С тобой. Навсегда (СИ)

Глава 4

Тема спал свернувшись клубочком. Таня поправила одеяло, осторожно, стараясь не беспокоить, прилегла на кровать. Ребенок придвинулся, прильнул к ней, словно котенок к большой маме кошке. От Темы теперь пахло детством. Как и должно от ребенка пахнуть. Сладким молоком, детским мылом, чистотой, а не тельцем немытым, и не грязной одеждой. Какое-то время она лежала без сна: слушала Темино сопение, перебирала мысленно события сегодняшнего дня, думала о дне завтрашнем. Утром приедет детский врач, осмотрит Тему, даст рекомендации если таковые нужны, а потом, после осмотра, нужно будет с ним погулять. Во дворе. Затем покормить, и уже пора будет ехать на работу. За характеристикой, справкой о доходах и зарплатой…

По поводу справки, кстати, лучше заранее позвонить в бухгалтерию. С работы, сразу в опеку. После опеки, надо заехать на рынок, там-то наверняка можно фрукты купить. Яблоки хотя бы. А если повезет, то и мяса не плохо бы. Телятины для Темы, и курицу домашнюю… Размечталась. Мясо если и бывает, то быстро заканчивается. Послезавтра нужно обязательно отоварить талоны. Еще нужно заказать переговоры, маму предупредить о скором приезде. Они с сестрой Олей, не привыкли уже жить вдвоем в трехкомнатной квартире. Но ничего попишешь, придется пока потесниться…

Ночь прошла относительно спокойно, лишь один раз, далеко после полуночи, Тема, вдруг начал тоненько всхлипывать во сне. Погладила по голове, прошептала ласковые слова, спела колыбельную. Малыш перестал всхлипывать, успокоился, снова сладко и безмятежно засопел.

А утром, малыш впервые улыбнулся. Неуверенно, робко, но улыбнулся, Тане. С аппетитом поел молочную рисовую кашу, баночку пюре из яблок с черешней съел, выпил какао.

— Лиль, я сегодня не успею талоны отоварить, завтра обязательно. Сегодня на рынке куплю что-нибудь.

— Тань. Дурью не майся, холодильник битком забит. Папа где-то достает продукты и меня заодно затаривает. Доктору вот приготовила банку кофе, и коробку конфет — "Вишня с ликером", — Лиля кивнула на рабочий стол, там стояла жестяная банка растворимого кофе и лежала бордовая коробка с конфетами.

— Лиль, может я просто дам доктору деньги? Кофе и конфеты тебе и самой понадобятся.

— Тимофеева, отстань. Кашу свою доедай, Тема быстрей тебя все съел, вырастет большой-пребольшой, а ты так и останешься малявкой.

После завтрака сооружали строения из кубиков.

— Темыч, смотри — это синий кубик, это — красный, зеленый, желтый. Из синих выстроим фундамент, вот. Дай мне пожалуйста зеленый.

Малыш берет зеленый кубик, протягивает Тане.

— Молодчина! — хвалит Лиля, — а мне дашь, желтый?

Темка кивает, дает Лиле желтый кубик. И всё так же молчит…

Ровно в девять утра, раздался звонок в дверь, приехала Вера Павловна, детский доктор. Приятная женщина лет пятидесяти, помыла руки, накинула белый халат, прошла комнату. Тема сперва заволновался, смотрел на доктора настороженно, жался к Таниной ноге, но спустя немного времени успокоился, поддался ласковым уговорам и позволил себя осмотреть.

— Ну, что я могу сказать, девочки. Легкие чистые, горлышко тоже. Наблюдается явный недобор веса, и признаки рахита, протекающего в достаточно легкой форме. При первой возможности нужно сдать анализы, кровь и мочу. Необходимо принимать витамины, гулять на свежем воздухе, обеспечить рациональное питание. Теперь, что касается ожогов. Руки бы вырвать, тому кто это сотворил. Простите, отвлеклась. Выпишу мазь, противовоспалительную, обезболивающую. Обрабатывайте два раза в день.

Лиля подхватилась, сбегала на кухню, принесла конфеты у кофе.

— Спасибо большое, Вера Павловна!

