Мы сказали, что любовь есть половой эстетический выбор с целью воспроизведения более совершенного потомства; но требования при этом выборе у разных личностей, разных сословий и наций бывают различны. Здесь играют роль запрос на те или другие качества и личный вкус. В силу преобладания этих требований и развиваются в последующих поколениях те или другие характеристические особенности; стало – быть, вкус и запрос при выборе супругов играют не маловажную роль в прочности или подвижности, совершенстве или ухудшении физических и даже моральных качеств последующих поколений. Доказательство этого можно видеть в сохранившихся до сих пор особенностях сложения у различных сословий. Так, например, русский крестьянин, для которого жена – работница, выработал потребность при выборе невесты искать преимущественно физической крепости, дородства, здоровья. Жена его должна быть и работница, и кормилица, потому у крестьянина и развился вкус к женщинам плотно сложенным, краснощеким, с большими грудями. Этот вкус когда-то был и общерусским вкусом, когда на женщину смотрели не как на сильфиду, а как на расторопную хозяйку и на здоровую мать.

Если мы вспомним идеал русской женщины по оставшимся литературным памятникам, то увидим, что прежде более всего ценились длинная русая коса, лебединая грудь, щеки с ямочкой, кровь с молоком. В 1793 году идеал женской красоты рисовали так: «женское пригожество составляют: младость, средний рост и дородство; стройность всех частей, длинные белокурые волосы, тело нежное и чистое; здоровая и румяная белизна, ровное чело и не мускулистые виски, глаза светло-серые, большие, не на выкате, но ровно с лицом, имеющие приятный взор; нос долговат, щеки немного выпуклы с небольшими ямками, губы румяные, малый рот, белые и ровные зубы, несколько продолговатую бородку с ямкою, небольшие уши, прилегшие к голове; грудь белая и крутоватая, кисти у рук белые, длинноватые и полные; островатые пальцы, ногти жемчужные и овальные; тихое дыхание, приятный голос и добрый прием, с перехватом стан, благородная и скромная походка».

Поэтому русская женщина, например, до-Петровского периода была не то, что теперь в высших слоях общества. Тщедушное сложение, бледно-матовый цвет лица, тонкие черты тогда были не в моде; потому естественно, что потомство с такими качествами медленно размножалось, и наружный тип русской женщины складывался по другим требованиям, чем он складывается теперь.

Прежний взгляд на женщину и прежние требования на нее остались теперь почти исключительно в крестьянстве. Оттого здесь преимущественно сохранился прежний тип русской женщины. При взгляде на деревенских красавиц, мы до сих пор очень часто можем встретить и круглые красные щеки с ямочками, и длинную русую косу, и полные груди. Деревенская женщина до сих пор так же плотна и коренаста, как была и прежде.

Относительно мужчин запрос был преимущественно на физическую силу, высокий рост, коренастое сложение. Такой идеал мужского совершенства рельефнее всего выразился в народной поэзии о богатырях, поднимающих палицу в тридцать пуд, выпивающих одним духом чару зелена вина в полтора ведра, побивающих целую рать и проч. От мужчины изящных форм не требовали, разве за исключением русых кудрей, а требовали силы и отваги. Под влиянием такого идеала, русский крестьянин в последующих поколениях должен был развивать или, по крайней мере, поддерживать упомянутые качества, что и наблюдается в действительности.

У купцов средней руки или вообще у купцов, не изменивших дедовским вкусам и обычаям, понятия о красоте и запрос на эту красоту совсем другие, чем у дворян, или, даже, чем у крестьян. Купец отдает в этом отношении преимущество пухлости и округлости форм; ему нужна не сухая пикантность, а плоть и кровь с достаточным количеством жира, лебединая грудь, щеки со сплошным румянцем; поэтому, вследствие усиленного запроса на эти качества, личности, обладающие ими, скорее выходят замуж и, стало быть, в большем количестве плодят себе подобных. Таким образом размножается и складывается купеческий тип, по которому, в большинстве случаев, купчих легко отличить от женщин другого сословия.

В среднем и высшем классе нашего общества понятия о красоте, а, стало быть, и вкус, совершенно изменились. Не вдаваясь в причины изменения этого вкуса, скажем только, что здесь немаловажное значение имела литература. В былое время девочки и мальчики зачитывались Жуковским и другими подобными поэтами, рисовавшими женский идеал в полувоздушных формах. Такой болезненный, искаженный идеал естественно проникал в жизнь. Девушки и женщины морили себя голодом или, по крайней мере, стыдились при людях есть, как следует здоровому человеку, пили уксус, ели мел и глину, напускали на себя худобу и бледность, чтобы больше походить на неземное творение[2]. Мужчины в свою очередь, зараженные тем же извращенным вкусом, предпочитали подобных женщин. Крепко сложенная и здоровая красавица им казалась «Матреной». Кроме того, и сами мужчины любили поинтересничать своей физиономией в том же роде, добиваясь естественной или искусственной бледности и по возможности утончая свое тело. Одним словом, страдальческий вид был в моде, и чем болезненнее, бледнее человек, тем он казался лучше. Понятно после этого, какого приплода можно было ожидать от сочетания подобных личностей. И вот в нарождающихся поколениях достигли, наконец, необыкновенной тонкости и нежности кожи, истончили кости скелета, по возможности уничтожили жирную подстилку, одним словом – сделали из привилегированных сословий нечто бесплотное и бездушное, потому что здоровый дух может быть только в здоровом теле.

Английская нация выработала в себе вкус к здоровью и крепости. Там, даже в высших слоях общества, между другими качествами жены требуют качеств здоровой матери и кормилицы. Мужчины, со своей стороны, также не щеголяют нежным сложением, и чем крепче, рослее и мускулистее мужчина, тем он предпочтительнее. От таких браков, естественно, рождается такой же приплод. Мы любуемся детьми англичан, перенимаем от них манеру воспитания, но, несмотря на это, наши привилегированные детки, гуляющие с голыми ножками, все-таки остаются теми же тщедушными созданиями, и это понятно, потому что сложение ребенка есть результат наследственности; воспитанием оно может только поддерживаться и сохраняться. Из чахлого семени не разовьется крепкое потомство, сколько бы мы ни положили забот на его воспитание.

Мы не разбираем здесь, который из приведенных вкусов или идеалов красоты лучше и натуральнее, – это легко могут решить сами читатели, – а приводим только факты, что вкус и запрос отражаются на человеческом поколении точно также, как они отражаются путем искусственного подбора на усовершенствованных с известною целью животных (тонкорунные овцы, рысистые лошади и пр.). Но мы, конечно, далеки от той мысли, чтобы изменение или характеристику физических свойств известной нации или сословия выводить исключительно из этого источника. Напротив, на развитие тех или других физических качеств имеет влияние и много других условий, о которых мы скажем ниже.

Кроме запроса на физическую красоту, естественно в обществе должен существовать и запрос на нравственную и умственную силу. Относительно последнего следует однако же заметить, что он до сих пор преимущественно направлен был к одним мужчинам, а не к женщинам. От первых требовали по преимуществу ума и силы, от вторых – красоты и сердца. Правда, относительно выбора невест еще давным-давно ставили условие, чтобы она была «лицом красна и умом свершна», но последнее условие большею частью пренебрегалось. Народ привык смотреть на женщину, как на создание в умственном отношении слабое, поэтому и не был к ней взыскателен, удовлетворяясь одними физическими ее качествами. «У бабы волос долог, да ум короток», – говорит пословица. «Ум женский не тверд, – говорили старые книжники, – аки храм не покровен; мудрость женская, аки оплот не окопан, до ветру стоит: ветер повеет, – и оплот порушится; так и мудрость женская, аки оплот, до прелестного глаголанья и до сладкого увещания не тверда есть. Немощнейшии суть разумы женские, в нечувственных ничто же могущи умное постигнути». «Московского государства женский пол, – говорит Котошихин, – грамоте неученые, и не обычай тому есть, а природным разумом простоваты, и на отговоры не смышлены и стыдливы: понеже от младенческих лет до замужества своего у отцов своих живут в тайных покоях, и оприч самых ближних родственных, чужие люди никто их, и они людей видети не могут, и потому мочно дознаться, отчего б быти гораздо разумными и смелыми; также как и замуж выдут, и их потому ж люди видят мало».

Таким образом, от женщин требовали не ума, а только красоты и доброты, рабской покорности и стыдливости. При общем убеждении об умственном и нравственном бессилии женщины, она сама, наконец, признала такое мнение века, нравственно и физически поработив себя мужу. Выражение, что муж есть «глава жены», принято было в самом обширном смысле. Муж, не повелевающий своей женой, считался унижающим свое мужское достоинство.

В таком положении был запрос на умственные качества женщины до-Петровского периода. С этого времени женщина стала принимать большее участие в общественной жизни, начала больше сталкиваться с людьми, и поэтому, естественно, запрос на ее умственные качества увеличился. Мужу стыдно было, если его жена в обществе, в разговорах оказывалась простовата и несмышлена. Но этот запрос на развитие, проистекающий из эгоистических видов мужчины, был слишком ограничен. Он не подкреплялся потребностью женского развития, вытекавшего из самой жизни, из социального положения женщины. Женское развитие имело применение только в гостиных, а не на общественных аренах; поэтому оно имело одностороннее, так сказать, поверхностное направление. Такой ограниченный запрос на умственное развитие женщин в массе остается и до сих пор. От женщины большею частью не требуют ни большого ума, ни основательного образования, – это считается излишней, неприменимой к делу роскошью, – а ограничиваются тем, если она усвоит внешние манеры, иностранную речь, сумеет прилично и со вкусом одеться и бросить в обществе несколько вычитанных из новейших журналов фраз. При таком ограниченном запросе, при таком недостаточном применении умственного развития к жизни, естественно, это развитие подвигалось очень туго. Только в самое последнее время, когда на женщину стали смотреть, как на существо в умственном отношении равносильное мужчине, Когда стали ждать от нее и требовать более серьезного образования и более серьезной умственной деятельности, в рядах женщин стали появляться личности, удовлетворяющие этим требованиям. Если бы теперь для женщины открылось большее, или даже какое бы то ни было, применение умственных сил в гражданской жизни, положим, напр., если бы она могла быть медиком, учителем и пр., то, само собой разумеется, что, рядом с запросом, развились бы и эти силы.

Все сказанное показывает, что запрос играет большую роль в развитии тех или других качеств массы народонаселения и подтверждает общее положение, что производительность идет рука об руку с потреблением. От женщины до сих пор требовали любви, сердца, грации, кокетства, и она развила в себе это до тонкости. Будет время, когда эти качества выйдут из моды, и они удалятся на второй план пред выступающими новыми требованиями, точно так же, как стушевались в современном женском обществе некоторые, бывшие некогда в моде, физические качества, напр., пухлые щеки с ямочками и полные груди,

Мы не считаем нужным распространяться здесь о влиянии запроса на умственное развитие мужчин, – это очевидно само собой. На мужчине всегда лежала прямая обязанность всех забот и распоряжений, как относительно своего семейства, так и дел гражданских, государственных. Поэтому естественно, что умственные качества в нем ценились и требовались более всех других. В силу этого, ум мужчины, при постоянном упражнении и изощрении, развивался более быстрыми шагами, тогда как другие качества, напр., физическая красота, сердечность были отодвинуты на второй план.

Рассматривая в частности проявления умственного развития в различных профессиях, мы еще нагляднее убедимся в прямой зависимости его от степени запроса.

Было время, когда в России большую часть умственного труда, по крайней мере относительно некоторых специальностей, возлагали на иностранцев, считая русских неспособными к этому труду, точно так же, как теперь считают женщин, – и следствием этого выходило то, что мы по этим специальностям не имели никакого развития.

Так, например, еще не очень давно думали, что механиком, аптекарем, медиком, профессором и пр. может быть только немец, что будто у русского человека не хватит для этого ни ума, ни терпения. Такое мнение поддерживалось долго не только вследствие известных распоряжений по внушению иностранных влиятельных специалистов, но и по ложному убеждению публики.

С переменою взглядов на русские способности, с увеличивающимся запросом на русские умы, они быстро начинают развиваться в требуемом направлении. Теперь публика убедилась, что и русский человек может быть хорошим доктором или механиком, и это убеждение служит уже залогом, что у нас не перестанут развиваться эти специальности на домашней почве. Но публика не убедилась до сих пор, что женщина может исполнять различные гражданские профессии точно так же, как и мужчина, или что аптекарем может быть и не немец, – и у нас до сих пор нет ни специалистов женщин, ни русских аптекарей, потому что ни на тех, ни на других до сих пор нет запроса.

