Русские здесь: Фильм, помогающий Андропову

АНТИАМЕРИКАНСКИЙ ФИЛЬМ О РУССКИХ АМЕРИКАНЦАХ

13 июня по 13-й программе нью-йоркского телевидения показали только что приготовленный фильм о советских эмигрантах в Америке. Фильм называется ’’Русские здесь”. Программа телевидения: ’’народно-образовательная”.

’’Русские" показаны как люди, недовольные американской жизнью. Они жалуются, ругают вслух, вплоть до сентенции: ’’Знали бы заранее об американской жизни, так не приехали бы”.

Телевидение выследило, чем эти недовольные в Америке занимаются. Во всей красе показан ’’моральный облик” эмигрантов: пьют водку стаканами, пьяные валяются перед телекамерой с тарелкой на пузе. Сделан намек и на то, на чьи деньги пьют. Показали, как писатель эмигрант платит в магазине фудстемпами, то есть ест и пьет не на заработанные, а на даром доставшиеся ему американские народные денежки.

Действие фильма на зрителей очевидное: каждый нормальный, здоровый американский трудящийся должен ’’сжать кулаки”, ’’схватиться за кольт”, ’’нажать на газ”, минимум — ’’сплюнуть с отвращением” от лицезрения этих неблагодарных и опустившихся полу-жуликов-полубездельников-полушпионов.

Таков результат действия фильма ’’Русские здесь”. Но каждый взрослый человек понимает: за сорок минут нельзя успеть рассказать о всех делах стотысячной русской эмиграции в Америке. Следовательно, отвратительный результат есть следствие осознанного отбора материала и комментариев к нему. Продюсер Офра Бикел, ведущая Джессика Савич и их русский помощник Виктор Норд отобрали для показа американской публике только отрицательных персонажей и только тех, кто согласился ’’сотрудничать” с идеями авторов фильма.

Конечно, свобода творчества — есть и свобода выбора материалов. Это и свободу любых комментариев и даже свобода провоцировать любого ’’подследственного” эмигранта на какое-либо ’’полезное” продюсеру высказывание. Это свобода фиксировать случайное и ’’разворачивать” его кинотрюками до всеобщего. Это свобода, наконец, ненавидеть представителей любой национальности.

Такова свобода при изготовлении фильма. Но потом — и это тоже очевидно — наступает время для свободы выбора и ограничения. Во-первых, у чиновников телевидения, принимавших решение показывать или не показывать. У самого автора-продюсера, у каждого участника. Тем более, что фильм шел по программе ’’народного обучения”. Поэтому каждый причастный человек неизбежно мыслил категориями: ’’полезное или вредное”, ’’объективное или фальсифицированное”.

Печально, но факт: все чиновники, телевизионные ’’демократы” и ’’народные учителя” пришли к выводу, что именно такой фильм и нужен американской общественности для ’’раскрытия глаз”, ’’для руководства к действию” или ’’прогресса” американской де-моратии. Такое решение основывалось, в первую очередь на их убежденности, что фильм абсолютно правдив и что именно таково истинное лицо приехавшей русской новой эмиграции.

То, что все киночиновники так подумали — их право.

Но и возражать, и думать наоборот — тоже право, гарантированное американской Конституцией. К тому же, у меня есть основания сомневаться в том, что по поводу дел русской эмиграции названные две журналистки с помощником обладают полной компетенцией. Более того, я не уверен, что вся эта кинообразовательная операция была произведена в согласии с принципами американской демократии.

Демократия — это не бумажные правила сосуществования личностей. Демократия — это прежде всего, проверка каждого своего поступка на соответствие с собственной совестью. Главное — уважение чужих чувств и чужой тоже совести. Это и есть Дух и Буква Конституции.

Вот и начнем проверку этого фильма по совести.

Так как первое условие демократии — все люди равны и в дурном и в хорошем, следовательно, нет и не может быть никакой ’’принципиально дурной” национальности. Иначе страна назовется фашистской, расистской и — нужно отменять американскую Конституцию.

Равенство всех групп населения предполагает, что люди — разные. Что нельзя по первому десятку представителей выносить окончательное суждение о ста тысячах. Иначе — опять фашизм, опять фальсификация для оправдания какой-либо идеологии насилия.

