Рыцари монстры и роботы

Глава 8

Глава восьмая. Перемены

Принц Катэр–оун

– Согласны ли вы, принцесса Эмма Шеннийская взять в мужья герцога эр Катэр–оуна?

Эмма коротко кивает. Засчитано...

– Согласны ли вы, герцог эр Катэр–оун взять в жены принцессу Эмму Шеннийскую?!

Как я до такого докатился?!

Мне быстренько присвоили титул герцога, а то как–то не солидно виконту с принцессой вязаться. Стою в лучшем мундире, сотканном из золота с бриллиантовыми пуговицами, сбоку шпага, подаренная императором Эммануилом, лезвие из лучшей стали, рукоять в драгоценных металлах и камнях, стоимостью сравнимой с казной любого западного графства. Даже повязка, закрывающая безглазую глазницу, сейчас украшена мелкими бриллиантами.

Эмма стоит счастливая, ее буквально заставили одеть пышное белое платье. Это постаралась жена императора Гелана. У Эммы в споре чуть ли не случилась эпилепсия, но после куска торта все обошлось, она согласилась. Младшая дочка императора впервые в таком нарядном платье, прическа наилучшая, какую только можно было слепить из коротких розовых волос.

Когда меня бросили в яму, весь мир вокруг будто исчез. Мир – белый лист бумаги перед глазами, на который затекала розовая краска, все больше и больше забирая пространство белого. Всем было плевать на меня. Ни Шейлия, ни Гелана не хлопотали обо мне. Возможно, мне так показалось... думал, что прошли недели.

Это потом узнал, что в яме без еды был всего–то три дня. Пока не появилась Эмма. Она пришла ко мне, когда я уже смирился... Силуэт ее мордашки на фоне розового солнца до сих пор в моей голове. Мой ангел и моя спасительница. Впервые услышал ее голос. Она спросила, что означает мой жест. Эмма имела в виду тот самый жест, что придумал для нее...

Этот тоненький голосок, словно бегущий по камням ручеек, чириканье синицы, звонкая песня жизни... он остановил течение розовой краски на белом листе. Чуть–чуть белого осталось. Я подумал, что не готов сейчас уйти, что нужно быть сильным. А еще понял, что это мой единственный шанс расквитаться с сукой по имени Юлиана.

– Мое сердце принадлежит только тебе, – прохрипел я из дна ямы...

– Ты мой? – спросила радостно Эмма.

– Да, – ответил я тогда и сейчас говорю:

– Да!

– Правом данным мне Великими и императором мира объявляю вас мужем и женой!! – кричит толстенький бородатый старичок.

Дворец взрывается абсолютно неискренними аплодисментами. Церемониймейстеры, что тут имеют положение выше многих лордов, рулят процессом, интонацией и интенсивностью акустики масс.

Эмма держит меня за руку. У нее теплая маленькая ручка и нежные слабенькие пальчики. Она не носит на них украшений, она вообще не любит ничего постороннего на теле, а каблуки тем более ненавидит. Их Гелана надеть не заставила, как ни пыталась.

Бородатый император смотрит на Эмму с такой умиленной мордой. Та застенчиво отвечает, покачиваясь на носочках. Раскраснелась от такого внимания.

Эммануил смеется. Он в своей дурочке души не чает. В сторонке стоит Юлиана, демонстративно одетая в черное, кривится, глядя на меня. Я ведь теперь урод... и к тому же принц. Пусть ниже ее положению. Однако теперь я под мощнейшей защитой самой Эммы!

Меня все веселит, я расслаблен и смотрю на всех вызывающим одноглазым взглядом. У меня на лице еще не зажили раны. Все стянула корка. В первую очередь они занимались восстановлением моего организма. А уж потом лицом. Как Сириус не старался навести эстетику, так быстро не получилось. Даже Гелана несколько раз прибегала до свадьбы, проводила манипуляции с моей обезображенной физиономией и падала без сил. Все без толку, правого глаза не вернуть, красавчика Катэра тем более...

Праздник, музыка, столы с яствами, сладости. Торжество льется вне времени. Я думаю о своем, по моему выражению лица мало что можно понять. Я даже говорю с трудом, лениво, как сам Эммануил. Это меня забавляет, брякнешь что–то оскорбительное, тебе в ответ кивают и улыбаются.

Многие прячут от меня глаза. Не хотят смотреть на уродство. Я порчу их аппетит. А мне доставляет это огромное удовольствие, словно я мелкий пакостник. Смотрите, что вы все со мной сделали!

Эмма падает с верхнего балкончика прямо в свадебный торт размером с карету. Чтобы она не задохнулась, маги быстренько сотворили для нее воздушный карман. Чем больше смотрю на это распоясавшееся чучело, тем отчетливее осознаю, что лучше б я сдох...

Но дорогой мой друг Катэр! Не нужно отчаиваться, мы есть друг у друга, а значит, все будет, и за это ничего не случится!

Самое худшее позади. И я отпустил себя... Это словно быть в прошлом, ты знаешь, что все уже произошло, и изменить ничего нельзя. Как театр, где сценарий написан заранее, а актеры играют свои роли.

Подсел поближе к Юлиане. Ее трясет от злости.

– Как вам праздник, ваше императорское? – бурчу ей я, поглядывая на Эммануила. Император откинулся на своем троне и спит, тем временем девочки в коротких платьишках стряхивают с его бороды крошки и куски салата.

– Цирк и позорище, – бросает Юлиана. – Свадьба уродцев! Вы нашли друг друга.

Начинаю смеяться, меня бьет истерика, я сам себя накручиваю, роняю со стола еду, проливаю вино. Изображаю подобие припадков эпилепсии. Юлиана вскакивает и уходит. Эммануил просыпается, пытаясь сообразить, в чем собственно дело. А я уже возношу новый бокал. Он поднимает в ответ тот, что ему молниеносно вручила служанка. Ленивый императорский рот мямлит тост, я мямлю в ответ. Надо же! Наконец мы нашли общий язык!

Эмма садится со мной рядом, от нее несет разносортным кремом. Он у нее в волосах, на платье, на счастливом лице, что смотрит на меня без тени отвращения и неприязни. Опускаюсь к ней и слизываю крем с ее шейки. Мм...

Сначала девочка недоверчиво уклоняется, затем понимает, что я затеял и подставляет щечку... плечико... Вскоре меня уже тошнит от крема, а та продолжает заставлять меня есть его.

Император снова задремал. Вскакиваю, воспользовавшись этим, и влезаю в торт, из которого Эмма сделала маленький домик. Дурочка не заставляет долго ждать и забегает следом, поскальзывается на месиве, падает и хохочет. Я уже задрал китель вместе с рубахой и расстегнул штаны, теперь мажу кремом свой живот.

– Твоя очередь! – заявляю.

Эмма подползает и игриво щурится. У нас тут такая радужная и интимная обстановка, полумрак и полусвет. Торт бело–розовый, а освещение пробивает уцелевшие стенки достаточно хорошо. Нас не видно со стороны. Я не беру в расчет магов, те если захотят сунуть нос, увидят все. Девочка слизывает крем с живота. Я специально нанес чуть–чуть, чтобы не успела наесться. Мажу ниже и ниже. Намазываю член... Эмма не умеет ничего. Вернее, не понимает, чего хочу. Слизывает крем и вопросительно смотрит, приходится намазывать снова в надежде... О Великие! Орального секса не выйдет, но забавно!

– Принесите вина! – кричу из белой кремовой комнатки.

Эмма балдеет, распластавшись поперек моих ног. Заползает рабыня с двумя бокалами. Выхватываю оба.

– Покажи грудь, – шепчу служанке. Та без церемоний садится и стягивает верх платья. Выскакивают маленькие торчащие сисечки.