Было время, когда военные люди пользовались более благосклонным вниманием публики, чем труженики на гражданском или ученом поприще, – и военная служба, доставлявшая больше чести и почета, привлекала к себе громадные массы молодых сил, исчезавшие здесь без всякой производительности. Умственные силы менялись на мелочи, и из даровитых людей сплошь и рядом выходили только салонные герои, Печорины или Онегины, потому что массой публики эти качества ценились гораздо более. С переменой вкуса или запроса переменяются и личности. Когда на первый план выступит не физическая сила и салонная ловкость, а умственный труд, тогда, естественно, всякий способный к этому труду будет иметь и охоту и возможность проявлять свою жизненную деятельность в этом направлении.

2. Влияние внешних жизненных условий

Влияние климата на структуру и наружные признаки человека и животных не должно подлежать сомнению. В более резких формах это можно заметить при сравнении животных тропических и полярных стран. Достаточно бросить один беглый взгляд на животных, собранных в музее, чтобы сказать, что такое-то живет около полюса, а такое-то около экватора. Под экватором цвета животных разнообразны – яркие, металлические; под полюсами же – однообразны, бледны, обыкновенно серые, белые. Вместе с разнообразием цветов, по мере приближения к экватору увеличивается разнообразие и самых животных, т. е. их видов.

Сельским хозяевам известно, что лошади в холодных и сухих местностях становятся малорослыми, но сильными, в местностях холодных и сырых они малорослы и вялы.

О свиньях говорят, что белые свиньи холодных климатов, будучи водворены в климате более теплом, становятся черными. По свидетельству Тремо, то же самое наблюдается и над человеком, т. е. что белый тип под влиянием жаркого климата может переходить в черный, и наоборот, в умеренных и холодных климатах черный тип смягчается. Евреи в северных странах Европы большею частью русые; у английских евреев голубые глаза и светлые волосы, у немецких и польских – очень часто встречаются рыжие бороды. В Индии можно видеть совершенно черных евреев.

Влияние климата на пигмент кожи и волос будет ясно для всякого, кто только сравнит северных жителей, например, финнов, с жителями умеренного и жаркого поясов. Это можно резко наблюдать, проезжая даже по одной России от севера к югу, причем не может не броситься в глаза, как белокурое и мелкое народонаселение постепенно сменяется более крупным и более пигментированным населением. Овца, при водворении в другом климате и предоставленная самой себе, изменяет качество своего руна. Так, в суровом и холодном горном климате овцы получают густую, грубую шерсть, тогда как в странах теплых получается противоположное явление. То же самое можно видеть и на других животных: на севере шерсть становится гуще и пушистее, на юге, напротив, меньше и реже.

Влияние климата, отражаясь на росте, цвете кожи и волос, не распространяется однако же на кости скелета, не изменяет типических племенных особенностей, которые, кажется, подчиняются только помеси крови. Доказать это не трудно. Почти от каждого европейского народа отделились части, за несколько веков до нас поселившиеся в других странах света; несмотря на это, они не потерпели существенных изменений. Белый человек давно живет у экватора, в той крайней температуре, которая действует на него сильнее всякой другой, но все-таки и теперь можно отличить там сынов Англии, Франции и Испании. Кожа их загорела и стала смуглее, изменился характер, даже, может быть, рост, а порода не выродилась. Английский, французский и испанский переселенец сохраняют отличительные черты своих предков. Самым убедительным примером в этом отношении могут служить евреи. Этот народ, рассеянный по всему земному шару, подвергаясь влиянию всевозможных климатов, самых крайних удобств и неудобств жизни, все-таки в течение многих веков не утратил своих признаков. Еврей русский, немецкий, французский, итальянский, испанский, американский и пр. везде остается евреем, за исключением мелких оттенков. У него сохраняются те же характеристические формы и пропорции, из которых слагается национальный тип. Тип этот, несмотря на влияние всевозможных климатов, не изменился в течение целых тысячелетий. Доказательство этого можно видеть в египетских гробницах и памятниках, где фигуры евреев, сделанные во весь рост, представляют почти совершенные портреты нынешних евреев. Можно ли найти лучшее доказательство в пользу точности национального типа, в пользу того, что ни климат, ни образ жизни, ни всевозможные гонения и лишения не изменяют национальных признаков? Помянутые влияния, как мы уже сказали, могут отразиться на мягких частях, на росте, на здоровье народа, но не на характере скелета.

Вместе с изменением кожи и волос, смотря по местности, изменяется и продолжительность жизни. Средняя продолжительность жизни на юге гораздо менее чем на севере. Конечно, и в жарких странах можно найти несколько столетних стариков, но сравнительно они там очень 'редки; южное население умирает гораздо моложе и дряхлеет скорее, чем северное.

Замечательные примеры долголетия встречаются преимущественно в холодных климатах. Так, в Шотландии Джемс Лауренс умер 140 лет; в Ирландии графиня Десмонд умерла тоже 140 лет; графиня Эклектон умерла 143 лет; Томас Винслов – на 146 году. В Англии Джон Эффингем дожил до 144 лет; Френсис Консист – до 150 лет; Томас Парр – до 152; в Норвегии Иосиф Суррингтон умер 160 л. В России в 1804 году, из 1.358,287 умерших, было 1504 человека, имевших от 90 до 95 лет, 1501 – от 100 до 105 лет, 71 человек от – 105 до 110 лет, 22 человека – от 110 до 115, 22 человека – от 115 до 120 лет и 3 – от 120 до 125 лет (Марат). Во Франции в 1802 году, из 904.692 умерших, было 5134 человека, достигших от 90 до 100 лет, и только 39 человек – от 100 до 105 лет, 14 – от 105 до 110 лет и 2 – от 110 до 118 лет. Взамен уменьшенной продолжительности жизни, темп ее у человека на юге гораздо быстрее, чем на севере. Женщина южных стран созревает скорее (10-12 л.), но зато скорее и старится.

Влияние пищи. Кормление в стойле производит нежных животных с более тонкими и слабыми костями, с тонкой шерстью и нежной кожей. Кормление на пастбищах, напротив, подкрепляет развитие костей и сухожилий и вообще не изнеживает тело. Сочный и жидкий корм у животных усиливает деятельность лимфатической системы и развивает рыхлую клетчатку и жир, тогда как сухой корм производит явления противоположные. То же самое мы постоянно видим и на людях. Не говоря о скудной, недостаточной пище, влекущей за собой упадок питания и недостаток развития, род пищи отражается на наружном виде питомца. Взгляните на детей, вскормленных хлебом и картофелем, и на детей, развившихся в более благоприятных условиях: между теми и другими вы увидите значительную разницу. Первые представляются сырыми, золотушными, с сильным развитием живота и лимфатической системы, тогда как вторые имеют умеренную полноту, свежесть и цветущий вид. Хорошая хозяйка при взгляде на телятину, поданную к столу, по цвету ее отличит, – кормили ли теленка одним молоком, или другой пищей. Следствия систематического кормления всего поразительнее на свиньях. Если мы сравним, например, беркширскую и лейстерскую свинью с большеухой германской или обыкновенной домашней, то увидим между ними резкую разницу. Первая имеет низкие и тонкие ноги, маленькую голову, но колоссальное туловище, в котором не видно ни позвонков, ни ребер, а как бы все состоит из рыхлой клетчатки, проросшей жиром, тогда как во второй больше развиты кости, чем мускулы и жир.

Между крестьянами, ведущими трудовую, деятельную и подвижную жизнь при умеренно питательной пище, поразительной толщины никогда не встречается; но тот же крестьянин, разбогатев, делается, напр., содержателем постоялого двора, старостой, купцом, словом, переходит в выгодные условия для питания своего тела, и он начинает жиреть иногда до безобразных размеров. Поразительная толщина встречается преимущественно между зажиточными, малоподвижными крестьянами, купцами, духовенством, одним словом – у здоровых людей, пользующихся весьма питательным и обильным столом и весьма незначительною деятельностью.

Стало быть, к ожирению располагают: здоровое сложение, обильная пища, сидячая жизнь и бездеятельность.

Литератор и мелкий небогатый чиновник, несмотря на сидячую жизнь, не ожиревают, потому что они большей частью работают сверх своих сил и редко пользуются блистательной материальной обстановкой. Но тот же литератор и тот же чиновник, делающийся тузом, быстро начинает прибывать в фигуре и весе.

Светские барыни, несмотря на бездеятельную жизнь, редко полнеют потому, что, с одной стороны, редко пользуются хорошим здоровьем вследствие воспитания и наследственности, с другой стороны, потому, что жизнь их все-таки не так беспечна и сонна, как жизнь купчихи. Заботы о нарядах и выездах, о положении в свете, интриги и соревнования в состоянии также изменить тело, как умственный и физический труд.

О влиянии недостаточного питания будет сказано в другом месте.

Удобство жизни, комфорт, забота о своей внешности также отражаются на физических свойствах человека и животных.

Деревенская рабочая лошадь, превращенная в городскую выездную, скоро изменяет свой внешний вид. Овес, теплая и сухая конюшня, заботливая чистка и вытирание производят то, что та же самая неуклюжая лошадь делается гораздо круглее, нежнее и красивее.

Деревенский мальчик, взятый на воспитание или усыновленный господами, в скором времени делается по наружному виду настоящим барченком. Бедняк, вышедший в люди или разбогатевший, с течением времени получает в своей фигуре нечто, так называемое, благородное. Это нечто, смягчающее и округляющее черты человека, и есть результат комфорта и довольства. Такое изменение фигуры, цвета и выражения лица зависит как от рода пищи и удобства помещения, так и от культуры своего тела, душевного состояния и образа жизни.

Выражение лица, главным образом, складывается вследствие преимущественного упражнения тех или других лицевых мускулов. Деятельность этих мускулов находится в связи с нравственным состоянием человека. Страсти или известное настроение духа отражаются на лице вследствие необходимого сокращения при этом известной группы мышц, потому и говорят, что лицо есть зеркало души. Когда известное состояние повторяется у человека довольно часто, то и деятельность мускулов, выражающих это состояние, усиливается и, наконец, делается привычной. Таким образом складывается постоянное, свойственное известному человеку и характеризующее его выражение лица. Мы различаем умное и глупое, веселое, задумчивое или печальное, величественное (начальническое), напыщенное, злое или хитрое и тому подобные выражения, смотря по тому, какое из этих качеств у человека преобладает. Говорят, что некоторые дамы и начальники нарочно приучают перед зеркалом свои физиономии к известному выражению и путем упражнения достигают своей цели.

Если мы будем применять теперь влияние внешних жизненных условий к совершенствованию человеческих пород, то прежде всего должны заметить то общее положение, что, чем благоприятнее сказанные условия для каждого человека или нации, тем совершенствование идет быстрее. Как несомненно то, что климат и физические условия страны имеют неоспоримое влияние на успехи цивилизации, так же точно, с своей стороны, плоды цивилизации, выражающиеся в народном довольстве, возвышают моральный и физический уровень народа. Поэтому кавказское племя так опередило в развитии все остальные племена; поэтому же более цивилизованные ветви этого племени представляются, даже в анатомическом отношении, более совершенными, чем другие, менее цивилизованные. Греки и римляне выработали свой тип до такой высокой степени, что под их влиянием многие современные народы Европы, происходившие некогда от диких или полудиких племен, облагородили свой тип и примкнули к народам более совершенным; от того же, с другой стороны, многие нецивилизованные племена, находящиеся в невыгодных материальных условиях, до сих пор так мало развиты.

Чтобы оценить влияние материального довольства на физическое развитие человека, достаточно обратить внимание на факты, находящиеся у нас перед глазами. Сравните русские деревни, населенные свободными крестьянами и некогда бывшими крепостными, деревни зажиточные – с разоренными и долго угнетавшимися, – и вы увидите в типе жителей тех и других большую разницу. Пришибленное, униженное и разоренное народонаселение с первого раза бросится в глаза своей физической и нравственной неразвитостью. Поставьте этих же самых людей в более благоприятные условия материального быта, и они не замедлят догнать в развитии своих более счастливых соседей. Впрочем, о влиянии бедности и рабства мы будем еще говорить в своем месте.

