Рядом с Жюлем Верном

I. Что было дальше

Так называемые посмертные романы Жюля Верна продолжали выходить непрерывно до конца 1910 года:

«Маяк на краю света» (1905),

«Золотой вулкан» (1906),

«Агентство Томпсон и К⁰» (1907),

«В погоне за метеором» (1908),

«Дунайский лоцман» (1909),

«Кораблекрушение «Джонатана» (1909),

«Тайна Вильгельма Шторица» (1910).

Затем был опубликован сборник новелл «Вчера и сегодня» (1910), включающий небольшую повесть «Вечный Адам». И наконец, после четырехлетнего перерыва на страницах газеты «Матэн» появился последний роман «Удивительные приключения экспедиции Барсака» (1914), изданный отдельным томом лишь в 1919 году.

Таким образом, публикация всей серии от первой до последней книги продолжалась 56 лет.

«Необыкновенные путешествия» в коллекции Этцеля занимают шестьдесят пять томов большого формата, украшенных двумя с половиной тысячью гравированных иллюстраций в исполнении лучших французских мастеров. В одновременно выходивших дешевых компактных изданиях та же серия охватывает девяносто восемь книг – всего около тысячи печатных листов или двадцати тысяч книжных страниц.

Произведения, напечатанные после смерти Жюля Верна, входят в состав его сочинений и переведены на многие языки, в том числе, разумеется, и на русский.

По содержанию и художественной значимости посмертные книги очень разные.

Поговорим лишь о некоторых.

К примеру, «В погоне за метеором» – роман типично жюль-верновский, написанный с блеском и сатирической остротой. Главная тема – пагубная власть золота.

В сферу земного притяжения попадает золотой метеор. Чудаковатому французскому ученому Зефирену Ксирдалю, который живет лишь наукой и не замечает, что творится вокруг, удается с помощью особой машины притянуть к земле драгоценную небесную глыбу. Когда становится известно, что золотой метеор должен упасть, в Европе и Америке начинается паника: золото обесценивается, акции превращаются в простые бумажки, дома для умалишенных заполняются тысячами разоренных людей, во всем мире нарушается финансовое и политическое равновесие. К берегам Гренландии, куда должен упасть метеор, прибывают военные корабли и войска. Обстановка становится напряженной, не сегодня-завтра разразится мировая война…

Ксирдаль с огорчением видит пагубные последствия своего научного опыта. Переоборудовав машину, он подвергает золотую глыбу бомбардировке «атомами» и сталкивает ее в море. Золотой мираж исчезает, и все возвращается к исходному состоянию: эскадры и войска убираются восвояси, биржевые акции снова повышаются, споры и вражда утихают. Впрочем, в выигрыше остается «великий полководец в денежных битвах» банкир Лекер. Вовремя выведав намерения своего крестника Ксирдаля, он молниеносно скупает обесцененные бумаги и через несколько часов становится миллиардером.

Здесь та же прозрачная фантастическая аллегория с большими социальными обобщениями, что и в других поздних романах Жюля Верна, и очень похожий творческий почерк…

Необычны по философскому наполнению «Кораблекрушение «Джонатана» и повесть «Вечный Адам».

Тема повести – космическая катастрофа и гибель мировой цивилизации. Уцелевшие люди возвращаются к первобытному состоянию и только немногие из оставшихся в живых подхлестывают притупившийся разум, «чтобы завоевания человечества не исчезли бесследно», чтобы «облегчить тягостный путь неведомым братьям, не питая надежды на то, что их труд будет по достоинству оценен…» Спустя тысячелетия возникает новая цивилизация, и ученый Софр-Аи-Ср восстанавливает события далекого прошлого. На повести лежит печать пессимизма, не свойственная автору «Необыкновенных путешествий» даже в годы крушения иллюзий. Несвойственна ему была также идея движения истории по замкнутому кругу. Он верил в неуклонный прогресс.

«Кораблекрушение «Джонатана», далеко не детский роман, заполнен философскими рассуждениями, вложенными в уста Кау-Джера, человека, исповедующего анархистские взгляды и почему-то наделенного художником Ру портретным сходством с русским революционером-анархистом П. А. Кропоткиным.