Фильм показывает около десятка специально отобранных экземпляров среди русской эмиграции. Эмигранты говорят только на темы и в интонациях спровоцированных — заказанных продюсером. Однако Джессика Савич делает вывод уже обо всех русских, приехавших в Америку. Даже такие громкие выводы, как ’’для русских свобода, правда значат не то же самое, что для нас”, ’’русские — пришельцы из иного мира”.

Не бояться ошибочно обидеть сотню тысяч людей — есть дефект совести.

Публично объявить группу людей ’’пришельцами”, у которых нет ’’нашей святости”, — это есть расизм.

Совесть демократа, любящего человечество, — это и учитывание ошибок и трагедий истории. А история учит, что, если для ’’своих плохих” строятся тюрьмы с телевизорами и надеются на их исправление, то для ’’пришельцев”, да еще и с ’’чуждой идеологией” строятся только концлагеря и Освенцимы. Или изгоняют из страны, не тратя времени на их ’’исправление”.

Почему же у Офры Бикел и у Джессики Савич не хватило совести” продумать до конца все возможные последствия фильма ’’Русские здесь”? Или они как раз заранее все продумали? Фильм, вероятно, не случайно назван ’’Русские здесь”. Это не иначе, как ’’Русские — вот они”. Лови, подсматривай и делай ’’оргвыводы”. Странно в условиях демократии и страшно, если вспомнить об исторических ассоциациях, звучит последнее слово-заключение Джессики Савич: ’’Многие из этих людей хотели бы вернуться обратно. Но хотим ли мы, американцы, этого?”

Внешне во фразе, кажется, ничего страшного. Но подумайте — она обращается к ’’своим” американским единоплеменникам с вопросом — что делать с этими пришельцами?

А разве может при демократии одна часть нации решать, что делать с другими жителями страны? К погромам — да, именно так и призывают. Но в демократической Америке, в конце двадцатого столетия? И по отношению к ста тысячам, многие из которых равны по своим конституционным правам и Офре Бикел, и Джессике Савич?..

Вот почему в заголовке моей статьи сказано — фильм антиамериканский. Ибо он разделяет американцев на две враждующие части населения. Призывает одну часть ’’решить судьбу’’другой.

Кстати, зритель не мог не заметить, что инсинуации Джессики Савич основаны на фальсификации и провокации. Слова ведущей о желании эмигрантов - безосновательная ложь. Ведь ни один эмигрант в фильме не сказал слов — хочу вернуться в СССР. Все, что говорили некоторые — знал бы поточнее про американскую жизнь — может быть, и не поехал бы. В конце концов такое раздумье в свете новых фактов, вполне по-человечески — акт разумности.

Зачем, с какой целью Джессике Савич потребовалось фальсифицировать желания ’’русских, которые уже здесь” и которые возвращаться и не думают? Не знаю. Но на основе собственной фальсификации телевидение призывает ’’решить судьбу русских” — согласно ’’американскому народному желанию”.

Возможно, Джессика Савич высказала свои пожелания лишь по недомыслию. Но мы-то после советского опыта - стреляные воробьи. Мы отлично знаем, к какому ’’прогрессу” общества приводят такие вот интеллигентные планы по ’’решению судьбы” людей, не спрашивая их мнения.

Вот почему я заявляю: этот антиамериканский фильм сделан антидемократами и антидемократическими методами.

Любопытен вопрос: почему два журналиста телевидения не побоялись выступить против принципов американской демократии? Почему не побоялись обвинения в расизме? Знали же, что в современной Америке их с работы выгонят, если начальство обнаружит, что журналисты фальсифицируют факты, чтобы дискредитировать какую-либо национальную группу в Америке.

Уверен, что эти же самые продюсеры никогда бы не сделали фильма ’’Итальянцы здесь” с показом для всеамериканского осмеяния пьяного, паразитирующего и критикующего ’’нацмена”. А сделали бы — так, вероятно, с тех пор ходили бы по улицам, оглядываясь. Если бы, конечно, не взлетела на воздух сама телевизионная станция в первую же ночь демонстрации фильма, заканчивающегося призывом: ”А хотим ли мы, американцы, чтобы пуэрториканцы все от нас уехали? Ибо у них другие понятия о свободе и правде”.