Таким образом, нужно признать несомненным, что материальное довольство имеет громадное влияние на совершенствование физических и моральных качеств, как целой нации, так и отдельных личностей, что это совершенствование идет рука об руку с успехом истинной цивилизации. Стало быть, та страна или те учреждения, которые дают жителям более свободы и достатка, этим самым могут более рассчитывать на успех прогрессивного развития человека. Жители порабощенные, коснеющие в бедности и невежестве, могут в продолжение целых веков не только не сдвинуться вперед, но потерять и то, что имели. Нам должны казаться дикими претензии тех цивилизаторов, которые, под видом благодеяния, стараются распространить европейское просвещение огнем и мечом. Разорение и рабство служат первым шагом к вырождению нации. Поэтому цивилизация, внесенная в страну таким путем, естественно, не может служить стимулом для развития туземных сил, а скорее рассадником для распространения сил внешних, пришлых, разрастающихся здесь в прямой ущерб национальному туземному развитию.

3. Рациональное бракосочетание

Выбор супругов при бракосочетании представляет один из важных гигиенических вопросов, самое существенное условие для улучшения породы. От качества супругов непосредственно зависят и качества потомства. Это давно понято народным смыслом, выразившим свою мудрую наблюдательность в пословицах: «яблоко от яблони не далеко падает», «что посеешь, то пожнешь». Поэтому вопрос о рациональном бракосочетании по своей важности требует серьезного внимания. Но прежде чем мы будем говорить об этом важном предмете, необходимо сделать небольшое разъяснение.

Можно ли, могут сказать мне, так материально смотреть на брак – самое святое таинство жизни; можно ли так сурово и холодно смотреть на любовь, подчиняя ее – это прихотливое и капризное дитя – правилам науки и соображения? Наконец, можно ли смотреть на брак, как на скрещивание домашних животных с целью улучшения породы! Это уже выходит из пределов материализма, – это цинизм!

Вы сейчас увидите, что в моих словах нет никакого цинизма, что я также уважаю брак и любовь и не отнимаю от последней ее очарования. Вы согласитесь со мной, что индивидуальная любовь есть род личного вкуса: иному нравится арбуз, иному свиной хрящик, один любит осень, другой может восхищаться только весной, один любит тухлые яйца и подгнивших рябчиков, другой этого терпеть не может. Точно так же и относительно половой любви. Есть люди, которым нравятся худенькие, жиденькие, болезненные создания, другие, напротив, находят вкус в сочности, здоровье и настоящей красоте. От любви к свиному хрящику и тухлым рябчикам вреда никому быть не может, а от неестественно развившейся половой любви могут произойти весьма плачевные последствия на потомстве. Любовь точно так же должна подчиняться ограничениям, контролю рассудка, как и всякая другая потребность; потому что и это чувство может проявляться так же ненормально и нерационально, как и многие другие потребности. Представьте, что у больной женщины развивается ложный вкус к потреблению таких предметов, которые не только не питательны, а даже положительно вредны (уголь, глина, уксус и пр.), или, например, у пьяницы развивается вкус или любовь к запоям: неужели вы вооружитесь против того, кто будет доказывать, что этот вкус существовать не должен, что это извращение вкуса?

Вот точно так же и относительно половой любви. Я ничуть не отвергаю ее необходимости при бракосочетании, а хочу только высказать, что не всякая любовь естественна, рациональна, и есть такие симпатии, где супружество было бы положительно вредно, не говоря уже о тех случаях браков, которые идут наперекор науке и рассудку. В браках по-видимому безупречных сплошь и рядом мы видим, что группировка полов делается не вполне удовлетворительно. Блондинка лимфатического телосложения, сырая и вялая сделала бы гораздо лучше, если бы вышла замуж за человека с противоположными качествами, чем за такого же лимфатика. Два хороших человека не всегда еще могут быть хорошими супругами. Говорят, что в семейной жизни муж и жена иногда не сходятся характерами и убеждениями, точно так же они могут не сходиться темпераментами и прочими физическими качествами. Как в первом случае выходит, что два в отдельности достойных человека, сведенные вместе, принесут друг другу несчастье, точно так же два в отдельности порядочных организма могут произвести неудовлетворительное потомство. Поэтому следует заботиться, чтобы в брачных сочетаниях по возможности существовало не только моральное, но и физическое равновесие. В знании тех условий, при которых это может быть легче достигнуто, и заключается подбор супругов.

Мне скажут, что вопрос о браке не может быть рассматриваем чисто с гигиенической точки зрения, что здесь не менее важны нравственные и гражданские условия. В этом, конечно, сомневаться никто не будет, но, разбирая только физиологическую и гигиеническую сторону брака, я ничуть не отвергаю этим других сторон, все равно как физиолог, рассматривая функции человеческого организма и умалчивая о социальных и других отношениях человека, этим самым не отвергает существования этих отношений и не подрывает их важности.

Что касается до того, насколько научно-обоснованные гигиенические правила брака могут быть применимы к жизни, – это другой вопрос. В жизни случается не редко, что сколько ни уговаривайте не есть углей или сгнившего сыра, не пить водки и пр., но болезненный вкус берет свое, и нас не слушают: точно так же возродившаяся нерациональная любовь сплошь и рядом, очертя голову, кончается женитьбой, но из этого еще не следует, чтобы не стеснять свободного чувства правилами науки. Имеющие уши слышать, да слышат. Кто захочет понять, что брак между стариком и молодой девушкой, между чахоточным или эпилептиком не только безрассуден, но преступление, тот не женится таким образом. Кроме того, наши слова могут быть не бесплодными и потому, что самый вкус при выборе предмета любви, как и вообще всякий вкус, подчиняется развитию; следовательно, сознавая условия нормального бракосочетания, можно более или менее стремиться к вырабатыванию настоящего, рационального вкуса. При всем этом нужно помнить, что на брак следует смотреть не как на личное удовольствие, а как на важный акт гражданской жизни, как на таинство воспроизведения рода, в котором должны быть заинтересованы не два только лица, но и все общество, наука и законодательство. После этого, надеюсь, читатели не ужаснутся при мысли об улучшении человеческой породы, о рациональном подборе родичей и пр.

Слишком взыскательные читатели могут обидеться в нашей статье еще тем, что мы часто сопоставляем вопрос о человеческой половой производительности с подобными явлениями у животных. В самом деле, для человека, привыкшего считать себя царем всего существующего, для человека, всосавшего чуть не с молоком матери такое убеждение, что между ним и животным нет ничего общего, естественно, такие сопоставления с непривычки могут показаться щекотливыми. Но мыслящий читатель должен отбросить ложное самолюбие и смотреть на вещи не через розовый флер, а так, как они существуют в действительности. Он должен сознать прежде всего, что органическая жизнь человека и животных так близка между собой, что наибольшая часть физиологических процессов у них почти тождественны. Поэтому при изучении этих процессов необходимо и в высшей степени важно пользоваться фактами, взятыми с животных, так как эти последние гораздо более доступны экспериментальному исследованию, так как у них физиологическую жизнь не только можно наблюдать, но и преднамеренно выставлять на вид, направлять по произволу сообразно той или другой цели. Зная, что результаты этих опытов с полной основательностью могут быть перенесены на человека, естественно, что ими следует дорожить, а никак не обижаться. После всего сказанного мы можем спокойно продолжать свою речь.

При вопросе о выборе супругов мы рассмотрим возраст вступающих в брак, нравственные и физические их качества и помесь крови.

Вопрос, в каком возрасте должны быть заключены браки, настолько же важен, насколько и труден для решения. Вообще можно сказать, что брак должен быть позволяем тогда, когда развитие окончилось, и телосложение совершенно установилось, или, как говорят, человек совершенно «сложился». Возраст, в котором средним числом происходит это, – принимают 25 лет для мужчины и 20 лет для женщины. Но из этого ничуть не следует, чтобы раньше такого срока ни мужчина, ни женщина не были способны к половой жизни. Месячные очищения у женщин, служащие наружным признаком половой зрелости, в Южной Европе появляются средним числом с четырнадцатилетнего возраста, в Средней Европе – с пятнадцати лет, в России самый обыкновенный срок – от 14 до 16 лет, в Лапландии, и вообще на самом севере, они показываются не раньше 18 лет, а часто и позже того. В исключительных случаях месячные очищения появляются гораздо раньше, например, на 9-10 году. Вильсон наблюдал девушку, которая на 12 году забеременела и потом легко родила зрелого ребенка. По Робертсону одна девушка 11 лет была уже беременна; а по Смиту другая 10½ лет получила регулы и 12 лет родила. В случае Ровле девочка 9 лет имела регулы, а 10 лет и 13 дней родила живого ребенка. В южных странах таких примеров можно встретить довольно много. В России еще так недавно женщины выходили замуж 13-14 лет, а 15-16 иногда делались уже матерями. Но следует ли однако же из этого, чтоб такие ранние браки могли считаться рациональными, что появление менструаций у женщин и продукция семени у мужчины действительно указывают на полную готовность их к размножению рода? Этот вопрос и должен занимать нас в настоящее время. При рассматривании его представляются факты двух родов: одни могут оправдывать ранние браки, другие говорят против них.

Если рассматривать женщину исключительно с физиологической точки зрения, то всякая возникающая физиологическая потребность должна считаться законною и своевременною, и, стало быть, удовлетворение этой потребности по мере ее возникновения не должно быть вредно. Человек хочет есть – накормите его, чувствует жажду – утолите ее; у человека в известном возрасте являются половые побуждения, – почему же не считать эти побуждения также естественными и своевременными? Если мы будем стеснять эти побуждения, то они найдут другой, менее естественный выход. Гони природу в дверь, она влетит в окно. Почему знать, не приносим ли мы более вреда, чем пользы, преследуя ранние браки, именно потому, что этим самым мы даем, может быть, повод к усиленному развитию в обществе тех пороков неестественного полового удовлетворения, которые растлевают молодое поколение и так гибельно действуют на здоровье народонаселения?

Стесняя ранние браки, мы ничуть не стесняем этим проявления половых инстинктов; они все равно пробивают себе путь, но путь косвенный, а потому более вредный. Брак, рассматриваемый исключительно с гигиенической точки зрения, предохраняет or многих болезней и увеличивает среднюю продолжительность человеческой жизни. Это очевидным образом доказали точные статистические выводы, например, Каспера и др.

Следовательно, чем позже будут заключаться браки, тем больше на общественном здоровье будут отражаться те невыгодные условия, которые влечет за собой безбрачная жизнь.

В пользу ранних браков приводят также тот факт, что такие браки во многих странах, в том числе и в России, позволялись законом и существовали в течение многих лет без заметного ослабления народонаселения. Из читателей этой статьи, вероятно, много найдется таких, матери которых были выданы замуж около 14 лет, но, несмотря на это, ни на матерях, ни на потомстве не отразилось заметного ослабления. Мне самому удавалось наблюдать беременность и роды у девушки 16-17 лет, и при этом я не замечал, чтобы такая беременность вредно действовала на организм молодой матери, или чтобы плод ее был не вполне развит и упитан.

Что касается теперь до родов и послеродовых болезней, то с первого раза казалось бы, что юная мать 15-16 лет с трудом должна выносить родовые муки, что силы ее едва ли будут достаточны для продолжительного и вообще трудного акта рождения младенца. Но факты об этом говорят противное. Всем акушерам известно, что чем моложе женщина, рождающая в первый раз, тем роды ее легче. Продолжительность первых родов у женщины 16-18 лет можно принять в 14-16 часов, тогда как у женщины старше 20 лет на это требуется около или даже более 20 часов. Женщина, рождающая в первый раз после 25 лет, редко обходится без оперативного акушерского пособия. Легкие роды у наших крестьянок, кроме сложения, может быть, зависят и от того, что в крестьянском сословии девушка рано выходит замуж.

Таким образом, по-видимому, чрезмерная болезненность родов, на которую так часто сетуют наши дамы, упрекая несправедливую к ним природу, во многом зависит от них самих. В менее цивилизованных общественных группах, где жизнь идет более сообразно с природой, где половая сфера начинает свою деятельность в свой законный срок, где организм женщины не ослаблен и не извращен несообразным воспитанием и образом жизни, там процесс рождения младенца не представляется карой небесной.

Я не хочу сказать, что у крестьянок родовой акт совсем безболезнен: известная доля родовых болей необходима. Боли при родах дают знать о начале этого процесса; без них много бы детей было потеряно на улице. Поэтому роды и у животных и у человека сопровождаются болью, заставляющею вовремя принимать меры предосторожности для более безопасного появления на свет нового индивидуума.

Обратимся, однако же, к главному вопросу.

