Рыцари монстры и роботы

Глава 6

Глава шестая. Шенни

Виконт эр Катэр–оун

Иногда ненавижу Рэю. Но Шенни презираю больше. Там приближенные императора и его семья, что каждую секунду одним своим видом держат в напряжении мои нервы и частенько с особым цинизмом играют на них, как на струнах музыкального инструмента. Каждый раз, открывая рот, рискую потерять все, включая и сам рот, зубы и язык, голос и губы, тело и душу... стоп, увлекся.

Ни Рэя, ни Шенни. Вакуум – это то, где меня не достанут в сиюсекундный момент времени. Вот почему мое любимое место – это космический корабль, а время препровождения – межпланетные перелеты.

Глория идет на поправку, в физическом смысле. А в остальном... Она не может себе простить, что позволила мне ввязаться в драку. Второй повод ее депрессии –проигрыш. Непобедимому воину всегда тяжело дается поражение. Чаще оно одно и последнее, но у вальки есть шанс. Его ей дал я, уже в который раз.

Смотрю в обзорный иллюминатор. В черной дали поблескивает едва приметная вереница огней, это космические суда, что тянутся от Рэи и до самой Шенни. Везут и везут все подряд посредники и купцы, гордо называющие себя звездными капитанами. Они не лорды и не короли, они даже не рыцари. А просто капитаны космических кораблей, что снисходительно дал в аренду наш Эммануил.

Рэя дает, Шенни пожирает...

– Что с тобой, Лина? – ловлю эту юркую голубоглазую девчушку чуть ли не за последний волосок, ускользающий за переборку каюты.

С недавнего времени она убегает слишком быстро из моего личного пространства.

– Все хорошо, господин, – щебечет та. – Нужно дать лекарства Глории...

– Ты уже дала ей лекарства, – строго говорю, пытаясь голосом поднять ее поникший взгляд. – Что с тобой, говори.

Лина в своем скромной сереньком платье, что носит она лишь для удобства, сейчас выглядела, как нашкодившая домашняя, да еще и вдобавок серая собачонка. Будто она чувствует, что виновата, но в чем именно винит ее хозяин, не знает. Тапочки погрызенные заметил, отсутствие куска деликатесного мяса или лужу в углу за диваном.

– Подойди, – говорю снисходительным тоном.

Никогда не видел ее такой. Достаточно эффектный контраст. Подобное испытывают, когда человек был жизнерадостным и веселым абсолютно всегда, и вдруг он нахмуривает брови. Это легкий шок для окружающих, это вызывает беспокойство.

Я – вальяжный лорд, развалившийся на кресле от безделья. Привлек за талию Лину и усадил на коленку, как дочку. Такая легкая, послушная как всегда, и поникшая, как никогда. Ее глазки влажные, она стесняется своих слез. Прижимаю ее к себе, заключая в объятия. Робкое тепло с самыми красивыми голубенькими глазками старается дышать незаметно.

– Девочка, что с тобой. Все же хорошо? Объясни, почему ты грустишь?

– Чувствую приближение чего–то плохого, – шепчет она. Глажу ее по волосам, а сам думаю, что она ведь не о Шенни говорит.

– Мы всех победим, – шепчу в ответ и целую ее в лобик.

Лина прижимается сильнее, обхватывая меня своими ручками, никогда не делающими ошибок.

Смотрю на удаляющуюся Рэю. Планета, которую погрыз большой космический червь, нажрался и лопнул, оставив нам ошметки своего тела, что сыплются иногда в виде призраков. Надо было подольше остаться на орбитальной станции. Там спокойно и тихо. Так и хотел сделать. Но советник вызвал на Шенни.

В голове прокручиваю беседу с Илларом. Вспоминая историю Рэи, провожу хронологию событий. Когда–то давным–давно цветущую Рэю стала пожирать черная смола, именуемая сейчас Запределом. Многие лорды смиренно принимали смерть, дожидаясь в своих замках. Некоторые убегали вглубь еще не поглощенных земель, боролись за жизнь до конца, бросая все свои богатства. Когда две трети планеты было уже поглощено, черная стена вдруг остановилась, а на небе появилась зеленая и оранжевая едва заметная паутинка. Тогда еще не знали, что это первые проявления Великих. (Но тут до сих пор идут споры среди магов, выдвигаются альтернативные версии о природе этого феномена). Когда рост Запредела был остановлен, появились дафы, они выходили из мглы и нападали на людей, жрали их, давили, крушили все вокруг, построенное и сотворенное человеческими руками. Единственное, что их останавливало – это воды Великой реки Аэ. Но и там находились узкие места и мель, а иногда и мосты, что любезно оставили удирающие рыцари.

Когда дафов остановили и возвели Великую стену у Гариама, что теперь защищает королевство Эрию от мелких вылазок, появились призраки. Против них бессильны даже маги. Эти черные кляксы падают с неба, ловят людей, забирая их с собой в никуда. По виду они походят на черную смолу. Поэтому ни у кого не осталось сомнений в природе их происхождения. Запредел пытается сожрать что–то еще, посылая своих маленьких слуг, говорят наши мудрецы, и шепчет местный фольклор.

Мне не дают покоя слова мага о том, что часть Рэи за черной ширмой тоже живет, просто находится в другом измерении. Иначе, как можно объяснить, что планета не потеряла массу, вращается, будто шар вокруг своей оси и по орбите вокруг солнца. День и ночь, сила притяжения, все в норме... все, как до пришествия мглы. И это все подтверждают летописи.

Одни загадки, а мне нужны ответы! Но эти маги все больше и больше вводят меня в заблуждение...

Восемь дней пути пролетели быстро. Иногда лениво и сквозь пальцы листал на мониторе новые сводки новостей и потоки информации, что передает орбитальная станция с Рэи и дальше до Шенни. Единственная наша связь, станция, что вращается вокруг планеты, примерно каждые три часа совершает полный оборот по орбите. Она подарена Великими, как и корабли, как и сама Шенни.

В иллюминатор вижу Шенни. Маленькая розовая планета, куда везут еду, воду, роскошь, строительный материал и рабов. Вечная стройка, вечные раскопки, возведение дворцов, памятников, лабиринтов и сказочных декораций для маленького принца.

Когда–то прапрадед Эммануила, будучи каким–то жалким бароном с кучкой рыцарей шагнул на корабль пришельцев, которых ныне мы зовем Великими. Тогда дафы уже уничтожили весь Гариам, половину Ороса и большую часть Бора. Барон и его люди изнемогали от голода в замке, оккупированном со всех сторон каменными уродами. И когда дафы головами уже пробили брешь в стене, появились загадочные корабли и практически невидимые глазом инопланетяне. Они пригласили на борт отчаявшихся и показали им Шенни, где в подземных ангарах их дожидались корабли и мехары. Великие поместили в головы рыцарей знания о них и дали наказ, передавать все из поколения в поколение. Прапрадед вернулся на Рэю и вычистил с помощью технологий Великих земли королевства Эрия, а затем провозгласил себя императором всей Рэи и Шенни. Короли, корольки, лорды и маги были весьма не против.

История, история… это прошлое, которое кажется неизменным монолитом, а вот настоящее туманно и волнительно.

Планета приближается. Корабль входит в густое, нескончаемое розовое облако, стабильной толщиной около километра. Эта вязкая пена пристает ко всему, что проходит сквозь нее. Дальше летим еще полчаса, снижаясь и стряхивая куски розовой губки. Эта бледно розовая ширма, плотно обволакивающая верхние слои атмосферы, поглощает солнечный свет и дает свой. Из–за этого на Шенни ничего не растет, а еще на планете нет своей воды. О животных я вообще молчу.

Корабль мягко усаживается на площадку, пачкая ее пеной, что постепенно растворяется и тянется своими частицами, словно магнит обратно, к своим родным облакам. Поднимаюсь, оделся заранее, мундир мне Лина подготовила самый скромный, и правильно, девочка знает, что тут лучше не выпендриваться.

Выхожу один, оставив браслет связи и прочие побрякушки на корабле. Во дворец ни рыцари, ни тем более простолюдины входить без разрешения императорской семьи или советника не имеют право.

От корабля еще веет космическим холодом, но воздух горяч. На зрачки надавило, и я прищуриваюсь с непривычки, ноздри защипало от ионизированного кислорода, что вырабатывает розовая атмосфера. Под ногами розовый гранит, все вокруг светло–розовое или темно–розовое, кое–где местность «психанула» и сделалась черной. Впереди арки, вокруг гигантские колонны, что держат уровни дворца или просто стоят. Это единственное строение над землей, что было до нас. Конечно, на планете сейчас много архитектуры подражающей этому дворцу. Но все это жалкое подобие.

Лестницы огромны, ступеньки по полметра каждая. Поэтому спускаюсь боком. Вскоре становится жарко. На Шенни всегда высокая температура. А над дворцом круглосуточно день, ибо хоромы императора на полюсе планеты, что всегда смотрит на солнце.

Внизу площадка. Меня встречают рыцари в белых мундирах, убеждаясь, что я это я, приветствуют. Все это оправдывает их нахождение на планете. Бесполезное занятие, так как маги уже просканировали мой корабль вдоль и поперек.

Дальше плотные ворота, которые бесшумно открываются передо мной. Неуверенно вхожу, позади идут рыцари. Становится прохладнее и светлее. Внутри коридора освещение уже обычное, фонари имитируют солнечный свет, как на Рэе. Так же было и у Иллара в гостях. Мы идем в тронный зал, где сейчас проходит нередкая церемония приветствия и восхваления императора его приближенными. Не очень удачно я попал. Не люблю прогибаться при многочисленных свидетелях.

Зал велик, огромен и мрачен. Потолки высоки, что на них едва можно разглядеть орнаменты и рельеф. Впереди, в масштабной пустоте, далеко–далеко толпятся маленькие дрожащие твари, называющиеся придворной знатью. А на десять шагов дальше и немного выше, развалившись на диване, чуть ли не лежа, восседает император Эммануил.

Сопровождение осталось у входа. А я иду, стараясь не топать, каменная плитка, наоборот стремится греметь посильнее. Император смотрит на меня, вижу, как он отмахнулся от следующего по очереди человечка.

Сейчас мой выход. Мои ноги ускоряются сами по себе, это у нас в крови, прогибаться и лизать. Сердце бьется быстрее, стараясь обогнать такт шагов. Окружающие смотрят на меня по–разному, но большинство с отчаянной завистью. Сейчас я самый интересный персонаж для Эммануила.

Бородатый император в широкой розовой мантии, похожей больше на ночную рубашку. Волосы сползают с его плеч и сливаются с одеждой, они тоже кажутся розовыми. Белые густые брови высоко приподняты, ему забавно видеть бегущего к нему трудягу и живчика. Эти болотно–зеленые глазки впиваются в меня, когда подхожу на дистанцию. Я опускаю взгляд, растягиваясь в улыбке. Это такая фишка, улыбаться не во время прямого взгляда, а опустив глаза, вроде застенчивости получается. Невинная откровенность для него. Так посоветовала мне когда–то дочь советника. Этим теперь благополучно пользуюсь.

Мое колено падает, голова склоняется. Торжественное молчание и милость императора сама липнет ко мне.

– Катэр! Мальчик мой! Вернулся, наконец! Встань, встань, наш верный страж, – произносит ленивый голос, язык его еле ворочается. Император не считает нужным говорить четко.

Чувствую, как задние ряды придворных мастеров орального секса начинают кривиться от зависти. Мое сердце понемногу успокаивается.

– Желаю вам здоровья и процветания, о великий император звезд и планет! – восклицаю. – Да не усомнится никто в вашей власти в мирах ваших, да возрадуются люди взору вашему ясному и думам вашим мудрейшим!

Эммануил расплывается в улыбке. Но недолгий экстаз быстро тускнеет. По выражению его лица видно, что императорский мозг начинает формулировать бесхитростный вопрос. Жду…

– Не замыслил ли кто заговора, мальчик мой?! – с ехидиной произносит он.

– Нет, ваше императорское величество! – восклицаю тоненьким голосом. – Все попытки пресечены, виновники уничтожены!

– Не вещают ли поганые языки обо мне?

– Нет, ваше императорское величество! Все попытки пресечены, смутьяны уничтожены!

– Не ставят ли под сомнение власть мою безмерную действиями своими неугодные?

– Нет, ваше императорское величество! Все попытки пресечены, преступники уничтожены!

– Молодец, мой мальчик! – бросает Эммануил. – Не зря, не зря я на тебя возложил должность ответственную. Вот, бездельники смотрите и учитесь, как надо работать! А то от одного упоминания о Рэе хвосты поджимаете! А ну мальчик мой, скажи, что нового на моей Рэе нынче?