Кау-Джер, одинокий скиталец, нашедший прибежище на отрезанном от мира клочке суши, на широте мыса Горн, где сливаются воды двух океанов и только в редкие дни не бывает сильных бурь. Этот человек располагает неограниченными средствами, но довольствуется жалкой хижиной и добывает пропитание охотой. Он всесторонне образован, сведущ в медицине и так свободно владеет многими языками, что любой европейский моряк принял бы его за соотечественника. Настоящее имя и национальность Кау-Джера неизвестны. Он беззаветно служит «самым обездоленным из людей» – индейцам Огненной Земли и архипелага Магальянес. Кау-Джер на языке индейцев означает «друг», «покровитель». Его образ окружен ореолом таинственности.

Кау-Джер не признает ни законов, ни власти. Прекраснодушный мечтатель, он способен противопоставить мировому злу лишь абстрактные идеалы свободы и справедливости.

И вот, когда на траверсе мыса Горн терпит крушение судно с переселенцами, Кау-Джер не может их оставить в беде и организует на острове Осте колонию.

С чего начать? Прежде всего нужно добиться порядка, дисциплинировать разношерстную толпу. Чтобы подчинить ее каким-то разумным требованиям, необходимо сломить анархию.

Происходит неизбежное: человек, не признающий законов, вынужден вводить законы; считающий безвластие высшим благом – должен применить власть; отвергающий правовые нормы – карать правонарушителей. Авторитет Кау-Джера непререкаем, но все, что он ни делает, противоречит его убеждениям. Ни одно начинание не обходится без применения власти и силы. В конце концов разочарованный Кау-Джер слагает с себя полномочия и поселяется на уединенном островке. После всего пережитого осталось лишь чувство горечи.

Сюжет с коллективной робинзонадой – в духе жюль-верновского творчества. И юные герои Дик и Сэнд заставляют вспомнить «Пятнадцатилетнего капитана». Только вряд ли в глубокой старости, полуослепший, мучимый недугами, торопясь завершить свои давние замыслы, он стал бы вдаваться в длинные рассуждения о государстве и праве, о частной и общественной собственности, об анархизме и социализме, о политических учениях разных оттенков…

И последний роман – «Удивительные приключения экспедиции Барсака», во многом повторяющий сюжетные линии поздних произведений.

Преступник и негодяй Киллер (по-английски – «убийца») скрывается от властей во Французской Западной Африке. Заманив к себе обманным путем гениального изобретателя Камарэ, он сооружает с его помощью усовершенствованный по последнему слову техники бастион смерти – город Блекланд, куда стекаются из разных стран и где благоденствуют авантюристы и отпетые преступники… Рабочих, вывезенных из Европы, и негров, согнанных на строительство и для обработки плантаций, Киллер превращает в рабов. Кто попадет однажды в Блекланд, никогда больше не вырвется из его стен.

К услугам Киллера аэропланы с реактивными двигателями, разрушительные снаряды, управляемые по радио, рефлекторы – «циклоскопы», фиксирующие и увеличивающие отображение на большом расстоянии, что позволяет следить за рабами на плантациях, аппараты искусственного климата, преобразившие пустыню, и другие изобретения Камарэ, которые Киллер использует в человеконенавистнических целях, для укрепления тиранической власти.

Жизнь Блекланда подчинена распорядку, установленному жестоким властителем. Промежуточное звено между ним и «советниками» – вооруженные до зубов головорезы (личная охрана Киллера, полиция, надсмотрщики), а на нижней ступени – европейцы и негры, таинственно «исчезающие» при малейших признаках недовольства.

Киллер похищает членов экспедиции французского политического деятеля Барсака, собирающего материалы, чтобы доказать Национальному Собранию способность африканских негров к самоуправлению. После многих злоключений похищенные участники экспедиции проникают на завод Камарэ, который сам является пленником Киллера и находится в такой строгой изоляции, что даже не подозревает, как используются его изобретения. С помощью Камарэ пленники направляют на Блекланд смертоносные орудия, служившие до этого диктатору, и поднимают восстание рабов. Блекланд уничтожен. Киллер и его приспешники погибают.

На месте разрушенного Блекланда будет основан новый, свободный город. Бывшие рабы Киллера станут полноправными гражданами. Чудесные изобретения Камарэ, тоже погибшего под развалинами Блекланда, теперь найдут применение в мирных, созидательных целях.

Роман, несомненно, значительный. В нем чутко уловлены зловещие симптомы, проявившиеся в политике великих держав в годы подготовки первой мировой войны. Уловлены и новые научные веяния.