– Все, иди! – отмахиваюсь.

Девушка вздергивает платье обратно и выползает, виляя задом. Теперь возбуждение пойдет нормально. Начинаю заливать в горло своей жены вино. Один бокал вошел более или менее нормально, пришлось зажать ей нос, чтобы рот не закрывала. Второй она опрокидывает в борьбе, пытается уползти и позвать на помощь.

Эмма хнычет и захлебывается, но я держу ее. Хватаю за круглую липкую мордашку, целую в губы, шепчу всякую дурь о любви. Сдергиваю ее липкое платье, обнажая плоскую грудь с мизерными розовыми сосочками, леплю туда крем и лижу... Она успокаивается, тут уже и вино в дурную голову бьет...

– Еще вина!! – кричу.

Засовывается девочка с бокалами. Пока Эмма хлебает сама, я ныряю рукой под платье служанки и вставляю в нее свои кремовые пальцы.

– Грязная сука, – рычу, когда понимаю, что девушка не то чтобы не сопротивляется, она пытается сесть на мои пальцы, вгоняя их еще глубже.

Бью ее по упругой заднице, отправляя за кувшином вина. Хватит носить по стаканчику. «Грязная сука» вскоре возвращается, эти бесстыжие глаза хотят...

– Пошла прочь!

Весь кувшин заливаю в себя, ручьи красных струек растворяют грязное месиво крема под нами. Эмма в мясо пьяная лезет к моим губам. Все это происходит под веселую музыку и звон посуды и бокалов. Ощущается заметное оживление за столами, видимо уснувшего Эммануила уволокли в покои.

Моя спина прилипла к мундиру. Благодаря магическому обезболиванию я не чувствую боли, но уверен, что раны на теле от таких игрищ наверняка разошлись и закровили.

Кладу ее спиной на колени, поперек, эта доминирующая поза мне понравилась. Рву ее платье в клочья... затем разгрызаю зубами трусы. Чулки не стал. Эмма трепетно относится к чулкам, надо с этим считаться. Она мямлит, что против всего этого. Из этих на удивление ясных, голубых глаз текут слезы... Бедняжке никто не объяснил, что замужество – это еще и секс.

Зажимаю ей рот, мажу девичий животик кремом, твержу, что хочу слизать с нее торт, меня уже выворачивает от крема. Ладошкой веду от пупка ниже, гоню сливки к ее волосатой промежности, растираю и массирую нежную горячую киску... Одна рука продолжает зажимать ей рот, другая теперь раздвигает ноги, пришлось еще и своей ногой зацепить ее ножку, чтобы придержать этого «хомячка». Мои действия произвели на нее отрезвляющий эффект. Она брыкается и бьется, будто жертва в когтях хищника, колотит по спине своей дохленькой ручонкой, другой пытается разжать мою ладонь у своего рта, при этом отчаянно хрипит... откуда столько дури?!

Надоела! Хватаю ее за горло, чтобы отвлечь внимание и снисхожу до ее киски, вылизываю там все, настойчиво врываясь в таинство девочки языком. Возбуждаюсь, вспоминая маленькую стоячую грудь служанки и ощущения, как плотно обволакивались мои пальцы в ней.

Очень быстро приходит понимание, что оральный секс – это бесполезное занятие. Эмма напряжена и «течь» не собирается. Крем вполне подойдет, как смазка. Верчу ей, как куклой, меняя положение. Сильнее зажимая девочке рот, нещадно вхожу в тугое влагалище. Она пытается визжать, кусается, а мне плевать! Такая боль ничто... О Великие, как приятно... больше мне не нужно держать в голове чужие образы. Меня возбуждает то, что насилую любимую дочь императора прямо у праздничного стола с самыми знатными лордами Шенни, в самом огромном свадебном торте за всю историю свадеб. Меня заводит то, что это мое право, и чувствую, как с замиранием в сердце своими магическими глазами смотрит Гелана на мой яростно работающий зад...

***

Ужин в семейном кругу. Как же это прекрасно! Церемония, на которой должны быть все члены императорской семьи и будущие тоже. Праздник идет, гуляния по всей Шенни продолжаются. Но уже без виновников торжества.

Сижу в уютном зале, за столом с Эммануилом и его счастливой семейкой. Эмма переоделась в свою любимую рифленую черную юбку с розовой кофтой. Такую же одежду ей прямо в торт принесли служанки после нашего занятия любовью. Выглядело иронично, вошла Эмма девочкой в свадебном платье, а вышла в простом обывательском наряде, но уже женщиной. Вернее, ее вынесли, пьяную, полусонную и оттраханную до изнеможения.

Сейчас Эмма надула щеки и вот–вот пожалуется на меня отцу. Но, видимо, стесняется сказать, в чем именно я провинился. А еще у нее, наверняка, возникли противоречивые чувства... Слева от Эммануила сидит Гелана, посматривает на меня с укором. Справа Юлиана, уткнулась в тарелку, в которую с ее острых зубов капает яд, кап... кап... кап...

Ближе ко мне по левую руку примостилась Шейлия с виноватым видом, совсем осунулась бедняжка. Рядом расплылся на стуле ее жирный отец, он же советник императора Феликс, смотрит вылупившимися глазами куда–то в абстракцию. Рядом со столом, закапывается в игрушки и ползает на пузе десятилетний принц Даниэль. В самом углу зала, сливаясь с белой стеной, стоят две няньки. Их задача в любую секунду выполнить каприз мальчика.

– За чудесную пару! – язык императора еле ворочается. Я поднимаю бокал, смотрю на Эмму, та тоже взяла вино. Девочка приноровилась, может, я прощен?!

В конце ужина Эммануил начинает дремать, его вместе с креслом уносят за кулисы. Все по обычному сценарию. Следом срывается Юлиана, фыркая в мою сторону что–то ядовитое по поводу аппетита. Я скалюсь своей уродской ухмылкой.

– Мастер Феликс! – восклицаю я. Тот дергается. У него на лбу проступил пот.

– Ваше величество! – вскрикивает он, изображая искусственную улыбку.– Для вас просто Феликс!

– О! Прекрасно Феликс! – не скрывая сарказма, произношу я и обнимаю за талию свою Эмму. Спускаю руку ниже... проверка реакции. Не прошла проверка. Эмма не дает трогать свой зад. Поднимается и демонстративно пересаживается на место Юлианы. Это протест!

– Вы еще не нашли мне замену?! – спрашиваю я.

– Вы незаменимы, ваше величество! Даже не знаю, что мне теперь делать?

– Может быть вы сами хотите заняться тем... нашим, так сказать делом?!

– О! Вы так любезны! – гогочет тот. О! Это вечный кайф, видеть, как твой начальник вдруг превратился в подчиненного.

– Ваше величество! – вмешивается Шейлия, понимая, что ее отца нужно срочно спасать. – Вы могли бы рассмотреть мою кандидатуру на место следователя?!

Вот это поворот! Не ожидал.

– А почему вы думаете, дорогая Шейлия, что я уполномочен решать такие вопросы?! Я могу лишь давать советы императору.

Последнюю фразу я сказал четко и акцентировал на этом внимание. Феликс совсем поник. Но я поймал себя на мысли, что клевать его – это удовольствие опасное. Перегибаю палку, распоясался. Сейчас он тихий, но может легко найти способ от меня избавиться. Единственное, что его останавливает это моя связь с Сириусом. Он не знает, какие у нас отношения, только может догадываться. Поэтому, пока не проанализирует расстановку сил, не дернется. Их всех делает уязвимыми то, что они посливали свои секреты мне, когда я был абсолютно не заинтересованным лицом.