Пересказал ему часть информации из сводок, часть о том, что сам видел, когда гостил по герцогствам. В основном кто, что построил, об охоте, про рыцарский турнир и о погоде. По виду Эммануил чуть ли не спал, но это обманчиво, он слушал и наслаждался.

Наконец, император сказал «довольно», я откланялся и растворился в общем строю. Еще часа полтора он слушал баллады других. Затем его вместе с диваном унесли рабы в опочивальню. Все стали расходиться, а я направился дальше, на поклон к советнику.

От розовых кафтанов приближенных к заднице императора рябит, но Эммануил любит розовое. И этот элемент прогиба нужно выполнять с особым изяществом и фантазией. Вроде ты одеваешься со своим вкусом, но как бы в розовое. Ой, опять розовое, и снова розовое, как так получается?!

Стараюсь скорее ускользнуть от этих цепких языков. Меня еще будут терзать, но не в этом зале. Советник, влиятельное лицо империи, он ждет и не терпит промедления.

Из зала ведет не одна дверь. Нужная будто магнитом притягивает меня. Встаю напротив нее и чувствую, что мой лоб вспотел, по спине катится капелька пота, щекоча кожу. Бьют мурашки, шея вспотела, колючий воротник душит, манжеты по запястьям трутся, как наждак. Хоть стой, как робот и не шевелись, пока не высохнешь. Мозг усиленно работает. Теперь никаких шаблонов и дежурных фраз, советник в ясном уме и твердой памяти, халтуры не потерпит, да и лести тоже.

Спустя минуту белокаменная дверь бесшумно въезжает в стену. Прохожу, киваю двум рыцарям в белых мундирах с золотыми окантовками и со шпагами на поясах. Эти ребята мастера фехтования и неплохие маги, уровня так четвертого–третьего. С ними шутки плохи. Меня не провожают. Смысла нет, дальше таких ребят будет великое множество.

Блуждаю по гранитным коридорам, спускаясь постоянно на пару ступенек через каждый пролет. Знаю эту длинную дорогу. Но опасаюсь пропустить нужный поворот. Дворец бесконечен и велик, такое ощущение, что до нас тут жили двухметровые гиганты.

Наконец меня встречают в большой и мрачной приемной.

– Эр Катэр–оун к советнику Феликсу, – бормочу я рыцарю в белом мундире. Он кивает, двое других его коллег бдительно стоят в сторонке. А он идет за дверь и вскоре возвращается.

– Подождите, – бросает он.

Жду. Минует час... Похоже, советник не так уж и спешит меня увидеть. Второй час... Считаю плиточки на стенах, изучаю лампочки в потолке, узоры на колоннах...

И вот вхожу в большой зал, по центру которого круглый бассейн, вокруг море полуголых служанок, у самых стен налеплены белые рыцари. В голубой водичке плещется старик Феликс, его пузо перекатывается, словно баллон с воздухом, удерживая советника на поверхности. Рядом стремясь к физическому контакту, плавают три его очаровательные, обнаженные любимицы.

Он замечает меня, но продолжает барахтаться, как поплавок.

Здесь жарко, как в пустыне. Стою, прею и жду минут пять–семь, рассматриваю прелести девушек, проведя за это время пару мысленных конкурсов красоты в различных номинациях по женскому телу. Почти все девушки новые, ни одной не помню с прошлого раза. Молодые, свеженькие пигалицы стараются вовсю, загорелые тела говорят, что все они с востока, возможно с Мериана. Феликсу достаются самые отборные красавицы, чувственные и податливые... Несчастные девицы, посматривают на меня, едва заметно выгибаясь и демонстрируя пикантные изгибы. Некоторые не совсем понимают, куда попали и что их в дальнейшем ждет. Они надеются, что их купит более молодой хозяин, стоит лишь понравиться мне или другому знатному. Но это не Мериан. Тут все иначе.

Для себя отмечаю, что старик Феликс любит больше грудастых, но западные рабыни – это редкость. Порода к людям тоже относится. Восток – задницы, потому что много носятся по пустыням, в жару тела подсыхают, а запад – сиськи, потому что молоко, молочные продукты, лес с теньком, раздолье и сеновалы, да и никто не гоняет особо. Запад это Орос, Бор и Гариам, там нет рабства, оттуда несомненно подворовывают крестьянок, но с трудом и риском для жизни. Надо будет намекнуть Феликсу про грудастых дочек Арлена.

Как ни странно, вся эта толпа девиц меня сейчас совсем не возбуждает.

Советник поднимается, для него есть специальные ступеньки. Ему помогают любимицы. Феликс плюхается своей волосатой наготой на полу–диван полу–кровать и кивает мне.

– Проныра Катэр, здравствуй, – бренчит он, закидывая руки на двоих подруг, что юркнули ему под плечи. Словно две кошки, что готовы прогибаться за еду. Хозяин держит их вечно голодными, добиваясь ласки и отзывчивости от своих животных.

Феликс жирнеет не по дням, а по часам. С прошлой нашей встречи он поправился килограммов на двадцать. Щетинистая морда еще больше заплыла, но это не мешает его мозгу усиленно работать и быть всегда в курсе всех дел, по сути – рулить империей и ставить ограничения для лордов Рэи на то на се.

– Желаю вам здоровья и процветания, мастер Феликс, – говорю не громким голосом. Советник не любит высоких тонов. – Прибыл в ваше распоряжение по вашему повелению.

– А куда бы ты делся, – говорит он и гогочет, я подхватываю.

Мне не смешно от шутки, мне забавен его смех. А вообще это просто нервы сдают.

Он прогоняет девушек с дивана. Босые ножки зашлепали по граниту быстро–быстро. Затем он едва уловимым жестом выгоняет всех из зала, даже рыцарей. И только когда все уходят, он велит мне сесть на стул, что предназначен для служанок. Мое подсознание счастливо такой снисходительности. Это потом, вернувшись в свой особняк, буду презирать свои гнилые черты характера. Сейчас я покорный раб, собирающий все мысли в кучу для доклада.

– Знаешь почему ты всего лишь следователь третьего ранга? – спрашивает он. Его круглые черные глазки щурятся, нагоняя на меня сомнения и неуверенность в себе.

– Нет, мастер.

– Ты слишком много трахаешься вместо того, чтобы заниматься делом, – говорит он. А у меня грудь понемногу начинает холодеть. – Но ты один у меня остался. И второй и первый ранг в принципе для тебя придуманы. Чтобы карьерный рост был и стремление твое подогревалось. Больше у меня таких преданных идеалистов нет. Были как–то двое, но связались с заговорщиками, пришлось сослать в Дезрант к лорду с особыми пожеланиями.

Меня передернуло. Опять о Дезранте. Этими садистами мастер любит пугать даже свою единственную дочку Шейлию.

– Но полно о бабах, – машет рукой советник, в моей груди теплеет. – Давай о деле. Докладывай, что выяснил.

Я рассказал все, включая информацию, что дал Иллар. Выводы свои тоже изложил. Феликс слушал, нахмурив свои седые разросшиеся брови, его глаза все чернели и чернели, а в моей груди снова холодело и холодело, задница потела и потела.

– Про начало пути этой твари, согласен, – говорит он, после недолгого молчания. – Надо искать источник или место, от куда ЭТО вылезло. Людей говоришь надо, дам тебе сколько могу, чтобы тут не вызвало вопросов. Три грузовых корабля с рыцарями назначу. Двух магов отправлю. Дело очень серьезное. Как бы к Коллегии магов не пришлось обращаться.

Замолкает, выражение его лица готово к дискуссии, и я спешу проявить инициативу. Я же идеалист.

– Мастер Феликс, я бы не стал обращаться к Коллегии магов, по крайней мере, пока, – начал с замиранием в сердце. – Признать свою слабость, это последнее дело. Особенно перед этой сектой, что спят и видят, как пробраться на Шенни.

– Ты имеешь ввиду, что они могут поставить нам определенные условия? К примеру, чтобы их допустили сюда в состав лордов? Хм... вполне возможно. И я не смогу открыто ссориться с ними, они поддерживают власть Эммануила. Как–никак, но это противовес сам знаешь кому.

Киваю. Маг Сириус, самый могущественный маг империи, он является опасным конкурентом в борьбе за будущую власть. Все просто, как дважды два четыре: У императора две дочери и маленький сын, который является прямым наследником трона. У советника двадцати пяти летняя дочь Шейлия, что терпеливо ждет, тихонько погуливая, пока десятилетний принц вырастит и станет ее мужем. Они уже обручены. Но у императора есть старшая дочь – надменная сука Юлиана. За ней уже давно нижайше бегает сын Сириуса, и, возможно, когда–нибудь добьется союза с императорской дочерью. И тогда возникнет две противоборствующие силы: дочь советника плюс сын императора, да старшая дочь императора плюс сын верховного мага империи Сириуса.

После смерти Эммануила начнется борьба. Расклады и сценарии могут быть разные. Убийств и интриг не избежать. Если бы не Коллегия магов на Рэе Сириус давно бы задавил даже советника. А сейчас у них равновесие, до поры до времени.

– Давай поступим так, – заключает Феликс. Он утомился со мной разговаривать и, видимо, решил вернуться к своим любимицам. – Походишь недельку тут. Чтобы не было вопросов у сам знаешь кого и отправишься прямиком в Дорсен. Пока тут будешь прохлаждаться и трахаться, я к тебе своих вассалов пришлю, поставишь им задачи. Они соберут команды и отбудут на Рэю заранее.

– Да, мастер, – киваю.

– Не забывай, что о проблеме в Дорсене и о твари никто не должен тут знать, – бормочет Феликс. – Особенно маг. Если он что и знает, пусть располагает лишь той информацией, которая доступна из общих источников. А его осведомители на Рэе сюда вряд ли что передадут быстро.

– Да, мастер.

– Все, иди.

– Да, мастер.

Вскочил и поспешил прочь. У советника свой особый интерес к этой Твари. Боюсь, что ее действия вскоре будет уже невозможно скрыть. Если она разбушуется, конечно. Хотя по последним сводкам... кстати, нужно глянуть, что там нового. Сюда сигналы доходят раз в пять–шесть суток. Но информации слишком много даже для Сириуса, нужное найду быстрее его.

Глотка совсем пересохла, губы стянуло. Но мои надежды испить водицы и бросить свои кости на мягкую кровать на корабле, а затем в поместье рухнули с появлением брутального раба на выходе из коридора в тронный зал. Опрометчиво посылать сюда раба, императрица может лишиться такого достойного экземпляра, если его увидят тут приближенные. За мной прислали и нужно идти.

– Давно тут стоишь? – интересуюсь.

Мужик молчит, возможно, немой, тут такое бывает. Здоровый бык в белой тунике уходит, следую за ним. Это доверенный раб императрицы Геланы. Судя по всему, она очень хочет меня увидеть. Ох уж эти нетерпеливые особы. Раб ускоряется, спешу следом. Мы выходим из зала, дальше – лестницы, коридоры, все из сплошного гранита, пусто и мрачно. На нижней площадке ждет карета, запряженная рабами. На Шенни лошадей не держат, кораблей не хватит корм возить. А вот рабов великое множество.

Смотрю вверх, навесы массивных конструкций мешают обзору, розовых облаков не видно. Где–то метров на триста выше стоит мой корабль, там с тревогой в сердцах ожидают своего сюзерена рыцари, Лина и Глория.

Надо ехать. Раб открывает деревянную дверку, от него несет стойким многослойным потом. Поднимаюсь, две ступеньки, шаг, и моя задница плюхается в мягкое кресло. Карета со скрипом покатилась, босые пятки зашлепали по розовому граниту. Полуголые самцы своих ног не жалеют.

В небольшое окошечко видно, как вдали возвышаются крыши особняков из гранитного кирпича. Целый городок, где живет почти вся знать. У них есть и поместья подальше, со своими территориями и особыми предпочтениями. Но каждый из них считает престижным иметь дома как можно ближе к императорскому дворцу.

Мы не поехали к императрице в резиденцию. Рабы привезли меня в парк с постоянно умирающими цветами, что возят с Рэи.

Прыгаю с кареты и спешу к качелям у небольшого фонтана, где сидит и немного покачивается императрица в своем аккуратном платье, что соткан, будто, из белой тюли. Она одна. Опускаю колено и склоняю голову, желая ей всех благ и невянущей красоты. Среди этих цветов это выглядит несколько неуклюже.

Стук каблучков с задором. Гелана спрыгивает, она как всегда изумительно стройна и светится, ее немного обрамляющиеся щечки при улыбке так эротичны. Поднимаюсь, едва касаясь, беру за пальчики с одним единственным, простеньким на вид серебряным колечком и целую протянутую ручку, от ее нежной кожи веет сладостью. Уважаю эту женщину, и она мне симпатична.