— Не стоило, девочки… но отказываться не буду. Кофе как раз закончился, и конфеты эти уж очень люблю. Если будут какие вопросы, звоните в любое время.

— Тема совсем ничего не говорит, и я не могу понять, он не умеет говорить, или просто не хочет? — Решилась спросить, поднимая на руки мальчика.

Вера Павловна покачала головой.

— Не могу сказать точно. Обращённую речь понимает, реагирует правильно. Не исключено влияние некой стрессовой ситуации, судя по всему, малышу не сладко пришлось. Вы справитесь, Таня. Я вижу, как вы смотрите на ребенка. Справитесь, отогреете маленькое сердечко любовью, и заговорит ваш Тема, только успевайте слушать и на вопросы отвечать, — доктор вздохнула, — безжалостное время, по самым слабым и беззащитным бьет. Племянник мой, проживает в Подмосковье, на соседней улице в подвале заброшенного дома, обосновались бездомные дети. Милиция их прогонит, а они возвращаются. Некуда, говорят больше идти. Добрые люди иногда приносят еду и одежду прямо к подвалу. У племянника своих двое, тем не менее Лена, супруга его, тоже участвует: варит суп и относит. Две недели назад, они забрали к себе девочку и мальчика. Девочке шесть лет, мальчишке четыре, на улице очутились недавно. Квартиру родители продали, с размахом гуляли, пока не закончились деньги. А после сгинули в неизвестном направлении, детей на вокзале бросили. Они горемычные и прибились к стайке беспризорников, те привезли их с собой в подвал. Лена, сначала девочку увидела. Подошла говорит за супом, лицо измученное, в глазах страх. Миску с супом забрала, и в подвал унесла, а потом вернулась и робко спросила добавки. Сердце у Лены дрогнуло, позвала девчушку к себе домой. А девчушка заплакала и шепчет дрожащим голоском: — Тетенька, вы лучше Колю к себе заберите, братика. Он совсем маленький и очень хороший. Он послушный, с ним не будет никаких хлопот. А я тут поживу, я привыкну…

Лена забрала двоих, конечно же. Племянник не возразил, принял пополнение.

— Жесть. Просто жесть. Бедные дети. Ваш племянник и его жена, они… они — супер, — потрясенно проговорила Лиля.

Что же такое творится? Дети в подвале заброшенного дома… Реально, жесть. Жесть. Этот кошмар закончится. Обязательно закончится. Если когда-нибудь у меня появится возможность, малейшая возможность, буду помогать детским домам. Приложу все усилия, чтобы дети сироты, жили достойно. Не хуже домашних детей, — думала Татьяна, обнимая маленького Тему.

Вера Павловна вручила Татьяне листок с рецептом, убрала в сумку белый халат, конфеты и кофе.

— Если возникнут вопросы, не стесняйтесь, звоните.

— Спасибо, еще раз.

— Не за что, девочки. Побегу, а то у меня скоро приемные часы начнутся, нельзя опаздывать.

Проводили доктора до дверей, вернулись в комнату, Тема тут же высыпал на ковер кубики, принялся за строительство башни.

— Лиль, я на работу позвоню, попрошу сделать справку и характеристику.

— Тань, ну хватит уже, веди себя как дома, в конце то концов. Куда надо, туда и звони… Слушай. Раз уж ты собираешься в Горький вернуться, может стоит заранее предупредить твоих? Маму, в смысле.

Таня задумчиво покружила в руках трубку радиотелефона.

— Ты права, Лиль, маме нужно позвонить. Во-первых: предупредить, что собираюсь приехать домой, а во-вторых: на всякий случай сообщить, что по старому адресу на данный момент не проживаю. Мало ли, вдруг надумают письмо отправить. Мамин класс во вторую смену учится, она скорее всего еще дома.

Код Горького и домашний номер она набрала по памяти. Сначала шли гудки, а затем, из трубки раздался голос сестры Ольги.

— Юрась, я еще сплю, договаривались же после двенадцати… — капризным тоном, лениво растягивая слова, проговорила сестра.

— Оля, привет, это Таня. Ты почему не в институте?