Из вышесказанного видно, что раннее замужество и рождение детей не представляют с первого раза особенных невыгод ни для матерей, ни для их потомства. Мало того, оно облегчает мучения первых родов и, содействуя с самого начала нормальному ходу половой жизни, предотвращает неблагоприятные последствия как от излишнего полового воздержания, так и от неестественного удовлетворения половых стремлений.

Но это только одна сторона вопроса. При всестороннем обсуждении дела необходимо взять во внимание не одну физическую натуру человека, не одни физиологические побуждения, но и моральную сторону брака, социальные условия семейной и общественной жизни. Если мы будем смотреть на брак только с физиологической точки зрения, т. е. как на освященное законом средство для размножения потомства, стало быть, если будем иметь в виду только способность или неспособность человека к размножению, то нам ничто не попрепятствует допустить женитьбу для мужчин 17-18 лет, а для женщин – 15-16 лет, так как это – период половой зрелости тех и других. Но брак в то же время составляет начало новой, самостоятельной гражданской жизни, стало быть, кроме воспроизведения детей, от супругов требуется известная подготовка к этой жизни. У народов нецивилизованных эта подготовка не представляет особенной сложности, так как самая жизнь их очень проста и незатейлива; но чем сложнее социальные условия, в которых живет человек, тем больше требуется запаса сил для обеспечения семейного довольства и счастья. Поэтому, кроме половой способности, вступающие в брак должны иметь способности и силы для гражданской жизни, известную долю образования, известную зрелость рассудка. Хорош будет, например, 18-летний муж с 15-летней женой, когда ни у того, ни у другого еще не сформировался характер, не установился рассудок. Было бы безрассудно советовать таким юношам, в силу физиологических принципов, брать на себя важные обязанности мужа и главы семейства. Увлечения, свойственные этому возрасту, шаткость убеждений, недостаточность подготовки для того, чтобы обеспечить и руководить свое семейство, очень легко могут повести не только к разным несчастьям жизни, но и отразиться на здоровье потомства. Стало быть, не только в видах семейного счастья, но и в видах улучшения рода, такие браки не должны считаться рациональными. Поэтому для большинства в цивилизованном классе можно постановить гигиеническим правилом для мужчин вступление в брак не раньше 25-летнего возраста, а для женщин – не раньше 17-18 лет. В это время как у женщины, так и у мужчины рассудок более зрел, суждение более здраво, знания более положительны и характер более сложившийся, что вполне необходимо для отца и матери семейства, для хозяина и хозяйки дома. Срок для вступления в брак, положенный нашим законом, именно для женщин в 16, а для мужчин в 18 лет, не противоречит физиологическим основаниям, но не вполне соответствует социальным требованиям.

Для тех, кто хотел бы руководствоваться для определения первого срока половой жизни одним физиологическим побуждением, следует заметить, что это побуждение в цивилизованных классах большею частью развивается преждевременно, до наступления периода возмужалости, вследствие ненормального физического и нравственного возбуждения. С ранней юности общество, чтение, примеры, возбуждают желания молодых людей обоих полов, разжигают огонь страсти и ускоряют преждевременное наступление половой зрелости. Следовательно, как здесь, так и во многих других случаях, одним побуждением руководиться нельзя. Для этого и существуют правила гигиены, отличающие действительную потребность организма от ложной и извращенной. Преждевременно начавшаяся половая жизнь, без сомнения, послужит в ущерб развитию тела, будет действовать ослабляющим образом, как на самих производителей, так и на потомство. Поэтому все древние законодатели совершенно справедливо старались отдалить эпоху брака, потому что, в самом деле, преждевременное воспроизведение рода до наступления полной зрелости мужчины и женщины неизбежно отразится на потомстве гибельным образом. Наблюдателями замечено, что дети слишком молодых родителей (не окончательно сложившихся и окрепших) отличаются малым ростом, слабостью и сильным расположением к болезням. Яйца молодых куриц вдвое меньше, чем куриц взрослых; щенята, родившиеся после первого оплодотворения суки, никогда не достигают большого роста (Бурдах). Скотоводы замечают, что если животное при не вполне соответственно питательном корме допускается к случке в раннем возрасте, то оно становится малорослым и слабым. Если оно впоследствии и получает более обильную пищу, то и тогда в нем развивается более жир, чем мышцы, и относительно полезности оно не будет иметь большого значения.

Что касается до тех невыгод, которые влечет за собою безбрачная жизнь, до извращения и неправильного проявления половых инстинктов, то, не отвергая важности этого влияния на ослабление народонаселения, мы думаем, что это влияние следует парализовать не ранним вступлением в брак (это значило бы одно зло заменять другим), а другими путями, о которых говорить здесь не место. Если бы условия нашей социальной жизни были не те, что теперь, то и вопрос о сроках вступления в брак мог бы быть разрешаем более на физиологических основаниях, стало быть, и борьба с неестественным проявлением половых инстинктов могла быть устранена сама собой. Но нам поневоле нужно применять гигиенические правила к той жизни, которою мы живем, а не к жизни идеальной, ожидаемой в будущем. Поэтому помянутое зло, естественно вытекающее из сложившейся жизни, может быть пока устраняемо не радикально, т.е. не изменением самой жизни, а паллиативным образом, действуя не на корень зла, а только на его проявления[3].

В каком возрасте родителей можно ожидать лучшего потомства? Зная общие законы наследственности, этот вопрос разрешить не трудно. Тот возраст, в котором человек, окончательно сложившийся и окрепший, пользуется лучшим здоровьем, тот возраст, в котором различные невзгоды и лишения жизни, пороки и излишества не положили еще своей печати на здоровье человека, естественно должен считаться лучшим возрастом для размножения. Стало быть, возраст 25-35 лет для мужчины и 17-30 лет для женщины, т. е. период лучшей красоты, силы и энергии, следует признать самым удобным для размножения рода.

Само собой разумеется, что и последующие сроки, например, с 35-40 лет для мужчины, с 30-40 лет для женщины, тоже будут плодородны, но это плодородие, воспроизведенное на ослабленной и истощенной почве, не будет уже так совершенно, как вышеупомянутое. От этого самые последние дети, рожденные в преклонных летах, несмотря на устроившийся быт и довольство родителей, почти всегда имеют врожденные недостатки сложения – результат слабости организма родителей. Английская болезнь, золотуха, бугорчатка, слабость физического и умственного развития резко отличают эти запоздалые произведения от их братьев и сестер, рожденных в цветущее время жизни[4].

Многим из читателей, вероятно, приходилось недоумевать, почему так часто у весьма развитых родителей являются очень ограниченные дети, но не многие обращали внимание на то, что эти родители, потратившие большую половину жизни и здоровья на свое развитие, благодаря неудобствам социальных условий, слишком поздно применили ослабевшую уже воспроизводительную способность.

Здесь мы должны обратить внимание еще на одно обстоятельство. Известно, что в нашем просвещенном обществе мужчины большею частью женятся по истечении 30 лет следовательно, самый благоприятный возраст для произведения рода и самые лучшие элементы для этого тратятся или совершенно даром, или идут на произведение так называемых незаконнорожденных детей. Из этого, по-видимому, следовало бы, что большинство незаконнорожденных детей должно обладать лучшими качествами, чем позднейшие, законные произведения тех же родителей. Это и должно бы происходить на самом деле, если бы на упомянутых детей не влияли со всех сторон гибельные условия. Известно, что смертность между незаконнорожденными детьми и подкидышами достигает самых ужасающих размеров. Из 12.786 детей, принятых в Дублинский воспитательный дом, с 1789-1805 год по прошествии 5 лет, в живых осталось только 135 (Fried1аnder). В парижском воспитательном доме в конце прошлого столетия из 100 детей умирало 80, даже 90%[5].

В настоящее время в воспитательных домах смертность хотя и значительно уменьшилась, но все-таки она сравнительно велика. До истечения первого года жизни там умирает детей 22-25%, тогда как в других местах, по деревням и городам, 17-20%; в продолжение первых 5 лет обыкновенно детей умирает около половины (немного менее); детей же из воспитательного дома – наверное более половины. Из детей, оставшихся в живых, большая часть носит отпечатки тех гигиенических неудобств, на которые обрекает их несчастное рождение. Таким образом, значительный процент своевременной и, может быть, действительно лучшей производительности народонаселения пропадает даром, приносится в жертву дурным условиям социального быта.

Разность лет между мужем и женой также имеет влияние на качество приплода. Основываясь на физиологическом законе более скорого созревания женщины сравнительно с мужчиной, почти во всех странах и во всех классах общества женская половина брачной четы бывает моложе мужской. Но эта разница не везде бывает одинакова. В народных массах она при нормальных браках большей частью равняется 2-3 годам, в привилегированных же сословиях 5-10 годам. Такая разность лет может считаться нормальною, потому что ее оправдывают физиологические условия жизни женщины и мужчины. Выше мы видели, что половая зрелость наступает у женщины несколькими годами раньше, чем у мужчины, и вместе с тем первая старится скорее, чем последний. Способность к деторождению у женщин продолжается до 40-45 лет и только в редких случаях до 50 года, тогда как у мужчины эти границы в точности еще не определены, но во всяком случае они больше, чем для женщины. Жизнь женщины вообще течет быстрее. Если мы возьмем 30-летнего мужчину и 30-летнюю женщину, то последняя будет всегда казаться гораздо старше, более отцветающей, чем первый. Поэтому естественно, что одинаковость лет для обоих супругов и тем более обратная несоразмерность их представила бы много невыгод и относительно воспроизводительной способности и относительно семейного счастья. Поэтому помянутая разность лет всегда была покровительствуема законами и освящена народными обычаями.

Но как во многих других житейских отношениях, так и здесь часто бывают злоупотребления. На каждом шагу в нашем обществе повторяются печальные факты ненормальных супружеств между пожилыми людьми, даже стариками, и молоденькими девицами – супружеств, одинаково растлевающих институт брака и подрывающих народное здоровье. Мы уже говорили о невыгодных условиях и последствиях позднего плодородия; они должны отразиться и здесь, потому что воспроизводительные силы молодой матери будут более или менее парализоваться угнетающим влиянием старика-отца.

Кроме того, при таких неестественных браках едва ли можно рассчитывать на полную супружескую любовь и гармонию, от чего тоже страдает как произведение и воспитание детей, так и общественная нравственность. Поэтому было бы желательно, чтобы разность лет в супружестве не превышала 10-12 лет, чтобы печальные и уродливые факты брачных сочетаний 16-18-летних девушек с 40-50-летними стариками были преследуемы, если не законом, то, по крайней мере общественным мнением. «Молодая девушка, – говорит Леви, – по расчету выходящая за старика, оскорбляет природу, потому что в этом случае интересы целого поколения приносятся в жертву страстям одной личности. Это, если можно так выразиться, настоящий физиологический скандал; но он допускается законом, и общество может наказывать его только презрением и насмешкою».

Кроме соответствующего возраста, мы поставили условием рационального бракосочетания необходимость известных физических и нравственных качеств супругов, при которых можно было бы рассчитывать на более удовлетворительное потомство. Важность этого условия ясна для всякого, кто понимает значение наследственности. Само собой разумеется, что в этом отношении было бы лучше всего подбирать таких супругов, которые не имеют ни физических, ни нравственных недостатков; но совершенства, как говорят, не существует на земле, поэтому в большинстве случаев было бы и то хорошо, если бы относительные недостатки супругов были бы сопоставляемы так, чтоб они не усиливали, а ослабляли друг друга. С физиологической точки зрения нужно, чтобы браки противодействовали различным телосложениям и темпераментам и могли, так сказать, нейтрализовать болезненную наследственность обоих супругов. Так, два семейства, имеющие одинаковые недостатки или расположенные к одинаковым болезням, породнившись между собой, непременно усилят на потомстве эти недостатки. Поколение, рожденное, например, от двух слабогрудых супругов, расположенных к чахотке, или от золотушных, будет носить на себе эти недостатки или в такой же степени, как у родителей, или даже в усиленной. Золотуха или чахотка, соединяясь между собой, становятся пагубными рассадниками множества болезней. Поэтому браки между двумя больными, худосочными лицами с медицинской точки зрения должны бы быть запрещаемы. В противном случае неизбежно будет поддерживаться ослабление и вырождение породы.