А сейчас мое дело маленькое... я как раз на него смотрю. Эмма сидит кислая, смотрит на меня обиженно. Ничего девочка, сегодня мы продолжим делать детей, и завтра... и послезавтра... и через неделю. Будем делать это до тех пор, пока я не удостоверюсь, что ты беременна. Вот тогда–то мое положение укрепится. А пока все шатко. Еще недавно Эмма пришла к папе, хочу Катэра. Тот ей в ответ, он же обидел Юлиану! Та в слезы, ну что поделать, простим? Простим...

В любой момент Эмма заявит, что хочет развода, и Феликс будет первым, кто кинется бросать меня в колодец. Нет, первой все же будет Юлиана.

– Феликс, на самом деле, – начал снисходительным тоном я. – Наши с вами дела могут идти в том же русле. И все что намечено, мы можем с вами довести до конца. Вы ведь мой наставник, как–никак. Да и дела государственной важности превыше всего.

Советник расцвел. Мой намек ясен. Я даю понять, что не претендую на его положение и не буду что–то менять.

Ко мне на коленки просится принц. Он смотрит на меня с опаской, но пересиливает свое отвращение. Хочет играть с «прежним» Катэром, ему особой разницы нет, от какой морды прятаться. Вернее даже веселее будет убегать от монстра!

И тут вскакивает Эмма. Вот она ревность! За ней подрывается Гелана. Успевает увести кричащего сынишку от визжащей сводной сестры. Эмма с победным видом взбирается на мои колени, а я между делом прислоняю ладошку к ее заднице.

В зале остаются Феликс, его дочь, Эмма и я.

– За цветущую молодую пару! – восклицает жирный Феликс, поблескивая своими черными глазками. Эмма в ударе! Она хватает бокал. К нам подлетает официантка и мгновенно наполняет его до краев. Затем мне, я тоже беру. Только Шейлия кривится, не хочет она пить. Зла на меня, видимо...

Феликс откланялся. По нему было видно, что хочет скорее нырнуть в свой бассейн к рабыням. А вот Шейлия что–то держит за пазухой. Смотрит на Эмму, та ей явно мешает. Но принцесса не спешит уходить, пригрелась на коленках. Щекой в грудь уткнулась и поглядывает в ответ на дочь советника своим «хомячковым» взглядом.

– Почему рыцарь не сказал леди, что змея точит на него зуб? – начала, не выдержав, Шейлия. Я смотрю на нее и вижу по ее выражению неприязнь. Она борется, но ничего не выходит, уводит глаза в сторону.

– Какая теперь разница, – отвечаю я, предлагая Эмме вино. Та принимает и хлебает, как воду.

– Рыцарь не должен думать, будто его бросили друзья, – бормочет Шейлия. – Змея пожаловалась бородатому змею. Да так пожаловалась, что леди ничего не могли сделать. Если рыцарь еще не понял, там уже шли к нему белые кролики, чтобы яйца отрезать.

– Да неужели?! – прыскаю я.

– Змея пожаловалась, что ее и в хвост и в гриву...

– А разве бывают змеи с бородой и гривой? – шепчет мне на ухо Эмма, стесняясь дочери советника. Но ей хочется спросить, в заднице зудит детское любопытство. Я прижимаю ее крепче. А Шейлия ехидно улыбается. Завуалированный разговор удался.

– Это леди прислали хомячка спасти рыцаря? – спрашиваю я, трепля Эмму за волосы.

– Да, – выдыхает Шейлия и, наконец, решительно опрокидывает в свой накрашенный рот бокал вина.

– И как же вы уговорили хомячка?

– Хм. – Шейлия облизывает губы. Я в маленьком шоке.

– Свадебным тортом?! – вырывается из меня. Кончилась сказка о рыцарях, змеях, да яйцах. Эмма вздрагивает. У нее на этот счет теперь не очень хорошие ассоциации. Я разочарован, неужели Эмма продалась за торт? А я–то думал... может она и любит меня, но решилась на свадьбу только из–за огромного торта, что ей пообещали две хитрые женщины Шейлия и Гелана.

– Вы останетесь на Шенни, ваше величество? – вдруг переводит тему Шейлия. В принципе она сказала все, что хотела. Мне и хорошо и плохо. Была капля благодарности к Эмме, теперь и этого нет. Зато появилось море благодарности двум хитрым сильным и очаровательным особам, которые намекают, что я их должник. Чудно. А с другой стороны, это они виноваты в том, что я попал в немилость Юлианы, императрица своим гонором, а дочь советника своей прогулкой.

– Я еще не решил. – Бросаю. – Но корабль так просто не отдам, даже если останусь тут. А ты действительно хочешь на Рэю?

– Теперь уж и не знаю, все меняется. И ой–ей–ей, как пугающе меняется...

Вскоре Шейлия ушла. А я решил сегодня ночевать в своем доме. Мой величественный дворец с сотнями рабынь и огромными пространствами доставлял дискомфорт.

«Хомячок» меня побаивается, но слушается. Мой корабль ждет меня на площадке. Дремлющую Эмму на руках несет рыцарь в белом мундире. Теперь ее от себя нельзя отпускать, моя маленькая глупенькая девочка подвержена влиянию. Я не мастер подковерных игр, но нужно втягиваться в общие интриги и усиливать свои позиции.

На корабле встречает голубоглазая маленькая Лина. И эта прячет взгляд. Мне не по себе. Я не видел их целую вечность. Впервые после ямы решился показаться им. Их лица – это уже не представление в театре, это не прошлое, а суровое настоящее. Моя правда и моя искренность. Злость забирает мое настроение полностью.

Резкими движениями я показываю свое недовольство. Лина чувствует все и исчезает, это ее профессиональное. Эмму кладут на мою кровать в моей каюте. Я отпускаю рыцаря, этим белым ублюдкам доверия нет и не будет. Они боятся моего гнева, это ощущается.

Смотрю на спящую Эмму. Мой «хомячок» перепил и вырубился. Жалко ее немножко... Я жестоко с ней обошелся, она мое спасение и нужно что–то менять. Сейчас я понимаю, что вел себя слишком развязно. Снова хочется жить... снова хочется чувствовать эту жизнь.

Эйфория прошла. Счастье, что я спасен – это очередное доказательство снисхождения, моего унижения и жалости ко мне. Я жалок. Сон про свадьбу и краски Шенни закончился. Теперь что–то давит.

Скидываю мундир и смотрюсь в зеркало. Шрамы на лице неизбежны, на спине тем более. Мой правый глаз вытек не сразу, примерно за один день в яме. Мрази. Его можно было спасти, но они все не спешили это делать. Я смотрю на свое изуродованное лицо. Позор. Ведь не в бою я стал таким, это не раны от меча или шпаги, и не следы от ударов магии. Обычный рабский кнут... Слухи разойдутся по всей империи. Их ЗМЕЯ распустит с огромным удовольствием.

Через зеркало я вижу Эмму, нежащуюся на кровати. Вот теперь моя половинка и мой крест. Это конец... нет больше прежнего Катэра. Не видать мне гулянок на Рэе, ни одна нормальная женщина со мной не ляжет, ни одна! Только шлюха ради положения и денег! Теперь меня будут ублажать рабыни, источая льстивые улыбки, наигранную страсть и влечение.

Что мне делать?! За какую цель зацепиться?! Что двигало мной раньше?

Жалость выдавливается из меня. Я слаб и жалею себя. Все рухнуло.

Камилла теперь недосягаема. Ирония моей истории в том, что даже Ридли, которого я изуродовал за Глорию, теперь выглядит на много красивее и мужественнее меня. А что до маркизы Эмилии, которую я жестко... та будет особенно рада. Каждый из них будет проговаривать в своих мыслях, что все нутро Катэра теперь вырвалось напоказ. НЕТ! Им не получить такого зрелища и удовольствия! Я больше никогда не появлюсь на Рэе...

