы, их ведь извлекли пока еще не все. Может быть, я тресну — ментально! — и от меня как от Маршав Сапураншраав останутся невосстанавливаемые ошмётки. Но, может быть, и нет. Как понять? Как предвидеть последствия? Мой человеческий разум нетерпелив и ограничен, и так всегда будет.

Умение просчитывать события на сто шагов вперёд — отличительное качество маресао вообще. Расовая особенность. Менталитет, если угодно. В случае Сиренгео сюда добавлялся изначально острый ум и природная одарённость.

В логике врага мне не превзойти. Примем за непреложный факт. Действовать нужно не логикой…

Жопой, как сказала бы Кев, давно уже меня изучившая. Если логике маресао противопоставить человеческую жопу, то получится ядерная смесь, выбраться из которой живым, — само по себе уже подвиг.

— Что вы хотите? — спросила я.

— Что я хочу… — задумчиво выговорил Сиренгео. — Хороший вопрос. Я бы хотел, чтобы вы перешли на сторону зла, так сказать. Работали бы у нас. Нам нужны хорошие навигаторы! Мне лично — в особенности. Но понимаю, что это невозможно: вы слишком давно и слишком прочно загнали себя в рамки служения закону. Ничего не имею против, это ваш выбор. Личный выбор я всегда уважаю. Но я, как видите, угодил в задницу. В большую такую, — обрисовал руками, какую именно, — полновесную жопу с чёрную дыру размером. Поэтому предлагаю вам единоразовую акцию, так сказать. Вы вывезете меня из этого хронопласта и этой локали в нейтральную зону. Потом мы с вами распрощаемся. Вашего мужчину я, разумеется, возьму с собой. Неплохо звучит, не так ли?

— Ну да, ну да, — покивала я. — А в нейтральной зоне нас будут ожидать ваши приятели.

— Нет, — убеждённо выговорил Сиренгео. — Не будут. Я торгуюсь честно потому, что уважаю вас, Маршав. Серьёзно. Вы восхищаете меня с самого первого дня нашего знакомства на стационаре у Лазурной…

— Кой чёрт вас понёс к учёным? — угрюмо поинтересовалась я. — Что преступники забыли на научно-исследовательской базе?

— Секрет, — мило улыбнулся он, болтая ногами.

— Как я могу вам верить? — хмуро спросила я.

— Никак, — развёл он ладонями. — Я ведь тоже не могу вам доверять, если на то пошло. Когда вы откроете переход между хронопластами, вы ведь тоже можете сориентировать горловину выхода в пространство своего полицейского стационара. Я вас, конечно, убью за это, но вряд ли мне от этого станет легче…

Я молчала. Логика маресао всегда убийственно точна, любой, кто с ними сталкивался, подтвердит. В словах Сиренгео жила жестокая, но абсолютно честная правда. И он не врал, враньё я почувствовала бы сразу. Он действительно собирался спасти Олега. И отпустить нас на все шесть сторон Галактики в обитаемом месте, а не где-нибудь на замшелом астероиде, без корабля и скафандров. В обмен на то, что я избавлю его от проблем с законом, по крайней мере, временно и в одной конкретной локали.

Как я посмотрю после этого в глаза Кев, Типаэскам, Санпору? Смотреть ведь придётся. Хотя Санпор, кажется, поймёт. Но понимание не значит прощение. Меня не простят. Я себя сама не прощу никогда. Зато Олег будет жить…

Нет уж, Маршав. Как ты вообще допустила, что торг возможен? Ты сошла с ума?‼ Спасение Сиренгео — это смерть заживо для сотен и тысяч вывезенных только с Земли подростков и детей. А ведь были и другие планеты, другие расы. Где-то же взял Чивртик тех крылатых мальчиков, в чьи мозги перегонял своё сознание. Два подтверждённых случая, а сколько их было всего…

— Не прошу принимать решение мгновенно, Маршав, — настиг меня ненавистный голос. — Но настоятельно рекомендую поторопиться. Торчать в хронокапсуле вечно невозможно…

Жизнь — прекрасная штука. Не вопрос. Вот только не любой же ценой её покупать!