Но нам скажут: что же делать с такими молодыми людьми, которые, по-видимому, не годятся для рационального брака; неужели за свою слабость и болезненное сложение они должны быть обречены на безбрачную жизнь? Такой приговор был бы слишком жесток и неприменим к практической жизни; потому что при нашей почти общей болезненности, где бы было взять тогда достаточное количество женихов и невест? Поэтому общественная гигиена должна ограничить свои требования лишь тем, чтобы хотя один из супругов обладал здоровым сложением, или же оба супруга обладали такими разнородными качествами, которые бы уравновешивали друг друга, подавляя болезненную наследственность слабого элемента. Так, например, если женщина, происходящая от чахоточных родителей, выйдет замуж за здорового и крепкого мужчину, то можно надеяться, что она сделается матерью здорового поколения, которое в свою очередь, соединяясь с «хорошею кровью», произведет детей совершенно безукоризненных. В этом случае сила болезненной наследственности, ничем не поддерживаемая, а, напротив, ослабляемая влиянием здорового элемента, естественно будет уменьшаться и, наконец, совершенно истощится. Множество фактов, свидетельствующих о произвольном исчезании или заметном ослаблении некоторых наследственных болезней (напр., проказы), говорят в пользу помянутого смешения. И, наоборот, все более и более распространяющееся влияние сифилиса, чахотки и золотухи, заметно ослабляющих наше народонаселение, ясно говорят, как живой укор, в пользу того, что при бракосочетаниях на правила гигиены обращается все-таки слишком мало внимания.

В частности, при выборе супругов нужно иметь в виду:

1) Что при соединении двух лиц слабого телосложения, лимфатического темперамента, рождаемые дети будут еще более слабы, расположены к золотухе и английской болезни. Поэтому следует избегать таких соединений, а, напротив, должно подновлять телосложение и темперамент хорошо обсуженной помесью. Беккерель в этом отношении советует, чтобы «крепкий, сильный мужчина, с темною кожей и хорошо развитой мышечной системой, соединялся браком с блондинкой, у которой голубые глаза, белая и тонкая кожа и лимфатический темперамент».

2) Так как от соединения двух особ нервного темперамента дети должны обладать этим темпераментом еще в большей степени, то при выборе супругов нужно иметь в виду, чтобы темпераменты их были не сходны.

3) Если у одного из супругов существует наследственная или приобретенная слабость какого-нибудь органа, напр., зрения, слуха, недостаточное развитие мышц или костей и проч., то при брачных сочетаниях следует иметь в виду, чтобы у другого супруга эти органы были особенно развиты. Слишком полнокровные особы, расположенные к апоплексии, должны соединяться с лицами или неимеющими этого недостатка, или даже с малокровными.

4) Имея в виду улучшение красоты потомства или, лучше сказать, сглаживание существующих недостатков (например, наследственная чрезмерная полнота, раннее выпадение волос, некрасивая форма черепа и, вообще, сложения и пр.), нужно стараться заключать брак с таким лицом, у которого качества эти противоположны.

5) Слишком большая несоразмерность в росте супругов должна быть избегаема.

6) Как женщина, так и мужчина должны быть способны к произведению потомства; поэтому женщина, имеющая неправильное строение таза, при котором роды невозможны, не должна бы выходить замуж. При обсуждении таких недостатков таза, при которых рождение не слишком крупных детей возможно, следует иметь в виду рост, размеры головы и плеч мужчины, за которого эта женщина должна выйти. Лица, страдающие важными наследственными болезнями, как, например, наследственным умопомешательством, падучей болезнью и проч., должны бы были отказаться от удовольствий брачной жизни.

7) Учитывая наследственность умственных и нравственных качеств и желая видеть на потомстве эти качества, при брачном сочетании нужно иметь в виду даровитость и нравственный характер породы. При этом не следует забывать, что умственное развитие не редко идет в ущерб физическому, что люди, истощенные непомерным умственным трудом, часто бывают плохими производителями.

8) При всякой возможности следует искать и предпочитать здоровое и крепкое телосложение слабому и болезненному, стройное и красивое – уродливому, умного человека – ограниченному, не жертвуя этими существенными качествами другим мелким выгодам и расчетам женитьбы. В случае же невозможности устроить брак на таких основаниях, следует, по крайней мере, заботиться о том, чтобы физические недостатки супругов не совпадали между собой.

Выполнение этих правил гигиены могло бы принести важную услугу, как отдельным лицам и целым семействам, так и целому обществу. Оно могло бы послужить средством устранять физические недостатки целого народонаселения, влекущие за собой ухудшение пород. К сожалению, врачей не призывают к участию в обсуждении вопроса о бракосочетании, ни к участию при составлении законов об этом предмете. Наши законодательства не предписывают никаких мер к улучшению физического быта человечества, за исключением разве запрещения брака в известных степенях родства. Поэтому общество само должно заботиться о таком важном вопросе. Оставляя на личный произвол условия второстепенной важности, напр., заботу о красоте потомства, общество должно преследовать, наравне с тяжкими преступлениями, те аномалии брака, которые влекут за собой гибельные последствия на поколении. В самом деле, не имеем ли мы права точно так же назвать извергами 50-летнего старика, женившегося на 16-летней девушке, и чахоточных или сифилитических родителей, как мы называем вообще людей, лишающих из-за личной страсти кого бы то ни было жизни или здоровья? Больные родители должны знать, что они произведут больных детей, поэтому они обязаны подумать не о своей только, уже сосчитанной жизни, а и о жизни несчастного поколения. Всякий болезненный ребенок, наследственно-чахоточный юноша, всякий изуродованный английскою болезнью или получивший в дар от родителей сифилис, падучую болезнь или помешательство вправе негодовать за такое наследство, особенно если они будут знать, что милые родители допустили это не по неопытности, а из своих корыстных или эгоистических расчетов.

О последствиях нерационального бракосочетания подробнее мы будем говорить в статье о вырождении человеческих пород.

Помесь крови. Между другими условиями, содействующими улучшению породы, помесь крови играет немаловажную роль. Вообще можно сказать, что породы животных и человека мельчают, когда все производители перероднятся между собой. Коннозаводчикам и скотоводам это давно известно, потому они и стараются по возможности освежать кровь приобретением новых самцов, не родственных стаду. Дарвин говорит, что скрещивание в близких степенях родства уменьшает плодовитость и силу. На этом, между прочим, основывается вырождение животных, напр., зубра в Литве. Нынешние зубры Беловежской пущи, потомки 500 зубров, живших там в 1824 году, все более или менее перероднились между собой. Вследствие этого рост зубров значительно уменьшился. Таких больших животных, какие убивались королями польскими, и вес которых записывался, теперь уж нет. Полагают даже, что в настоящее время существует две разновидности зубра, из которых одна гораздо мельче другой, представляющая, по всей вероятности, результат вырождения. Наконец, самцов этого животного в Беловежской пуще родится теперь больше, чем самок, несмотря на то, что зубр – животное многоженное. Подобные факты вырождения существуют и в человеческом роде. Известно, что при недостатке помеси крови вырождались и исчезали целые фамилии, ослабевали и клонились к упадку целые нации. Из этого очевидно, какую важную роль должна играть помесь крови в гигиеническом отношении.

Почему же именно помесь крови действует так благодетельно? Не говоря о том, не вполне еще разъясненном, но фактически несомненном наблюдении, что браки между близкими родственниками влекут за собой упадок производительной силы, – браки между лицами, живущими в одной ограниченной местности, должны содействовать увеличению на поколении тех физических недостатков, какие существуют в этой местности. Положим, например, что в известном уезде, вследствие физических условий местности или образа жизни, у многих жителей развивается кретинизм, английская болезнь, золотуха и проч.; эти жители, роднясь только между собой, неизбежно усиливают сказанные болезни, так как лучших и более крепких производителей взять неоткуда.

Мы указали на более резкий пример, но сколько других, весьма разнообразных, явных и скрытых недостатков может развиться в народонаселении всякой местности, – недостатков, свойственных именно взятому народонаселению, потому что они происходят от продолжительного существования в одинаковых неблагоприятных условиях. В другой местности и при других условиях здоровье народонаселения может быть или менее ослаблено, или существующие болезни и недостатки сложения могут проявиться в другой форме. При помеси крови между двумя народностями, сословиями и пр., существующие недостатки сглаживаются или вследствие подновления ослабевшей породы породой более сильной, или вследствие парализования существующих недостатков недостатками противоположного свойства, как мы видели это выше при подборе супругов. Этим или, может быть, многими другими путями действует помесь крови, но несомненно то, что в общей массе она действует благодетельно. Жизнь сословия иссякла бы в непродолжительном времени, если бы оно не подновлялось постоянным притоком чуждых элементов, отличающихся от него и физическим телосложением и нравственными свойствами. В этом беспрерывном обмене, в этом разнообразии, в этой, можно сказать, борьбе и заключается источник общественных сил и живучесть всякого сословия. Изолируйте какое угодно сословие, – в среде ею в скором времени накопится столько физических и нравственных недостатков, что оно измельчает, выродится, сгорит и потухнет точно так же, как сгорает всякое органическое тело.

Составляя одно из существенных условий физического и морального развития народов, помесь крови совершается в большей или меньшей степени почти повсюду, как между племенами и народами, так и между сословиями и семействами. Степень проявления ее бывает, конечно, различна, смотря по тому, где существует больше условий, соответствующих или противодействующих этому. Об этих условиях мы и считаем нужным поговорить здесь.

Географические условия страны и степень сношения жителей с соседними народами могут существенно содействовать или противодействовать инородной, внешней помеси. Местности изолированные или слишком отдаленные (некоторые острова, Китайская империя и пр.), где жители не находятся почти ни в каких сношениях с жителями других местностей, естественно препятствуют помеси. Поэтому в таких местностях развитие обыкновенно подвигается очень медленно, тип жителей не совершенствуется, или остается на одном уровне, или даже ухудшается. Между этими местностями более противодействуют вырождению те, которые занимают большие пространства и имеют смешанное народонаселение, нежели местности небольшие, с однообразным народонаселением. В первых может еще происходить внутренняя помесь (областная, сословная), вследствие чего тип жителей разнообразится и подновляется, между тем как во вторых, большею частью мало или вовсе нецивилизованных, где между жителями нет ни племенного, ни сословного различия, при существующем однообразии помеси делаются невозможными. В первом случае отсутствие внешней помеси мешает только прогрессивному развитию народа, обусловливает умственный и физический застой, но не мешает здоровью народонаселения. Во втором случае, при отсутствии даже внутреннего разнообразия и помеси, физические и нравственные недостатки народа, развившиеся в данной ограниченной местности, под влиянием постоянно существующих одних и тех же условий, будут прогрессивно увеличиваться.

В тех странах, которые по географическому положению, политическому развитию жителей не разобщены от других населенных и цивилизованных местностей, внешняя помесь в той или другой степени происходит неизбежно. Вследствие этого совершается беспрерывный обмен как физических, так и моральных сил, – обмен, при котором слагается тип и увеличивается рост каждой нации, подновляются ее силы, сглаживаются недостатки. Такую помесь мы видим у всех европейских народов. Ей содействуют просвещение страны, торговые и политические сношения, удобства путей сообщения.

Степень внутренней помеси и результат ее в каждой стране зависят также от географических условий, характера народонаселения, сословных предрассудков, сословных прав и религиозных взглядов.

Страна, раскинутая на большом пространстве, где существует большое разнообразие климата, местности и вообще всех физических условий, дает возможность к разнообразному развитию жителей. В этом отношении Россия дает самые выгодные условия. Здесь вы найдете жителей, развившихся под самыми разнообразными широтами, начиная с глубокого севера до Закавказья, – жителей самых разнообразных местностей, начиная с тундр и кончая такими горными возвышенностями, где едва может обитать человек.

Естественно, что такое разнообразие физических условий должно было отразиться на характере и типе жителей. Поэтому в России более чем во всякой стране, можно встретить самые разнообразные, самые противоположные типы сложений и темпераментов. Поэтому внутренняя помесь у нас должна бы была происходить самым деятельным образом. До сих пор, однако, этому значительно препятствовали недостатки путей сообщения и слишком большая привязанность наших жителей к своей местности. Поэтому многие из отдаленных провинций России могут быть рассматриваемы, как местности изолированные. Род занятий русского простонародья (хлебопашество), недостаток предприимчивости и свободы (вследствие бывшего крепостного состояния) были причиной тому, что помеси у нас происходили несравненно реже, чем они могли бы происходить. Эти помеси могли быть только в местах центральных, куда стекалось разнообразное народонаселение, – именно в столицах и больших городах, между тем как наибольшая масса народонаселения роднилась только с самыми близкими окрестными жителями (редко переходя в другую волость, еще реже – в другой уезд и почти никогда – в другую губернию), стало быть, жителями, развившимися под одними и теми же условиями, имеющими более или менее однообразные свойства и недостатки. Вследствие этого результат помеси крови у нас был не так блистателен, как он мог бы быть. Но можно надеяться, что при лучших путях сообщения, при большем богатстве, развитии и свободе, сближение жителей увеличится, и тогда помесь крови, подновление провинциальных типов будет заметнее. Во всяком случае, Россия в этом отношении может рассчитывать на свою живучесть, на свои внутренние силы, на рост из самой себя.