Почему продюсеры телевидения почувствовали, что равенство при американской демократии не распространяется на русскую группу населения? Почему почувствовали безнаказанность в проявлении инстинкта ’’ударить лежачего”?

К сожалению, у русских эмигрантов по всему миру есть одна особенность: беззащитность.

Не будем прятаться от фактов: каждый ’’нормальный” американец психологически готов подозревать нас в предательстве. Потому что родились мы и выехали из страны — главного врага современной Америки. Ни разобраться ему в нас, ни проверить, ни дове-рить полностью. Что-то вроде ’’пятого пункта” или ”из вражеской территории” в советском паспорте.

У русских эмигрантов есть и ’’дипломатическая особенность”. Любая страна в мире будет защищать своих единокровцев, куда бы они ни убежали и ни эмигрировали. Тронь американских греков — поднимется на демонстрацию вся Греция. Вплоть до выступления в ООН, до поджога посольств.

Для нас же, эмигрантов из СССР, все отрезано. Круглые сироты и даже стыдно вспоминать о месте рождения.

Там, где мы родились, — объявлены врагами своей родины. И официальная советская политика: чем вам в Америке будет хуже, тем нам, оставшимся, спится спокойнее.

Продюсер фильма четко почувствовал это особое положение русских. Вот и ходит после позорящего их фильма спокойно по улицам. Знает все-таки, что мы цивилизованные. Но знает, что и полностью беззащитные: нет ни родины-матери, ни добрых дядюшек.

Отсюда и смелось режиссировать фильм на грани насильственности. Отсюда и сам выбор названия: подчеркнуть свою безнаказанность, выставив русских как ’’пришельцев” без роду, без племени. ’’Русские здесь” — значит, не там и не тут. Одинокие!

Отсутствие совести. Отсутствие уважения к ближнему.

Поэтому Офра Бикел и пошла на провокацию, обманывая приветливо встречавших ее русских эмигрантов. Она приходила в наши дома как человек, как родственная душа, имитируя, что совесть ее — нашего уровня. Ее принимали не так, как приняли бы хладнокровного следователя.

Ее приглашали в рестораны — присоединиться к нашему веселью. По душам разговаривали о том, о сем. Никто ее не боялся, думая, что она отнесется к нам по-человечески. Вот и хотели ей все эмигранты сделать что-то приятное. Даже отвечали на ее вопросы в ожидаемом ею направлении.

Не буду фантазировать о том, где я не присутствовал. Офра Бикел приходила и ко мне. Много раз. Сняли несколько сцен со мною всей группой телевидения.

С первой минуты нашего общения начались вопросы о моих ’’неприятностях”. Только о трудностях мы и разговаривали. Для меня это был естественный акт вежливости. Тем более, что она спрашивала ”с участием”, с ’’обещанием помочь”, — короче, я не сомневался поначалу в ее симпатии.

Стал я нервничать, когда наша дискуссия стала прерываться сразу же после окончания моих рассказов об эмигрантских трудностях. Об успехах и планах ей недоставало времени выслушать. Например, схватила мою фразу: ”В СССР опасность и неприятности ожидались всегда лишь с одной стороны, а в свободной Америке — со всех четырех сторон”.

Она хотела сделать эту мою фразу девизом моего появления на экране. Я же удивился, настаивал на том, что ’’нужно обсудить”,, ’’надо серьезно подумать” — нельзя же так, без предупреждения ловить на слове. Мы же оба взрослые люди, и не на Страшном суде или на школьном экзамене. Нет, не нашлось у нее времени — сочла мою фразу для ее целей исчерпывающей. Тогда-то я и стал нервничать. Перед приездом кино техников, перед съемками час стоял перед зеркалом, проверяя, застегнута ли ширинка и все ли пуговицы на месте. Ночью снилось: показывают крупным планом или дырку в штанах или как я ем мороженое грязными пальцами.

