С точки зрения чудовища

Глава 10

Когда Исабель проснулась, виконта рядом не было. Все ее тело затекло от неудобной позы и Исабель, поднявшись, потянулась, разминая плечи и шею. На полу, сползя с кресла, лежал плед из кабинета Винсента – видимо, виконт укрывал ее во сне. Исабель подошла к окну и отогнула краешек портьеры. Солнце уже встало, но день был пасмурным. Прошедшая ночь казалась похожей на зыбкий, уплывающий сон. И то, что Исабель узнала о маме, и танцы, и рассказы Винсента, и тот… можно ли считать то, что случилось поцелуем? Таким нежным, аккуратным, но поцелуем? Исабель прижала ладони к щекам. Посмотрит ли на нее сегодня виконт? Что он скажет ей, что она скажет ему? Откуда вообще в ней взялась эта вчерашняя смелость, и почему этот огонь, бегущий по венам, все еще горит внутри?

Исабель провела ладонью по гобелену на стене и прижалась к нему головой. Если бы она могла, она бы проросла здесь корнями. Осталась бы в поместье, оплела бы его и каждое утро смотрела бы на тонкую паутинку между краем шкафа и стеной, на трещинку, пробежавшую по потолку, на узор дерева на каждой половице.

Девушка тряхнула головой.

Она подошла к двери и тихо нажала на ручку, открывая. Осторожно вышла из библиотеки и, медленно ступая, заглянула на кухню. Пусто. То ли Ханна или Агнес еще не пришли, то ли заняты сегодня другим. Ну да. Зря они, что ли, столько всего наготовили за последние два дня.

Мысли были вязкие и сонные, Исабель никак не удавалось собрать их вместе. Они разбегались в разные стороны, как муравьи, расплывались, как круги по воде. Переодеться. Да, ей надо переодеться. Привести себя в порядок и снова стать той Исабель, которая пришла помогать в Лозе, а не танцевать в этом ужасно нескромном платье.

В комнате было пусто и тихо. Разумеется, а кого она ожидала встретить здесь? Винсента? Одежда Исабель лежала на полу, как девушка ее сняла. Зачарованная нарядами Лисавет, Исабель так и забыла аккуратно все сложить. Подняв с пола платье Исабель досадливо охнула. То ли она слишком резко стянула его вчера, то ли не заметила во время работы в саду, но внизу подола теперь красовалась внушительная дыра. Зеленое платье Лисавет осталось дома. Исабель приложила к себе последнее, кремовое, и покачала головой.

Ну глупость же. Словно знатная дама, меняющая наряды каждый день.

Это все ночь виновата. Странная ночь, заставившая Исабель почувствовать себя другой. По-настоящему живой, не смотря на обрушившиеся на нее новости.

Исабель прижала руку к краешку губ, вспоминая тепло Винсента.

Нет. Нет, если что-то и говорить, слушать и спрашивать, то собравшись с мыслями.

Исабель надела на себя рубашку и старое платье и, решительно выдохнув, спустилась вниз по лестнице. Дом по-прежнему был тих и Исабель вышла на улицу, окунувшись в прохладный утренний воздух.

Винсента она нашла рядом с Висконти. Он сидел прямо на дорожке, в той же одежде, что и накануне, а рядом стоял пустой бокал. Услышав шаги, виконт поднял голову и посмотрел на Исабель. Под его глазами залегли глубокие тени. Девушка остановилась.

– Я…

– Прости, пожалуйста, вчера я мог сделать что-то лишнее, – ровным голосом сказал Винсент. – Я ничем не хотел обидеть тебя.

Но именно чувство обиды и захлестнуло Исабель.

– Все хорошо, – заставила она себя ответить. – Если можно, я бы хотела сначала сходить домой. У меня вот… – она выставила вперед ногу, натянув ткань платья и показав на прореху.

– Я сразу же вернусь, я помню, что обещала Арелу закончить с сорняками.