Гелана напоминает мне Камиллу, но я не могу понять почему. Они совершенно разные, но глядя на императрицу, вижу ту, что отражается в сердце тоской. Наверное, все дело во взгляде. У Геланы большие проникновенные синие глаза, что вытесняют любой ответный взор. Видел, как Эммануил не раз проигрышно опускал свои глазки перед этой женщиной. Но это было давно, когда его еще интересовал прекрасный пол.

– Что–то советник тебя долго держал, – произнесла она с укором.

Ее голос мурлыкал, умиляя и тут же волнуя. Виновато улыбнулся ей. Она стоит на каблуках и наши глаза практически на одном уровне. Ее прямые белые волосы отливают розовым, аккуратно падая до конца груди. Гелана долгой возни с прическами не любила.

– Мастер Феликс всегда интересуется подробностями подковерных игр высоких лордов Рэи, – ответил я, зная, что именно эта тема ее интересует меньше всего.

Мы отправились на прогулку по гранитным аллеям. Слева и справа тянулись рассады душистых цветов, привезенных с Рэи вместе с землей. Через пять–семь дней розовая небесная губка вытянет всю влагу из почвы и убьет всю эту красоту. Цветы постоянно обновляются, любой засохший листочек – это минус раб, что следит за этим участком. Поэтому парк цветет и пахнет ценой перетлевшего пота местных рабов–садоводов и вечного потока товаров из цветочных садов Бора.

– Расскажи, как на Рэе выглядят женщины, во что одеваются и о чем сплетничают? – спрашивает она.

Ей интересна Рэя, она никогда там не была, возможно, никогда и не посетит. Императрица боится за сына и мужа. Стоит ей покинуть планету, и враги воспользуются случаем. Так думает она сама, и я с ней согласен. Первая жена Эммануила погибла, отправившись на Рэю, там ее просто отравили заговорщики. От первой жены у императора и остались две дочери Юлиана и Эмма. Обеих постараюсь избегать...

Мы идем вдвоем на небольшой дистанции, я отвечаю на вопросы, рассказываю о балах и своих похождениях. Парк будто необитаем, никому нет дела до цветов кроме императрицы, ну и, пожалуй, дочки советника Шейлии. С нами нет ни рыцарей, ни рабов. Гелане охрана не нужна. Она маг первого уровня и вторая по силе после Сириуса на этой планете.

– Неужели женщины так легко попадаются на твои уловки, коварный Катэр? – удивляется она с ехидинкой в голосе.

Я всегда с ней откровенен. Она это ценит, а мне доставляет удовольствие говорить все своими словами самой императрице без фанфар и прогибов.

– Да ваше величество, – улыбаясь, мурлычу. Ну почти без прогибов... – Любая рано или поздно понимает, что я самый лучший любовник, состоявшийся или потенциально возможный.

Гелана смеется... Долго и складывается впечатление, что она давно ждала, чтобы так рассмеяться.

– Если бы ты был лучшим для каждой, то стал бы идеальным. А идеальных людей не бывает, бывают люди, скрывающие свои недостатки, – говорит она уже серьезно на мою несерьезную реплику.

Мы чуть не пропустили внезапное появление принца. Но тот, как всегда в своем репертуаре, завидел нас и скрылся.

– Ищи меня! – заявляет маленький Даниэль, выкрикивая из–за пятой или шестой по счету от нас клумбы. Это он ко мне обращается.

Я смотрю на императрицу, та снисходительно улыбается.

– А где же этот сорванец маленький! – восклицаю, ускоряясь к клумбе.

В ответ раздается озорное хихиканье, которое мальчишка запоздало давит ладошкой. Не успеваю обнаружить его, он уже переполз в соседний ряд. Недолго думая, перехожу на бег и ловлю маленького принца.

Он визжит, вырывается, но это бесполезно.

– Пойманы, ваше величество, – произношу бронзовым голосом.

Даниэль горестно выдыхает. Вид у него взмыленный, да и детский рыцарский мундирчик чистотой и свежестью не веет, похоже, носился от нянек несколько часов.

Смотрю в эти озорные глаза. Он похож на свою мать. Белобрысый мальчишка, который берет пример поведения у властных и надменных людей. Но я стараюсь вложить в него доброту и сострадание. И у меня получается. Когда–нибудь он станет императором, а я его советником. Но это не холодный расчет. Хочу, чтобы нами правил справедливый и правильно воспитанный человек, что ответственен за свои решения и свой народ. Дожить бы до его коронации.

– Хочу играть! Давай, ты досчитаешь до десяти, а я снова спрячусь! – заявляет он. Я сижу перед ним на корточках и смотрю серьезно и наставнически.

– Уроки выучил?

– Я выгнал наставника! Он мне надоел!

– Как некрасиво! – фыркаю и хмурюсь. Принц опускает синие глазки. А я усаживаюсь на край клумбы и скрещиваю на груди руки. – Чем же он тебе наскучил?

– Географией! – отвечает Даниэль, будто произносит какое–нибудь ругательство.

Я строг. Вокруг нас обходит императрица по большому радиусу, чтобы не отвлекать сына, смотрит с умилением.

– А вот расскажите–ка мне юный принц, из чего состоит ваша будущая империя?

– Из Рэи и Шении! А дальше... забыл...

– Ну и как вы собираетесь править, если забытые герцогства и королевства воспользуются вашей забывчивостью и придумают себе новых императоров, м?

– Империя состоит из Шении и Рэи, – начинает бубнить Даниель, закатывая глаза и кивая. За его спиной, на противоположной клубке сидит Гелана нога на ногу, рука подпирает подбородок, наслаждается послушностью своего сыночка, которой и в помине нет, когда я где–нибудь на Рэе.

– Рэя состоит из трех королевств, – подсказываю.

– Да, из королевств Эрия, Дезартания и Дэя. Эрия это герцогства Северный Орос, Бор и Гариам. Дезартания оно же герцогство Дезрант, а Дэя состоит из Вестерии, э... я не помню.

– Горики, Мериама, Сеама и...

– И столицы империи Дарии! А еще там есть искусственное море Дэяр! – восклицает принц. Позади Даниэля взрываются аплодисменты и хихикает сам восторг.

– Чем больше вы знаете, юный принц, тем меньше вероятности быть обманутым и введенным в заблуждение...

– В заблуждение? А это как?

– Это когда вас убеждают в том, чего нет.

– Угу... Так, Катэр, играть!

Пришлось отводить пару конов в прятки. Пока принц не вспомнил еще кое–что.

– Хочу на твой корабль! – заявляет Даниэль.

Артистично прищуриваюсь, зная, зачем ему мой корабль. Императрица с легкостью отпускает сына со мной. Но я знаю, что она уже отдала мысленную команду своим магам–вассалам усилить бдительность. Это не недоверие, это предосторожность. Ее сын, это все, что у нее есть, и это власть и перспективы. И, конечно, он ее защита от всех рвущихся к власти хищников Шенни.

Корабль пригоняют прямо на центральную площадь, перед парком. Большая черная птица, длинной метров шестьдесят, мягко усаживается. Ее задняя часть – огромное стальное брюхо, там грузовые отсеки со шлюзами, из которых десантируются мехары, что внутри. От брюха вырастает грудь поменьше в диаметре, это каюты, ну, а дальше – вытянутая голова, она же рубка пилота. На длинных крыльях все еще испаряются остатки розовой губки. Ее так и хочется попробовать.

Императрица уже установила там энергетические барьеры от своего сына. Хотя тот знает, что розовые частицы ядовиты, это живые организмы, что попадая в желудок, взаимодействуют с влагой и все превращают в пену. И от них исходит зов, что для детской психики очень сильный. Живая розовая атмосфера планеты... на Рэе до сих думают, что мы тут шутки шутим.

Единственный источник розовой пенки на земле – это прибывающие из космоса корабли, что цепляют ее из атмосферы. Поэтому большая редкость, чтобы суда приземлялись сразу где–то в не отведенных для этого местах. Сейчас случай особый, императорский сын желает...

Даниэль мчится впереди меня, заскакивает по трапу вовнутрь. Когда я захожу, то наблюдаю пикантную картину. Принц висит на Лине, обхватив ее руками и ногами. Целует в ее раскрасневшиеся щеки. Та не знает куда ей и деться.

– Ты будешь моей императрицей, – шепчет он, и добавляет, не поворачиваясь. – Катэр! Оставь нас! Мы хотим побыть одни!

Лина несет его в мою каюту, а я иду в общую, где сидят с беспокойными мордами мои тринадцать молодцев. Когда вижу Глорию, бледную и пытающуюся изобразить полную боевую готовность, меня подогревает гнев. Но лишь присутствие на борту принца останавливает меня от многоэтажных слов и фантастически ужасных угроз. Глория видит мой взгляд и пугается, тускнеет и сутулится.

– В койку марш, – шиплю. Она послушно ковыляет прочь, опустив глаза. – А вы куда смотрите, бароны, баронеты и бараны мои ненаглядные?!

– Она ж старшая, – буркнул Эдгар и сглотнул. Он понял, что еще слово, и заставлю его работать неделю за Лину.

– Воды мне принеси, – брякнул ему. Пока ограничимся этим поручением.

Дела обсудили. Рыцарей распустил по своим домам, где их ждут жены, дети, женщины, подруги, рабыни. Рыцарей дожидаются кареты на окраинах столицы, до которых придется им топать пешком километров десять. Ну, ничего, размяться не помешает после долгого перелета.

Затем я заглянул в каюту, где на кровати лежала Лина, а принц на ней поперек, используя живот девушки, как подушку под голову. Одна ее рука скромно обнимала Даниэля, а другая почесывала белую лохматую шевелюру. Эта идиллия меня немного растрогала.

– Он тебя не обижает? – спрашивает Даниэль важным голосом, не замечая меня. Толи он делает вид, толи настолько расслабился, что вокруг ничего не замечает.

– Нет, ваше величество, господин заботится обо мне, – щебечет плутовка, улыбаясь каждой частицей своей мордашки.

– А хочешь, подарю тебе самые красивые кольца с алмазами, у меня еще есть много браслетов и цепочек, ты можешь выбрать что угодно.

– Ваше величество щедры...

Я отлепил от Лины принца, и мы вышли из корабля. Даниэля отдали нянькам на растерзание. Гелана что–то от меня хотела, я понял по ее виду. Она почти изложила свою просьбу, перед самым появлением принца. Но теперь меня ожидал дубль два.

– Проводи меня до малого дворца, – сказала она.

Мы двинулись пешком. До него недалеко. Малый дворец – это место, где императорская семья собирается и ужинает. Эммануил любит семейные вечера. А некоторые императорские особы женского пола любят гулять пешком на каблуках, чтобы подкачивать свои ноги и бурки в тонусе держать.

Вечный день и розовый свет – это то, к чему привыкаешь быстро, потому что стрессы добивают психику так, что на все остальное, розовое и светлое плевать. Вижу, как на параллельную дорожку выходят Юлиана под руку с сыном Сириуса. Этого худого широко шагающего бесхитростного парня узнаю по одной только походке. Юлиана в темном и блестящем. На ней копна из черных волос и кучи сверкающей драгоценными камнями бутафории. Вся в отца, склонна к полноте и отчаянно борется с этим, вернее маги борются не на жизнь, а насмерть. Ей уже тридцать, но она до сих пор не замужем. Дело не во внешности, Юлиана довольно красива и за этим хорошо следит. Все потому, что ее длинные острые каблуки давят яйца всем ухажерам подряд.

Гелана не думает замедляться и уступать им неминуемый перекресток. Впереди наши дорожки соединятся. Эти две женщины не друзья, и императрица ускоряет шаг, чтоб их парочка увидела наши задницы, а не наоборот.

Дорожки сходятся. Гелана останавливается, с победной ухмылкой. Юлиана подходит к нам, я склоняюсь и приветствую ее с нарастающим трепетом в сердце. А она будто и не видит меня вообще.

– Ты забрала лучших из вчерашней партии! – рычит она на Гелану. – Моя была очередь, мои заказы, хочу посмотреть на тех рабов, что ты прикарманила!

– Девочка, у тебя рабов столько, что ты забываешь их кормить, – снисходительно отвечает Гелана.

Императрица делает акцент на слово «девочка». Она действительно выглядит более точено и зрело, чем Юлиана, хотя старше нее всего лишь на пять лет. Гелана это мудрая красота, а Юлиана – детская и надменная.

– Зачем кормить тех, кто мне не нравится и надоел?! – возмущается Юлиана, с выражением в голосе будто речь идет о домашних рыбках или хомячках.

Гелана смеется, а дочь императора кипит. Не знаю, что мне делать, стою на колене, как идиот, украдкой поглядываю то на нее, то на сынка Сириуса. Тот стоит с таким видом, словно это его сейчас отчитывают. Молодой Варлам слабый и ведомый во всем. Папа наказал ему, ухлестывать за Юлианой, вот он и приходит к ней, не зная, что делать и как ухаживать. Никакой инициативы от него не исходит. А та понимает, что годы идут, пора и рожать, чтобы в будущем власть оспаривать. А глупый сын влиятельного Сириуса единственная хорошая партия. Хотя у нее на уме только рабы, да зрелища.