Олег, прости…

* * *

Взорвать изнутри хронокапсулу — проще сказать, чем сделать. Яростного желания недостаточно. Нужен опыт… и он у меня был — я бесчисленное количество раз делала это, выводя корабль из-под удара. Войти в хронокапсулу, выйти из неё, выйти с максимальным уроном реальному пространству: действует, когда приходится вразумлять невменяемых, пиратов либо «случайно» заблудившийся в космосе караван военных кораблей недружественной расы. Принцип действия — один на всех, здесь сложно выдумать что-то новое. Нюансы в способах управления…

Телепатической составляющей в паранорме у Сиренгео не было. А то бы не попался он, как последний дурак! Он бы вообще тогда со мной не связывался. Хотя, насколько я поняла его характер, танцы со смертью на лезвии ножа — единственное, ради чего он жил.

Разновидность адреналиновой наркомании. Только кто-то идёт в пожарные или просто выплёскивает дурь на опасных сафари, организуемых специально для экстремалов. А кому-то упёрлось связаться с преступниками. Драйва больше, ставки выше.

Ну, извини, дружок. На всякую хитрую гайку рано или поздно обязательно найдётся болт с резьбой. И сегодня тем болтом буду я.

Дамп!

И ещё один. И ещё.

Главное, промежуток между дампами — меньше секунды. Чтобы не было времени выдохнуть.

Дамп!

Одновременно удар, направленный вовне, снова не берусь описать свои ощущения, да и ни к чему описать — всё заняло меньше минуты…

Хронокапсула вскрылась прежде, чем Сиренгео смог опомниться. И я оказалась в аду! Огонь бесновался вокруг, пожирая всё, на своём пути, огонь выжигал мне душу — ведь это я, я, я, я! Я сама инициировала пожар, разрушая хронокапсулу Сиренгео! Ах, ты же чёрт возьми, чтобы спасти Олега, мне всего-то навсего надо было оставаться внутри хронокапсулы! А-а-а-а, если бы я поняла это на минуту раньше!

— Олег! — закричала я, вбегая в самый центр ревущего огня. — Олееег!

Броня способна выдержать даже средней рукиядерный взрыв, мне бы только найти Олега сейчас, а уже остальное всё — потом, неважно, ни к чему.

— Олег!

Меня схватили за локти и встряхнули, я отмахнулась не глядя, — в зубы, коленом под дых, ребром ладони по шее. Мускульное усиление брони превратило мои удары в неодолимую силу. Вот только цели не достиг ни один из них.

— Уймись, бешеная! — зарычали на меня.

Дарух! Твою мать, что он здесь делает??? Откуда он здесь? Почему???

— Где Олег? — заорала я, ничего уже не соображая от отчаяния и ярости.

— Где Мар? — заорал он на меня в ответ.

— Что?‼ — завопили мы оба на два голоса.

Представьте себе картину маслом. Эпицентр пожара, все горит, плавится, рушится, перестаёт быть. А у двоих идиотов рвёт на части душу ужасом осознания.

Нет, и не было никогда никакого Олега. Был наблюдатель хронопласта двадцать первого века Дарух Кипелао. С которым я встречалась добрый год, понятия не имея, кто он такой на самом деле…

Шесть лет. Шесть долгих, страшных, кошмарных лет я жила, похоронив любимого… И он жил точно так же. Потеряв любимую, пытаясь забыться, бросаясь в драки без оглядно, с почти человеческим безрассудством…

Встретились два одиночества. Кому сказать…

— А теперь целуйтесь, — властно приказали нам.

Пожар угасал, доедая останки гаража и прилегающего к гаражу сада. Взрыв получился что надо. Как его спишут на удар молнии, я не знала и не хотела знать. А на уцелевшем дереве висел вниз головой, укутавшись в крылья на манер летучей мыши и зацепившись ногами за толстую ветвь, старший Типаэск. Я узнала его не столько по обручу на шее, сколько по ментальному эго-образу: мощь и ярость, во всей красе.

Типаэск раскрыл крылья и перепорхнул с дерева вниз, на землю. Бабочка-переросток… багровые блики на тонкой плёнке брони, покрывавшей нежную поверхность каждого крыла… прекрасное лицо, застывшее в неописуемом лютом бешенстве.

— Целуйтесь, кому говорят! Иначе зачем мы снова упустили Сиренгео?!

Я превратилась в сплошной, заполненный болью, вопрос. Дарух тоже молчал. Что тут еще скажешь? Кроме обсценного монолога насчёт ситуации вообще. Но и тот я предпочла проглотить. Можно подумать, матом что-нибудь теперь исправишь…

— Ты просил нас найти твою девушку, Дар. Мы её нашли. И где благодарность?

— Спасибо, — коротко сказал Дарух, беря себя в руки.