Перед камерами московского телевидения так не нервничал — уверен был, что не будет провокации. Там всегда долго репетируют, учитывая и их, и мое мнение. Здесь, как перед следователем, я чувствовал свое полное ничтожество. Тем более, что Офра Бикел меня уговаривала, что ’’для эффекта” нужно плакаться перед зрителем. Даже сулила пряники: дескать, только несчастненькие и вызовут сочувствие у американских фермеров. Увидишь, говорила мне, сколько писем получит телестанция с выражением сочувствия.

Я боялся, но все-таки выступал перед телекамерами. Все-таки верил в продюсерскую честность, в ее к эмигрантам симпатии. Впоследствии мне сказали, что я не выдержал экзамена — не смог красноречиво плакаться. А улыбающиеся Оф ре Бикел не нужны были — в соответствии с ее планами.

Приглашал я Офру и в ресторан, и ухаживал, как за понравившейся привлекательной женщиной. Осмелился на прощанье поцеловать и вообще — чувствовал себя превосходно в приятной компании.

Сегодня, просмотрев фильм, краснею. Увидев, к чему клонится фильм, со страхом ждал, что и меня могут показать в этой компании. Но самым постыдным было для меня сознание, что я обманулся. Я-то воображал, что ’’произвожу на девушку впечатление”, а она была, оказывается, ”на посту”, ’’начеку” — только переодетая в штатское. Я что-то ей там щебетал, а ее компания все ждала, не проговорюсь ли я про что-то для нее интересное.

Уверен, что и другие эмигранты приглашали Офру Бикел в ресторан, на домашние ’’парти” — попировать, посудачить, присоединиться к веселью. А в фильме для всей американской публики наши бывшие ’’дорогие гости” отвечают нам такими комментариями: ’’Для русских дружба — это водка”. И крупным планом — стакан, опрокидывание.

Наверно, и поэт Кузьминский ее приглашал на ’’вечеринку” богемную. Вог и лег при ней с тарелкой на животе — ’’по-домашнему”. А приглашенный гость, обернувшись следователем-продюсером, поймал и обнародовал такие слова, по пьянке брошенные: ”В России дружба есть дружба подонков”.

Поэт и есть поэт — имеет право на выкомаривание. Но вот гость-то каков! Свой ’’бронепоезд” держит не на запасном! Хоть, вроде бы, и улыбается.

Нет слов, от многих ’’мыслей” эмигрантских с досадой содрогаешься. Но подумай те: разве не признак взрослости — болтать о том и о сем и сто раз передумывать? От настроения, от подпития, от компании. Но отчего Офре Бикел взбрело на ум, что выбранные ею же самой экземпляры — есть эмиграции лучшие и искренние представители? И почему выхватив ту или иную фразу, она не посчитала нужным спросить разрешение у говорившего на публикацию?

Видимо, с самого начала Офра Бикел относилась к ’’друзьям-эмигрантам”, как к подследственным. Вог и не спрашивала разрешения, посчитав, что у них нет и права на опасение за собственное достоинство.

Это нормальная позиция и психология какой-либо европейской этнографической экспедиции в Африке. Те и фотографировали, не спросясь, как ’’дикари” отправляют естественные потребности, как едят, как вокруг костра пляшут до изнеможения. Это только у лордов спрашивают, да у себя подобных, если из ’’приличного общества”. А русских, которые оказались здесь, - лови их на слове, провоцируй, выслеживай. С сиротами можно и не церемониться. Вспомните, как в кинофильмах обращаются с инопланетными прищельцами: поймают и сразу делают анализы.

Обыкновенный расизм. Но не хамство — все повадки продюсера были, как у ’’человека из общества”. Только не из эмигрантского.

Для Офры Бикел и ее помощников эмигранты — не люди разные, а одна масса копошащихся тел, двигающихся только в одном, общем направлении. Ответы — у одного за всех, ибо у них есть лишь инстинкт, но не осмысленное действие. По одному экземпляру в гербарии достаточно для информации и каталогизации. Вот и ограничились первыми же пойманными и на телевизионную провокацию, как на булавку наколотыми. Эмигрантикус руссикус — остальные точно из того же класса, как и первый засушенный. Без большой разницы.