— О, привет, — оживилась Ольга, — Проспала. Только давай без нотаций. Не пошла, и не пошла. Тань, ты уже два месяца маме денежных переводов не присылаешь, подкинь деньжат, мне сапоги предложили португальские, не могу, как хочется, под новую шубку! У папы просила, он жадничает, говорит высылал и на шубу, и на сапоги! Ну высылал, а мне туфли австрийские предложили и кофточку! Потратила часть. Подкинешь деньжат, Тань?

— С деньгами, вряд ли получится, Оль. Маму позови, мне с ней нужно поговорить.

— Жадина. Мама в ванной, не могу позвать, Тань, ну хоть сколько-нибудь вышли.

— Оль, я уже много наговорила, по межгороду звоню, не забывай. Через пару недель мы приедем домой, пообщаемся. Маме передай…

— Куда ты приедешь? Домой? К нам? И как надолго?

— Надолго, Оль. Я не одна, с ребенком.

— С кем? С ребенком? Нормально! Она домой собралась…С ребенком, она! Ясно теперь, почему столько времени не появлялась! А ты спросила, ждут тебя дома? Да еще с ребенком! Я, между прочим, может быть — замуж выйду! Сразу после института! Через два года! Мы будем в этой квартире жить! А ты теперь даже не прописана здесь! Не имеешь права на нашу жилплощадь! Я против! Даже не думай приезжать! — Ольга перешла на визг, — А вот и мама! Мам! У меня для тебя новость! Танька ребенка нагуляла и собирается к нам притащить!

— Оля, что ты несешь? Какого еще ребенка? Нет у Тани детей никаких, — долетает растерянный мамин голос.

— На, возьми трубку, она сама тебе скажет! Только предупреждаю, пусть даже не рассчитывает сюда заявиться! С ребенком своим!

— Оля, ты не шутишь? Таня действительно… Нагуляла? Только этого не хватало! Я не буду с ней говорить! Скажи, что видеть ее не желаю! Не нужна она здесь и ребенок ее не нужен! Позор то какой… На порог не пущу!

Таня, пораженная реакцией самых близких людей, сбросила вызов. Маленький Тема, сидя на мягком ковре старательно пыхтел над кубиками. Ставил один на другой, ронял и снова ставил.

— Молодец Темочка, у тебя хорошо получается, — виновато улыбнулась малышу, словно извиняясь перед ним за неадекватную реакцию родственников.

Немыслимо. От эгоистичной Ольги можно было всякого ожидать, но от мамы… Не ожидала… Господи, да что же это. Родные люди, — обескураженно подумала про себя.

— Тань? Что случилось? — Лиля присела на подлокотник кресла, смотрит встревоженно.

— Ольга истерику закатила. Мама к ней подключилась. Не хотят, чтобы я возвращалась домой. Домой… Да, я там не прописана, выписалась как окончила институт и прописалась здесь в Москве. В общежитие на Техгорном валу. Там было еще хлеще, чем в коммуналке с соседями алкашами. Оттого и снимала комнату. Лиль. Даже если мама вгорячах раскричалась, в Горький с ребенком ехать нельзя. Ему спокойная обстановка нужна, а покоя там явно не будет. Нет, не будет. Я поняла.

— Да и шли бы они. Лесом. Извини, Тань. Значит судьба остаться в Москве.

— Лиль. Знаешь, мне больно, но я не должна опускать руки. И уехать из Москвы должна, я это чувствую подсознательно. Подожди… Который час? Без четверти одиннадцать. Значит у папы без четверти шесть. Рабочий день еще не закончился. Я еще разок позвоню по межгороду? Папе.

— Тань, ну опять ты глупые вопросы задаешь, звони конечно!

Рабочий номер отца она тоже помнила наизусть. Нажимала на кнопки телефона, слегка волнуясь.

— Здравствуйте, Николай Тимофеев на месте? Это Таня, его дочь.

— Минуточку. Николай! Тебе Таня, дочка звонит!

— Танюшка! Здравствуй моя хорошая!

— Пап. Ты не против если я, если мы через две недели к тебе приедем? Если у тебя поживем? Я с ребенком, с Темой, ему два годика.

— Да, ладно?! Мужики! Ко мне дочка с внуком приедет! Два года пацану! Жить приедут! Тань, деньги на билеты куда отправить? Главное сообщить не забудь, в какой день, и во сколько встречать!