– Исабель… – Винсент поднялся на ноги и подошел ближе. Он выглядел измученным.

– Да?

Проще всего повести себя как свинья. Отпугнуть ее холодом. Сделать вид, что вчера я поддался жалости. Или вот гримаса брезгливости – мне она особенно удавалась, когда нужно было отбиться от очередной кандидатки в невесты. Но я не хочу оставлять после себя такие воспоминания. И не хочу обижать Исабель. По крайней мере, не сейчас.

– Спасибо за прекрасный бал, – легонько поклонился Винсент и улыбнулся. – Арел и сорняки будут ждать твоего возвращения.

Обида уступила место растерянности. Что-то было не так, что-то изменилось и Исабель стало тревожно. Но было совсем глупо, совсем неуместно продолжать разговор и расспрашивать Винсента.

Исабель неловко кивнула в ответ и быстрым шагом пошла к воротам. Чувство потери – грядущей, неотвратной – сжало ей грудь.

Домой. А чего я ждал? Что она домом назовет Лозу? Перенесет сюда свои пожитки и навеки обоснуется в бывшей комнате моей матери?

Больше всего сейчас Исабель было нужно немного одиночества. Забраться под стол, как в детстве, заткнуть уши руками, закрыть глаза и погрузиться в саму себя. Выдохнуть, успокоиться, найти картинку, внутрь которой она сможет зайти. Все было не так, совсем не так. Она не сможет больше делать вид, что приходит в Лозу потому, что должна, потому, что Винсент ее нанял. Она не хочет притворяться, что ее пугают кары и презрение богов. Не много-то справедливости они отсыпали ее маме, которая ни в чем не была виновата. Все поменялось за какие-то несколько дней. Но поменялось ли для виконта?

…одиночества не получилось. На крыльце сидел Жель и Исабель даже на расстоянии почувствовала исходящую от него ярость. Ярость, спрятанную за надежной маской спокойной отстраненности.

– Где ты была? – поднялся навстречу Исабель освященник.

Девушка попыталась обойти его, но Жель крепко схватил ее за локоть.

– Где ты была, Исабель? – голос его все-таки дрогнул. – Освященники Миссии прибыли на рассвете. Я хотел показать им тебя, я пришел, а ты… ты посмела остаться на ночь в Лозе?!

Голос освященника набирал обороты и вместе с этим, и с остановившейся поодаль любопытной соседкой, жадно прислушивающейся к каждому слову, натягивалась струна внутри Исабель. То, что всегда делало ее такой бла-го-ра-зум-ной.

– Что тебе пообещало Чудовище, Исабель, что ты забыла о чести и честности?! Ты решила, что обманешь меня?!

Струна лопнула.

– Я не твоя вещь, чтобы показывать меня, – выдернула руку Исабель. Ее мелко потряхивало.

– Я ничего тебе не должна и не сделала ничего плохого! И не смей, никогда не смей называть Винсента Чудовищем, слышишь?!

Оттолкнув потрясенного этой вспышкой Желя, Исабель взбежала по ступеням, распахнула дверь и, закрыв ее, прислонилась спиной, переводя дыхание.

– Не могу, – прошептала она в пустоту. – Не могу тут больше, не могу, не хочу.

Исабель принялась стаскивать с себя платье и рубашку. Надо было бы постирать их, да зашить, но Исабель просто кинула их на кровать. Достала из сундука и надела нижнюю рубашку до пят и сарафан, пригладила волосы и, поколебавшись, закрыла крышку. Как бы ей не хотелось бежать подальше от Желя, вряд ли она имеет право прийти в Лозу со своим узелком и попросить у Винсента приютить ее… насовсем? А отец?

Исабель закрыла лицо руками.

Насовсем – прекрасное слово. Отец не даст ее в обиду, даже освященнику. И Винсент не дал бы, если бы был здесь. Если бы все не было как в страшной, безнадежной сказке, когда счастливого конца просто нет.