Тихонько вою от бессильной злобы.

Корабль взлетает. Через двадцать минут я буду дома. Сердце сдавливает волнение. Мои девочки увидят меня таким...

Их взгляды изменились. Но они стараются. Служанки аккуратно избавляют меня от остатков одежды. В отдельной комнате ждет маг–целитель. Мое тело осматривают и смазывают раны. Маг говорит, что не желательно активно двигаться, пока все не затянется. Я киваю, мне плевать. Вскоре выгоняю его, он слишком навязчив.

Эмма осталась спать на корабле. Мне все равно, не пропадет.

Поганое состояние, тело скованно ранами, что при любом удобном случае сочатся и пачкают все вокруг. Мерзость.

– Ваше величество, прибыла дворцовая охрана, – заявляет мне управляющая. Голос Алии слегка подрагивает.

– Что им надо? – хриплю я, поглощая вино.

– У вас на борту корабля принцесса Эмма, – напоминает Алия. – Часть прибывшей охраны ваша, ее можно легко отпустить. А вот остальные, хм... они самим императором уполномочены всюду следовать за ней.

– Зови сюда Глорию!

Пришла Глория, я поручил ей охранять Эмму, как своего сюзерена. И заодно всех своих рыцарей к принцессе приставил.

– Покатайте ее на корабле! – блею я. – Чтоб у Эммы глаза горели, на орбиту слетайте, по Шенни с ветерком... Всюду с ней возитесь, развлекайте. Даже если придется и в песнь, и в пляс... Вам ясно?!

– Да, ваше величество! – чеканит Глория.

– А эти белые кролики пусть за ней на каретах гоняют! За тенью корабля по Шенни бегают! Головой отвечаете все!!

– Да, ваше величество!

Вальки уходит. Она недовольна, но это ее проблемы. От белых рыцарей избавились. Пусть они считают, что это капризы Эммы. На моем корабле она в безопасности. Лина найдет, чем ее развлечь. А виды с орбиты просто великолепные.

День близится к вечеру. Управляющая предлагает развлечения. Девочки мои мне что–то приготовили. Но я не хочу этих утешений, мне нужно побыть одному.

Три десятка приглашений на балы и светские вечера. Даже Феликс и Сириус приглашают к себе на послезавтра. В одно и то же время. Вот это мастерски придумано. Прощупывают, на чьей я стороне. Хитрые старые ублюдки.

Ладно от Феликс, а вот от мага я такого не ожидал. Он всегда был выше всего этого. Я предполагал, что его интересует наука, познание мира Шенни. Думал, что пытливый ум хочет разобраться, почему же сила притяжения на Шенни равна силе притяжения на Рэе? От куда тут дворцы и техника людей?! Почему Шенни от Рэи на расстоянии сорока двух световых секунд...

Может мне в маги податься?!

Хлещу вино и быстро пьянею, потому что не хочу есть. Только пью. Тоска и пустота... Поднимаюсь с дивана и иду к зеркалу с мыслью, а может быть я не сильно то и урод?! А шрамы вполне могут украсить мое лицо?! Может вставить стеклянный глаз и прилепить к моей морде очки? Стою перед зеркалом и мысленно вырисовываю свою «вуаль».

Бью зеркало кулаком. Ярость выплескивается из меня так неожиданно. Я кричу, скулю и проклинаю Юлиану. Осколки зеркала скрипят и лопаются под босыми ногами, я выхожу из комнаты. В коридоре стоит одна из моих служанок. Напуганная, замерла и ждет.

Направляюсь в ванную комнату. Вокруг идет суета. Эти льстивые суки начинают меня бесить, когда выходят с поднятым настроением, в эротичных одеяниях, накрашенные, ухоженные, такие ненастоящие.

– Оставьте меня. – Рычу я и плюхаюсь в ванну. Вода холодная, девушки не успели ничего приготовить. В доме беготня. То смешно, то горько... злоба душит. – Не надо греть! Неси вина, Мая!!

Как не сойти с ума? Жизнь дана, чтобы жить. Жить! А не существовать! Больше не смогу наслаждаться жизнью, как прежде. Я урод, урод, урод... моя гордость сделала меня уродом. Вернуть время назад, и я бы не стал даже вставать на колени. А сразу прикончил бы эту тварь и принял смерть! Слабость взяла верх. А что теперь? Вкусил слабость, и из этого болота уже не выбраться. Все мои благородные порывы в прошлом. Великие не воздали мне за это. Моя доброта никому не нужна. Этот мир нуждается в несправедливости. От этого и вся романтика, песни, баллады, стихи... искусство.

Стать художником? Кому нужны картины урода? Или читать стихи Камилле? Отправлять с гонцами в торговых судах. Страдать от неразделенной или безнадежной любви, как это делает Гелана? А с кем она вообще трахается? Такая женщина не прыгнет на раба. А лорду уж точно не даст. Как она живет без секса?! А, совсем забыл, у нее же есть сын, это как–то все заменяет у них... А у меня кто есть? Глория? Лина? Николь? Будет ли справедливо заставлять их смотреть на мое уродство?

Я одинок. И всегда был одиноким. Меня никто не понимал, были те, кто пытался, но никто никогда не понимал.

Выхожу из ванны, отпихиваю служанок с банками мазей и полотенцами. Хочу боли, хочу страданий. Дохожу до спальни. Все уже убрали, зеркало сняли вообще. Падаю на кровать и засыпаю.

Текут дни, как бесконечное вино. День, ночь, день ночь. Рабыни как няньки, терпят мои капризы, маги с боями прорываются к моим ранам, возмущаясь о несоблюдении постельного режима. Эмма тем временем рассекает на корабле неизвестно где. На все приглашения я наплевал, и обо мне тоже забыли.

Очередной день. Проспал до полудня. Все простыни в крови от ран. Словно у меня менструация... Да, самые что ни на есть месячные, я становлюсь женщиной! Управляющая стоит за дверью, я слышу, как она мнется в нерешительности.

После обеда прилетает корабль. Эмма не выдержала долгой разлуки, прискакала прямо в кровать. Стали пить вино, а затем я занялся с ней любовью. Сильно не обижал. Думаю, что в следующий раз она совсем перестанет сопротивляться...

– Как вы? – спрашивает Глория. Она единственная кто смотрит на меня прямо и с гордостью. Как всегда, как обычно... Или мне кажется?!

Она жалеет меня. Этот взгляд, он будто говорит, теперь не только я уродка, почувствуй мое положение!

– Что ты на меня так смотришь! – кричу. Мне хочется орать на нее и на всех вокруг. Что–то грызет изнутри, какой–то подстрекающий червь.

Ору и мне легче. Глория делает гримасу, будто ветер дует ей в лицо. Она молчит, стоит и ждет.

– Теперь я урод! Нормально выгляжу? А?!

– Да, ваше величество! – кивает Глория. Я в бешенстве.

– Что да?! Урод?! Или не урод?! Теперь я уродливее всех!

– Даже уродливее меня, ваше величество, – издевательски произносит она. Я хочу ее ударить. Вскакиваю и иду к ней. А она стоит, как стояла и ждет наказания.

– Что это?! – вижу в ее руке рулон бумаги.

– Распечатка сводок с Рэи, ваше величество, – невозмутимо произносит она. Смотрю в ее глаза. Они непоколебимы. А я жалок. Это еще больше бесит. Мне погано, а она со своей распечаткой лезет!

– Пошла вон, – шиплю я сквозь зубы. Глория уходит. Чувствую, как ее трясет. Она еле сдерживается. Пусть только попробует возразить, убью ее голыми руками. Вот тварь! Возомнила себе, что может судить меня и жалеть!