Обмельчание и вырождение типа в будущем у нас возможно разве только при самом несчастном политическом устройстве, именно, если бы в народе была убита всякая предприимчивость, прекратились бы сближения между отдельными провинциями, если бы существующее разобщение масс еще более увеличилось, и отдельные местности России еще более стали играть роль изолированных местностей.

С другой стороны, результат помеси увеличился бы, если бы наши провинции были более самостоятельны; если бы жизнь каждой из них не поглощалась общей центральной жизнью; если бы каждая провинция под влиянием собственных физических условий вырабатывала не одни только особенности сложения и темперамента, но особенности умственные и нравственные, тогда, при сближении этих разнообразно выработанных данных, результат помеси был бы еще важнее. В этом случае он мог бы иметь почти то же значение, как помесь внешняя, иностранная.

Из других стран самую замечательную и плодотворную помесь представляет Америка. Цивилизованное народонаселение ее составляет пеструю смесь выходцев (или потомков их) почти из всех стран Европы, стало быть, лиц с самым разнообразным физическим сложением и с самыми разнообразными моральными задатками. При полной свободе сближения, жизни и развития, это народонаселение должно было воспроизвести в поколении новый тип или новые типы, в котором олицетворились и объединились лучшие человеческие качества, выработавшиеся в Европе под влиянием самых разнообразных физических условий и политических судеб. Оттого ни в одном европейском народе в отдельности мы не видим того совершенства ума, предприимчивости, энергии, какие представляет нам американский народ, вместивший в себе готовые частицы всех европейских цивилизаций и отбросивший в то же время большую часть тех недостатков, которые неизбежно накопляются, как продукты горения, в каждой стране, развивающей свою цивилизацию последовательно из самой себя. Благодаря этой помеси и задаткам для нее на будущее время, американская нация имеет в себе столько силы и живучести, что ни внутренние раздоры, ни опустошительные войны, ни другие толчки, расшатывающие политический и гражданский строй страны, не будут для нее так ощутительны, как для многих других европейских народов.

Происхождению помесей, как мы сказали выше, могут препятствовать сословные предрассудки и религиозные взгляды. Мы хотим указать здесь на те предрассудки, по которым известные слои общества или известные семейства, вследствие истинного или ложного понятия о своих достоинствах, считают предосудительным или неприличным мешать свою благородную кровь с кровью менее благородной или плебейской. Сплошь и рядом случается, что аристократ или вообще дворянин всеми мерами противодействует тому, чтобы его дети вступали в брачные сношения с детьми из другого, по их понятиям более низкого, сословия, несмотря даже на то, если последние по своему образованию и природным дарованиям значительно превосходят первых. Такой mesalliance будто бы пятнает их род, мутит голубую кровь, содействует вырождению их величавого духа.

Такое опасение не безосновательно. Новый элемент, входящий в семейство с другими привычками и другим складом убеждений, естественно вносит их вместе с собой и отражает на потомстве. И мы, действительно, видим, что дети, происходящие от важных фамилий, но при помеси с народным элементом, утрачивают свое аристократическое чванство, свои фамильные предрассудки и слабости и становятся уже гораздо ближе к народу. Такая помесь оказывается тем более благодетельной, что лица (мужчины), выходящие из народа и выбираемые для такой помеси, обыкновенно представляют собой людей передовых, талантливых, потому что только помощью своих личных качеств они могут сделать такую помесь возможною. Следовательно, при подобных браках новые и лучшие качества, вносимые в обветшалую жизнь, по общему закону перевеса лучшего и сильного перед худшим и слабым, должны торжествовать, представлять больше устойчивости, и стало быть аристократическая или дворянская кровь действительно должна терять свои качества.

На этом и основывается подновление пород, очищение крови от накопившихся недостатков.

Даже в таком случае, когда аристократ женится по расчету, напр., на купчихе, что так часто случается, и тогда помесь крови может отразиться на потомстве благодетельно. Одно то, что женщина из купеческого сословия вносит в аристократию долю своего здоровья, чего там не достает, – имеет уже много значения. Но, кроме здоровья, по законам наследственности и путем воспитания, женщина может более или менее парализовать или ослаблять те сословные нравственные недостатки, которых везде так много. Дочки от матери купчихи и отца важного барина в большинстве случаев не будут так тщеславны, расточительны и пусты, как они были бы от такой же матери.

Во всяком сословии есть масса временем накопившихся физических и нравственных недостатков, большей частью своеобразных, вытекающих из исторического склада жизни данного сословия. Но, с другой стороны, везде есть и хорошие стороны, свои отличительные достоинства. Вследствие этого, чем больше в сословии будет помесей, тем больше будут очищаться сословные недостатки. При противоположных условиях естественно произойдут и противоположные последствия: масса физических и нравственных недостатков будет накопляться больше и больше и, наконец, доведет до того, что сословие будет мельчать и вырождаться.

Это мы и видим на самом деле. Замкнутые сословия и кружки, происходившие некогда от прекрасных родоначальников, вскоре утрачивают свои родовые свойства и ослабевают так, что, наконец, совершенно стираются с лица земли. Так исчезли многие аристократические роды и продолжают исчезать до сих пор. Поэтому, чем больше будет доступ в привилегированные слои свежих народных сил, чем меньше будет предрассудков против плебейского происхождения, тем больше шансов на моральное и физическое улучшение рода. В этом смысле народные силы, как обильный сырой материал, как кислород воздуха для горения, будут служить неисчерпаемым источником для поддержания гражданской и государственной жизни.

Из вышесказанного следует, что на успехи помеси, кроме сословных предрассудков, будет иметь влияние и установление сословных прав. До тех пор, пока негры останутся неграми, они не могут рассчитывать на помесь с белыми американцами. Во время существования крепостной зависимости нельзя было ожидать сближения народа с дворянским сословием. Для этого нужно, чтобы народ не только был свободен, но и богат, без чего самым талантливым личностям трудно выбраться из своей колеи. Распространение грамотности, установление свободного права поступления в средние и высшие заведения, известная доля обеспеченности и равноправия послужат в экономии государственных производительных сил Архимедовым рычагом. Образчик этого могущественного деятеля мы имеем и теперь перед глазами. Наше сельское духовенство, вышедшее непосредственно из народа, до сих пор отличается от своих праотцев весьма немногим. Причетники и даже дьяконы по материальному своему быту почти те же мужики, но только грамотные и более свободные. Дети их имеют право доступа в университеты и другие учебные заведения, и благодаря этому праву народно-духовный элемент проник во все слои общества, охватил собой все роды деятельности и послужил весьма значительным подспорьем для дворянства. В рядах ученых, литераторов, художников, чиновников и пр. они занимали и занимают не последнее место, а при лучших материальных средствах приток этих сил, естественно, был бы еще обильнее. Но что значит численность духовного сословия с численностью крестьянства? Если бы для последних в прежнее время существовал такой же доступ к образованию и гражданской деятельности, то, само собой разумеется, в нашем образованном обществе был бы теперь во 100 раз больше процент свежих и энергических сил.

Наконец, мы должны еще сказать о влиянии на внутренние помеси религиозных взглядов. В этом отношении, по крайней мере у нас в России, можно указать на католиков, лютеран, магометан и евреев. В нашем простом народе существует почти повсеместный предрассудок, по которому магометане, евреи и др. иноверцы считаются людьми погаными. Поэтому русский крестьянин не только не женится на инородках, исповедующих другую религию, но даже не заимствует от них никаких правил житейской мудрости. То же самое можно сказать относительно немецких колонистов и других инородцев. Вследствие такого предрассудка происходит то, что, несмотря на самые близкие поземельные отношения, несмотря на то, что русские крестьяне и инородцы сплошь и рядом живут в одной деревне, каждый из них остается совершенно изолированным. Татарских и немецких помесей, несмотря на видимую возможность их в настоящее время, в массе народонаселения происходит весьма мало. Благодаря этому немцы-колонисты, рассеянные в России небольшими отдельными группами, до сих пор остаются особняком, как status in statu.

Глава четвертая

Вырождение человеческих пород и условия, его вызывающие (рабство, эксплуатация, бедности, недостаток обновления породы, кровосмешение и проч.)

История человечества во все времена показывала и показывает нам беспрерывные примеры как прогрессивного, так и регрессивного движения. Будем ли мы наблюдать человеческую жизнь в массах – у целых наций, или в отдельных группах – у сословий и фамилий, везде мы встретим один и тот же факт постепенного возрастания, затем последовательного или быстрого понижения и, наконец, полного исчезания жизни. Жизнь нации, сословия и фамилии, точно так же, как жизнь отдельного индивидуума, имеет свои периоды и пределы. Везде есть периоды юности, зрелого возраста и старости. Продолжительность этих периодов для различных наций и сословий бывает различна, как и продолжительность каждой человеческой жизни в отдельности, – это зависит от степени запаса органических сил, от крепости физического и нравственного сложения нации и от случайных болезней государственной и социальной жизни. Но при всем том, даже в самых прочных нациях роковое движение возрастания и увядания непременно совершается в силу общего закона, с тою или другою скоростью. Таким образом, в короткий срок исторической жизни успели уже совершить и закончить свое существование много народов и государств, сменяя друг друга точно так же, как мы сменили наших дедов и в свою очередь будем сменены внуками. Так над землею прошло последовательно несколько цивилизаций, оставивших следом своего существования или только гранитные обломки и развалины архитектурных произведений, или бессмертные идеи, доставшиеся в наследство следующим поколениям. Куда делись представители вавилонской, ассирийской и египетской цивилизаций? Где те греки и римляне, которые так высоко поднялись было над всеми земными племенами и народами и оставили в исторической памяти столько образцов ума и величия? Одни совершенно стерты с лица земли и исчезли бы даже из народной памяти, если бы дела рук этих народов не оказались прочнее, чем самые народы. Если и существуют теперь представители позднейшей цивилизации – потомки греков и римлян, то можно ли судить по этим обломкам великих наций о их прежнем цветущем состоянии? На этих остатках древней истории можно только изучать процесс вырождения народов, поглощение их новыми племенами, начинающими свою историю на их развалинах.

Факт вырождения народов, о котором свидетельствует нам история, точно так же, хотя и в меньших размерах, совершается и в нашу эпоху, перед нашими глазами. Вырождение этих последних происходит или путем слияния или перехода в другую нацию, или путем измельчания, ослабления и вымирания. Для примера мы можем взять, напр., американских негров, которые, как известно, быстро вытесняются белым племенем. В данном случае это зависело не от каких-либо предполагаемых законов судьбы, обрекшей негров на жертву белым, а от тирании этих последних, от рабства, вследствие которого племенные помеси не могли быть слишком частыми, а самостоятельное существование порабощенных в таком положении делалось все менее и менее возможным.

Но вырождение отдельных племен может происходить и совсем иным путем – именно путем растворения одного племени в другом посредством смешанных браков. В этом случае обычно имеет место уже не регрессивное, но, напротив, прогрессивное (догоняющее) движение.

Таким образом, мы указали на один порядок вырождения племен, порядок, который можно назвать перерождением или поглощением одного племени другим. Он, как можно видеть из вышесказанного, может существовать только при тех условиях, когда между племенами существует известная степень движения, не препятствующая взаимным бракам. Следовательно, переходу одного племени в другое будут содействовать: равноправность и единство религии. Перерождению или поглощению племени содействуют: потеря политической свободы и его подчиненность.

Теперь мы обратим внимание на другой порядок вырождения, порядок гибельный, к стыду человечества существующий до сих пор в больших размерах и зависящий большею частью от гнусной тирании, порабощения, бедности, нравственного падения, – мы говорим о вымирании племени.