Известно, что текст каждого из романов Жюля Верна после нескольких корректур сильно отличался от первоначального, во многом еще чернового варианта, отданного в типографию. Отсюда легко заключить, что все посмертные произведения неизбежно должны были подвергнуться правке и редактированию. Совершенно очевидно, что Мишель Верн, либо кто-нибудь из опытных литераторов, дописывал отдельные куски и перерабатывал главы, казавшиеся неудачными, а иногда даже превращался в фактического соавтора, поскольку в архиве писателя остались и незавершенные рукописи.

Самые большие сомнения у авторитетных исследователей вызывала подлинность трех романов: «Агентство Томпсон и К⁰», «Кораблекрушение «Джонатана» и «Удивительные приключения экспедиции Барсака».

Еще в середине 30-х годов итальянский исследователь Эдмондо Маркуччи обратился с запросом к внуку писателя Жану Жюль-Верну и получил ответ:

В изданной много лет спустя монографии Жан Жюль-Верн вообще обходит вопрос о пределах вмешательства в рукописи посмертных романов и даже доказывает, что его отец был всего лишь редактором. Вот что, к примеру, сказано о подготовке к печати «Удивительных приключений экспедиции Барсака»: «В черновиках романа Мишель обнаружил заготовки фраз, мысли, которые поверял ему отец, он узнал рассказ, который они столько раз обсуждали. И выяснилось, что поправок было не так уж много, во всяком случае не больше, чем позволял себе иногда делать Этцель. Правда, на этот раз автор не мог их одобрить, но речь и в самом деле шла о ничтожных доделках, допустимых и при иных, менее оправданных обстоятельствах».

Между тем хорошо известно, что свой последний роман Жюль Верн успел лишь начать, а в окончательном виде это – солидный том (в дешевом издании – две книги!). Значит, даже при самом бережном отношении, Мишель не мог ограничиться редактурой. Напротив, по договору с Этцелем-младшим он выговорил себе право распоряжаться отцовскими рукописями – редактировать их, исправлять, вносить изменения, какие он сочтет нужным. Архив Этцеля стал доступен исследователям, и текст договора получил огласку.

Мишель Верн в тридцатилетнем возрасте, в период сближения с отцом.

Вопреки желанию Жана Жюль-Верна, еще одна «семейная тайна», без сомнения, самая волнующая, открылась лишь в последнее время. Жаль, что без его участия!

В феврале 1978 года итальянский журнал «Панорама» опубликовал интервью с молодым правоведом из Турина П. Гондоло делла Рива, который заслужил репутацию крупнейшего знатока жизни и творчества французского романиста и уже не один год является вице-президентом парижского Жюль-верновского общества.

Вот выдержки из этого репортажа:

Вполне возможно, что Гондоло делла Рива или тот, кто его интервьюировал, допустил некоторые преувеличения. Но факт остается фактом: писатель-невидимка Мишель Верн, выступавший от имени отца, во многом подменил его собственным творчеством. И все-таки явные «фальшивки» («Агентство Томпсон и К⁰», «Вечный Адам») следует отделять от романов, с большими или меньшими отклонениями, воссозданных по текстам Жюля Верна. Искусно имитируя идейное содержание и художественную манеру его поздних произведений, Мишель еще больше углублял и старался как мог заострить не слабые, а сильные стороны – критический и обличительный пафос «своего Жюля Верна», как это он сделал с «Удивительными приключениями экспедиции Барсака», пользуясь только черновыми набросками.

Новые изыскания Гондоло делла Рива (статьи в журнале «Эроп» и «Бюллетене Жюль-верновского общества») свободны от всякой сенсационности. Сравнительный анализ показал со всей очевидностью, что Мишель Верн меньше всего заботился о близости публикуемых текстов к тем, которые ему завещал отец. То, что попадало в печать в качестве посмертных произведений, представляет собой в лучшем случае вольную обработку оригиналов.

К примеру, в рукописи «В погоне за метеором» отсутствует образ Зефирена Ксирдаля и вся сюжетная линия, связанная с его деятельностью. Золотой болид упал на Землю без всякого искусственного воздействия. Выиграл ли роман от введения Ксирдаля, разных эпизодов, оживляющих сюжет, композиционных перетасовок и так далее? Безусловно, выиграл. Но он перестал быть романом Жюля Верна, а стал произведением двух авторов.

То же самое происходило со всеми романами.