Кричу на весь дом. Рву горло. Прибегают служанки. Они напуганы. Смотрят на меня с тревогой. А я замер, ярость фонтаном бьет внутри, что–то творится со мной.

– Что надо?! – кричу. – Льстивые суки. Красивый я?

Девушки молчат. А я срываю повязку с головы, обнажая все свое уродство, подхожу к каждой и смотрю в глаза. Одна пытается даже посмотреть в ответ. Но не выдерживает, сдается.

– Ну как я выгляжу? Отвечайте!

– У нас кроме вас никого нет, – шепчет Лина, аккуратно зашедшая последней. – Не убивайте ту искренность, с которой к нам относились...

Меня трясет, еще мгновение и я сверну их тоненькие шейки. Руки уже тянуться к дерзкой Лине, что всегда была словно тень, а теперь осмелела. Почувствовала поддержку малолетнего принца мелкая сучка!

– Вон все пошли!! Я вас всех ненавижу!!

Девушки уносят ноги. Вскоре я остаюсь один в своей комнате. Дом затихает мертвой тишиной. Даже не слышно звяканье посуды. Обычно в это время всегда моется посуда, и управляющая Алия раздает задачи.

Тишина кричит в ушах. Все только хуже. Я выхожу из своей спальни. Белая пелена наступает краями на мой уцелевший глаз. Иду в коридор, обхожу зал, кухню, поднимаюсь на этаж выше, ищу там кого–то. Обхожу весь дом, все исчезли. Я выглядываю на балкон, на посадочной площадке нет корабля. Мелкая недоразвитая сука теперь использует его, как экипаж. Ору в пространство. Во дворе тоже никого. Хочется добраться до розовой пены и прекратить все эти мучения.

– Мне никто не нужен! – кричу я. – Мне не нужно сочувствие! Жалость! Все это убивает во мне мужчину! Слышите?! Как вы не можете этого понять?!

Вечер. На балконе властвует бордовый полумрак. Тонкие стальные перила давят на мои ослабевшие ладони, я разворачиваюсь, чтобы уйти. В ногах кольнула внезапная слабость. Мое тело сползает на холодный пол. В голую израненную спину дует ветер Шенни. Слышу его дуновение и голос, что говорит – как легко остаться в одиночестве... и как легко потерять...

***

Очнулся в кровати, рядом со мной посапывает Эмма. Впервые вижу, чтобы кто–то спал в ночнушке на Шенни. Лина приносит мне завтрак. Быстро–быстро забегает и также скоро смывается из спальни. Две порции. Как предусмотрительно.

Смотрю на Эмму. Мой «хомяк» спит, расталкиваю его.

– Эмма? Вставай мое величество, – шепчу. Она открывает один глаз, затем второй.

Потягивается и садится на кровати. Смотрит на меня ясными и детскими глазами.

– Выспалась? – сюсюкаю. Эмма выразительно кивает. – А кушать будем? – Снова кивок.

Чувствую, что виноват перед всеми. И даже перед ней. Утренняя теплота подталкивает меня поухаживать за моей принцессой, продавшейся за торт. Пусть он и размером с карету, но все равно!

Кормлю ее омлетом. Ложечка за маму, тьфу ты... за мачеху, за папу, за братика, за Катэра. Желе она хлебает сама. Затем вопросительно смотрит.

– Крема нету, – шепчу и подмигиваю. Эмма мгновенно надувается.

– Эмма обиделась, – шепчет она. – И расскажет папе...

– А зачем рассказывать папе?

– Не знаю, – цедит та. – Мне скучно.

– Тебе не понравилось летать на корабле? – удивленно спрашиваю.

– Эмме скучно без Катэра, – бурчит она. – А Катэр бесится и злой. Злых много. Злым быть легко. Катэр должен постараться стать добрым, тогда Эмма подумает, любить ли его снова. А пока Эмма хочет домой во дворец.

Вот это да! Мудрость устами ребенка. Или шантаж?!

– А хочешь, мы устроим вечером конкурс танцев?! Или театральное представление?! Сказку тебе покажут мои служанки! – завлекая, пропел я.

– Про рыцаря и змею? – оживляется Эмма.

– Да, да! Там рыцарь отомстит змее! Он ее и в хвост, и в гриву! И ой–ей–ей что будет!

Эмма купилась. Но настояла слетать на какой–нибудь бал, поесть пирожные. Я отпустил ее со своими рыцарями.

Пришла Глория, как ни в чем не бывало, ослушавшись приказа. Я ведь ее к Эмме приставил! Но не это меня коробит, а снова накатывающаяся хандра.

Кому я такой нужен?! Никто не сможет заставить меня поверить в его искренность. Ложь, лесть, теперь все это прилипнет ко мне на всю оставшуюся жизнь. Я урод.

– Всегда гордый вид, – фыркаю я. В голове снова вино, жажда забвения, желание не думать ни о чем, выплюнуть все проблемы, абстрагироваться. – Что тебе надо?!

– Вам не надоело, ваше величество? – прыскает Глория. Да так, что я опешил. – Не вы ли говорили: Meч – душа воина, зеркало — душа женщины!? Хватит смотреться в зеркало! Берите в руки меч!

– Что ты себе позволяешь вальки?! – реву я. Эта сука решила меня отчитать и морали поучить?!

– Мне терять нечего! – кричит Глория, хмурясь. – Если я потеряла вас, то уже нечего терять!! Хоть самой мучительной смерти придайте!

– Вот как?!

– ДА! Эр Катэр! Вы думаете, я не вынашиваю план, как расквитаться с лордом Дезранта за свои увечья и боль?! Но это с каждым днем все больше угасает, становится не важным! Мой смысл жизни не в этом! Вас я всегда считала сильным! Вы убедили меня, что я важна для вас, даже с изувеченным лицом! А я убедила себя, что живу ради вас! А что теперь?! Передо мной женщина, что смотрит в зеркало и ноет, ах какая я страшная!.. Боритесь! Берите меч и становитесь мужиком обратно!!

– Я нужен тебе такой?! Мужик такой нужен тебе?

– А что изменилось ваше величество?! Ничего!! Я вижу, что вы отстояли свою честь. Я горжусь вами, и все ваши вассалы гордятся таким сюзереном! И... и кнут тот не прост был, мало кто доживает до двадцати ударов такого. Статистика, ваше величество. А вы выдержали больше. Это не тот кнут, которым секут женщин. Таким окатывают буйволов и иногда, в самом крайнем случае используют для наказания мужчин! Купец не зря его взял, на Шенни нет времени церемониться с рабами.

Она замолкает. Еще мгновение я против всего ею сказанного. Потому что прав всегда только я! Но что–то меняется...

– Прости меня, – бурчу.

Мне просто хочется извиниться. Прохожу этот барьер и дальше пустота. Не знаю, как быть дальше. И боюсь, что не справлюсь один.

– Хорошо, – невозмутимо и нагло отвечает Глория.

– Что мне делать? Как бороться? – хриплю и никну.

Вальки присаживается передо мной на коленки. Сейчас я такой жалкий и такой маленький. Она греет меня, накрывая мои ладони своими. Я вижу, как поблескивают ее глаза. Но это сильные слезы, если бы они полились. Глория не позволит себе быть слабой сейчас.

– Вы доказали, что вас не сломить. Но после ямы делаете все, чтобы видели обратное. «Змея» побеждает, эр Катэр. Вижу, как ее глаза смотрят на вас и сияют от счастья.

– Что мне делать, – шепотом повторяю.

Поддержи меня вальки, пожалуйста, скажи, что все будет хорошо. Я не осмеливаюсь это озвучить. Моя обнаженная душа не для нее, ни для кого...

– Надежда жить ломает человека, когда он смирился со смертью. Это мудрость вальки. Многие ломаются, даже самые отважные, но вы не сломаетесь. Я верю в вас, – говорит она, в ее голосе искренность.

