Русские богатыри

Высоко поднялись Святые горы; в небо глядятся их каменные вершины, глубоко расползлись во все стороны чёрные ущелья, одни орлы туда залетают и то ненадолго; покружится, покружится орёл над скалами да и ниже спустится: «Нет, думает, тут мне поживиться нечем, тут и следа живого не видно…»

Только богатырь Святогор разъезжает между утёсами на своём коне богатырском, на таком коне, который долы, и реки, и леса шутя перепрыгивает, равнины между ног пускает…

Ростом Святогор выше леса стоячего, головою достаёт до облака ходячего; едет по полю, сыра земля под ним колеблется, темны леса шатаются, реки из берегов выливаются.

Остановится богатырь посреди поля, раскинет шатёр полотняный, поставит кровать длиною девяти сажен — спит, высыпается…

Ездит Святогор по полю, гуляет по широкому; всем бы хорошо, да силушки девать некуда: одолела богатыря силушка, так по жилочкам живчиком и переливается. Поехать бы богатырю на святую Русь, с другими богатырями-витязями своею удалью померяться, да вот беда: давно уже перестала держать его мать сыра земля, только каменные утёсы Святых гор и выносят его мощь богатырскую, только их твёрдые хребты не трещат, не колеблются под его поступью могучею. Тяжко богатырю от своей силушки, носит он её, как бремя тяжёлое, рад бы хоть пол силы сдать, да некому, рад бы самый тяжкий труд справить, рад бы всякую тягу нести, да труда по плечу не находится, за что ни возьмётся, всё под его богатырскою рукою железною в крохи рассыплется, в блин расплющится.

Стал бы он леса рубить, дороги расчищать, да таких лесов не найти, чтобы ему под стать пришлось: самое тяжёлое дубьё, корьё для него что трава луговая. Стал бы богатырь горами ворочать, да пользы в том нет, никому горы не надобны… Да и то сказать: давно Святогор на земле не бывал, не знает он про нужды людские, не ведает, какую для них тяготу нести.

Думает богатырь: «Кабы я по силам тягу нашёл, я бы этою тягою всю землю перевернул!»

1. Встреча с Микулою Селяниновичем

Едет Святогор путём-дорогою и видит: идёт перед ним в степи прохожий человек, приземистый, невзрачненький, на плечах несёт сумочку перемётную. Стал его Святогор догонять, шибко конь богатырский поскакивает, равнины, долины между ног пускает, а догнать прохожего не может: идёт себе прохожий, не торопится, сумочку с плеча на плечо перебрасывает; поедет Святогор во всю прыть — всё прохожий впереди, ступою поедет — всё не догнать.

— Эй ты, прохожий! — стал он наконец просить его. — Приостановись-ка ты немножко: как я ни иду, никак мне тебя не догнать.

Остановился прохожий и сложил свою сумочку перемётную на землю.

— Что у тебя в этой сумочке? — спрашивает его Святогор.

— Подыми сам с земли, так и увидишь, — отвечал прохожий.

Святогор нагнулся к земле хотел сумочку плёткою повернуть, сумочка не двинется; попробовал её пальцем подвинуть, не ворохнётся; схватил было её рукою, с земли никак не поднять; словно приросла к земле сумочка: не двинется, не ворохнётся, не подымется.

— Что за притча? — говорит богатырь. — Сколько лет я по свету езжу, а такого чуда не видывал, чтобы маленькую сумочку нельзя было рукою с земли поднять.

Слез он с коня, ухватился за сумочку обеими руками, приподнял её повыше колен… Глядь! Сам-то по колена в землю и ушёл, по лицу же не пот, а кровь потекла.

— Что это у тебя в сумочке положено? — спросил он прохожего. — Скажи мне, не утай, я такого чуда и не видывал; силы-то мне не занимать стать, дубьё, корьё из земли выворачиваю, а теперь такой песчинки с земли поднять не могу.

— Коли знать хочешь, — отвечал прохожий, — так я тебе скажу: в сумочке у меня тяга земная.

— А как тебя самого-то звать, величать?

— А зовут меня Микула Селянинович.

— Скажи же ты мне, Микулушка Селянинович, поведай, как мне узнать судьбу свою?

— А поезжай прямоезжею дорогою до распутья, потом сверни влево, пусти коня во всю прыть и доедешь до Северных гор. У тех гор, под высоким развесистым деревом стоит кузница. Живёт там кузнец, у него и спроси про судьбу свою.