Пора было возвращаться. Исабель приоткрыла дверь и осторожно выглянула наружу. Желя не было, зато вокруг той самой соседки уже собралась стайка кумушек, жадно ее слушающих. Исабель усмехнулась. Что ж, достанется не только ей, но и освященнику. И, пожалуй, освященнику даже побольше. Исабель быстрым шагом прошла мимо кумушек, спиной чувствуя их жадные, любопытные взгляды. Ничего, дойти до края деревни, а там уже никого.

Солнце периодически выглядывало из-за облаков, воздух был тяжелый, липкий, как перед грозой и Исабель невольно прибавила шаг.

Когда показались ворота поместья, девушка выдохнула с облегчением.

Арел уже ждал ее, приветливо помахав граблями и садовым ножом. Исабель помахала ему в ответ, глазами ища, не рядом ли Винсент.

Виконта не было. Зато на следующие несколько часов была прополка, обрезка, выдергивание, пересаживание и увлекательный рассказ о мире однолетних растений.

Обедать Винсент тоже не пришел. Может быть, конечно, он ел в кабинете, но Исабель не решилась спрашивать Ханну. Та сегодня была непривычно немногословна, хмура и так шикнула на Арела, потянувшегося, было, к третьему пирожку, что и Исабель постеснялась взять свой.

Чем больше времени проходило, тем сильнее нервничала Исабель. Желание увидеть виконта росло вместе со страхом, что он-то как раз не хочет видеть ее. Из-за того, что ему пришлось рассказать про Лисавет? Из-за того, что она тогда так вольно обняла его? Из-за…

– Красавица, не спи, – шутливо окликнул Исабель Арел. – Последняя пара клуб и будем отдыхать, обещаю!

Исабель резко обернулась в сторону дома. Ей показалось, что за спиной стоит виконт, но лишь ветер шелестел листьями дикого винограда, да вороны сделали круг над крышей, пару раз пронзительно каркнув.

Исабель смотрела прямо на меня и я поспешно отошел в сторону, подальше от окна. Все утро я провожу в кабинете. Сначала я пытаюсь придумать, как убедить освященника Желя прийти к Лозе. Попросить об этом Ханну или Ленно? Агнес или Арела? Как убедить Желя сделать то, что я хочу? Вместо аргументов я вдруг представляю, что Жель стоит рядом с Исабель и в своих фантазиях бью его прямо под дых. Я подбираю слова, чтобы попрощаться с Исабель и остальными. Я даже приготовил подарки для каждого. Щедрые подарки. Но вместо этого воображаю, как целую сонную Исабель и она обхватываем мою шею руками. Да и чтобы прощаться, надо опять-таки поговорить с Желем. Меня охватывает паника. Что, если освященник откажется? Что я буду делать тогда?

«Подожги Лозу», – шепчет в голове мрачный голос. – «Может, даже тебе не удастся выжить в пожаре. В конце концов, именно с него все и началось». Один раз я уже пробовал поджечь поместье. Это та часть истории, о которой я не стал рассказывать Исабель. Как и о попытках утопиться, разбить себе голову об стену, вскрыть вены, упасть с крыши, напиться до смерти и много, много чего еще.

Под водой я не смог сделать ни вдоха, а потом меня просто выбросило на поверхность. Голова болела несколько дней, а еще почти пропало зрение и на какое-то время я не мог делать даже простейшие вещи, вроде «сжать вилку в руках». Но раны, которые я успел нанести себе до того, как потерял сознание, затянулись и все, в итоге, прошло. Так же было и с венами, и с алкоголем, а спрыгнув с крыши я просто переломал себе кости. Оставшись без движения я ужасно испугался, что слуги просто разграбят меня и бросят тут неподвижного навсегда. Потом я подумал, что у ворон будет возможность проверить, нарастает ли мясо на костях бессмертного. А потом пришел Марел, перепугался и выпаивал меня с ложечки как младенца. Других я к себе не подпустил. Что не мешало им продолжить выполнять все обычные дела в поместье.