Пауза, Глория встает и продолжает, гуляя по спальне взад вперед:

– Мужчины боятся боли сильнее, чем женщины, уж поверьте мне. Сколько нам в Валькийских джунглях попадалось рыцарей стойких и мужественных, настоящих воинов и героев. Стоило раздеть таких, уже половина отсеивалась, готова была в ноги падать, ступни целовать и пощады просить. Кому–то надо было еще пару раз плетью заехать, чтобы зашевелились. А с теми же, кто был готов стоять до конца мы особо не церемонились, ножницы к яйцам, и все мужество на нет сходило, лишь бы с семечками своими остаться. Был правда один... стойкий. Вот его мы подвесили на дереве, а потом дали шанс за жизнь побороться, тут то он и сломался. Один из десяти тысяч попался такой храбрец, и то... Не говорю о тех, кто от ран обезумел и ума лишился, или под воздействием травы дурманной на все готов, да и фанатики были...

– Вы что–то жестоко с мужиками, – оживился. Меня всегда истории Глории о жизни вальки забавляли.

– С рыцарями Дезранта всегда, на них даже единственное право на поединок не действовало.

– Это когда пленник имеет право на равный бой?

– Ага. Единственный шанс доказать, что достоин хорошего обращения и уважения...

– Помню, помню, ты рассказывала, – перебил я. – Не любят вальки мужиков. А как же без них обходились?!

– У нас были рабы, в основном беглые из Вестерии, пленники из Бора, бывшие разбойники, охотники и путники. Особенно любили приручать бывших рыцарей, – Глория усмехнулась. – Хотя от обычных крестьян их только одежда и пафос отличали до рабства. После уже ничего. Шелуха слетала после первого удара кнута.

Тяжело выдыхаю. Умеет вальки воодушевить. Смотрю на нее снизу вверх. Она деловито протягивает мне примятый рулон бумаги, что вытащила из внутреннего кармана кителя.

– Зачем это?! – возмущаюсь.

– Вы же всегда доводите дело до конца, ваше величество. Или что–то изменилось? – она ехидно улыбается.

Такое ощущение, что наша ссора только из меня высосала все. Или эта артистка специально напустила эмоций для большей убедительности?! А затем рассказала мне сказку, чтобы я окончательно забыл свою хандру.

– А... Все пытаешься всунуть сводки с Рэи, – выдыхаю. – Что теперь с них? Туда не полечу. А все дела можно завершить, не покидая Шенни.

– Думаю, вас заинтересуют некоторые новости, ваше величество. Чтобы не утомлять вас поисками, важное я отметила. Могу все же оставить распечатку?

Киваю. Она разворачивается и направляется к выходу.

– Глория? – окликаю.

Она останавливается, поворачивает только голову. Этот красивый профиль с ехидной улыбкой знает такой тон, знает, когда просто хочу что–то добавить.

– Поговорка: «Meч – душа воина, зеркало — душа женщины» имеет несколько иной смысл, – деловито заявляю. – Оружие мужчины – сила, женщины – красота...

– Да какая теперь разница? – усмехнулась в ответ Глория. Вот чертовка.

Разворачиваю рулон со сводками. Убедила вальки, заинтриговала.

Абзацы старательно подчеркнуты красным карандашом.

«Герцог Западного Ороса Арлен скончался от сердечного приступа на 53 году жизни. Оба его сына бесследно исчезли. Свидетели утверждают, что они подверглись нападению разбойников, когда были на охоте, и погибли. Жена Арлена герцогиня Анэлла отреклась от наследства и уехала в неизвестном направлении. Молодой маркиз Ридли выдвинут, как основная кандидатура на пост. Поддержан большинством маркизатов, в том числе влиятельным маркизом...»

Вот дела! Когда подонок Ридли успел стать маркизом?! С титула виконта сразу на маркиза прыгнул?! И его поддержала Кастилия?! Отец Эмилии Кастильской за Ридли?! С какой это стати?! Тут явно пахнет заговором. Маркиза Камилла со своим Эссексом тоже поддержали его...

Да как бодрый Арлен не совладал со своим сердцем?! При куче придворных магов целителей?! Вспомнил загадочную жену Арлена. О Великие! Она же из касты убийц! Строила из себя душку, глазки прятала сука! Не хотела, чтобы я ее запомнил. Отравила герцога и смылась. Ее нанял Ридли, сомнений нет! Волнует не это, а как он получил титул?! Титул маркиза только король Эрии может дать. Интересный поворот. И сыновей Арлена он грохнул, я в этом даже не сомневаюсь. Нет наследников, следуют выборы лорда. Выбирают местные маркизы и графы, а король Эрии утверждает. И тут все почти за Ридли. Не поверю, что в Оросе нет амбициозных лордов, способных заткнуть за пояс выскочку!

Возбужденный, я перескочил на следующий абзац, с красной черточкой.

«В городе Родос, герцогства Западный Орос скончался старейший маг коллегии Даниил...», опять Орос, бла... бла ... бла... Так, стоп. «Девочка раздавала золото нищим... исцелила слепца...» сбоку на полях красуется старательно нарисованная синими чернилами звездочка от Глории, на полях внизу еще звездочка и надпись под ней: «смотрите оборот страницы двадцать один». Этот ее корявый почерк, где печатные буквы, где письменные, где вообще хрен поймешь...

Переворачиваю ленту, в конце на обороте кривым почерком: «Слепец пробит по базе. Клавдий, ныне сорок восемь лет. Бывший барон Клавдий Девонский. Владел крупными землями... заслуги... достижения... Был ослеплен разбойниками, признан невменяемым, ввиду отсутствия наследников сюзерен передал его земли Кенту...», так. Кент, Кент... это же владения семьи Ридли. Все, значит, его отцу перешло. Хм... По масштабу земли Кента переросли из графства в маркизат. А не его ли отец ослепил Клавдия?! Яблоня от яблони не далеко падает. Следующая фраза, что я выловил из трудно разборчивых каракулей Глории, ввергла меня в шок, сердце яростно забило в ребра.

«... Клавдию выжгли глаза...»

Как можно исцелить слепца с выжженными глазами?! Смеюсь. Какой из меня следователь? Если не могу сделать простой вывод от обратного... идиот! А как можно ослепить, не повредив глаза, если ты разбойник?! Гуманное ослепление?! Белым соком ядовитки или магической вспышкой? Будут ли церемониться...

Если и дальше глушить вино литрами, мозг с дедукцией вообще распрощается! Гогочу во все горло. Глория вдобавок еще и двойной чертой эту фразу подчеркнула. Знала, что не уловлю смысла сразу. Ну вальки... это моя, моя девочка!

Сводки не врут, не должны! Слепцу нарастили глаза. Есть на Рэе маг! Есть способный исцелить мое уродство!! Мой глаз вернуть можно!! Эта девочка вернет мне мое лицо. Она в Западном Оросе! Срочно нужно лететь туда! Выяснить все. Я читаю последний абзац на обороте:

«Клавдий бесследно исчез из Родоса. Девочка, его исцелившая, также пропала».

А кто говорил, что будет легко?! Нужно опросить свидетелей, магов местных. Иллара в конце концов! Он–то должен все знать!.. Возвращаюсь к сводкам. Читать больше ничего не хочется, но мало ли...

«Дезрант официально заявляет притязания на пост скончавшегося мага Родоса...»

Что за наглость?! Да, я терпеть не могу Дезрант. Но и при нормальном отношении, любой посчитает это дикой наглостью! А где маги Западного Ороса?! Иллар куда смотрит?! Мда... Сгущаются тучи над герцогством. Сначала тварь мистическая, теперь смена власти и Дезрант с притязаниями масла в огонь подливает. Нужно эту мелкую возню прекращать.