Жестом меня поднимает Гелана. И вот теперь Юлиана впивается в мою персону своими зелеными, почерневшими от гнева глазами. Холодею, но стараюсь внешне не показывать страх, лишь покорность. Как ненавижу это состояние, когда ты на грани потери душевного равновесия...

– Пшел вон отсюда, червь! – визжит на меня она.

Кланяюсь и хочу уйти, но меня останавливает Гелана.

– Катэр провожает меня, и он останется.

– Червь уйдет.

– Катэр! Останется! – взрывается Гелана, от такого резонанса Юлиана вздрагивает. Она переводит жгучий взгляд на меня, а я на гранит. Но один миг упустил, всего на одну долю секунды наши взгляды сцепились.

Увидел, как дочь императора поджала хвост. Поздно изображать растерянность и испуг. Мои глаза успели показать ей радость, что надменная сука заткнута за пояс.

– А почему Варлам, ты не приветствуешь меня? – наращивает свой успех Гелана. – Или уже считаешь себя членом императорской семьи? Раз гуляешь с дочерью императора под ручку, наверное, этого должно быть достаточно, чтобы игнорировать порядки и этикет. Не так ли, Юлиана?

Дочь императора поворачивается к сыну Сириуса и дает ему смачный подзатыльник. Варлам высокий, ей приходится вытягиваться, чтобы попасть в цель.

– Простите, ваше величество, – бормочет тот и кланяется. – Ее величество Юлиана сказала не приветствовать вас...

Его прерывает очередной подзатыльник, но атака продолжается: удар кулачка в грудь, звучная пощечина и нервный удаляющийся стук каблучков. Варлам стоит, как нагадивший в штаны щенок. Морда с толстым носом и сдвинутыми к центру глазками выглядит сейчас более чем забавно.

– Дебил, – роняет издалека Юлиана.

Гелана немного посмеялась, а затем сказала серьезным голосом:

– Варлам, попробуй лучше с Эммой.

– Да, ваше величество, – ответил тот и поклонился худым стремительно краснеющим лицом.

Императрица дала совет, не без тени откровенного сарказма. Младшая дочь императора Эмма – это тот еще кадр!

В душе что–то грызет, пока мы идем до малого дворца. Опасения, что мстительная Юлиана еще отыграется на мне, с каждым шагом все сильнее. Малый дворец вырос на розовом горизонте. Он целиком из мрамора, лучшие архитекторы Рэи проектировали его. А корабли возили материал несколько лет подряд. Вышло что–то под восточный стиль, немного арок, немного колонн, круглые купола из прозрачного стекла (Эммануил любит розовый свет, что излучает атмосферная пена).

Мы остановились, не дойдя до широкой овальной лестницы.

– Ты когда на Рэю отбываешь? – поинтересовалась Гелана, по тому, как она стала переминаться с ноги на ногу, понял, что сейчас будет секретная просьба.

– А я уже надоел вашему величеству? – съехидствовал. – По вашему наказу, можно и сейчас!

Она улыбнулась, прогиб засчитан.

– Через неделю отбуду, – исправляюсь. – Советник раньше не отпускает.

Она протягивает мне маленькое письмо с серебристой печатью. Готов поклясться, что секунду назад его в этой очаровательной ручке не было. Прячу его в карман, ощущая вокруг себя некое поле. Гелана скрыла наше действо от посторонних глаз. Женщина – маг высокого уровня – это моя особая эротическая фантазия. Когда–нибудь у меня будет такая.

– Посети купца Бруно в Мериане, пожалуйста, – прошептала она с особой теплотой, поблескивая глазками. – И передай мое письмо. Это всего лишь пожелания по новым партиям рабов. Но, тем не менее, не желательно, чтобы об этом кто–либо узнал, ты ведь понимаешь?

– Да, ваше величество, – киваю.

Это уже не первое ее письмо. От Бруно тоже передавал ей весточки. Об их любовной переписке никто не знает кроме меня. Их любовь чистая, светлая, несбыточная и безнадежная.

Смотрю, как она уходит, как ее сильные бедра и выпуклая попа поднимаются по лестнице, эротично виляя. Полностью сформировавшаяся женская фигура на пике сексапильности. Куда молодым дурнушкам до нее... На пятой ступеньке она вдруг замирает. Вздрагиваю, ибо моя щека ловит прикосновение ее магических губ. Замечаю, как встряхнулась ее голова. Гелана пошла дальше, а я неожиданно для самого себя понимаю, что смущен.

Она уходит под арку и растворяется там. А я плетусь к кораблю. Тело зудит, внизу живота колет, ноги ватные. Неделя в космосе сказывается. Но настроение улучшается, когда за мной поднимается трап. Рабочий день закончен. Еще два продержаться, и меня оставят чувства беспокойства и уязвимости, что набрасываются обычно после Рэи.

Мое поместье далеко, как можно дальше от дворца. У меня есть своя посадочная площадка и большая территория, обособленная с трех сторон обрывом. Когда–то с балкона можно было видеть раскопки. Теперь у подножья просто большой темный кратер, гранит и песок. Смешно, почти все лорды Рэи спят и видят, как бы попасть на Шенни, на этот сплошной гранит и песок.

Выхожу. Наконец, я дома. Меня встречают слуги под покровом ночи, что стоит над моим особнячком. Все обитатели поместья собрались на каменной площадке перед кораблем, чтобы предстать перед хозяином дома. Мужчины спешат на корабль забрать припасы и Глорию, а женщины, во главе с управляющей Алией просто приветствуют, такие свеженькие, накрашенные и трепетные. Я слегка улыбаюсь. Наверняка девочки готовились к моему приезду, подбрились, подмылись и надушились. У меня не много рабов, пятнадцать девушек и четыре мужчины, последних держу, чтобы таскали тяжелое. Негоже это делать женщинам, даже если они и рабыни.

Почти все они со мной с самого начала. Есть и молодые девицы. Когда рабы надоедают хозяевам или стареют, их оправляют на раскопки в распоряжение помощников Сириуса, или на стройку. Женщин и мужчин, разницы нет, всех используют на каторгах с толком. Там они уже до конца жизни и работают.

Но я так не делаю. Все они моя семья. И если вдруг что, я их лучше на Рэю отвезу в какое–нибудь село, дам денег и найду мужей.

– Где Николь? – спрашиваю управляющую. Одной своей девушки недосчитался. Тут на Шенни есть практика: любой господин может забить до смерти чужого раба, извиниться за него перед хозяином и возместить его стоимость. За Николь я переживаю, она еще совсем юна и невинна.

– Она уехала за продуктами, утром... – отвечает Алия. В ее голосе волнение. – Скоро должна прибыть повозка. Как вы долетели, господин?

– Очень устал, – роняю и иду к дому, попутно разглядывая своих девочек.

Мое лицо не выражает, как соскучился по ним, снисхождение на них пагубно влияет. Я ведь строгий хозяин.

Дом у меня большой в три этажа из выточенных гранитных кирпичей, внутри обит деревом. Иду по ступенькам… дверной проем, холл. Девочки обгоняют, снимают с меня тугой мундир, усаживают на мягкий пуфик, начинают разувать. Позади меня стоит девушка, перекинув руки на грудь и занимаясь расстегиванием рубашки. Все у них слаженно. Каждая пара рук ловко стягивает по сапогу, следом слетают штаны, почти одновременно с этим подаются мягкие тапочки, а ловкие ручки разделываются с последней пуговицей белой рубашки. Рабыни знают, что избавить от одежды хозяина нужно как можно скорее.

Дальше переходим в ванную комнату. Небольшая, уютная, с интимным тусклым светом, как я люблю. Заботливые и осторожные ручки снимают с меня трусы. Опускаюсь в воду идеальной температуры. Сбоку уже принесли поднос с напитками, едой и фруктами. Две девочки скидывают платья и следуют за мной в широкую ванную. Меня моют, гладят, целуют, ласкают. Все, как мне нравится, сегодня со мной инициативные и опытные рабыни. Атмосфера полного уюта расслабляет. Дальше на пределе сил поднимаю свое тяжелое тело из воды, иду в другую комнату. Там меня укладывают на мягкую кушетку, и девочка с волшебными ручками делает массаж. Мое сознание уходит в полное блаженство и мысли с проблемами уже за серой пеленой. Обо всем я подумаю завтра...

***

Утром просыпаюсь на огромной кровати. Видимо заснул на кушетке, а заботливые рабы перенесли. Немного злюсь, ненавижу, когда ко мне прикасаются мужчины, независимо от каких побуждений это было сделано.

Лина приносит завтрак и быстро ретируется. Ей стыдно за вчерашние сцены с принцем. Думает, наверняка, что плеть по ней плачет за то, что улеглась с ним на моей кровати. А куда еще императорскую особу положишь? В лучшие покои на корабле, если уж на то пошло…

Чувствую себя хорошо, и даже не успеваю испугаться, завидев на тумбе письмо, что нужно передать Бруно от императрицы. Больше чем уверен, что любой за исключением купца, вскрывший письмо, прочитает там именно пожелания о новых поставках. Как я узнал об их любовной переписке? Письма от Бруно такой защиты не имеют. Конечно, никогда не вскрывал его писем, через бумагу итак чернила просвечиваются. Да и стоит посмотреть, с каким волнением Гелана принимает от него записку, сразу все становится ясно.

Омлет с беконом и помидорами уничтожены, кофе с молоком тоже. Деловито заходит Глория, как всегда в рыцарском одеянии, и челка снова закрывает шрам (доверие мной временно утрачено). Она бодра, даже задорна, видимо, уже устроила в доме нагоняй. Алия хоть и опытная и самая старшая рабыня в доме, но Глорию боится, как огня. Они почти ровесницы, им обеим по тридцать три, насколько знаю, вальки чуть помладше. Однако Глория, как бывшая рабыня и руководитель воинственного женского коллектива джунглей и северных болот Аэ, все тонкости воспитания знает, некоторые девичьи спины этого дома даже умудрились отведать ее плети. Я не одобряю эти методы воспитания. Но рабов уже приучили бояться, если дать им спуску, то сядут на шею, так говорит вальки.

Она опускается на колено и приветствует. Боится, что снова отправлю на койку. Но я не буду этого делать, через неделю вылет, и она должна быть в форме.

Поднимаю ее и целую в лобик. Соленый, значит, девок гоняла с особым пристрастием.

– Николь вернулась?? – спохватываюсь.

– Да, эр. Вызвать к вам?

– Нет. Пока не нужно. Что там по Шенни?

– Приказов, распоряжений, приглашений и гонцов не было, – чеканит Глория. – От принца пришла повозка с платьями, хм... для Лины.

– Ну, дает сорванец, – смеюсь, мотая головой.

Он ее доконает. А если рассуждать серьезно, узнает о пристрастиях принца Шейлия, дочь советника, и Лину прикончат. Отнюдь не считаю Шейлию кровожадной, она относительно адекватная, в отличие от Юлианы. Но рисковать маленькой Линой не хочу из–за детской привязанности, что ни к чему хорошему не приведет. Девочке семнадцатый год, еще только жизнь начинается.

– Так, а по Рэе сводки? – продолжаю.

– Корабль отогнали на техобслуживание, – замямлила она. – Перед отправкой не смотрела, только распечатку взяла. Но...

– Ну не тяни!

– По делу твари есть новости. Похоже, что нашли место, откуда она вылезла.

– Оп–па! – воскликнул и подпрыгнул с места. Азарт схватил крепко. Хоть сейчас на Рэю лети. Да советник неделю велел сидеть. – Подробности есть? Ну хоть что–то?! Ну?!

– Сообщение завуалированное, эр, – пробубнила Глория с опаской. – Но дали понять, что без вашего присутствия туда соваться не будут, боятся.

– Ясно. – По спине холодок пробежал.

Что они там откапали? Яму? Корабль? Пещеру? Портал? Раз утверждают, что нашли начало ее пути, значит, есть на то основания. Не могут мои ребята опрометчиво заявлять, головой все рискуют, с советником никто не шутит, даже через его вассала. Что же вы там нашли, следопыты мои ненаглядные...

– Завтра я должен знать все подозрительные недавние новости с Рэи! – воодушевленно говорю. – Сиди, вычитывай свою распечатку сама!

– Да эр! – так же воодушевленно чеканит Глория.

– Пригласи Алию...

Глория вернулась вместе с управляющей. Алия взмыленная. Подтянутая, попастая, коротко стриженая брюнетка с видом, будто ожидает сейчас расправы. Глория, выходя, еще добила брошенным в ее сторону, грозным взглядом.