Теперь поговорим об ’’актерах” — эмигрантах, согласившихся с тележурналистами сотрудничать. Посмотрите внимательно на них. Чем они занимаются?

Удивительно, что на фоне болтовни, на фоне умных или безумных высказываний ведь не нашли телевизионщики ни одного экземпляра, которого смогли бы поймать на ’’поступке антиобщественном”.

Все как один — работают, трудятся, делают хоть что-то полезное. Даже писатель, что живет на фудстемпы, — и тот ведь не пускает на ветер даденные ему денежки. Пишет романы с утра до вечера. Хорошие или нет, но ведь пишет - не бегает по улицам с ножом, не стреляет в президентов, не загрязняет улицы.

Почему же не найдя, не выследив, не зацепив ни одного эмигранта на факте доказанной вредоносности Джессика Савич спокойно, с отработанной улыбочкой заявляет своим американским слушателям: ’’Этим русским нелегко учиться новой американской ментальности, коль они рождены в чужой советской системе”. Как будто она не знает, что нормальные люди любой нации могут и пить, и лежать на полу, и даже жить на фудстемпы, но все-таки заниматься творчеством.

Подчеркивание ’’чуждой Америке” русской ментальности мы видим только в позиции продюсера, скомпоносавшего материал с этой целью. Видим в словах комментатора. Но нет ничего конкретного в эмигрантских действиях.

Пришлось авторам фильма пойти на подлог. Помните, показывают — эмигрантские люди едут по Манхэттену в туристическом автобусе. Ну что в этой поездке от ’’русской дикости” или какой-такой ’’антиамериканизм”? Мало ли туристов, миллионы ездят по любому мировому городу. Но вот зоркий прицел продюсера даже здесь увидел и представил Америке эту поездку как ’’вражеское наступление”. Джессика Савич говорит при показе поездки в автобусе: ’’Эти русские настолько не авантюрны, что даже по Манхэттену ездят только группой с русскими экскурсоводами”.

А как вели себя эмигранты? Посмотрите на них: они совсем ничего не стесняются. Не боятся критиковать других и себя. Разве так себя ведут ’’пришельцы”, ”в чужом монастыре” и ’’рабы, только что освобожденные”?

Даже эмигрант-поэт лег себе на пол в присутствии всей телевизионной этнографической экспедиции. А ведь как ’’чужой придя к чужим”, - должен был бы встать, или на корточки, или навытяжку.

В гостях так себя не ведут. Так не просят подаяния. Так не встречают телевизионщиков, пришедших как благодетели.

Мне кажется, что именно во взаимоотношениях ’’актеров” и авторов лежит ответ — почему фильм получился такой, а не другой.

Не сомневаюсь, что продюсер пришел к эмигрантам с целью помощи. Как к несчастненьким. А увидел и был шокирован, что большинство ничего не просит. Наоборот, критикует и не скрывает своего положения - удачного или расстроенного.

Жаль только, что пришел, видимо, продюсер уже с окончательно готовыми идеями и мыслями. И о том, какой должна быть эмиграция, и о том, что ей для помощи требуется. Думала, сидят ’’русские” и греются вокруг костра американской демократии и не знают, что делать со своею свободой.

Вероятно, заранее были приготовлены и все ’’комментарии” — как в записной книжке заготовлены удачные выражения. Чем иначе объяснить, что вопреки эмигрантским лицам, показанным как улыбающиеся, Джессика Савич вещает: ’’Они, русские, узнали, что свобода есть ничего, кроме свободы”. Или: ”Мы дали им фудстемпс, но не понимание”. Или: ’’Все, что мы можем сказать: добро пожаловать!”.

Эти цитаты показывают, что, возможно, русских эмигрантов телевидение хотело просто использовать для иллюстрации и протаскивания своих собственных идей с критикой Америки. И заведомо думали, что русские как бывшие рабы — материал совершенно податливый и не имеет собственного мнения. К чему, например, были заготовлены сентенции типа: ’’Трудно русским менять свою ментальность на американскую”? Это какую такую ментальность? В чем ее особенности?

Если бы была у русских эмигрантов особенная, не американская, чисто рабская психология, то знаете, какой бы вышел фильм? Ужасающий!

