Русские на Индигирке

Глава IV ЛЕКСИКА ДОСЕЛЬНОГО ГОВОРА

В основу предлагаемого читателю словаря положены личные наблюдения автором живой народной речи. Следует отметить, что нынешнее поколение русскоустьинцев многих слов, зафиксированных здесь, не употребляет. Многие диалектные слова исчезают бесследно. Хотелось бы сохранить их для потомков, чтобы они могли живо представить себе историю материальной и духовной культуры, языка, всего того, что составляло содержание жизни предков.

Нижнеиндигирский говор, несомненно, принадлежит к северо-великорусским, так как первые освоители этого края, как и большинство вемлепроходцев Сибири, были выходцами из северных губерний России. При сличении его лексики с лексикой архангельского и новгородского наречий находим много общего, например: «хивус» — сильный мороз; «баран» — горизонтально расположенная дуга; «вадига» — глубокое место реки; «калтус» — мокрое ровное луговое место; «заструга» — небольшой снежный бугор; «веретье» («веречча») — высокое открытое место; «бриткой» — острый, хорошо бреющий; «шелонник» — юго-западный ветер.

Кроме того, свидетельством принадлежности данного говора к северо-великорусскому наречию является ряд фонетических черт, таких как оканье, еканье, взрывное «г», ассимиляция звонких шумных губных и переднеязычных звуков под влиянием последующих сонорных носовых согласных и т. д.

Русские люди, оказавшись на крайнем северо-востоке страны и избежав на длительное время влияния литературного языка и других русских говоров, вынуждены были на протяжении столетий пользоваться тем запасом лексики, который был свойствен говорам Европейского Севера в XVII веке. Вот почему зачастую в их словарном запасе мы встречаем слова, которые ныне едва ли можно встретить в других говорах: «вичь» — дневная норма пищи на упряжку собак; «повор» — веревка для привязи груза на нарте.

Есть у жителей Русского Устья такое выражение: «отбить папоротки», что означает «избить, победить, наказать». Близкое по форме слово «папорозь» в старину означало «наплечник», «верхняя часть брони», «крыло».

«Днище» («нишшое») — расстояние в десять верст. Сравните: «…И те, государь, аманаты сказали в распросе, что-де есть отсюдова недалеко по Индегирской реке, выплыв море правою протокою, а морем бежать парусом от устья до Алазейской реки небольшое днище» (Открытия русских…, 1951, с. 134).

Русскоустьинцы никогда не говорят: «начался ветер», «началась пурга», вместо этого они скажут: «погода упала», «пурга упала» (сравните выражение древних мореходов: «И упала на море великая погода»).

К приезжему человеку индигирские жители зачастую обращались с вопросом: «Что нового? Какие вести-повести?». Сравните в «Слове о полку Игореве»: «Почнемъ же, братiе, повъстъ ciю отъ старого Владимира до нынъшняго Игоря».

Можно было бы привести много других примеров, свидетельствующих об архаичности отдельных слов и выражений говора индигирских старожилов.

Вот, например, первое впечатление В. М. Зензинова: «Когда за чаем завязался разговор, я не мог не подметить особенных слов и выражений, иногда не совсем попятных, но, несомненно, русских, которых никогда до того не приходилось встречать в живой речи и которые почему-то смутно напоминали старинные русские книги. Все эти впечатления были особенно ярки в первые дни моей жизни в Русском Устье, и я но мог отделаться от мысли, что попал в какой-то странный уголок Древней Руси, сохранившийся на далеком Севере как обломок далекой и чуждой для нас жизни». В другом месте он добавляет: «…не знаю и не понимаю, куда я попал… После полуторамесячного странствия… Я вдруг снова очутился в России. Светлые рубленые избы, вымытый пол, выскобленные столы — чистая русская речь. Это, конечно, Россия, но Россия XVIII, быть может, даже XVII века» [Зензинов, 1913].

«Речь индигирцев отличается от других русских говоров своей мелодикой. Она своеобразная, напевная; ударная гласная последнего слога во фразе произносится с ярко выраженным музыкальным топом, повышением тона голоса, и последний слог растягивается. Особенно мелодична речь женщин; в одном слове она (интонация) может смениться несколько раз, повышаясь в начале, достигая наибольшей высоты в середине и затухая в конце» [Самсонов, 1982, с. 177].

А вот что сказал В. Г. Распутин: «Говоря о звуковой красоте «Слова о полку Игореве», я хочу вспомнить одно место на севере Якутии, где русские люди, по преданию, живут со времен Ивана Грозного.

Живут они в устье Индигирки. Здесь сохранился архаичный язык, каким говорили наши предки, близкий к «Слову…». Видимо, община была крепкая, вокруг инородцы, русская община охраняла язык от чуждого влияния, охраняла обычаи и традиции, фольклор, который они принесли с русского Севера. Послушайте их, и вы узнаете, как звучала древняя русская речь. Ведь по письменным источникам, которые дошли до нас, мы знаем, каким языком говорили в XVII веке, даже каким еще раньше говорили. Но мы не знали, как звучала та речь.

Если мы станем слушать, как говорят эти люди сейчас между собой на русском, подчеркиваю, языке, понять их нам будет трудно. Дело не в архаике, а в том, как звучит эта речь. Это поистине какое-то природное звучание, без резких, эмоциональных понижений, которыми пользуемся мы. Их речь в неточном сравнении напоминает то ли далекий шум ветра, то ли шелест травы, ковыля, что-то естественное, под стать природному голосу.

Слушать их для меня было очень интересно. Здесь я услышал то самое звуковое совпадение, о котором мы вспомнили в связи со «Словом о полку Игореве».

Народ живет очень интересный в этом Русском Устье. И как многое там осталось того, что есть в «Слове. И у них есть двоеверие. Они до последнего времени соблюдали обряды, которые были на русском Севере в XVII, а может быть, даже в XVI веке. Но они и язычники, ибо всегда целиком зависели от природы, от Индигирки, от тундры, от смены полярной ночи и дня.

Для них окружающая природа не площадка для пропитания и процветания, как начинаем смотреть мы на землю, а кормилица и судьба. И относятся они к ней с той святостью и почитанием, которые, очевидно, были характерны для всякого русского в прошлом» (Беседа о «Слове…», 1986).

Следует отметить, что словарный состав этого говора не подвергался еще изучению. Он незамедлительно ждет детальных исследований, на основании которых можно было бы получить ценные сведения для тех, кто интересуется историческим прошлым нашего народа.