Я побеседовал с управляющей, выяснил все проблемы и потребности. Алия хоть и выглядела, как забитая мышь, но на Лину все же пожаловалась, что та не те приправы привезла с Рэи. В ответ только посмеялся над их проблемами. Всегда перед отправкой на Рэю Алия вручает огромный список покупок Лине. Та, куда бы мы ни отправились, запрягает местных крестьян и служанок привезти ей то да се. Пока я в деревне трупы собираю, ей с соседнего села крестьяне что–то везут, пока на балу, трюм новыми одеждами и продуктами заполняется. Я даже не знаю, что у нас там за коробки вчера сгрузили. Лина только золотые рины просит да просит. Две хозяюшки мои.

– Распоряжения будут господин? – спрашивает перед уходом Алия.

– Нет. Но к вечеру праздничный ужин с танцами хочу.

– Поняла вас, – улыбнулась управляющая. – Какую девушку вы хотели бы сейчас видеть?

– Маю, – немного подумав, говорю я.

Вчера в ванной она завела меня больше остальных. Ее в меру полненькие бедра, круглая попа, остренькая грудь, кожа словно шелк, милая мордаха. Девочке двадцать, а она умеет уже многое. Сейчас немного хочу побыть «бревном». Да и вообще, с рабами я почти всегда бревно. Секс с рабыней и секс с обычной женщиной – это абсолютно разные вещи. Во всех случаях он хорош, но по–своему...

Гостиная, низенький стол, пуфики. Ужин, выпивка и музыка в исполнении электронной шарманки. Со мной все обитатели дома. Всех заставляю пить, кроме самых маленьких. Все взрослые, за исключением Лины и Николь. Второй вообще пятнадцать. Я недавно ее привез и сегодня высказал управляющей, чтобы девочку больше не отправляла за покупками. У них, видите ли, дедовщина. Но за молодежь я в особом ответе. Николь обычная ничем не примечательная девочка, но с задатками. Выкупил ее у богатого купца за очень–очень много рин. Он пошел на принцип, не хотел ее отдавать. А я знал, что ждет маленькую в ту ночь и не смог остаться в стороне.

Конечно, таких на востоке много. Грустно… вот почему хочу стать советником будущего императора, искоренить всю эту грязь и аморальность...

Мы пьем, играем в карты. Некоторые девушки веселятся и танцуют в соблазнительных нарядах, другие изображают грусть глядя на плохие карты. Мы уже развалились на половом ковре. Рабыни соревнуются между собой, кто лучше выгнется и покажет свои прелести. Особо опытные просто лежат на животе, выпячивая свои попки. Понимаю, что тут все голодны до интима. Но подозреваю, что мои мужики спят с некоторыми рабынями, да и девушки есть, что друг с другом не брезгуют.

Вечер мне обломали. В самый разгар прибыл гонец от Сириуса. Пришлось бросить карточную игру и затею Глории о соревнованиях по женской голой борьбе в масле.

С непривычки я засуетился, а девочки сразу сориентировались: чистенький мундир, начищенные сапоги, прическа, даже кольца мои принесли. Все бы хорошо, только я изрядно выпил.

– Продолжайте без меня, – говорю напоследок.

К Сириусу я пойду один. Гонец ни раб и ни рыцарь, это ученик верховного мага.

Закрываю глаза, так легче переносить перемещение. Легкая тошнота и головокружение, немного ветра и в глаза уже бьет розовый свет.

Маг телепортировал меня прямо к раскопкам. Палатка Сириуса на фоне огромного каньона смотрелась жалко. Там, внизу работает техника. Гранит дробят мехары, рабы катают тележки, непрерывно стучат молотки и мотыги. Подошел ближе к краю обрыва, на этот раз что–то нашли. Виднеется кусок какого–то серого архитектурного монумента. Сопоставляя с копошащимися там людьми, строение должно быть внушительное.

Поворачиваюсь и иду к тряпичной палатке. Это даже не палатка, а шатер. Высокий, многогранный. Ткань послушно отодвигается, вхожу. Внутри большой деревянный стол и человек, склонившийся над ним, одетый в обычную бежевую рубаху и такого же фасона штаны. На столе расстелена какая–то схема или план, рассмотреть пока не могу.

– Крепкого здоровья и научных открытий вам, великий маг империи, – говорю я, стукнув каблуками и склонив голову.

Он оборачивается, будто мое появление для него неожиданность. Лысый, высокий пятидесятилетний мужичок протягивает мне ладонь с множеством красочных и мясистых колец. Мы жмем друг другу руки. До сих пор он не сказал ни слова. Стою в ожидании, посматривая на карту. Это не схема, и не план. Это что–то вроде звездной карты. От старика веет силой и плотной энергетикой. Сколько раз зачарованное им кольцо спасало мне жизнь на Рэе, отбивая атаки магов–самоучек. За это я ему очень благодарен.

Наконец Сириус отвлекается.

– Катэр, неуловимый ты следователь, однако, – замотал головой маг. – Знаешь зачем позвал тебя?

– Нет, ваша мощь, – бормочу, сгоняя хмель. Так, я трезв, трезв. В ясном уме... концентрация... вдох...

– От тебя несет, как от портового грузчика после прибавки, пил?

– Да ваша мощь, ужин как бы...

– Ага, не возбраняется. Дать отрезвляющее средство? Или нормально все воспринимаешь?

Вот тут–то мне стало не по себе. Задел маг, ничего не скажешь. Даже не пойму, по какой конкретной причине я огорчился. Но зацепка такая весомая.

Маг щелкнул пальцами, и хмель мгновенно испарилась. Ощущение такое, что кто–то включил свет по ярче, и зрение стало более четким. Только в моем случае это ясность восприятия.

– Так нормально? Вижу, что да. Чего там советник мутит? Расскажешь? Или секрет?

– Секрет, ваша мощь, – протягиваю удрученно. Маг улыбается.

– Ты надолго или на неделю? На неделю... – маг будто сам с собой разговаривает, ему это, похоже, доставляет удовольствие. – Увидел уже дворец, небось.

– Какой, ваша мощь?

– Да тот, что копаем, подумал, наверное, ну наконец–то хоть какай–то результат, а то изрыли половину Шенни без толку, – говорит он, продолжая пялиться на карту и водить пальцами. – Ты никогда не думал, почему тут все древние здания примерно людских габаритов? И почему техника под нас вся сделана?

– Великие, ваша мощь...

– Вздор, – фыркает Сириус и смотрит прямо на меня. Лицо все мелкими колкими морщинками изрыто, а глаза мудрые–мудрые.

Хочется сразу верить, что ему плевать на интриги и власть. Возникает ощущение, что он даже пожалел о перебитых когда–то поодиночке всех равных ему по силе магов. Сильнейший маг империи – это не дар, это тернистый и кровавый путь. Все это для того, чтобы быть на Шенни. Жажда познания, наука.

– Здесь до нас жили люди, и я нахожу множество доказательств, – начинает он с таким воодушевлением, что мне тоже сразу хочется изучать, познавать, копать. – А Великие, ну что Великие? Они лишь помогли и направили. Высокотехнологичная раса дала нам шанс. Но даже они бессильны против Запредела. Скажу больше, они его боятся. Да, да, Катэр. Великие, много чего боятся, в том числе и того, что мы узнаем больше, чем они могут допустить.

Маг перевел взгляд на карту.

– Я нашел кое–что, – продолжает он. – Великие оградили нашу солнечную систему, изолировали нас. Но в недрах Шенни есть много интересной информации… вот, даже эта звездная карта. И она говорит о том, что вокруг нас есть множество миров. Мир – это не только Шенни и Рэя. Это все вот это!

Он нервно бьет по столу ладонями. Мои поджилки начинают трястись в такт ударов.

– Знаешь почему советник Феликс поставил запрет на использование космических кораблей лордами Рэи?

– Нет, ваша мощь, – отвечаю на автомате, но пытаюсь исправиться. – Вернее, думаю, догадываюсь. Мы, они не готовы...

– Вот именно! Рыцари Рэи могут только верить, а не понимать. Верить легче, Катэр. Зачем находить причину и вникать в суть? Если можно просто верить. Так ведь легче жить. Но если дать корабли лордам, наш космос станет полем боя. А если какой лорд надумает поход за пределы системы. Нас уничтожат, всех подчистую.

– Почему вы так считаете, ваша мощь? – опешил я.

– Это условие Великих, – выдохнул удрученно маг. – Мы, мой дорогой следователь, в блокаде. Первое предупреждение пришло еще в правление первого императора. Второе и крайнее мы получили уже при Эммануиле. Вот почему ресурсы кораблей ограничены. Инженеры Шенни намерено снимают часть оборудования с рейсовых кораблей, уменьшая запас хода. Чтобы неповадно было. Тридцать дней в космосе, для корабля это не предел. Пятнадцать – двадцать лет на эренни! Как тебе такое?!

Мотаю головой. Умный ход, еще и потому, что все без исключения корабли по возвращению на Шенни должны проходить техобслуживание, иначе они могут заглохнуть на полпути. Такие прецеденты уже были. Феликс обеспечил полный контроль, молодец.

Маг замолчал. Такое ощущение, что просто хотел выговорится.

– Никому ни слова, Катэр, – пониженным тоном добавляет он.

– Да, ваша мощь...

– Знаю, что в тебя сливают все секреты наши властители и их родня. Ты не сплетничаешь и не принимаешь чью–то сторону. Ты просто служишь.

Что–то тихонько толкает меня назад, подсекая ноги, и я плюхаюсь в кресло. За магом тоже появляется кресло, и он аккуратно садится.

Быстро давлю растерянность. Это же маг, многое в его власти.

– Ты никогда не задавался вопросом, почему корабли Шенни приспособлены работать на минерале Рэи, – задумчиво говорит маг, по его тону я понял, что это не совсем вопрос. – У нас ведь тут нет эренни. А еще тебе информация чтобы окончательно в тупик загнать: ты никогда не размышлял над тем, почему силы притяжения на Рэе и Шенни одинаковы, хотя Шенни по размерам в три раза меньше? Сможешь объяснить это?

– Шенни плотнее, гранит же, ваша мощь, – выдаю. Сириус поднимает брови.

– Да ты молодец, Катэр, – кивает он. – Массы планет равны. И если найду способ измерить, то выйду на минимальную разницу. А вот еще тебе головоломка – от Рэи до Шенни сорок две световых секунды. Всегда. Чтобы не переспрашивал значение, объяснюиными словами: вспышка света с Рэи будет видна на Шенни ровно через сорок две секунды.

– Призраки появляются на сорок две секунды, – бормочу.

Это первое что пришло в голову. Маг думает, что из Шенни их кто–то отправляет?! Капает в поисках источника, установки, телепорта или еще чего?

Взглянул на Сириуса. Тот наслаждается тем, как у меня искажается лицо в мыслительном процессе. Потирает руки.

– Пригласил тебя сегодня не для того, чтобы слить парочку и своих секретов в твою голову. – Говорит Сириус и улыбается. – На Рэе творится беда. Те, кто там ее творят сейчас, сами не понимают, что за этим может последовать. Вопрос даже не в жизни какого–нибудь королька или верховного мага герцогства. Все гораздо хуже. Запредел чернеет, иными словами скажу – он набирает силы. И не Великие поспособствовали этому, это не в их интересах. Больше сказать не могу. Но услышанное от меня пусть послужит серьезным основанием к выполнению моего поручения. Ты должен отправиться в Гариам, к Великой стене, в Главную крепость. Там будет ждать тебя один маг, имени, которого не знаю. Но он поймет, что ты от меня. Он передаст тебе устное послание. Ты отправишь его мне в сводках в зашифрованном виде.

У меня на коленях появляется свиток с синей ленточкой. Я даже вида не подаю, что удивлен. Маг кивает на него.

– Только ты сможешь его вскрыть. Но сделай это уже после получения информации. Проговори все при раскрытом свитке. Затем занеси в сводки информацию, что выдаст свиток. Ничего сложного в моем поручении нет.

– Можете на меня положиться, ваша мощь. Но, вдруг маг не выйдет на меня.

– Выйдет, он сам попросил поддержки.

– Понял, ваша мощь...

– Ну а теперь у меня дела, – говорит маг и встает, поднимаюсь следом. Перед стоящими старшими не сидят

– Тебя приглашает на бал дочь советника Шейлия, – добавляет он с нотками сарказма. – Отправляйся прямо сейчас.

– Но я... не в том виде, – конец фразы уже договорил стоя у сияющего дворца.

Розовый свет пронизывающий шатер, теплый воздух, перестуки молотков и гулы двигателей, словно лист книги в одно мгновение перекинулся и сменился – вечером, отдаленной музыкой скрипки и порывом холодного ветра. Резиденция Шейлии рядом с полюсом, где почти никогда не бывает солнца. Меня ударил озноб, на миг показалось, что я голый. Смотрю на свой новый золотой мундир. Да, Сириус переодел меня по изысканному вкусу, ничего не скажешь. А еще ко мне вернулось легкое опьянение. Или даже не очень легкое?