«Тайна Вильгельма Шторица», роман о человеке-невидимке, переделан меньше, чем другие произведения. У Жюля Верна действие происходит в конце XIX века, а Мишель по своей прихоти перенес его в середину XVIII, и это неминуемо должно было изменить мотивировки, социальный и бытовой фон, а также многие эпизоды. И хотя схема повествования и число глав в данном случае сохранились, варианты между двумя редакциями, первоначальным текстом и окончательным, очень значительны.

И здесь, даже воздержавшись от коренной переделки, Мишель выступил в роли соавтора!

Создается впечатление, пишет Гондоло делла Рива, что сын писателя хотел взять реванш по отношению к своему отцу. И все же исследователь несколько преувеличивает творческую самостоятельность Мишеля Верна. Ведь он был не столько оригинальным писателем, сколько умелым имитатором. Конечно, ему не откажешь в одаренности. Но больше всего в нем поражает гибкость ума, способность к мимикрии, искусство приспособления, свойства, которыми он был наделен в полной мере. Он эксплуатировал отца не только при его жизни, но и после смерти. Подобно паразитическому растению, он цепко опутал могучий ствол, существуя за счет его живительных соков в незавидном качестве писателя-невидимки.

Дальнейшие изыскания и публикация подлинных текстов внесут полную ясность в судьбу посмертных произведений Жюля Верна. Но каковы бы они ни были, вряд ли исчезнут из обращения широко известные книги и будут заменены первоначальными текстами, которые в большинстве остались недоработанными и не были подготовлены к изданию самим автором. По-видимому, по прошествии стольких десятилетий оригинальные тексты посмертных романов смогут заинтересовать только специалистов…

И тут снова всплывает вопрос о рукописном наследии Жюля Верна, о рукописях его посмертных романов, которые, как видно, все же хранились у его биографа – внука. Жан Жюль-Верн умер восьмидесяти восьми лет в апреле 1980 года. Вслед за сообщением о его кончине можно было ожидать информации о судьбе архива. И действительно долго ждать не пришлось. Спустя несколько месяцев в парижском журнале «Экспресс» появилась тревожная статья, а затем последовало ее изложение в советской газете «За рубежом» (1980, № 51):

«После смерти Жана Жюля, внука писателя, семья решила расстаться с черновиками, набросками и неопубликованными произведениями Жюля Верна – в общей сложности 90 рукописей. Высоко ценящие писателя родственники, – иронически сказано в этой заметке, – запросили за его литературное наследие кругленькую сумму в 8 миллионов франков. Тощий кошелек мэрии Нанта, родного города великого фантаста, не позволил ей приобрести документы, чтобы пополнить музей, посвященный писателю. Министерство культуры Франции отказалось взять на себя долю расходов, сочтя такую стоимость архива чрезмерной. Вот почему вполне вероятно, что ценные бумаги Жюля Верна уплывут или улетят в США, откуда нынешним владельцам архива поступают весьма соблазнительные предложения».

К счастью, этого не случилось. В конце концов увенчались успехом энергичные действия общественных сил Франции. Хранительница фонда Жюля Верна Муниципальной библиотеки Нанта, г-жа Люс Кюрвиль с удовлетворением сообщила мне в письме от 8 января 1981 года, что все рукописи Верна, теперь уж без всякого сомнения, переходят в Нантский Жюль-верновский Центр.

Итак, семейный архив, в течение многих десятилетий ревниво оберегавшийся владельцами, передается на государственное хранение. Исследователи найдут к нему доступ и до конца раскроют секреты, в разглашении которых не были заинтересованы наследники знаменитого романиста.

II. Жюль Верн – сегодня

В двадцатом веке наука опередила даже самые смелые жюль-верновские фантазии. «Наутилус» капитана Немо и «Альбатрос» Робура-завоевателя не могут теперь вскружить голову ни одному школьнику. Любой мальчуган запросто объяснит, почему нельзя отправиться на Луну в пушечном ядре.

Придуманные Жюлем Верном машины кажутся допотопными. Устарели его научные идеи. Нуждаются в серьезных поправках даже географические описания. В мире произошло столько изменений, наука достигла такого могущества, что в книгах великого фантаста почти уже нечему удивляться.

Время смещает критерии и меняет оценки. Еще при жизни писателя его книги были переведены на многие языки, читались во всем цивилизованном, мире, а сам он сетовал на невнимание критики, считавшей его лишь «детским беллетристом», и, как ни настаивал Этцель, не решился баллотироваться во Французскую академию.