2. Женитьба Святогора

Поехал Святогор, как ему было приказано, дорогою прямоезжею, свернул, где было указано, и пустил коня во всю прыть лошадиную. Начал добрый конь богатырский поскакивать, реки, моря перепрыгивать, широкие долины промеж ног пускать.

Три дня, три ночи ехал Святогор, наконец доехал до Северных гор. Видит: стоит высокое, развесистое дерево, а подле него кузница. Пылает огонь в жерле, раздувает кузнец меха и куёт два тонких волоса. Подивился Святогор на искусную работу и спрашивает:

— Кузнец, что же это ты куёшь?

Отвечает ему кузнец:

— Я кую судьбину, кому на ком жениться.

— Ну, так скажи мне мою судьбину: на ком мне жениться?

— Твоя невеста, славный богатырь, в царстве Поморском, в престольном городе; только лежит она тридцать лет больная, в гноище.

Призадумался Святогор. Не хочется ему жениться на больной. «Дай, думает, съезжу в царство Поморское и, если правду говорит кузнец, убью эту девушку, вот и не придётся на ней жениться».

Поехал богатырь в Поморское царство, разыскал престольный город и вошёл в ветхую избёнку где лежала его суженая.

Как увидел её, ужаснулся: лежит она в избёнке одна-одинёшенька, и на всём теле у неё точно кора наросла, а сама и не шевелится.

Вынул Святогор пятьсот рублей, положил на стол, обнажил булатный вострый меч, хватил девушку в грудь раз, другой, третий, не взглянул на неё, вышел, вскочил на коня и уехал к себе на Святые горы. «Отделался, думает, от такой невесты!»

А девушка тем временем проснулась, смотрит: кора с неё свалилась, и стала она такою красавицей, какой никогда ещё на белом свете не видывали: ростом высокая, статная, походочка мелкая, очи ясного сокола, брови черна соболя, румянец — что зорька утренняя, тело — что снег, белое.

Увидела девушка пятьсот рублей на столе. «Вот, думает, счастье Бог послал!» Стала она на те деньги торговать и нажила несчётную золотую казну, построила корабли, нагрузила их товарами драгоценными и пустилась по морю по синему искать счастья-удачи в далёких странах.

Куда ни приедет, все бегут товары раскупать, на красавицу невиданную, неслыханную любоваться. Доехала она до Святых гор, и прошёл об ней слух по всему царству. Пришёл и Святогор взглянуть на диво дивное; как взглянул, так и подумал: «Вот эта невеста по мне, эту за себя сосватаю!» Полюбился и богатырь девице, поженились они, и стала жена Святогора про свою прежнюю жизнь рассказывать, как она тридцать лет лежала, корой покрытая, как вылечилась и стала торговать на те пятьсот рублей, что незнакомый богатырь ей оставил. Слушал Святогор, слушал и говорит:

— Да ведь это я и был.

Подивились они вместе, что от судьбы своей никак не уйдёшь, и стали жить да поживать на Святых горах.

3. Встреча с Ильёю

Ездил как-то Илья-богатырь по чистому полю и заехал ко Святым горам.

Бродит по утёсам и день, и два, устал, раскинул шатёр белого полотна, привязал у входа своего богатырского коня и уснул ни много ни мало — на двенадцать дней. Вдруг слышит во сне, храпит его бурушко, ржёт, копытом землю роет и говорит ему человечьим голосом:

— Ай же ты, Илья свет Иванович, спишь ты, прохлаждаешься, беды над собою не чуешь: едет к шатру Святогор-богатырь; спусти-ка меня скорее в чистое поле, а сам полезай на сырой дуб.

Послушался Илья своего верного товарища, спустил его, а сам на дубу спрятался. Видит: едет богатырь выше леса стоячего, головой упирается в облако ходячее, за плечами у него хрустальный ларец. Слез Святогор с коня, отпер ларец золотым ключом, вышла красавица, жена богатырская, что зорька на небе; раскинули они шатёр, разложила красавица скатерти браные, расставила яства сахарные, питья медовые, — стали они есть, пить, а Илья сидит на дубу, не шелохнётся.

Увидела его жена богатырская, побоялась, чтобы муж не убил богатыря, и спрятала его вместе с конём к Святогору в карман.

Сидит Илья в богатырском кармане и день, и два, возит его Святогор, сам того не ведает. Тяжело стало коню богатырскому, не под силу, стал он на третьи сутки спотыкаться, стали у него подгибаться ноги его быстрые.