Мраморный дворец у подножия усыпан каретами с лежащими прямо на гранитной плитке рабами. Судя по всему, народу внутри тьма. И Шейлии наверняка весело и без меня. Но с другой стороны, я удостоен чести самим Сириусом быть перенесенным сюда, а значит, она лично попросила его это сделать.

Двинулся вперед, размышляя о предстоящем. Задач уж итак море: Дорсен в Оросе, где нашли следы твари, Бруно в Мериане с любовной историей, Главная крепость на Великой стене в Гариаме с неизвестным магом.

Этой–то что нужно, и куда она зашлет?

Двери передо мной распахивают рыцари в белых мундирах. Невзрачный холл, а дальше зал. Вхожу, и я очарован этим светом, этими красками, огромным куполом, что будто подсвечен тьмой и усыпан звездами. Космос над нами и краски вокруг. В первое мгновение мне показалось, что вышел из пещеры на цветочную поляну. Мой взгляд опускается ниже, до уровня людей. По кругу множество столов и столиков, на них сидят разноцветные, блестящие люди. Посередине огромная танцевальная площадка, где под мелодичную музыку кружатся пары.

Это всего лишь гостиная Шейлии. Слева и справа арки, что обрамляют переходы в другие не менее интересные залы. Делаю несколько шагов и теряюсь. Среди красочных мундиров и шикарных бальных платьев просачиваются служанки и официанты. Эта вечеринка явно без императорских особ, только дочь советника может позволить себе не пригласить на свой бал Юлиану. А ее тут точно нет. Ибо никто на Шенни не может позволить себе одеться лучше старшей дочери императора, отправляясь на бал, где будет и она. А сейчас тут шикарнейшие наряды!

Что о старшей дочери... Каждый ее выход будоражит всех дам общества, только после того, как осведомители доложат о том, что же надела, ее величество Юлиана, благородные леди приступают к подбору более скромной одежды. И не дай Великие, кто–то оденется ярче и величественнее нее. Случаи уже были, когда надменная сука шпагой, отобранной у белого рыцаря, кромсала платье девушки и стригла ее шикарные кудри.

Вышагиваю по краю площадки, выискивая глазами Шейлию. Она должна быть где–то тут. По дороге киваю всем подряд, здороваюсь. Это правила хорошего тона. Некоторые отвечают, некоторые просто улыбаются, некоторые брезгливо смотрят. Есть морды мне знакомые с тронного зала. Они–то и кривятся, знают кто я, а я догадываюсь кто они. Тут меня воспринимают как щегла, что мотается на помойку под названием Рэя, могу и заразу какую притащить. Незнание и пренебрежение. Уверен, тут есть и осведомители Юлианы.

На миг мне показалось, что вижу в профиль вылитую Камиллу. Даже обхожу, чтобы убедиться, это не она. На меня с опаской посмотрел расфуфыренный смазливый парень, что обнимает «Камиллу» за талию. Я артистично поклонился ему и постучал сапогами дальше.

Дефилировать кругами не стал, вышел в следующий зал поменьше. Тут фруктовые пирамиды, торты, десерты на любой каприз. Запах, как на рынке сладостей на востоке Рэи. Тут народу поменьше, в основном толстенькие, ширококостные леди. Стараюсь скорее проскочить этот зал, чтобы не нарваться на какую–нибудь настойчивую дамочку, дальнюю родственницу императора, таким не откажешь.

Мне преграждает путь девочка, наряд которой совершенно не соответствует мероприятию. Короткая стрижка, волосы покрашены в розовый цвет, ясные детские светло–голубые глаза, мордашка чем–то напоминающая хомячка. Розовая кофта с рукавами, сверху обтягивающая грудь и подчеркивающая, что ее там вообще нет, тоненькое тельце перерастает в толстенькие бедра, что закрывает почти до колен рифленая черная юбочка, на ножках мягкие розовые сапожки. Она держит в одной руке пирожное, в другой уже изрядно потрепанный кусок торта. Ее щечки и губки перепачканы в желтом и синем креме.

– Ваше императорское величество! – восклицаю и сажусь на колено.

Эмма хихикает, разворачивается и уходит, поглядывая из–за плеча. Это она так зовет, придется идти за ней. Эмма младшая дочь Эммануила и его любимица. Ей двадцать лет, но мозги у нее едва доросли до десяти. Никогда в жизни не слышал ее голоса. По слухам, она вообще разговаривает только с отцом. Ее мало кто воспринимает как императорскую особу, она безвредна, если не обижать. А обидеть можно очень просто: не дать торт или не пойти за ней, когда она просит. Эмма знает меня давно и везде, где видит, старается вылавливать для кратковременных и непонятных мне порывов. Девочка не раз видела, как играю с ее сводным братом Даниэлем и оценила это по–своему.

Эмма ведет меня в какой–то коридор, это больше напоминает путь в подсобку. На повороте она останавливается и поворачивается ко мне. Я тоже останавливаюсь метрах в десяти от нее. Она смотрит на меня загадочно, потом вдруг делает два с половиной оборота вокруг своей оси. Юбка поднимается, демонстрируя отсутствие трусов. Теперь она стоит спиной и смотрит из–за плеча, ожидая моей реакции или оценки.

Несколько секунд перевариваю произошедшее, затем целую свою ладонь, шлю ей воздушный поцелуй, кладу руку на сердце и низко–низко кланяюсь. Этот жест придумал специально для Эммы на случай, когда она вытворяет подобное. Конечно, раньше девочка с трусами не баловалась, было все на много невиннее: ляжку покажет или животик, ну было однажды, что она продемонстрировала свою мальчишечью грудь…

Эмма восторженно хихикает и плавным движением перетекает за угол, не сводя с меня глаз до тех пор, пока голова не скрывается за поворот последней. Не знаю, что думает Эмма. Я и сам никогда не вкладывал особого смысла в свой жест, вернее наш жест, но ей он нравится. Пусть девочка фантазирует сама. Главное отвязалась.

Мчусь обратно, стряхивая невольно зафиксированные моим сознанием картинки с изображением небритой промежности, толстеньких бедер и круглой попы, которую так хочется отшлепать. Но Эмму трогать нельзя. Если она пожалуется папе, что кто–то ее домогался или хотя бы тронул, тому сразу отрежут причиндалы и посадят на кол. А хомячок Эмма будет смотреть и кружиться, кружиться...

– Эр Катэр–оун? – ко мне обращается рыцарь в белом мундире. Растеряно киваю, на миг поддаваясь опасениям, что пришла кара за интим «хомячка». – Пройдемте, госпожа ждет вас.

Иду за рыцарем, рассматривая гостей. Тут вообще многие живут своей жизнью, а что такое Рэя и откуда у них появляются рабы и еда, их мало волнует... кто его знает... маг сотворил. Улыбаюсь и ловлю ответные улыбки некоторых дамочек. Иногда встречаю строгие взгляды высоких лордов. У меня один сюзерен, так что пошли все в черный...

Меня ведут к лестнице. Один этаж, второй, третий. Рыцарь идет, как робот, а я уже подустал. Но стараюсь не отставать. Широкие ступеньки, по правое плечо навешаны картины. Ой, кажется, вот эту знаю. Девушка верхом на дафе, свесив ножки. Очень похожа на Шейлию, говоря о поведении. На седьмом этаже я сдался и отстал. Ступеньки слишком высокие. Поднявшись на восьмой, встретил ведущего меня рыцаря с претензиями во взгляде. Он может даже и граф какой–нибудь на службе у советника. На Шенни титулы раздаются только в путь. Главное, чтобы язык нырял поглубже.

Мы выходим в коридор, что перерастает во внутреннюю лоджию, даже не лоджию, а навес, он уходит волнами дальше и заканчивается аркой, а там уже балкон наружу. Прижимаюсь ближе к бортику, внизу играет и искрится цветочная поляна из платьев и мундиров. Если люди внизу посмотрят наверх, то вместо мостика увидят звездную ночь. Магия, все вокруг магия.

Мы идем вперед. Тут тоже, облокотившись на перила, стоят парочки, одинокие дамочки, одинокие мужчины, ну и все остальные комбинации. Кое–кто в обнимку, есть и целующиеся, и тискающиеся. Ох, кажется, его рука нырнула под вечернее платье этой очаровашки и ведет по ноге вверх, вижу белую ляжку. Рыцарь настойчиво уводит меня дальше, а там уже дело к заднице идет, и, похоже, там нет трусов...

– Катэр! – восклицает женский голос с нотками укора.

Поворачиваю голову и в ужасе понимаю, что пропустил появление Шейлии.

Девушка стоит с ехидной улыбкой, на высоких каблуках она чуть ниже меня. Куча косметики и бледно–розовые губки, которые спасают этот перебор. Наверное, я проглядел тот момент, когда она перешла на вызывающе вульгарный стиль. На ней скромное платье, усыпанное настоящими бриллиантами, приталенное и с корсетом, что выдавливает ее маленькую белую грудь на всеобщее обозрение. Если еще чуть надавить, выскочат и соски. Белые кудри вьются, падают, падают и падают... на голове диадема из бриллиантов, ниже такой же блестящий, будто бриллиантами черноглазый взгляд, дальше носик и возвращаемся к бледно–розовым губкам.

Кладу правую руку на свою грудь у сердца и кланяюсь, покорно отпуская взгляд.

– Вы с каждым мгновением все красивее и ярче, – говорю, решаясь окунуться в мир орального секса. Но Шейлие это как вилами по воде. Она посмеивается и заявляет:

– Вон та задница, что притянула твое внимание, тоже ничего, мой добрый друг. Могу познакомить как–нибудь с этой тугой попкой.

– О, вы как всегда наблюдательны! – восклицаю. – Это просто рефлексы, мужская природа, реагировать на белое. Ну на западе Рэи есть такие птицы, вороны, они вот на блестящее летят, а я на белое, кожаное.

– Забавный ты, Катэр, – усмехнулась она. – Если бы не знала, какой у тебя острый ум, подумала сейчас, что ты идиот. Пошли на воздух, хочу проветриться.

Ух… Заметил, что Шейлию пошатывает. Она пьяная. А я действительно распоясался, любой рыцарь может доложить советнику о моих дерзких ответах его дочери. Но язык мой так и норовит молоть всякую чепуху. Мне тоже не мешает проветриться. Вечер обещает... Сегодня уже мелькнули две голые задницы, но нельзя терять бдительность и отпускать ситуацию.

Балкон с видом на фиолетово–розовый горизонт. Гранитная даль, немного одиноких особнячков понатыкано. Эта часть Шенни особым спросом не пользуется. Сюда даже Сириус со своими копателями не спешит. Шейлия уходит дальше, следующая секция уже без гостей. Полукруглый диванчик, столик с эстетически разложенной едой. Но девушка не приглашает меня сесть. Она просто толкает к стене сбоку от входной арки.

– Как я скучала по этому красавчику, – мурлычет Шейлия, поедая меня взглядом исподлобья и надавив выпрямленными руками на плечи.

– Спешил, как мог...

– Рассказывай, что нового на Рэе, кто там с кем сейчас воюет? – начинает деловито она, посматривая как хищница, не обращая внимания на мое «остроумие».

– Леди Шейлия, да откуда войны на Рэе, – пожимаю плечами. – Там турниры рыцарские, и те без особого кровопролития. Могу рассказать…

Звон бляшки расцепляющегося ремня прерывает мои мысли и речи.

– Продолжай, Катэр! – важно заявляет она, сдергивая штаны вместе с трусами. Следующим движением ее горячая ладонь уже держит мои съежившиеся от прохлады яйца. – Продолжай, продолжай, я сказала!

– Ну, там, эти... рыцари бьются за милых дам. Победителям дают муляжи корон золотых, а те вручают понравившимся леди…

– Муляжи? Фиии, – выдавливает Шейлия, массируя мои яйца и коварно глядя мне в глаза. – А потом эти рыцари приглашают тех дам к себе в опочивальню и потные, грязные после турнира занимаются с ними любовью?

– Да, леди…

– За какой–то муляж?!

– Да, леди…

– Вот же дешевые суки, – фыркает она и берет второй рукой мой напряженный член. – А ты дружок, что скажешь? Скольких дешевых сук навестил, мой маленький сорванец?

Понимаю сквозь блаженное наваждение, что сюда в любой момент могут войти гости, или белые рыцари, или отец Шейлии.

Возбуждение не успевает отпустить после мыслей о ее отце, девушка небрежно возвращает трусы и штаны на место и плюхается на диванчик. А я застегиваюсь, затем получаю пригласительный жест и присаживаюсь рядом. Мне холодно, и неуютно от того, что мы совсем рядом с гостями, которые стоят на соседних лоджиях, свесив через перила руки. С дивана даже видно через арку крайнюю парочку, что мило болтает и смотрит вдаль.