Известно, что чем ниже стоит народ на уровне человеческого развития, чем больше в нем невежества и пороков, чем несчастнее его материальный быт, тем больше смертности в этом народе. Это показывают статистические цифры не только относительно тех несчастных народов, которые вследствие своего извращенного социального положения, так сказать, обречены на вырождение, напр., негры, но и относительно народов всех других стран, стоящих на различных уровнях цивилизации. В Нью-Йорке, напр., между свободными жителями ежегодно умирал 1 из 36-40, тогда как между неграми, находившимися в рабстве, умирал 1 из 18. В английских, французских и других колониях между рабами больше умирают, чем рождаются на свет. Напротив, в Доминго, с тех пор, как неграм предоставили независимость, число их удвоилось. Вообще можно сказать, что народонаселение увеличивается смотря по средствам к существованию; у каждого народа дети рождаются и остаются в живых только соразмерно количеству пищи. Следовательно, чем богаче страна, чем независимее и обеспеченнее положение ее жителей, тем больше рождается и подрастает детей; напротив, при недостатке средств пропитания и вообще при несчастьях страны число рожденных уменьшается, а смертность увеличивается. Замечено даже, что в цивилизованных странах, вслед за неурожаями, войнами, повальными болезнями и проч., родов бывает меньше, чем в другое, более счастливое время.

Если мы применим теперь все сказанное к разбираемому вопросу о вымирании племен, то ясно увидим причины вымирания. Выражение, что слабая раса, существуя вместе с расой сильнейшей, вытесняется этой последней и вымирает, должно понимать в том смысле, что при таком существовании на долю сильной расы обыкновенно выпадают все выгоды, а на долю слабой – все неудобства жизни. При эксплуатации слабых сильными, естественно, вся тяжесть физического труда, все лишения жизни падают на первых, оттого не только не может быть равномерности в прибыли народонаселения тех и других, но в угнетенной расе цифра смертности будет превышать цифру рождения.

Таким образом, с течением времени и пропорционально со степенью угнетения и эксплуатации, раса мало-помалу уменьшается в числе и, наконец, может совершенно исчезнуть, точно так же, как вытесняются слабые растения и животные, существуя на одной почве с другими, более обеспеченными, одаренными большими средствами для поддержания себя и распространения рода. Если бы первые существовали на той же почве и при тех же естественных условиях, но без вмешательства последних, то размножение их не прекращалось бы, так как в этом случае они одни пользовались бы теми средствами, какие существуют на данной почве для их размножения. Поэтому, напр., те же, негры, существуя независимо от белых, не вымирают, а размножаются по общим законам приращения человечества. Поэтому бедные, ослабленные классы без эксплуатирующего вмешательства богатых и сильных, размножались бы гораздо успешнее, точно так же, как по очищении сорных трав с полей и огородов, насажанные растения, получая вследствие этого больше питания, начинают расти быстрее и роскошнее. Следовательно, чем равномернее будет распределение народного богатства и сословных прав и преимуществ, чем меньше в обществе будет эксплуатирующих паразитов, тем с большей гармонией, с большим успехом будут развиваться народные силы, тем больше народные массы будут защищены от ослабления и вырождения.

Что касается до того вопроса: возможна ли такая гармония в сложных человеческих обществах, – то решение его сюда не относится. Для нас достаточно указать на ту общественную язву, которая подтачивает жизнь целых сословий, даже целых рас (цветных), достаточно указать на видимую и сознаваемую опасность, а каким образом предотвратить эту опасность, или уменьшить ее, – это уже вопрос не естественноисторический, а социальный. Во всяком случае, разумное общество должно сознавать и сознает, что угнетаемые классы нуждаются не в соболезновании об их беспомощном положении, а в таких общественных учреждениях, которые бы поддержали их и предотвратили грозящее им вырождение. Если бы мы сказали, даже на основании исторических фактов, что низшая раса обречена на гибель самою природою и успокоились на этом, то мы бы погрешили и против истины и против человечества.

Если мы до сих пор видели, что белая раса везде порабощала и вытесняла цветные, крепостное сословие страдало от помещиков, то в этом виновата не природа и не судьба, а кровожадные наклонности самого человека. Обуздать эти наклонности, защитить слабых перед сильными, по возможности уравновесить права и средства на существование, – это не такие вещи, которые могли бы считаться совершенно неудобоисполнимыми, а, напротив, стремление к их выполнению есть святая обязанность всякого, кто только может помочь в этом словом или делом.

Мы уверены, что одно уничтожение невольничества в Америке резко отразится на прибыли черного населения, как это было уже замечено и прежде, напр., в С.-Доминго. Вместе с тем, при улучшении материального быта и нравственности – необходимых спутников свободы – не только число рождений, но и средняя продолжительность жизни негров значительно возвысится.

Если по уничтожении невольничества нельзя еще ожидать уничтожения экономической зависимости, то эта последняя во всяком случае не будет равносильна рабству. Она существует всюду, но, представляя много переходных ступеней к самостоятельному и обеспеченному быту и нравственному развитию, гораздо более защищает расу от вымирания, чем рабское состояние. Во всяком случае, если отживающим или слабым народам суждено исчезнуть с лица земли, то гораздо лучше, когда такое исчезание совершается не путем рабства и вымирания, а путем перерождения, что мы действительно видим на отживающих народах образованной Европы и чего вправе желать и ожидать и для цветных рас, если они при восстановленных человеческих правах будут поставлены приблизительно в такие же условия.

До сих пор мы говорили только о вырождении племен и наций, но то же самое случается, хотя и при других условиях, в более ограниченных кругах, в сословиях и отдельных породах. Поочередное возвышение и угасание фамилий, процветание и падение привилегированных сословий во все времена представляло явление довольно обыкновенное и все известное.

Факт вырождения старых аристократических фамилий был замечен еще Аристотелем. Этот философ говорит о потомках Солона и Алкивиада, которые выродились до такой степени, что все члены, составляющие продолжение этих знаменитых фамилий, были или глупцы, или помешанные. То же самое говорят историки относительно египетских и сирийских царей, которые, не желая смешать свой род с обыкновенными смертными, имели дурной обычай жениться на близких родственницах. Из этого выходило то, что царственные династии, думавшие в самих себе найти бесконечное продолжение рода и поддержание величия, этим самым довели себя до количественного и качественного ничтожества. Вырождение испанских грандов есть факт общеизвестный. Еще в конце прошлого столетия французские писатели говорили, что при виде толпы людей, составлявших высшую испанскую аристократию, казалось, что находишься в обществе больных. Граф Мирабо в своем «Ami des homes» третирует этих господ, как пигмеев, сравнивая их с сухими и дурно питающимися растениями. Венецианские патриции, записанные когда-то в золотую книгу, с течением времени измельчали и выродились. Французские аристократы XVII столетия, по свидетельству историков, к началу следующего века почти все выродились, а остаток их не имел достаточно ни ума, ни силы, чтобы противодействовать своему видимому падению.

Примеры такого вырождения аристократических фамилий и вообще привилегированных общественных групп можно видеть всюду, где только они представляли замкнутые круги. Наблюдательный читатель, вероятно, подметил это и в современном обществе, именно в тех изолированных кастах, которые тщательно защищают себя от помеси с другими слоями общества.

Как прежде в этом отношении помогала феодальная система, так и теперь содействуют вырождению аристократические признаки, по которым право происхождения считается выше всех прав личности. В силу такого исключительного поклонения аристократизму, лица, принадлежащие к этому кругу, при брачных сочетаниях имеют в виду не интеллектуальные и физические качества, а знатность происхождения. Все равно, если бы даже потомок знаменитого рода носил отпечаток идиотизма, его предпочтут личному таланту. Таким образом, распространяются и перепутываются родственные круги, зараженные одними и теми же нравственными недостатками. При отсутствии помеси и подновления рода, эти недостатки растут прогрессивно и дают целому сословию особенный отпечаток нравственного бессилия и пустоты. Если такой порядок замкнутого размножения будет продолжаться долго, если в привилегированный круг не будет доступа свежим силам из другой среды, то дело обыкновенно кончается полным вырождением: каста губит самое себя, как это случилось с испанскими грандами.

Такая атрофия, такое самоубийство расы совершается исподволь; поэтому лица, участвующие в этом, не замечают своего самоуничтожения. Помешанные на внешности и на правах своего рождения, они не видят ничего далее этих прав, воображая, что с именем знаменитого предка они получили и его доблести. Жизнь их обеспечена богатыми наследствами, самолюбие удовлетворено знатным происхождением, вследствие чего они не имеют достаточного побуждения для умственного труда. Поэтому мозг их со временем теряет восприимчивость и становится мало производительным, а взамен того приобретаются такие наследственные привычки, которые идут в ущерб умственному развитию и нравственным качествам. Восприимчивость к умственному развитию, как мы говорили выше в статье о наследственности, передается от родителей к потомству; следовательно, чем дольше в известном замкнутом круге будет пренебрегаться самостоятельная умственная деятельность, тем нисходящий род будет слабее в этом отношении.

Что касается до физических качеств, то с первого раза кажется, что они у аристократических родов не только не ухудшаются, а, напротив, совершенствуются. Здесь более чем где-нибудь, можно встретить чистокровные породы, фамильные тонкие черты лица, особенно nez de race, усовершенствованные руки и ноги. Женщины здесь большей частью представляют последнюю степень тонкости, нежности и деликатности сложения. Мужчины нередко отличаются стройным станом и рослостью. Все это было замечено даже на угасающих аристократических породах, напр., на французской гвардии и при французском дворе до первой революции. Но эта красота, эта аристократическая чистокровность и тонкие черты не указывают еще на улучшение породы, даже в физическом отношении, потому что усовершенствование здесь касается только внешности и большей частью не гармонирует с физиологическими отправлениями органов. Точно так же, как английская скаковая лошадь, моршанская порода овец, беркширская порода свиней, маленькие комнатные собачонки и проч. никак не могут считаться за зоологические образцы этих животных, и аристократический тип, усовершенствованный исключительно в смысле красоты и нежности, не может считаться образцом физического усовершенствования человека. Если помянутые животные вследствие развития в них специальных качеств, большей частью идущих в ущерб общему здоровью и крепости, ценятся хозяевами очень высоко, то это зависит от специального назначения этих животных. Вследствие этого свинья, до безобразия оплывшая жиром, или изнеженный рысак, пригодный не для пользы, а только для удовольствия и тщеславия человеческого, считаются лучше здоровой и крепкой хозяйственной лошади и обыкновенной свиньи. В человеческом же роде таких специальных целей для усовершенствования и, следовательно, исключительной заботы о своем породистом носе, руках, ногах и пр. существовать не должно.

Грациозные формы и тонкие черты могут считаться совершенством в таком только случае, когда они составляют не исключительную задачу улучшения породы, когда развитие их не идет в ущерб физиологическому отправлению и гармоническому развитию более существенных и важных органов. Развивать одни внешние формы чисто с эстетической целью, – значит содействовать вырождению породы, точно так же, как подобное вырождение мы должны признать в зоологическом смысле и за вышеупомянутыми животными, хотя они и считаются в хозяйственном отношении усовершенствованными.

Влияние кровных браков. Вопрос о влиянии кровных браков на потомство с самого давнего времени занимал и законодателей, и врачей, и все общество. Если в старые времена в кровосмешении и не видели физиологической причины вырождения человеческого рода, то все-таки смотрели на него, как на явление противоестественное, порицаемое гражданскими и религиозными законами и народными обычаями. Моисей в этом отношении дает своему народу правила: «Человек ко всякому ближнему плоти своея да не приступит открыти срамоты. Срамоты дщери сына твоего или дщери дщери твоея, да не открывши срамоты их, яко твоя срамота есть. Срамоты сестры отца твоего да не открывши, своя бо отцу твоему есть. Срамоты сестры матери твоея да не открывши, своя бо матери твоей есть. Срамоты брата отца твоего да не открывши, и к жене его да не внидеши, сродник бо ти есть. Срамоты невестки твоея да не открывши, жена бо сына твоего есть, да не открывши срамоты ея. Срамоты жены брата твоего да не открывши, срамота брата твоего есть. Срамоты жены и дщери ее да не открывши, дщере сына ея, и дщере дщери ея да пой-меши открыти срамоты их, ближний бо ти суть, нечестие есть. Сестру жены твоея да не поймеши в наложницу, открыти срамоту ея перед нею, еще живе сущей ей», и пр. (Кн. Левит, гл. XVIII).