На протяжении многих десятилетий Жюль Верн воспринимался в одном ряду с Гюставом Эмаром, Майн Ридом, Луи Жаколио, Луи Буссенаром и другими плодовитыми авторами приключенческих романов для юношества, хотя и обладавшими своими достоинствами, но отодвинутыми историей в прошлое.

И произошло небывалое: «детский беллетрист», «развлекатель подростков» с опозданием занял свое законное место в Пантеоне французских и мировых классиков! Уместно процитировать в этой связи слова из статьи в газете «Юманите» (от 24 марта 1955 г.), опубликованной к пятидесятилетию кончины писателя: «Мы принимаем его в наши ряды и для детей и для взрослых. Жюль Верн – классик народа».

Так в чем же секрет его немеркнущей славы?

Прежде всего он из тех феноменальных явлений культуры, которые принадлежат не только своей стране, но народам всего мира.

Феноменальность – в огромном, неоспоримом и все еще не до конца осознанном властном влиянии на умы сменяющихся поколений. Прослеживается оно по нескольким линиям. В ширь и в толщи читательских масс, как влияние цивилизующее, просветительное, воспитательное, благодаря возложенной им на себя благородной миссии пропагандиста и популяризатора знаний. Во-вторых, о чем уже говорилось вначале, – обратное воздействие на науку, которое можно назвать вдохновляющим: прямое или косвенное влияние писателя на науку и научный прогресс.

Феномен Жюля Верна – и в его мощном воздействии на развитие мировой научной фантастики. Найденный им тип романа оказался чрезвычайно действенным, нашел продолжателей во всех странах. Это фантастика доуэллсовского периода – приключенческая, инженерная, прогностическая. Применяясь к новым условиям, она продолжает свою жизнь и поныне в основном в литературе для юношества. «Школа Жюля Верна» – разветвленное литературное направление, сложившееся столетие с лишним назад и сохранившее свою жизненность.

Но главный секрет Жюля Верна – его талант романиста, мастера приключенческой интриги, первооткрывателя нового положительного героя, воплотившего в себе черты человека будущего, во многом созвучного героике нашего времени. И сейчас мы следим с волнением за полярной одиссеей капитана Гаттераса, хотя знаем, что Северный полюс давным-давно завоеван. И поныне капитан Немо, творец «Наутилуса», остается гениальным изобретателем и борцом за свободу, хотя его подводный корабль перестал быть «чудом техники». А разве можно забыть Паганеля, Филеаса Фогга, Дика Сэнда, Роберта Гранта, Сайреса Смита, Мишеля Ардана или бросить на середине чтение любого из романов Жюля Верна?

Произведения талантливого писателя по-прежнему остаются молодыми, не стареют и не обесцениваются приключенческие сюжеты, отвага, подвиги и дерзания героев «Необыкновенных путешествий». По данным международной книжной статистики, к началу 1970-х годов по числу переводов на языки народов мира он занимал третье место в глобальном масштабе, уступая лишь двум авторам: Ленину и Шекспиру.

В 1976 году Статистический ежегодник ЮНЕСКО зарегистрировал новый рекорд – 156 переводов!

В Советском Союзе из всех иностранных писателей Жюль Верн по числу изданий идет вслед за Джеком Лондоном и Виктором Гюго. Как сообщает Всесоюзная Книжная палата, за годы Советской власти (с 1918 по 1976 г.) книги Жюля Верна издавались в СССР 374 раза на 23-х языках астрономическим тиражом 20 507 тысяч экземпляров. За последнее пятилетие общий тираж его книг в нашей стране значительно возрос. И это не считая театральных пьес, кинофильмов и телеспектаклей по сюжетам «Необыкновенных путешествий».

Наступление космической эры ознаменовало высший триумф Жюля Верна, предвидевшего искусственные спутники и межпланетные перелеты с Земли на Луну. Когда советская космическая ракета впервые передала на Землю фотографии обратной стороны Луны, одному из «потусторонних» лунных кратеров было присвоено имя «Жюль Верн».

Кратер Жюль Верн примыкает к Морю Мечты…

Так советские ученые увековечили память гения научной фантастики.

В 1978 году человечество торжественно отметило 150-летие со дня рождения одного из своих славных сынов.

«Необыкновенные путешествия» выходят в новых и новых изданиях, распространены везде, куда проникает печатное слово.

Жюль Верн был и остался неумирающим спутником юности.