Это был первый раз, когда мне стало стыдно за то, что я успел себе вообразить.

А пожар я потушил сам. Затоптал горящие портьеры и закрыл комнату на ключ. Я не смог поджечь Лозу, просто не смог. И понял, что не смогу остаться в огне.

И вот теперь, если повезет, я смогу поставить точку в своей затянувшейся истории. И именно теперь все стало так непросто.

Но выйти за ворота я все так же не могу. И все так же малодушно думаю: может, Исабель все-таки останется здесь? Разве я не заслужил немного счастья?

Ханна ушла сразу после обеда, оставив Исабель прибраться на кухне. Потом она помогла Арелу закончить с парой клумб, особенно тщательно и медленно возясь с последней. Отказалась от того, чтобы вместе дойти до деревни и, вернувшись на кухню, долго-долго оттирала пальцы и ногти от земли.

Винсента все не было.

– Ну это просто ерунда какая-то, – сердито сказала Исабель, бросая мокрую губку в раковину. – Если я больше не нужна в Лозе, господину виконту придется сказать мне об этом, глядя в лицо!

Исабель, вытерев руки, решительно вышла из кухни. Заглянула в библиотеку, в обеденный зал, в гостиную и, наконец, открыла дверь кабинета. Винсент стоял возле окна, облокотившись локтем на стену. Услышав звук открывающейся двери он обернулся и шагнул вперед, к Исабель. С утра виконт переоделся, но под глазами были все те же тени, а на подбородке уже выступила щетина.

Сил на любезности у Исабель уже не было.

– Винсент, ты больше не хочешь, чтобы я была в Лозе? – спросила она прямо. Виконт вздрогнул.

– Хочу, – ответил он быстро и осекся.

Исабель вытерла вспотевшие руки о платье.

– У меня было такое глупое утро. Жель накричал на меня и я…

Винсент быстро подошел к Исабель и опустил руки ей на плечи. Глаза его потемнели.

– Что. Значит. Накричал?

Исабель облизала пересохшие губы.

– Он разозлился, поняв, что я ночевала здесь. Расстроился и разозлился. Я прогнала его. На Желя это совсем не похоже, это было очень неожиданно.

Винсент нахмурился и убрал руки.

– Он не имеет права. А я… я не могу даже заступиться за тебя. Или может…это он хочет заступиться?

– Что ты имеешь ввиду? – тихо спросила Исабель. Виконт покачал головой.

– Может быть, Жель тоже боится за тебя? Потому, что ты тоже нужна ему?

Тоже.

Тугой узел страха и предвкушения затянулся где-то внизу живота Исабель. Девушка протянула руку и прижала горячую ладонь к теплой щеке Винсента. Виконт дернулся.

– Исабель, – мягко убрал он ее руку. – Не надо.

– Куда ты лезешь, рыбина? – горько улыбнулась Исабель, призывая на помощь все свои силы, чтобы держаться просто и достойно. Хотя, куда там достойно – после такого.

Виконт стиснул зубы. В окно робко заглянуло вечернее солнце, раскрасив стены розово-золотистым.

– Не путай жалость с… чем-то другим. Жалость, любопытство. Мне не нужны утешение, прощение или игра в то, что у меня есть будущее.

Мое будущее это поиск возможности смерти, Исабель. И однажды я умру, так или иначе. Я обязан умереть.

И эта возможность, оказывается, все это время была на расстоянии вытянутой руки. И теперь я должен собрать все свои силы, чтобы не сделать шаг назад и не утащить тебя за собой.

– Я тоже не бессмертна, – тихо ответила Исабель. – И я не жалею тебя, Винсент. Я… В реальности оказалось страшно. Страшно и интересно. Когда я жила у себя в голове, все вокруг было проще.