Так они знали! Чёртовы насекомые, оба-два, папаша с сынулей. Знали с самого начала?! Ещё одна волна ужаса осознания накрыла меня с головой. Мне позволили в нарушение всех законов открыть хроноканал в двадцать первый век. Меня вели! С самого начала это была операция спецслужб Альфа-Геспина. Господи, да они за мной-то прилетели на наш стационар в пространство маресао именно затем, чтобы я сейчас хватала ртом опалённый воздух как выброшенная на берег рыба!

— Так надо было, — отрезал Типаэск, подтверждая мои ужасные догадки. — Надо было дать прошлому остаться в границах прошлого. Но мы упустили мерзавца Сиренгео!

Они и Даруха вели тоже, поняла я. Давно знали, кто я такая, кто такой он. Но — держали в секрете. Ход и истории…

— Сиренгео мы упустили исключительно из-за вас, голубки. Ума теперь не приложим, что делать дальше. Возвращаемся на базу!

«Голубков» я проглотила. Дорогу до Башиля толком не запомнила.

В душе моей шёл снег.

Крупными хлопьями.

* * *

Дампы, снятые с Сиренгео в режиме множественного безумия, как окрестили изобретённый мною приём Типаэски, выковыривали из моей бедной головушки несколько дней. Все эти дни я была как под наркозом: наступило эмоциональное выгорание, как назвали моё состояние врачи.

— А что вы хотели, Маршав? — сердито спросил у меня старший Типаэск, заглянувший узнать, как у меня идут дела. — Вы повели себя максимально безрассудно и глупо, радуйтесь, что остались в живых…

Я согласилась. На словах. Но радоваться не смогла, не хватило душевных сил. Мне ничего не хотелось. Я ни о чём не думала. Всё, на что я была способна сейчас, это большую часть времени лежать носом в стену и — нет, даже не страдать! — не думать ни о чём…

Кто-то приходил ко мне, теребил меня, пытался со мной заговаривать, кажется, Кев, Дарух, кто-то ещё… но кто… что… о чём…

Жуткое состояние. Впрочем, никакой жути я тогда не испытывала. Я не ощущала и не воспринимала ни-че-го.

Совсем.

Но однажды бетонная серость тотальной апатии треснула, пропуская солнечный свет.

Меня позвали по имени. Маршав Сапураншраав. Называя этим именем снова и снова. И я неохотно повернулась, голос был очень уж знакомый, повернулась, чтобы посмотреть, кто это такой и вяло объяснить, куда ему стоит идти и чем там заняться. И серая пустота вдруг треснула изумлением.

Санпор! Я смотрела в его знакомое клетчатое лицо и чувствовала, как сваливается с души неподъёмный груз. Он взял меня за руку, как всегда делал после сложных вылетов, когда мне некуда и не к кому было пойти, чтобы излить свою боль. Сколько раз я ругалась с ним, проклинала его, бесилась, а он терпеливо пережидал все мои эмоциональные бури, и вроде бы ничего не делал, но странным необъяснимым образом мне становилось легче.

Вот как примерно сейчас.

— Маршав, — мягко сказал Санпор, — девочка, как я рад тебя снова видеть…

— Я тоже, — сказала я, и отёрла щёки от непрошенной сырости.

Голос, мой собственный голос, прозвучал непривычно и хрипло. Сколько дней подряд я не разговаривала вообще, даже ментально? Двое, трое?

— Восемь суток, — честно объяснил Санпор. — Но теперь всё хорошо…

Я оглянулась, отмечая бесстрастно-светлые тона палаты. Стены, потолок, пол. Даже окна не было… наверное, боялись, что я попытаюсь через него выскочить. Я прожила в этой серости восемь суток и не заметила как. Да-а…

— Мне тут рассказали о твоих подвигах, — продолжал между тем Санпор. — Как тебе только в голову могло придти такое?

— Вы про множественные дампы? — спросила я.

— Ну, а про что же ещё? Нет уж, Маршав, или ты учишься полноценно, или придётся провести ментокоррекцию на подавление телепатической составляющей твоей паранормы. Куда это годится?

— Док, — перебила я его. — А Сиренгео поймали?

Обожгло лютой ненавистью к ублюдку, попытавшемуся меня купить! Пусть не за деньги, а за жизнь дорогого мне мужчины, но какая в данном случае разница?! И ведь, самое противное, миг колебания был. Какое-то время я рассматривала предложение Сиренгео всерьёз! Да, не поддалась, да, устояла. Но

— Нет, — помолчав, ответил Санпор. — Ещё не поймали…

В пустоте появилась цель.