Рассердился Святогор на своего верного товарища, хватил его со всей своей силы богатырской плетью по крутым бёдрам, крикнул на него громким голосом:

— Что ты, травяной мешок, спотыкаешься?

Отвечает ему конь:

— Как мне не спотыкаться? До сих пор я возил одного только богатыря да жену его богатырскую, а теперь вот уж третьи сутки вожу двух сильных, могучих богатырей да ещё и коня богатырского.

Удивился Святогор, сунул руку в карман, а там и вправду богатырь с конём шевелятся.

Вытащил Святогор Илью из кармана, стал его спрашивать, допытывать:

— Ты откуда родом, как тебя звать?

Назвался Илья.

— А зачем к нам на Святые горы пожаловал?

— Да захотелось мне повидать Святогора-богатыря.

— Ну, я самый и есть Святогор; давай побратаемся, я тебя научу всем похваткам-поездкам богатырским.

Кликнул Илья своего коня, поехали они вместе по Святым горам.

Научил Святогор Илью всем похваткам-поездкам богатырским, звал его меньшим братом, делил с ним хлеб-соль, пил из одного ковша.

Едут они путём-дорогою и наехали на огромный гроб. Стоит гроб, весь из камня высечен, а подле крышка лежит.

— Давай, — говорит Святогор, — примеримся, для кого этот гроб изготовлен: кому из нас придётся впору, для того он и есть. Полезай-ка ты, Илья, вперёд…

Полез Илья; лёг в гроб, нет, не приходится: и широк, и длинен гроб, и высок не в меру.

— Ну, — говорит Святогор, — видно, мне в него ложиться.

Лёг, протянул ноги, гроб пришёлся как раз по нём.

— Гроб-то ведь точно нарочно для меня сделан, — говорит он Илье. — Ну-ка, меньший братец, сослужи мне службу, закрой меня крышкою.

— Нет, старший брат, вижу я, ты не малую шутку пошутить задумал, заживо себя хоронить собрался; не подниму я крышки, не закрою тебя.

Тогда Святогор сам привстал, поднял крышку и закрыл ею гроб. Как только сошлись края, так и срослись вместе.

Силится Святогор поднять крышку, не может: зарос гроб, давит богатыря, не совладать ему со своею судьбиною. Бился он, бился, просит Илью:

— Братец меньшой, душно мне, знать, конец мой приходит, попробуй поднять крышку.

Пробует и Илья, нет, куда ему! Срослась крышка с гробом, ничего с нею не поделаешь.

— Возьми, Илья, мой меч-кладенец, — просит Святогор, — попробуй разрубить крышку поперёк.

Взялся Илья за богатырский меч, силился, силился, не может и приподнять его, не то что крышку рубить.

— Нагнись ко гробу, — говорит Святогор, — я дохну на тебя своим духом богатырским.

Нагнулся Илья, дохнул на него Святогор, и почуял он в себе силы втрое против прежнего.

Поднял он тогда меч-кладенец, взмахнул им над крышкою, — опустился меч, зазвенел о камень, глядь, а из-под него поперёк гроба железная полоса проросла…

— Душно мне, меньший брат, — взмолился Святогор, — попробуй ещё ударить вдоль по крышке.

Ударил Илья и вдоль крышки, из-под меча даже искры посыпались, и опять выросла железная полоса.

— Ох, тяжко мне, — стонет Святогор — наклонись-ка ко мне, меньший брат, я дохну на тебя своим духом богатырским и передам тебе всю свою силушку великую.

— Нет, не надо, старший брат, — отвечает Илья, — довольно с меня и этой силы, а если ты передашь мне всю свою силушку богатырскую, так и меня земля носить перестанет, как тебя.

— Ну, хорошо же ты сделал, Илья, что не послушал меня: я бы дохнул на тебя мёртвым духом, и ты бы умер вместе со мною. Прощай, мой назва́ный меньший брат, владей моим мечом-кладенцом, владей моей силою, а коня моего привяжи ко гробу: кроме меня никто с этим конём не справится.

Замолк богатырь, замерли слова его, а Илья всё стоит, слушает, опершись на меч-кладенец, всё думает, не скажет ли ему старший братец ещё хоть словечко… Нет, затихли слова богатырские, пропала мощь-сила заветная, а из щёлки гробовой мёртвый дух пошёл.

Опоясал тогда Илья меч-кладенец, привязал коня Святогорова ко гробу, положил перед гробом три земных поклона глубоких, смахнул слезу горючую и поехал на Святую Русь, к своему князю киевскому, ласковому Солнышку-Владимиру.