– Я тоже страшный, Исабель, – так же тихо ответил Винсент. – Я – то самое Чудовище из страшилки для прихожан.

– Тебя зовут Винсент, – приблизилась вплотную к виконту Исабель, не отводя взгляда от его лица. – Тебя зовут Винсент и я тебе верю.

– И все? – виконт медленно очертил пальцем контур лица Исабель.

– Этого достаточно, – твердо ответила та и, качнувшись вперед и закрыв глаза прижалась губами к губам Винсента. Несколько ужасных секунд виконт не двигался и не отвечал. А затем продолжил поцелуй. Сперва нежно, потом настойчиво, так, что у девушки подкосились ноги, а внутри словно расцвели розы. Ничего подобного не рассказывали ни хихикающие подружки в деревне, ни баллады, прячущиеся под изящными обложками, за которые продавец в городе запросил аж осьмушку серебра. Спасибо Мелеху, побаловал дочь.

Обхватив руками лицо Исабель, Винсент целовал ее так, как никогда и никого в своей жизни. Сердце его билось о грудную клетку, в голове помутнело и именно поэтому он заставил себя прервать поцелуй. Притянул к себе Исабель и обнял крепко-крепко, как только мог. Исабель в ответ оплела его руками, что дикий виноград стену, и он слышал такой же быстрый стук ее сердца.

Ничего он не может ей предложить. Ничего у него нет. Он не сможет провести с ней обряд, не сможет растить детей – а могут ли у проклятого вообще быть дети? Исабель никогда не проедет с ним верхом по лесу, никогда он не купит ей книгу в городе, никогда они не отправятся в путешествие. Что он даст ей? Жизнь в Лозе, откуда она не сможет сделать ни шагу? Сплетни и плевки в спину, едва она будет появляться дома? Напортачил. Даже здесь умудрился напортачить.

– Винсент… – словно прочитав его мысли, Исабель потянулась к виконту, но тот отстранил ее.

– Нет, Исабель. Уходи, – сказал он, ненавидя себя. Ненавидя за то, что произносит эти слова, за то, что не хочет произносить. Что хочет притянуть к себе Исабель и пообещать ей счастье.

В лицо Исабель было страшно смотреть.

– Ты не веришь мне? – побелевшими губами спросила она. – Или я недостаточно хороша для виконта? Деревенская, простая…

– Хватит! – не сдержавшись, крикнул Винсент. – Сколько дней продлится твое увлечение, Исабель? Как быстро ты устанешь от меня, от Лозы, от презрения, с каким на тебя будут смотреть в Малой Долине? Ты поселишься здесь с отцом? Будете здесь расписывать свои кувшины? Ты будешь копаться в саду и делать вид, что счастлива?

– Я была бы счастлива! – крикнула в ответ Исабель. – Или для Лозы кувшины это слишком просто? Много грязи и возни? Так и скажи сразу! Глупая Исабель, твои глупые мечты для меня ничто!

– Глупая Исабель! – взревел Винсент, сжимая кулаки. – Я не хочу видеть, как ты будешь чахнуть здесь, в Лозе, как я стану для тебя проклятием, обузой. Ты будешь стареть здесь, лишенная нормальной жизни, лишенная права выбирать, как я!

– Может, тебе просто противно, что я буду стареть, а ты будешь оставаться все таким же молодым?! – девушка злым, резким жестом вытерла слезы.

– Убирайся! Вон! Не приходи сюда больше! – Винсент ткнул пальцем в дверь. Исабель посмотрела на него, потом прикусила губу и выбежала прочь.

– Я был бы счастлив состариться рядом с тобой, – глухо сказал Винсент ей в спину.