К нам подбежали полуголые, озябшие рабыни и засуетились. На Шенни местные привыкли их вообще не замечать, и дочь советника, залпом выпив пол бокала вина, сразу начинает разгорячено рассказывать дворцовые сплетни.

Слушал ее, слушал и пил, ел и слушал. Девушка просто хотела сгрузить в меня все, что накопилось за мое отсутствие. Шейлия та еще болтушка. Но избирательная. А еще у нее есть черта, что меня сильно напрягает. У нее взрывной характер. Не сложно потерять бдительности от ее ласковых слов, забыться и получить резко по морде. А то и в темницу кинет. Но до последнего не доходило. Она считает меня своим другом, в которого слить можно все, и это дальше никуда не вытечет.

– Слушай, – продолжает она. – Завтра привезут большую партию рабов, ты должен присутствовать там. Дашь свою оценку товару. А давай даже вместе отправимся после бала?

– А поспать после гулянки? – возмущаюсь и осекаюсь. – На свежую голову же лучше выбирать.

– Да пошли поспим у меня, а бал еще три дня будет. Я и имею ввиду после нашей гулянки поедем.

– Как скажете, леди, – улыбаюсь, раздевая ее глазами и представляя, как буду сжимать ее маленькую грудь и трепать набухшие соски.

– Ты представляешь, – восклицает она. – Недавно такое узнала, некоторые наши дамочки спят с рабами, и уже не стесняются об этом говорить!

– Ну а что тут такого? – пожимаю плечами. – Мужчины же спят с рабынями. А рабы, ну это, как мастурбация что ли, самоудовлетворение, секс с куклой, бездушным предметом…

– Фиии, – кривится пьяная Шейлия, подтягивая корсет повыше. Заметила, что верх розового ареола уже высматриваю пару минут. – Я даже подозреваю, что Юлиана тоже этим занимается, ну–ка ей уже за тридцать, а она в девках до сих пор ходит. Да не поверю. Или ты думаешь, ее щегол Сириуса удовлетворяет?

– Не думал об этом, леди…

– Да брось, – мямлит девушка. – Мысли тут твои никто не читает, расслабься. Завтра вот сам увидишь все, как Юлиана побежит в первых рядах рассматривать и выбирать шланги поздоровее.

– Фиии, – теперь уже кривлюсь я.

Шейлия смеется. Вскоре ее совсем развозит, она уже в полуобморочном состоянии, проливает вино на платье, пачкает его закуской. Я тоже уже размякший, голова на шее еле держится. Но вот одна четкая мысль в мозгу все же вертится, что секса с Шейлией не будет. Мы слишком пьяны. Тут меня, как током бьет запоздалое опасение. Завтра меня может увидеть Юлиана. Но просьба дочери моего сюзерена – это закон.

– Я ему говорю, врешь, – бормочет она, с полузакрытыми туманными глазками. – У меня даже свой детектор лжи теперь есть, сама придумала, вставляешь палец…

– Леди! – восклицаю. Меня уже трясет от этого бреда. – Как вы смотрите на то, чтобы лечь спать?

– Я еще не пьяная, – мямлит из последних сил. – Не вздумай свалить, Катэр. Я все предусмотрела. Эй, мясо!

– Да, госпожа! – из неоткуда выбегают два здоровенных раба.

– Тащите нас обоих в мою спальню! Токо через черный ход!

– Сам пойду! – визжу, вырываясь из объятий назойливого мужика.

– Но госпожа приказала, – стонет он, чуть ли не плача. Шейлия уже спит на руках у другого раба.

– Не вздумай меня трогать! Сам пойду. Вот твоя госпожа в бессознательном состоянии уже…

Мы проходим несколько коридоров, где нас встречают рыцари в белых мундирах и с отстраненными взглядами. Они, конечно, могут рассказать советнику, с кем сегодня спит его дочь. Но завтра если со мной что случится, эту смену, а скорее всего и всю смену охраны дворца Шейлия заставит угоститься розовой пеной.

Дальше уютный холл, где девушку перехватывают рабыни и начинают высвобождать из платья. Мужчины по общей кличке «Мясо» уже исчезли, а служанки смотрят на меня недоверчивыми взглядами. Тут вдруг зашевелилась Шейлия, уже в одних только трусах. Отпихнула молодых девчонок, поднялась. На меня смотрят ее небольшие, но пухленькие и стоячие сисечки, а между делом поглядывают почти ничего не соображающие глаза.

– Его со мной, – блеет она и спотыкается, ее ловят служанки и волокут дальше.

Ко мне подходит еще одна девочка, с пугливыми карими глазами.

– Господин, позвольте снять с вас одежду, – чирикает та. – Госпожа не любит, когда в спальню заходят в верхней одежде…

Спальня у Шейлии многоярусная. Три кровати, как три огромные ступеньки. Видимо, девушка тут нормально куражится.

Полумертвое тело уже на верхней кровати. Остальные два яруса дальше и ниже чем уровень первого. Последний вообще ниже уровня пола. Обхожу кровать. Оказывается, у нее и ванная есть. При желании, с нижней постели можно прыгнуть сразу в воду. Сделано все продуманно, высокий мягкий бортик не дает скатиться в воду случайно, то есть во время сна.

Подобрался к горячей как печь Шейлии, обнял ее за талию, и сознание провалилось в далекую даль... глубокую глубь.

Вижу черное… настолько черное, что кажется это вырезанный кусок из картины, вакуум, отсутствие чего–либо, абсолютное ничто. Желание идти прочь такое сильное, что хочется кричать во все горло. Оттуда что–то смотрит на меня, и не как на человека и личность, а как на множество клеточек, что собраны в мыслящее существо. Но ноги мои идут вперед. Мое тело засасывает черная мгла. Беспомощность. Им не важны мои заслуги, положение, характер, добрые дела, их не интересуют мои проблемы и задуманные планы, мечты и желания. Я просто множество клеточек. Запредел вызвал меня. Прохожу сквозь пленку и вижу себя. Нет, точно знаю, что это не я. Это просто точь–в–точь такой же человек, или очень похожий на меня. Он сидит на траве, и она черная. Смотрит на меня пустым взглядом и произносит:

– У нас было?

Открываю глаза и дергаюсь. Пелена растворяется вместе с плохим сновидением. Сердце бухает в барабанные перепонки. Черные полусонные глазки Шейлии смотрят на меня, ее голова лежит боком на подушке, моя тоже. Мы валяемся на кровати и смотрим друг на друга, укутавшись в свои пуховые одеяла. В комнате уже загорелся мягкий свет.

– У нас было? – повторяет она свой вопрос.

– Нет, леди, – отвечаю скрипучим голосом. – Вы, мы перебрали…

– Жаль, – выдыхает она, скидывает одеяло и спускается с кровати.

Сползаю следом, сопровождая глазами ее беленькую попку, что выглядит все еще неплохо в преддверье целлюлита. Шейлия себя понемногу запускает, и ей по большому счету плевать. И правильно, это же тело дочери советника! Оно будет для придворных всегда идеальным, всегда с какой–нибудь изюминкой и неоспоримой привлекательностью, хоть в двадцать пять, хоть в пятьдесят пять.

Она с остатками прически на голове уходит в дамскую комнату. Полилась вода. Но только собираюсь уйти из спальни, раздается ее грозное предупреждающее рычание. Когда Шейлия возвращается, вижу совсем другую девушку, пресную, не накрашенную блондинку. Натуральный цвет ее волос – черный, и ресницы по идее тоже должны быть выразительны... и брови. Но это по идее. Шейлия с помощью магов «красоты» предпочла стать белым листом бумаги, на котором можно рисовать все, что вздумается. Осветлилась везде, где только можно.

– Что, пострашнела? – выпаливает она, замечая выражение моего лица.

– Вы само совершенство! – мурлычу.

– Да пошел ты! – фыркает Шейлия, разбегается, прыгает на кровать, с нее на нижнюю, что как пружина толкает ее дальше, девушка плюхается в воду, пронзительно визжа и охая.

– Есть вещи, что мною ценятся превыше всего, – говорю высоким тоном. – И это не красота.

– Прогиб не засчитан, Катэр, – смеется Шейлия. – Знаешь, кто не врет?

– Кто?

– Твой маленький дружок не умеет врать. Позови–ка его сюда.

Аккуратно спускаюсь в воду. Шейлия лезет целоваться, ее ротик холодный и влажный. Мой язык касается ее языка, член уже в объятиях настырной руки, что вцепилась в него и не отпускает. Прекращаю эти бесконечные поцелуи, и мои губы переходят на ее шею… ушко… мочку… Она сама запрокидывает голову и убирает длинные волосы с поля моей деятельности. Покусываю слегка ее ушко и дышу. Шейлия стонет, будто вот–вот полетит в космос. Ей безумно нравится, что с ней делаю. А я продолжаю. Мои губы спускаются ниже, к кругленькой груди. Девушка, приподнимается выше, чтобы вода не мешала мне. Пронырливый язычок настойчиво треплет соски, он ставит один, затем второй. Лижу один бугорок, тихонько дую на него, потом ту же процедуру провожу со вторым. Шейлия тем временем уже мастурбирует мне рукой, но невпопад, потому что не контролирует себя. Поднимаю ее из ванны за подмышки и кладу мокрую на кровать. Через бортик перекинуты ее ноги. Останавливаю девушку, когда она хочет полностью перелезть.

– Так нормально, девочка моя, – шепчу и обхожу с другой стороны, опускаюсь к ней на четвереньках.

Она лежит на спине и ждет, закусив губу, ее глазки горят в предвкушении – что же этот Катэр сейчас со мной сделает? А я просто целую ее животик и разминаю шелковую киску. В таком положении ее почти не видно, и это подогревает еще сильнее. Иногда эротика заводит на много больше, чем откровенно распахнутые тела. Всегда должно быть недосказанное, недопоказанное… какая–нибудь тайна. Изучаю ее киску своим пальцем, попутно лаская губами и языком податливое тело.

Судя по тому, что Шейлия уже вся течет, можно переходить к следующей фазе. Встаю, ставлю ноги так, чтобы между ними было ее тело, поднимаю за бедра выше. Она заинтригованно мычит, догадываясь, что хочу изобразить. Девушка поддается, пододвигаясь к бортику и поднимая попу. Ее ноги под своим весом опускаются к телу, такие безвольные сейчас, будто лишние, а руки цепляются за края, чтобы спина не сползла назад.

Поза «кверху попой» не для знатных особ. Думаю, Шейлия вряд ли ее пробовала, никто не осмелится поставить ее в такую позу. Но все бывает в первый раз... Она видит яйца, что вчера держала в своей ладошке и нависший над ней член, готовый карать. А я вижу распахнутый вздернутый и аппетитный зад. Эти горячие дырки в моем полном распоряжении. Ее ноги упираются коленями в ее же сиськи. Набираюсь наглости и, хватая девушку за низ спины, тяну к себе, моему несгибаемому маленькому другу нужен более или менее нормальный угол… Шейлия кряхтит. Сложенная практически втрое, она выглядывает между своих коленей, расширенные черные зрачки смотрят, как я вхожу.

Стон, с нотками испуга. Но девочка терпит, девочка наслаждается видом. Ей бы еще немного гибкости…

Шейлия, голодная сучка, вымотала меня, словно я раб для любовных утех. Только спустя три часа она отстала.

Вышел из спальни, где меня дожидался мой мундир, тот, что одевал на встречу с Сириусом. А от золотого и след простыл. Вот же шутник этот маг! Скорее всего, золотой мундир был всего лишь иллюзией, что к утру испарилась без следа. Надо будет подыскать похожий для себя, очень уж он мне понравился.

Дочку советника пришлось ждать около часа. Вышла она в обычном платье, снова раскрашенная, причесанная, довольная и сияющая. Я подскочил, поклонился, она настойчиво взяла меня под руку, и мы отправились в путь через продолжающиеся песни и пляски. Шейлия не зря оделась поскромнее, нас практически не замечали. Хотя ее знают тут все, она хозяйка. Но гости были слишком тактичны, чтобы показывать свой интерес к ней. Важная особа дала понять, что она уже не при балу, а едет по делам. «Продолжайте отдыхать», выражали ее глаза, подобное и я сказал своим рабам перед отбытием.

***

Долгой дороги не вышло. У дворца ждал корабль.

Полчаса полета и мы на месте. Центральный аэропорт Шенни, сюда прилетают и отсюда улетают купцы и посредники, что везут товар. Есть отдельные площадки для кораблей с рабами, с доками для выгрузки товаров, есть платформы, где принимают строительный материал. Имеются и особенные площадки, отдельные, где приходят подарки лично для семьи императора. Корабли на небе, словно чайки над рыболовной сетью, до самого горизонта площадки усыпаны черными силуэтами с уходящим вверх розовым маревом.