Представьте себе, приходит американский продюсер и спрашивает: ’’Как живется, товарищи?”. А в ответ дружный хор: ’’Спасибо президенту Рейгану! Спасибо Америке за питание! Слава американскому телевидению!”

Вот тогда и надо было бы учить ’’русских здесь” перековать свое ’’менталити”. Так, вероятно, телевизионщики и планировали: доказать эмигрантам и Америке, что пора всем вместе ’’перековываться”.

Но встретив эмигрантов и увидев, что они люди обыкновенные, все приготовленные планы пришлось смазать. Фильм получился без какого-либо ’’общественного содержания”. Неумный. От неумности и результат — показанное учит Америку только ненависти.

Ненависть не была запланирована. Она получилась от того, что продюсер и другие телевизионщики были шокированы самодеятельностью эмигрантов. Вот и не знали, куда употребить материал собранный. Сам по себе фильм сполз содержанием на антирусскость, хотя очевидно, что делались попытки ’’русскими критиковать саму американскую действительность”.

Неудача фильма отчасти объясняется тем, что самим продюсерам оказалось не по плечу бремя демократии. Известно, что в свободном обществе пресса, журналистика приобретают громадное значение. Говорят даже о ’’диктатуре прессы” над людским мнением. У бессердечных и недостаточно умных журналистов значение прессы вызывает что-то вроде ’’головокружения от успехов”. Самоуверенность и некое желание властвовать. Или как минимум - командовать, учить, или провоцировать для интересу: ”а что получится?”

В этом фильме об эмиграции два журналиста решили ’’решить” все мировые вопросы со своей точки зрения. Не подумавши о своей некомпетентности. Не боясь ошибиться — обидеть незаслуженно. Безответственность и прятание за спину телевизионной станции.

Любопытно, что и среди эмигрантов-”актеров” наиболее безответственными были не простые, ’’неученые”, а те, кто пытался выдать себя за ’’вышестоящих” над эмиграцией. Тоже это были журналисты, назвавшие себя редакторами русской газеты. Они ’’помогали следствию” с позиций доносчиков, стоявших в стороне от ’’эмигрантско-русской дикости”.

’’Простые” эмигранты говорили только о себе, не обощая далее своей семьи. Русские газетчики о себе молчали — жаловались на читателей и говорили о читательско-русской дикости. Разыскали и продемонстрировали телевидению ’’письма читателей”, где сказано, что надо лесбиянок сжечь со всею ихней американской демократией.

Выделяя себя из эмиграции, спешили сообщить всей Америке, что ’’русские не пишут в газету статьи со своим мнением. А требуют закрытия газеты и тюремного заключения для редакторов”. И удивительно, что таким диким ’’констатациям” верят американские журналисты. А можно ли доверять интеллекту и морали таких личностей, которые заявляют как само собой разумеющееся: ’’Для русских понятие дружба — это водка”.

Стыдно смотреть на таких самозванных русских газетчиков-’’дружбоводочников” по нравственности.

Результатом самонадеянной деятельности телевизионщиков стал фильм про русскую эмиграцию как про группу людей без стыда и совести. Возможно, помимо воли создателей фильм получился расистским, с позиций махрового ’’мнения улицы”.

В самом деле, с точки зрения интеллигента лежание поэта есть только одно из проявлений богемности. Но в контексте с другими сценами зритель видит перед собой акт ’’антиправительственный”.

К сожалению, американская ’’улица” давно подозрительна к любой эмиграции. Но ведь это — улица! Так и сомкнулся интеллект с невежеством и кондовостью.

Признаюсь, разочарование в интеллекте продюсера есть мое самое сильное потрясение. Думаю, что и других эмигрантов потрясло, насколько обманулись они в Офре Бикел или — были обмануты. Не случайно же в качестве почти положительных героев фильма был выбран, например, такой экземпляр эмигрантщины, что о себе заявил: из СССР не привез ни образования, ни профессии. Начал в Америке плотником, теперь людей консультирую, как распоряжаться накопленными, заработанными денежками.