Солнце скрылось за набежавшими тучами и свет в комнате потускнел, став серым. Как во сне выйдя из комнаты, виконт медленно прошел по коридору, через кухню, открыл дверь, спустился по ступеням, провел руками по шершавому стволу дерева, растущего напротив крыльца, и так же неспеша пошел по дорожке. Исабель уже не было видно, а у ворот, одна из створок которых была распахнута, стоял человек. Человек в сутане освященника.

Предчувствие кольнуло Винсента. Он подошел ближе и встал на расстоянии вытянутой руки, рассматривая освященника. Не стар, не урод, не горбат. А жаль. Хотя, уже не важно.

– Освященник Жель, я полагаю, – сказал Винсент спокойно. Все вдруг перестало иметь значение. Все, кроме того, что должно было случиться. Хотел он того или уже нет.

– Виконт.

Жель окинул гневным взглядом Винсента.

– Я так и знал. Я должен был догадаться раньше. Что вы сделали Исабель, господин Виконт?

– Я отпустил ее, чтобы ничего ей не сделать, – Винсент посмотрел в глаза Желю и тот, спустя несколько мгновений, отвел взгляд. Ярость, опустошение, отчаяние, вызов, боль – может ли Чудовище из старой истории испытывать столько эмоций сразу? Жель не знал и не был готов выяснять это.

– Вот и хорошо. Я проведу с Исабель беседу. Касаемо же вас…

– Нет, – резко оборвал освященника Винсент. – Не надо проводить с Исабель никаких бесед, Жель. Не надо лепить ее по образу и подобию своей фантазии, делая из нее послушную ученицу.

Освященник вспыхнул.

– Или … жену? – потрясенный внезапной догадкой Винсент пошатнулся. Вот теперь, пожалуй, он бы запер Исабель в Лозе.

Нет, конечно нет. У него на это нет никакого права. Как и у этого высушенного солнцем и молитвами служителя богов.

– Даже если и жену – это решать только Исабель, – дернув уголком рта ответил Жель. – И вы, виконт, ничего не сможете с этим сделать. На самом деле, вопрос в том, что могу сделать я. Как раз сейчас я принимаю в гостях освященников Паломнической Миссии. Если я расскажу им о вас… Правду о вас…

– То вы придете с факелами, подпалите все, до чего сможете дотянуться, и, читая молитвы, будете гадать, перекинется огонь на Лозу или нет, сгорю я или восстану из пепла? – усмехнулся Винсент. – Тогда уж не забудьте убедиться, что кроме меня в Лозе никого нет. И кошек заберите.

Жель промолчал.

– Подойди ко мне, Жель, – отбросив формальности предложил Винсент.

Освященник недоверчиво посмотрел на виконта, сделал шаг вперед и…уперся в невидимую преграду.

– Значит, мое разрешение все-таки нужно, – пробормотал Винсент. – Моя добрая воля и мое искреннее желание…

– О чем ты говоришь? – тоже не стал дальше церемониться с «господином» Жель.

Виконт посмотрел за спину освященника. На горизонте начинали собираться тучи, наверное, снова пойдет дождь. Или нет. Лучше бы нет, Исабель так и не перестала бояться грозы. Она больше не придет, уж он-то постарался. Да и если бы пришла, Винсент снова бы прогнал ее. Он оставит Мелеху много денег. И всем остальным тоже. Все, что у него есть. Ленно построит себе свой дом, заберет в него кошек – он их любит, вечно кусочки им кидает. А Лоза… если Исабель однажды захочет прийти сюда, дом будет рад. Пусть мечты Исабель исполнятся. Настоящие мечты, а не клетка, в которой она оказалась бы рядом с ним.

– Твоего отца звали Селис и он был освященником, – сказал Винсент. Жель вздрогнул.

– Откуда ты…

– Догадка. Озарение. Воля богов и алчность служителей архива Обители. Мне очень повезло, я мог бы искать тебя очень долго.

– Зачем? – Жель пропустил мимо ушей про «алчность». – Это связано с проклятием?