— Пап, пап, папочка! Денег не надо, на билет у меня хватит! Как только разберусь с делами, сразу билеты куплю и тебе позвоню, сообщу, когда прилетаем. Спасибо, Папуль.

— За что? Это тебе спасибо, Танюш, за хорошую новость! Эх!

Вот и все. Вопрос решился. Как только опека будет оформлена, она улетит к отцу. Так будет правильно. Родственницам сообщать не станет. Впрочем, вряд ли им интересна ее дальнейшая жизнь.

Папа обрадовался. Искренне обрадовался. А мама… Бог ей судья. Какие же они всё — таки разные. Видимо не даром их пути разошлись. Разошлись…

Был июнь, с бескрайних морей на побережье неустанно приходила невесомая морось и кутала сопки покрывалом из влажных туманов. Сестра Оля убежала к однокласснице в соседний дом, Таня читала книгу. что-то из школьной программы. Мама сидела за столом, листала журнал "Работница". Во дворе радостно затявкал Мухтар, загремел цепью, значит папа приехал на обед.

— Мам, я все сделаю, суп папе налью, хлеб порежу, ты отдыхай! — Таня вскочила с дивана.

— Я сама, Тань. Побудь в комнате. Мне нужно поговорить с вашим отцом, — мама отбросила журнал, поднялась…

А вскоре, Таня услышала:

— Коля, ты собрался выходить с рыбаками в море, во время отпуска? Ходила за молоком, Сысоева встретила, просил тебе передать, что договорился с начальством.

— Собрался, Светуль, деньги неплохие, совсем не лишние. Две девчонки растут, да и ты говорила, что дубленку новую хочешь. Светуль, ну чего ты надулась? Мы же еще в начале весны с тобой решили: если возможность такая появится, то в отпуске, подработаю…

— Решили. Нет, это ты, Коль, решил. Я не могу, понимаешь, не могу больше. Мы на три года приехали в эту Тмутаракань, на три года, Коль! Прошло пятнадцать, а мы все еще здесь… Меня воротит от запаха водорослей. От рыбы воротит. От сырости этой, от того, что не вылезаю из резиновых сапог большую часть лета! Я постоянно одна, ты, то на станции пропадаешь, то оленей кормить подряжаешься, то с рыбаками уходишь в море. Хватит с меня, не хочу больше! Завтра уволюсь и уеду в Горький! К маме. Домой. Вместе с дочками.

— Светуль, не горячись, я же для вас стараюсь…

— Достал ты меня, своим старанием. Все. Не пытайся уговорить, не останусь. И знаешь, мне даже не нужно, чтоб ты вместе с нами поехал, оставайся тут, у черта на куличках, живи в свое удовольствие!

Папа, разумеется, пытался маму отговорить. Соглашался отказаться от подработки, предлагал всей семьей съездить куда-нибудь отдохнуть, но маме словно шлея под хвост попала. Мама стояла на своем. Буквально неделю спустя, Таня смотрела в круглое стекло иллюминатора самолета. Прощалась с Приморским краем. В свете утренней, удивительно прозрачной зари… Заливы. Горы. Бескрайний океан, шелестящий размеренной волной…

Сестра легко освоилась на новом месте жительства, и кажется, даже не скучала по папе. Таня скучала. И по отцу, и по школьным друзьям, и по родным местам… По знакомым с детства пейзажам скучала. Душа летела из каменных джунглей чужого города, туда, где жалобные крики чаек, что парят над морем, и ходят по берегу оставляя следы перепончатых лап на влажном песке, туда, где зеленые сопки и дубовые рощи…

Мама и Ольга с ужасом вспоминали Приморские зимы, Таня ужаса не разделяла перед ее внутренним взором возникала картина: как по дрожащей шали обледенелых морей скользит белесое солнце, а покрытые крепкой снежной коркой прибрежные камни ослепительно переливаются холодной красотой.

Отец приезжал навестить, несколько раз в Горький, и два раза в Москву, а она, ни разу с тех пор не была в родных местах. Так уж сложилось. А теперь вот, приедет вместе с Темой. Лишь бы ему климат подошел…