Полдня себе места не нахожу, думаю о девочке целительнице. Сколько ей лет?! Откуда у нее золото?! Куда она пропала?! Мне нужен мой корабль, там и последние новости в сводках! Но Эмма рассекает на нем по Шенни. Где она, найти нелегко, вызвать не могу, браслет связи на корабле остался. Вне зоны досягаемости, это означает, что она сейчас с другой стороны планеты. Я как на иголках.

Нужно отправляться на Рэю. Но я уже не следователь. С Шенни не выбраться без разрешения императора. А его он только с подачи Эммы даст. О Великие! Моя судьба зависит от тупой дурочки?! А что я удивляюсь, так уже с ямы идет...

Нужно уговорить ее лететь на Рэю со мной. Она подкатит к папе, закатит истерику, и он даст добро.

Не успеваю домыслить. Мне тревожно. Чувствую, в доме началась беготня. Заскакивает управляющая.

– Ваше величество! – взволнованно произносит та. – К вам верховный маг Сириус. Просит аудиенции!

Ну ничего себе! Сириус, да еще и просит!!

– Д–да, – хриплю.

Горло сухое, язык слипся. Через секунду передо мной возникает лысый долговязый старичок в серебряной мантии. Вид у него озадаченный, хмурый. Страшновато сразу стало. Дверь будто сама захлопывается перед носом управляющей.

– Ваше величество, приветствую вас, – говорит он ровным голосом и протягивает мне мясистый перстень с огромным бриллиантом и кучей других разноцветных камней, усыпанных по всей золотой поверхности. – Это ваша новая печать принца с высочайшей защитой и знаком статуса. Примите кольцо, дабы ваш император не переживал за вас более!

Словно под гипнозом, беру перстень и одеваю на средний палец левой руки. По кисти пробегает холодок и будто разряды молнии.

На указательном правой красуется старое кольцо следователя. Вернуть или оставить?! Дополнительная защита не повредит. Сириус кланяется. Не знаю, как вести себя и повторяю его движения. Он улыбается.

– Спасибо, ваша мощь, – говорю и понимаю, что поздороваться, время упущено.

– Просто Сириус, ваше величество, – мягко произносит он. Но чувствуется, что ему понравилось обращение. – Позвольте пригласить вас на прогулку, на вашу лоджию?

Киваю, иду за ним. Мы выходим на балкон. Сириус уставился в небо, облокотившись на перила. Я пристроился сбоку в той же позе.

– Прошу прощения, что навязчив, но вы должны это увидеть, – говорит интригующе он, кивая в небо.

Смотрю, вроде небо, как небо, розовая пелена, солнце едва пробивается. Так, какое солнце?! Уже явно за полдень. На небе два солнца?! Одно уже уходит к горизонту, второе в зените. Что за бред?!

– Видите?! – с тревогой произносит Сириус.

– Что это?!

– Великие идут, – удрученно отвечает маг.

– Откуда такая уверенность?!

– Я принял послание. Не спрашивайте как, это за гранью моего понимания. Но я увидел. Они требуют освободить их Дитя. У нас на это оборот Шенни вокруг солнца. То есть год. Похоже, случилось самое плохое, из моих опасений... Помните, просил вас прибыть на встречу с магом на стене Гариама? У меня есть основания думать, что это взаимосвязано. Маг знает о Дитя Великих что–то...

– Тварь в Дорсене, – выдыхаю.

Какие теперь секреты. Сириус не стал бы мне врать. Пусть не Великие идут, и не дитя их бесчинствует на Рэе. Тогда что это за хрень светится сейчас, как солнце?!

– Тварь, учинившая резню в селе на окраине Дорсена их Дитя? – подхватывает Сириус. – Вполне возможно. Дитя с невообразимой разрушительной силой гуляет по герцогству. Времени нам дали достаточно... Но меня сейчас больше беспокоит Запредел. Он концентрирует энергию. Я отправил Коллегии магов информацию касаемо этого на повестку. Они вскоре должны провести собрание. По последним данным со стороны очага идет большое скопление дафов. Судя по выбросам силы, ожидаются несметные полчища этих монстров. По всему фронту Великой стены неизбежны атаки. По моей команде уже началась мобилизация сил Запада Рэи. Но этого не достаточно. Гариам не сдержит натиск в одиночку. Орос и Бор в распрях за Харт, большая часть их мехаров утрачена в бессмысленном противостоянии. А Дезрант под санкциями империи не имеет роботов вообще. Теперь о прогнозе.

В воздухе перед нами возникла синяя карта королевств Рэи.

– Через месяц–два дафы прорвутся через стену, – продолжает Сириус, у меня в груди холодеет, я смотрю на эти движущиеся стрелочки, обозначающие атаку. – Гариам падет не сразу, у него мощные фортификационные сооружения. Но они будут отрезаны. Все заводы по производству мехаров там. На самой Шенни все утрачено с подачи «дальновидного» Феликса. Но не будем его ругать. Далее. Дафы ринутся на Орос и Бор. Побочные реки от Великой Аэ их частично придержат. Но до Дезранта дафы все равно дойду. У тех нет крепких замков. Империя постаралась, уничтожив все значимые укрепления во время борьбы с сепаратистами. А значит, Дезрант дафы просто пройдут, не останавливаясь. Вестерия завалит ущелье, блокировав им путь. Восток и столица будут защищены. Основные межпланетные порты, что находятся в Вестерии, тоже будут в безопасности. Но Западная Рэя будет отрезана, а Шенни лишится семидесяти процентов продуктов. Нам придется сидеть на голодном пайке. Рабов сможем содержать на две трети меньше. И постепенно будем вынуждены отказаться от них вообще. Теперь самое удручающее: мы лишимся эренни. Единственные прииски Ороса и Бора будут под контролем дафов. За полгода те как раз доберутся до Вестерии. Через три года на Шенни иссякнет последний камень эренни. А это катастрофа. И это с учетом, что увеличим поставки минерала до максимально возможного, пока есть время.

Маг вздохнул и махнул рукой. Выводя статистические цифры и увеличивая герцогство Гариам.

– Если сконцентрировать силы мехаров на участках атаки, можно три месяца держать оборону, но мощностей для производства мало, – продолжил маг, манипулируя картой. – На Шенни много кораблей, из них боевых только три. Если отправить хотя бы два...

– Советник не даст, император тоже будет против, – перебил я.

– Хотя бы один...

– Мой...

– Да, ваше величество, – надавил маг. – Световые пушки легко уничтожают дафов. Летописи изучал... Еще возлагаю огромную надежду на Коллегию. Повторюсь, я отправил им на повестку свои опасения. Если эти амбициозные глупцы сумеют осознать масштабы трагедии, то сплотятся. И, возможно, остановят первые атаки своими силами.

– То есть вы возлагает на Коллегию большие надежды?

– Если честно, да, – выдыхает маг. – Без них мы потеряем запад Рэи, потеряем королевство Эрию, все месторождения эренни, не говоря о людях. И вот еще накладывается проблема – по нашим с вами выводам ясно, что Дитя Великих именно в Эрии. Искать его среди дафов будет проблематично.

– Сириус, вы не находите, что тут какая–то конкретная засада?!

– Безвыходное положение, ваше величество, – соглашается Сириус. – Если поручить дела любому лорду Шенни, мы пропали. Они Рэю боятся, как огня. А на самой Рэе у меня нет доверенных лиц. Иными словами, только вы сможете помощь.

– А чем могут грозить Великие?!

– Сперва они уничтожат Шенни, тут их Дитя нет. А затем перебьют всех на Рэе, соревнуясь с дафами. Предполагаю, что могут стереть Вестерию и пробить дафам путь на Восток, чтобы те прошли вплоть до Жгучего океана.