В первые века христианства на этот вопрос обратили еще больше внимания. При аскетическом взгляде на жизнь, духовные писатели этого времени старались по возможности расширить круг препятствий для бракосочетания. Поэтому в канонических постановлениях явилось запрещение браков не только между кровными, но даже между духовными родственниками. Первые христианские императоры (Феодосии Великий) ввели эти постановления в гражданскую жизнь в форме положительных законов, которые с некоторыми изменениями соблюдаются и по настоящее время во всех христианских странах. Те же самые ограничения, хотя и в меньшей степени, существовали у римлян-язычников, существуют и теперь у народов других вероисповеданий: у магометан, народов Индостана, у многих диких и полудиких племен. Вообще можно сказать, что в человеке существует род инстинкта, противодействующего кровосмешению в близких степенях родства. Будем ли мы смотреть на этот инстинкт, как на инстинкт природы, или как на следствие вековых обычаев, во всяком случае, он существует. В силу его половые сношения в первых степенях родства в большинстве стран казались омерзительными, подобно другим крайним извращениям половых отправлений.

В последнее время, особенно с 1859 года, вопрос о кровных браках обратил на себя серьезное внимание ученых, стал рассматриваться с естественноисторической точки зрения, вследствие чего в науке приобретено столько положительных фактов, что на этот вопрос можно смотреть уже не с религиозной или философской, а с чисто научной точки зрения. Однако, и до сих пор мы не можем еще сказать, чтобы вопрос о кровных браках был разрешен окончательно. Он только приближается к разрешению. Многочисленные факты, собранные об этом предмете в последнее время, могут подтвердить об опасности кровных браков, особенно в человеческом роде, но вместе с тем нельзя умолчать и о том, что при разборе этого вопроса явилось несколько жарких противников, вооружившихся против такого догматического решения, принимавшегося во все времена законодателями, гигиенистами и патологами. Это новое мнение, родившееся преимущественно в Парижском Антропологическом Обществе, мнение, по которому родственные браки считаются не только безвредными, но даже полезными, если бы даже оно было неосновательно, по справедливости требует такого же внимательного разбора. Поэтому мы изложим сперва те научные основания и доводы, по которым родственные браки считаются вредными, а потом и доводы противников этого мнения.

Мы уже сказали, что во все времена и у большей части народов кровные браки в известных степенях запрещались нравственными и религиозными законами. Основание этого запрещения, по всей вероятности, лежало в том, что и в прежние времена были подмечаемы неблагоприятные последствия таких браков на потомстве. Во всяком случае, еще очень давно, в старых сочинениях по части гигиены и нравственности можно встретить указания, где вред от родственных браков рассматривается с гигиенической точки зрения, так как такие браки считались за причину многих болезней и неправильностей сложения. С течением времени, особенно в последние годы, фактов, относящихся к этому вопросу, накопилось столько, что на основании их можно произнести мнение о кровных браках не по предчувствию, не на основании догадок и религиозных убеждений, а на более или менее прочных научных началах. Эти факты так важны и убедительны, что мы считаем не только уместным, а даже необходимым передать их здесь, насколько это возможно в журнальной статье.

Может быть, многим читателям покажется, что мы слишком распространились о влиянии кровных браков, но этот вопрос так важен, так применим к жизни и, стало быть, так подлежит общественному ведению, что подробности изложения его, по нашему мнению, не должны казаться ни скучными, ни бесполезными. На основании этих подробностей, зная научную сторону дела, каждый, встречаясь на жизненном пути с вопросами этого рода, может обсудить их с большею основательностью. Кроме того, на основании всего вышеизложенного, мы можем бросить теперь взгляд на наши гражданские законы относительно брака, рассматривая их с гигиенической точки зрения.

Вопрос о возможности или невозможности брака между лицами, находящимися в родстве, у нас разрешается по правилам той религии, к которой принадлежит данное лицо. Относительно православных в законе прямо определено, что им запрещается вступление в брак с родственниками и свойственниками до четвертой степени включительно. Древний еврейский закон представляет в этом отношении несравненно больше терпимости, потому что он позволяет брак не только между дядей и племянницей, но и между племянником и теткой, стало быть, запрещает кровосмешение только между братьями и сестрами. Законы христианской религии вообще запрещают родственные браки; но в католических и лютеранских странах канонические правила в этом отношении подвергнуты значительным ограничениям.

Гражданский закон там позволяет вступать в брак двоюродным братьям и сестрам, а иногда даже дяде с племянницей, или племяннику с теткой. Следовательно, наши гражданские законы относительно этого предмета не для всех подданных одинаковы; то, что позволяется лютеранину, католику или еврею, не позволяется православному. Различие это, конечно, основано на исторических или чисто-догматических взглядах того и другого вероисповедания. Но всякому известно, что физиологические законы безусловно одинаковы для всех вероисповеданий, следовательно, что безвредно в этом отношении для лютеранина, будет безвредно и для католика, и наоборот. С другой стороны, каждый согласится, что всякий гражданский закон, относительно какого бы то ни было вопроса, только тогда может быть прочен и непоколебим, когда он основан на действительной потребности и имеет целью положительную гарантию нравственного и материального благосостояния народа. Следовательно, и закон о браке по справедливости должен быть обоснован на физиологических и гигиенических данных, должен ограничивать только то, что может быть вредно в каком бы то ни было отношении. Что же касается до других ограничений, основанных не на научных, положительных началах, а на совести и убеждении, до таких ограничений, от исполнения или неисполнения которых нисколько не может страдать народное благосостояние, то их, кажется, можно было бы предоставить доброй воле граждан. Убеждение должно быть свободно и непринужденно...

Говоря о свободе религиозных и гражданских убеждений, мы вовсе не хотим этим защищать безусловной свободы действий. Всякий гражданский закон должен в известной степени ограничивать эту свободу, с целью уравновесить личные выгоды и удобства жизни всех граждан, но такое ограничение должно разумно сознаваться членами общества, как необходимые условия их личного блага, следовательно, оно должно вытекать из прочного и разумного основания. Поэтому и законы, стесняющие брак, должны существовать именно в такой мере, в какой это стеснение необходимо для поддержания народного здоровья.

Выходя из этой точки зрения и имея в виду все вышесказанное о вреде кровных браков, можно утвердительно сказать, что закон, запрещающий брачный союз между лицами кровнородственными, вполне основателен. Под словом кровные родственники нужно разуметь восходящее и нисходящее родство по прямой или боковым линиям, т. е. родство между лицами одной и той же крови, принадлежащими к одному и тому же роду. Сюда, стало быть, относятся: братья и сестры, кровные дяди и кровные тетки с племянниками и племянницами, двоюродные братья и сестры.

Что же касается до такого побочного родства, которое принадлежит другому роду и другой крови, напр., жена моего брата и ее родственники, муж моей тетки и жена моего дяди с их восходящими родственниками и пр., то само собой разумеется, что при браке таких личностей опасности от кровосмешения никакой быть не может. В самом деле, какое отношение имеют, напр., два родных брата к совершенно чуждым им двум родным, а тем более двоюродным сестрам? Если я женюсь, напр., на Марии, а брат ее женится на моей сестре, или мой брат – на ее сестре, то мы составим совершенно отдельные поколения, в которых, естественно, не будет кровнородственной помеси. Следовательно, для такого брака не могло бы быть никаких ни гигиенических, ни нравственных препятствий.

Тем более это можно сказать про духовное родство. Какое препятствие разделяет меня, напр., от моей кумы? Неужели одно то обстоятельство, что мы, совершенно чуждые друг другу, воспринимали вместе настолько же чуждого нам ребенка, может послужить физиологической преградой для нашего бракосочетания? Конечно, нет. Равным образом, здесь нельзя видеть и нравственного препятствия; напротив того, между лицами чуждыми по крови, но близкими по родственным отношениям, гораздо более может быть гармонии и согласия, вследствие достаточного изучения друг друга и более искренних и естественных отношений друг к другу до брака. Оттого в жизни мы так часто видим сердечную привязанность к кумам и т. п. родственникам, привязанность, которая в большинстве случаев дала бы место счастливому браку, а между тем, вследствие строгости гражданского закона, она большей частью оканчивается или личным несчастьем от невозможности удовлетворить своему выбору, или скрытыми преступными отношениями.

Поэтому свободные действия каждого лица, основанные на свободном убеждении, были бы лучшей нормой для счастливых браков такого рода. Вместе с тем при такой уступке уравновесились бы права относительно брака для православных, лютеран и католиков, чего желать, кажется, совершенно естественно, потому что гражданские законы для всех граждан должны быть одинаковы. По этому самому нам кажется, что и закон о браке для лютеран и католиков мог бы быть в известной степени ограничен. По крайней мере, мы имеем полное основание желать, чтоб и у них брак между кровными родственниками был запрещаем, потому что это ведет к вредным последствиям, для предотвращения которых общество имеет полное право установить известные нормы.

В этом случае нам могут возразить, что если вредные последствия кровного брака следует отстранять путем положительного закона, запрещающего такой брак, то с таким же основанием законодательство могло бы вмешаться и в другие гигиенические законы бракосочетания. Так, мы знаем, напр., что многие наследственные болезни (чахотка, падучая болезнь, наследственное помешательство и пр.) передаются от родителей к детям, следовательно, законодательство могло бы и здесь принять известные меры против ослабления и вырождения породы этим путем; но такое вмешательство закона в частные вопросы было бы весьма затруднительно и едва ли исполнимо. Действительно, относительно наследственных болезней трудно установить точные пределы и определенные уложения: в каком случае болезненная наследственность мешает бракосочетанию и в каком нет? Поэтому, несмотря на предложение многих авторов установить в этом отношении какие-либо законные правила, они остались неосуществимыми. Но из этого нельзя еще выводить такого заключения, чтобы законодательная власть не могла стеснять и родственного брака. Родственные отношения жениха и невесты можно определить до брака, так же точно, как и возраст брачующихся, поэтому относительно этих двух вопросов могут быть составлены и определенные правила, которые не должны казаться стеснением личной свободы (18). Что же касается до вопросов о здоровье и наследственном расположении, вопросов большей частью такого рода, на которые в данное время трудно бывает дать юридический положительный ответ, то законодательство пока не может вмешиваться в них без того, чтобы не высказать обременительных стеснений относительно свободного выбора для брака семейств и личностей. Поэтому в настоящее время достаточно было бы и того, если бы в таких сомнительных вопросах спрашивали мнения врача, которое, нисколько не стесняя личной свободы, может принести большую пользу, чем положительный закон.

Наконец, мы должны упомянуть еще о законе относительно брака лиц христианских вероисповеданий с евреями и магометанами (том X, кн. 1, стр. 85-89). Запрещение, высказанное насчет этого в законе для всех христианских исповеданий, за исключением лютеранско-евангелического, кажется нам слишком строгим. Выше мы уже показали, что ничто так не сближает народы, как брачные связи, ничто не действует на улучшение рода так ощутительно, как разнородные помеси. Поэтому нам кажется, что свобода вступления в браке магометанами, евреями и язычниками могла бы принести существенную пользу.

Н. К. Кольцов

УЛУЧШЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПОРОДЫ

Речь в годичном заседании Русского Евгенического общества 20 октября 1921 года

Совсем недавно – только в двадцатом веке – сложилась новая биологическая наука, получившая название «евгеника» от греческих слов – хороший, благий и род, то есть наука о благородстве человека. Термин «евгеника» появляется еще в конце прошлого столетия, но лишь в настоящем он получил прочное определенное значение. Появились книги, посвященные этой науке. В Англии, Германии. Америке, а потом и в других культурных странах возникли Евгенические Общества, которые насчитывают тысячи членов. При них создались научные журналы, специально посвященные разработке вопросов евгеники. И в обычную прессу проникло это слово.

Сознание необходимости заботиться об облагораживании человеческой породы отразилось даже в законодательствах некоторых стран: парламенты различных штатов Америки вотируют законы, которые проникнуты евгеническими идеями. Раздаются голоса, требующие, чтобы евгеническая идея стала революционной религиозной идеей, которая заняла бы первое место среди идей, объединяющих вокруг себя широкие массы человечества.

Можно, пожалуй, спросить себя: что же в этой идее, в этой мечте облагородить род человеческий такого нового, чтобы ее связывать с успехами биологической науки XX века? Разве не той же самой идеей руководились все провозвестники реформаторских и революционных идеалов с самого начала культурной жизни человечества? И ветхозаветные пророки, бичевавшие пороки своих современников и проводившие заповеди новой морали; древние греки с их культом красоты; первые христиане, провозглашавшие высокие идеалы, до сих пор еще остающиеся недостигнутыми и трудно достижимыми, несмотря на две тысячи лет господства христианской религии; гении эпохи возрождения, восстановившие античный культ красоты; деятели великой французской революции, поставившие своею прямою задачею поднять человеческую культуру и облагородить человека на почве равенства, братства и свободы, а равно и борцы всех новейших революций, вплоть до той, которую мы переживаем в настоящее время?

Загрузка...