Вот сейчас мы с Шейлией двигаемся в сторону скопления вновь прибывших рабов. Там уже куча белых рыцарей поблескивают своими серебряными клепками в розовом свете. Нам еще предстоит преодолеть три пролета гранитных ступенек, чтобы подняться до посадочной платформы. С меня пот течет ручьем. Становится стыдно, глядя на резвую дочь советника. Последние усилия, и мы на площадке. Один корабль, испаряющий розовую органику, перед ним выстроились в ряд абсолютно голые мужчины, человек тридцать. Как их только в корабле уместили?!

Почти все накаченные, загорелые, молодые красавчики, что еще раз подчеркивает, на Шенни возят только лучшее.

Перед ними расхаживает Юлиана в белом пышном платье с высоким стоячим воротом, на котором исполнено серебряное обрамление. С ней две скромно одетые и пресные фрейлины. В сторонке скопились и другие женщины, ожидают своей очереди, чтобы выбрать из того, что останется. Их жадные взгляды в сторону голых мужчин забавляют меня. Вон та тетечка с кудрявой копной, похоже вообще места себе не находит, наверное, уже представляет, как ее хватают сильные перекаченные руки. Подспорье хилым и дохлым лордам Шенни.

Шейлия устремилась вперед и поприветствовала принцессу, а я неуверенно стал подходить ближе, отодвигаясь немного к рыцарям. К счастью, Юлиана была увлечена выбором.

– Почему ты такой здоровый, а член маленький? – выругалась на одного раба та. Мужчина хоть и был загорелый, но краснота на щеках все же проступила. – А ты чего уставился? – фыркнула она на другого, тот здоровый, такого даже даф испугается.

– Простите, госпожа… – бормочет тот.

– Госпожа?! Да я императорское величество!! – взревела Юлиана – Дорис!

Из–за моей спины вышел высокий белый рыцарь, на ходу он вытащил шпагу. Через пять секунд предсмертный крик вверг в панику остальных рабов. Здоровяк, что назвал принцессу госпожой, даже не успел среагировать. Раб всегда ожидает крут, наказание, все, что угодно. Но чтобы за два слова убить... На Рэе рабов не убивают сразу, они ведь стоят денег, так обнадеживают себя молодые рабы. Но эта планета денег не считает. Мне стало не по себе. Странно, что небольшая толпа женщин на это никак не отреагировала.

– Я ее императорское величество, Юлиана! – воскликнула она остервенело. – И не один из вас, червь, не может называть меня госпожой! Вот ее называйте!

Юлиана небрежным жестом указала на Шейлию.

– Да, да, – громко заговорила Шейлия, подыгрывая бешенству надменной суки. – Меня называйте! И в глаза смотреть не надо, ладно?

– Да, госпожа…

– А у этого член нормальный, а грудь впалая. Доходяга, – прыснула Юлиана, переходя к следующему. – А этот ничего, крепкий. Но член, опять же, маловат.

– Так надо возбудить, – подлила масла в огонь Шейлия, подмигивая мне украдкой. – Если его потрогать, он может вырасти до огромных размеров!

– Шейлия, – фыркнула Юлиана, поморщившись. – Ну ты и вульгарна. Так, а этот что лыбится?! Дорис! А не, стой пока Дорис… У нас красавчик нарисовался, – коварно протянула принцесса, глядя на белобрысого, голубоглазого мужчину.

– Раб! – воскликнула она, обращаясь к красавчику. – Ну–ка возбуди вот того, посмотрим, что из этого выйдет.

– Я не могу, ваше величество, – мгновенно ответил белобрысый.

Сердце мое аж сжалось. Взглянул на этого храбреца. Казалось бы, все рабы и даже рыцари сейчас были с ним взором и душой. Юлиана опешила. Как так?! Раб сказал «нет»?!

– Это почему же? – зашипела Юлиана.

– Я рыцарь.

– Да какой ты рыцарь?! Ты раб! Ты... ты червь! Дорис!

– Ваше величество, – вмешалась осторожно Шейлия. – Вы так всех красавчиков почикаете. Давайте приручать их, это же весело!

– Стой пока Дорис… – согласилась Юлиана – Так, ты, – она указала на другого раба, самого матерого на мой взгляд. – Кнут бери. И бей его!

Из–за рабского строя показался жирный купец в кафтане и вручил мужчине плеть. Непокорного раба вывели перед строем.

– Бей пока не согласится! – скомандовала Юлиана, и засвистел кнут.

Удар, мычание… удар, мычание… удар, крик… Раба забили до смерти, тело утащили. Юлиана была в бешенстве. Вырвала кнут у бившего раба и заехала купцу по лощеной морде. Тот упал на колени и взмолился о пощаде. Тем временем Шейлия уже выбрала себе парочку рабов и отвела в сторонку. Затем она подошла ко мне.

– Это на нее так солнце сказывается, – прошептала дочь советника. – Жаль раба. Вот они значит, какие, эти рыцари Рэи, – добавила она и вздохнула.

Кивнул, думая о забитом храбреце. Видимо где–то пленили его на западе да за Вестерию перевезли, купцу сбагрили, а тот поспешил на Шенни, не прощупав подневольного. Да, рыцарство так просто не вывести из горячих сердец. Может он сюда за девушкой своей отправился, которую выкрали и в рабство обратили. А как простому рыцарю на Шенни попасть? Только через рабство, и то, шанс один из ста. Все это грустно, сколько мимолетных судеб падает в пропасть этой вечно голодной планеты...

– Мы тут все от этого розового света с ума сходим, – продолжает шептать Шейлия. – Все помешались на розовом. Я себе специально дворец на ночной стороне отстроила. Чтобы хоть как–то спастись. Ты просто не замечаешь, Катэр, как это все влияет. Часто гоняешь туда–сюда. Хотя, уверена, тебя постоянно тянет на Шенни, только и думаешь, как бы скорее под розовые облака нырнуть на эти гранитные камни. Она у нас все людское высасывает и высасывает. Забери меня на Рэю, а Катэр? Возглавлю какое–нибудь королевство или герцогство. Хочется живого, настоящего.

– Но ваш отец…

– Да плевала я, – фыркнула Шейлия и отвернулась.

Хотелось быстрее свалить отсюда, пока не попался под руку. Но я попался. Юлиана увидела меня и злорадный взгляд восторжествовал.

– Так, так, так! Ты, червь, а ну сюда иди! – рыкнула она.

Я уже не смотрел на нее, но знал, что этот звук направлен именно на меня. В груди похолодело, ноги поспешили к принцессе.

Упал перед ней на колено и поприветствовал, едва удерживая голос от дрожи.

– Червь встань! Готов послужить своей империи? – с издевкой воскликнула она.

– Да, ваше величество! – рыкнул я, поднимаясь.

В голове роились мысли и пустота одновременно. Душа замерла и будто проваливалась, летела и ожидала, что вот–вот будет смертельное дно. Сердце бешено выстукивало ритмы, как у загнанного зайца. Я не мог смотреть ей в глаза, поэтому смотрел чуть ниже, в пышную грудь. Но и великолепная грудь сейчас казалась мне исчадием зла, источником моих бед.

– Раздевайся! – скомандовала она.

Один миг колебался. Но принялся снимать мундир, с каждой пуговицей падала моя воля, ломалась очередная переборка, затаптывалась все глубже гордость. Пятая пуговица… пятнадцать рыцарей на платформе, шестая пуговица… пять шагов по диагонали к тому отдельно стоящему рыцарю, седьмая… убью первого руками, остальных шпагой, их магия бессильна, у меня перстень с защитой Сириуса, восьмая... перережу глотку Юлиане, захвачу Шейлию в заложники и заберу корабль… Я вижу дом, мои девочки стоят передо мной, встречают с теплотой и радостью, много–много глаз и душ обращено ко мне. Это ведь так прекрасно. Лина обнимает и прижимается, Глория рвется в бой за каждое гнусное слово в мой адрес. Они не знают, но догадываются, что стали мне настоящей и единственной семьей.

Нет, не могу превратиться в изменника и поставить их под удар.

Снял китель, сбросил сапоги, сдернул брюки, разорвал с остервенением рубашку.

– И трусы! – фыркнула принцесса.

Избавился от трусов. Этот брезгливый взгляд... И все остальные сейчас смотрят на меня. Интересно, о чем думает Шейлия?

– На колени! – торжественно взревела Юлиана, ее глаза сейчас казались мне черными кругами Запредела. Я опустился на одно колено, как это делают рыцари перед сюзереном.

– На оба колена! Червь! На оба! Чтобы было удобнее ползти! – засмеялась принцесса. – До того раба!

Чувствовала Лина, что попаду в беду. Сам чувствовал... но раз уж свершилось, надо стоять достойно.

– Я рыцарь, – прошипел и поднял свой черный взгляд на нее. На мгновение Юлиана потеряла самообладание. Лицо девушки исказилось, в глазах проступило безумие.

– Дорис!! – взвизгнула она.

Услышал шаги приближающегося рыцаря.

– Стой на месте, Дорис, – прошипел я. – Или умрешь.

– Да как ты смеешь!? Червь!! – затряслась принцесса.

Я стал слушать… Если рыцарь сделает еще шаг, вскочу. Шло оно все к черному Запределу... Перережу глотку этой суке и погибну в бою. Гнев внутри нарастал, сжигая все человеческое.

– Ваше величество! – вмешалась Шейлия, почувствовал дрожь в ее голосе. – Давайте бросим его в яму!

– Нет! – рыкнула Юлиана.

– Тот раб, что звался рыцарем, был забит до смерти. Его волю вы не сломили. А значит, он победил! – закричала Шейлия.

– Да как ты смеешь, девка!!

– Я говорю о том, что вы должны победить! Сломить волю этого червя!

– А что мне даст яма? – заинтересовалась Юлиана.

– Не будем кормить, за еду сделает все, что угодно, и вы победите! А сейчас он сытый и смелый, посмотрите на него, он смирился со смертью! – запела Шейлия.

– Дорис, бери кнут, – фыркнула принцесса.

Раздался звук заходящей в ножны шпаги. Боковым зрением увидел, как рыцарь берет кнут из рук купца, у бедолаги рассечена щека, всего лишь от одного удара слабой женщины… Готовлюсь к худшему.

– Этот червь так легко не отделается! – завизжала Юлиана.

И вот первый удар обжог мою кожу, боль пронзила невыносимая. Я словно проснулся, ум прояснился, стекляшками ссыпалась вся дурь. Как же оказывается легко вразумить! Совсем отвык от боли, но сейчас не произнес ни звука. Сюда бы Глорию… посмотри моя девочка, я тоже смогу вытерпеть это.

Удар… Этот сильнее прежнего. На мгновение мышцы ослабели, но я устоял на колене.

Еще удар, от боли хочется выть. Но кусаю до соленого вкуса свой язык, отвлекаю боль другой. Юлиана что–то кричит, Шейлия осмеливается с ней спорить. Девочка отчаянна, пытается спасти мою шкуру.

Удар… Боль пронзает насквозь, слабость растет, только обделаться сейчас мне не хватало.

Еще удар… На этот раз рыцарь прошелся по шее и плечу. С груди сползает длинная капелька крови.

Удар… Валюсь на бок. Иначе закричу, иначе… Нет! Глория смогла, а значит и я смогу. Поднимаюсь обратно, на колено. Смотрю на Юлиану и скалюсь ей в лицо. Мой разум на пороге безумия.

Она отбирает кнут у рыцаря и начинает бить сама. По лицу, по груди, по рукам и ногам. Куда ни попадя. Я лишь прищуриваюсь, в глазах пульсирует тьма, а воющее тело частично потеряло чувствительность. Стоять Катэр, стоять рыцарь…

Меня хватают под руки и уволакивают. Вижу сквозь пелену, как за мной по граниту тянется кровавая дорожка.

Не слышу ничего, что говорит Юлиана. Она глубоко дышит, ее пышная грудь вздымается так, что готова выпрыгнуть из корсета. Катэр, даже когда все плохо, ты думаешь о сиськах...

Бросают в яму. Бьется локоть, затылок, порождая очередной всплеск сознания. Холодный гранит отзывается большим пятном боли на моей горящей спине. Не могу шевелиться, ибо каждое движение приносит многократную, тлеющую боль. Вскоре загорелось все тело, словно лежу на сковородке, над пламенем. Никого нет, я один. Только теперь могу позволить себе взвыть.

Боли нет… боль уходит, боль ничто... Как–то я пролетал над гранитными полями, что будто пчелиные соты, густо утыканы колодцами. В них сажают неугодных рабов, похоже, в такой колодец кинули и меня. Смотрю наверх уцелевшим левым глазом. Кровавый круг – это кровавые облака. Они говорят, что завтра все будет хорошо.