– В идеале я должен найти их Дитя, попутно отбивая дафов у Великой стены, вернуть его или ее Великим. Дитя естественно любезно согласится взойти на борт моего судна. Затем мы просим Великих помощь нам отбиться от дафов. И дальше живем счастливо, возвращаемся к своим подковерным, к богатству и власти, к мелким дележкам и интригам?

– Вы очень проницательны, ваше величество. Сейчас считаю, что из вас выйдет хороший император, сожги уши всем осведомителям, – смеется Сириус.

Мне показалось, или внизу кто–то завизжал?!.. Слава Великим, показалось.

– Ваше величество, отдельная просьба, перед тем, как отбуду из вашего дома, – снова мягко заговорил маг. – Вы не могли бы три дня соблюсти постельный режим, чтобы мои целители затянули раны? Вы нужны империи здоровым и полным сил, вы ведь меня понимаете?..

Сириус телепортировался к себе. Что ж... А я решил выполнить его просьбу. Кровоточащие раны забирают много сил и чистого белья. В комнате на кровати снова белые простыни. Их управляющая меняет, стоит мне только до туалета дойти или просто выйти из комнаты, чтобы свежим воздухом вздохнуть.

А вот и сама попастая управляющая. Стоит и неуверенно смотрит. В руках поднос с ароматной едой.

– Ваше величество, могу ли я...

– Да заходи, Алия. – киваю, усаживаясь на кровать. Она ставит поднос на столик и двигает его ко мне.

– Поешьте. Пожалуйста, – настойчиво говорит она, готовая биться до последней капли моего терпения.

Жестами зову ее к себе ближе. Она послушно подходит, а я привлекаю ее попу на свои коленки. Сидит она боком, ручки сложила на кремовом платьишке. Замерла.

– Как девочки? – шепчу.

– Рабыни пребывают в лучшем распоряжении духа, каждая ждет вас с трепетом в сердце, – шепчет Алия.

– Не о том спрашиваю, в Запредел формальности. Я вас всех обидел.

– Заблуждение, – вспыхнула Алия. – Вы... вы простите, но я должна сказать. Лина молода, по вашей доброте была ограждена от настоящего рабства. Поэтому воспитана плохо. Она высказала вам все сгоряча, и сейчас раскаивается. Знайте, что все девочки готовы принимать ваш недуг столько сколько нужно, и больше, намного больше. Мы понимаем, что вам сейчас тяжело, и готовы разделить с вами все это... Но прошу вас, не убивайте себя, дайте зажить ранам. Столько крови, она все льется и льется.

Алия плачет. Глажу ее по сильной, прямой спинке.

– И ешьте, – добавляет она через слезы. – Вы исхудали совсем. С чего ранам зажить, если в крови вино преобладает. Так ни одна рана не заживет, если пить и пить...

– Шшш, Алия, – шепчу, подныривая рукой под платье. Ножка такая холодненькая. Управляющая замолкает, закрывает глаза и приоткрывает ротик.

Как давно не спал с ней. Она была моей самой первой рабыней, и многому меня научила. Теперь смогу поучить и ее. Моя рука гладит внутреннюю сторону бедра и уходит выше, пальцы добираются до трусиков, проныривают туда. Гладкая, горячая и уже взмокшая Алия, растворяется в моих объятиях.

– Не нужно ваше величество, – шепчет противоречиво она. Ибо тело говорит обратное. – Вы должны соблюдать постельный режим. Никаких физических нагрузок...

– Шшш... мы немножко...

Три дня я добросовестно отлежал в кровати, обдумывая все дальнейшие действия и слова Сириуса. Больше всего меня грела мысль о девочке целительнице. Может она и есть Дитя Великих?! Слишком все сверхъестественно. Может, к черту эту Тварь?! Вчера Глория принесла очередную распечатку, выловив корабль с Эммой. Та приноровилась уже, слезать с него не хочет. В сводках о Твари ничего, даже намека нет, никого не разорвали, собаки нигде коллективно не обосрались. Из интересного только лишь, что Вестерия отправила на стену пятьдесят своих мехаров. Тут нужно отдать должное Сириусу. Дальше Вестерии пустынное королевство Дэя. В кабине робота там просидеть можно от силы час. Слишком жаркие края. А по поводу вентиляции мастера и разработчики из Гариама особо не задумывались. Им плевать. Да и королевство Дэя нашествий дафов никогда не знала, Запредела у них нет, сидят между Дэярским хребтом и Жгучим морем, рабов туда–сюда гоняют. Конечно, и у них там в пустыне свои уродцы есть, всякие шайки, песчаные твари и кланы вольных дикарей. Но это все детский лепет по сравнению с дафами и призраками. Интересно, может все–таки на Дэю тоже спускаются призраки?! Никогда об этом не думал...

***

Сегодня за мной прибыли белые кролики, э... рыцари. Эммануил настаивает на семейном ужине. Я уже должен по его мнению выздороветь, как Сириус не старался отодвинуть сроки, ничего у него не вышло. А может Феликс подсобил советом императору, обдумав и оценив свои позиции, теперь прощупывает мои.

Все в сборе. Сижу и вспоминаю разговор с Эммой:

– Нет, – бурчала та.

– Почему нет, мое величество? – шептал я, привлекая девочку в объятия.

– На Рэе убили маму, Эмма боится...

Все дальнейшие уговоры были бесполезны, Эмма начала реветь, пришлось ее утешать и делать детей.

Сейчас она сидит хмурая. А я с холодеющей грудью жду, что та брякнет папе что–нибудь, или Эммануил сам спросит, что же с тобой доченька. Юлиана продолжает источать всем своим видом отвращение. Заметил, что Эмма смотрит на змею недобрым взглядом. Может быть, они не любят друг друга?

– Как твое самочувствие, мой мальчик? – мямлит вдруг Эммануил. У меня застревает в горле кусок булки, который я не успел прожевать. Надо же отвечать, а с набитым ртом это делать не вежливо. Пришлось глотать, как есть.

– Ваше величество, я готов снова в бой, – улыбаюсь. За столом напряжение. Все вокруг ждут, что же брякнет император.

– Ты теперь принц, мой мальчик, муж моей Эммы. Какой теперь бой?

– Имею ввиду свадебное путешествие! – восклицаю.

По спине уже бежит капля пота, щекоча кожу. Юлиана, Гелана и Шейлия оживляются. Давно не было таких дерзких заявлений от всяких там выскочек. Сижу, затаив дыхание, жду реакции императора.

– Хочу! – восклицает вдруг Эмма. – Па?!

Через секунду она понимает, что вокруг люди, которые никогда не слышали ее голоса, а тем более такого тона. Эммануил поражен. Его дочь заговорила при других. А сейчас осеклась, забилась мне под мышку, покраснела. Теперь ее лучше не трогать. Эммануил кивнул мне. Понимающий отец.

– Хочу уйти, – шепчет мне прямо в ухо Эмма.

Отпускаю ее. Она выбегает из зала. Все удивлены, что Эмма заговорила, пусть даже на эмоциях. Император смотрит на меня восторженным взглядом. Смотри папаша, как «положительно» влияю на твою девочку.

– Путешествуй, мой мальчик, – говорит он, улыбка сходит с его лица. – За дочь головой отвечаешь. Головой.

– Да, ваше величество, – чеканю. Вот это удача!!

У Феликса дернулась бровь. То–то же. Эмма своим «хочу» подписалась на Рэю, сама того не зная. А я получил прямую санкцию взять ее на борт и улететь куда угодно. Не обязательно говорить ей куда летим. На корабле могу ее и связать, и в шкафу запереть, накачать дурманом и травами в конце концов!

Рэя в преддверье вторжения дафов ждет меня.