Вот и ’’мотает себе на ус” американский зритель — держать нужно подальше свои денежки от таких вот эмигрантских ’’свободных предпринимателей”. Как известно, этот же бывший плотник уже брал у русских эмигрантов деньги якобы на русское телевидение. Денежки плакали. Но вот почему Офра Бикел именно такого человека выбрала для показа ’’русского стиля” бизнеса?

Уровень положительных и отрицательных примеров в кинофильме — унизителен. И для нас, эмигрантов, и для авторов, которые именно и только эти примеры и выбрали в качестве интересных. Даже в СССР давно отказались от такого дурного вкуса, именуемого ’’оголтелая пропаганда”.

Фильм инкриминирует русским, что у них ’’неправильные” понятия о свободе и демократии. Не сомневаюсь, что именно словами о свободе и будут сегодня защищаться телевизионщики от обвинений в некомпетентности и предвзятости. Однако никто из эмигрантов не был против свободы как свободы.

Важно — кем и зачем используется свобода.

Совершенно случайно, два незнакомых с данным вопросом журналиста получили возможность и свободу обучить Америку через телевидение о ’’русских здесь”. Случайно. Наспех. Не продумав. Без ответственности.

И вместо расширения свободы эмигрантов они приложили свои усилия, чтобы ’’русских здесь” еще больше ограничили. Подозрениями, недоброжелательством, даже ограничениями допуска в Америку. Телевидение почувствовало себя таким свободным от человеколюбия, что даже задало провокационный вопрос: ”А хотим ли мы, чтобы эти русские от нас уехали?”

Перечитайте еще раз эту фразу — внимательно, по буквам. Ведь она значит ни что иное, как ’’Хотим ли мы, американцы, лишить русских нашей американской свободы?” Лишить свободы сто тысяч новых американцев — вот куда использовали телевизионную свободу два журналиста! И издевательски прибавили как ’’обоснование”: — ”У русских другие понятия о свободе и правде”.

Эта фраза, как удар молнии, вмиг наполнила ’’теории” насильников, провоцировавших все геноциды истории. Гитлер точно такими же словами объяснял, почему ’’немцы должны хотеть” освободиться от евреев. Только потому, что у ’’евреев-пришельцев” другие, не немецкие понятия о свободе и правде. Не раийское, а ервейское ’’менталити”. Помнится, в одной книжке антисемитской так и было сказано: ’’Для евреев свобода — есть свобода обманывать других”.

Я не думаю, что авторы фильма ’’Русские здесь” были достаточно образованы, чтобы знать исторические параллели. Но, очевидно, что таких журналистов, свободных от совести, нельзя допускать к свободе информации.

Теперь — эпилог.

Кому такой фильм выгоден?

Забудем о КГБ на минуточку.

Если бы в фильме была чистая истина, то безусловно, Америке нужно и выгодно знать правду о мерзком лице вновь приехавших из СССР эмигрантов. Но — если в фильме только ложь? Тогда — зачем и с какой целью телевидение пошло на провокацию? Против ста тысяч американцев, против принципов демократии, против свободы и правды? Против честных людей? Против тех, кто сейчас еще в СССР и только мечтает об эмиграции?

Какими глазами американкие телезрители будут после фильма смотреть на демонстрации в защиту Щаранского? Неужели: ”Ага, хотят еще одного притащить сюда нахлебника и критика?” А манифестации и акции русских эмигрантов против тоталитаризма станут квалифицироваться как: ’’русские” здесь не работают, а в рабочее время мешают уличному движению”. Такой результат неизбежен, если великое событие обсуждается и низводится на уровень ’’мнения улицы”.

И последнее. Если у беглецов от коммунизма ’’неправильные понятия о свободе и правде”, то у кого правильные? У коммунистов с двумя телевизионными журналистами?

Уверен, что такая ’’свобода мыслей”, ’’свобода бесчеловечности” не выгодны Америке. Не выгодно Америке отказываться от ста тысяч русских эмигрантов и следующих. Работающих и не рабски мыслящих.

Кому же выгодно показать ’’русских здесь” в ложном свете?

Только тем, для кого понятия ’’свобода” и ’’правда” не значат то же самое, что для нас, для всех американцев. Выгодно это только для врагов Америки.

В. Тетерятников

("Новое Русское Слово ”)

2 июля 1983