– Что ты знаешь о нем? – Винсенту казалось, что этот разговор ему снится. Столько лет, столько дней, столько строк, писем, гнева и новой надежды. И вдруг все развернулось так стремительно, внезапно и пугающе неизбежно. Главное – не задумываться ни на миг, не сомневаться ни секунды.

– Отец рассказал мне перед смертью. Уже в бреду, звал какую-то Азарию, смеялся, просил прощения, что… женился на маме. Что не мог жить со своей болью один, – голос Желя звучал сурово.

– Я сказал ему, что обрученный перед богами, да еще в его сане не должен так богохульствовать. А отец снова засмеялся и сказал, что он уже был обручен… смертью. Что он должен был принять храм у старого освященника в Малой Долине и жить там с любимой женой. Но проклятый, полный похоти виконт отнял ее. Отнял и виновен в ее смерти. И за это он проклял виконта вечной жизнью. Проклял и покинул Долину.

– Азария не любила Селиса, – покачал головой Винсент. – Это было очевидно. И я пальцем ее не тронул.

Жель поморщился.

– Это дело богов судить, виконт. Не мое. Отец был очень терпелив, возможно, он добился бы благосклонности Азарии. Но боги рассудили так, чтобы он встретил мою мать, и чтобы родился я. После смерти отца я получил его приход. Отец ведь уехал недалеко, ты знал, виконт? Три Ключа – пара часов верхом до Малой Долины. Но отец никогда не возвращался сюда. Зато когда сюда искали нового освященника, я смог узнать об этом и попросил отдать место мне. В Большой и Малой Долине все знают историю про старого, то ли сходящего с ума, то ли уже сошедшего с ума виконта, который был проклят пожаром и уродством за свои грехи. Ты знал, что жители даже спорили, сколько лет тебе отпустят боги? Но никто ничего не знал о проклятии моего отца. Я даже приходил сюда, к Лозе. Но не увидел никого, кроме Ленно. А стоило начать расспрашивать его, Арела, Ханну или Мелеха, так они начинали бормотать про твое плохое здоровье, непомерную щедрость и прочее.

Жель потер лоб.

– Но я никак не мог забыть предсмертный бред отца. «Двадцать три. Ему всегда будет столько же, пусть он не сможет сдохнуть, пусть смотрит, как все, что ему дорого превращается в прах». Злые слова. Мой отец был достойнейшим человеком, и я решил… что прощу ему эти странные эмоции. Но потом сюда стала приходить Исабель, вместо Мелеха. И глядя на то, как она меняется, я стал сомневаться. Я пытался расспрашивать ее и понял, что она врет. Что она врет и что ей грозит опасность.

– Никогда, – отрезал виконт. – Никогда ей не грозила опасность.

– Что тебе нужно, виконт? – спросил прямо освященник. – К чему эти разговоры о моем отце?

Вот он, этот момент. Винсент набрал в грудь воздуха.

– Я прошу, чтобы ты убил меня, сын Селиса.

– Что? – освященник сделал шаг назад. – Что ты …

– Подожди, послушай, – торопливо заговорил виконт. – Я потратил так много лет, чтобы узнать это. Селис был освященником. Он проклял меня с именем богов на устах, с силой веры, вложенной в свои слова. Именно поэтому проклятие по-настоящему сработало.

– Не богохульствуй! – осенил воздух перед собой священным знаком Жель.

– Я не богохульствую, – терпеливо ответил ожидавший чего-то такого Винсент. – Сила богов бесконечна, не об этом ли говорит нам религия? И не нашего ума дело, как боги одаривают этой силой своих последователей.

– Так, – неохотно согласился Жель. Спорить с трактатами об Ирсе и Ярсе он не смел.

– В редких случаях благословение освященника божественной силой может перейти на его потомков, – продолжил Винсент.

– Сказание о Аселе и дочери его, святой Тейнин, – немедленно отозвался Жель.

– Проклятие тоже может перейти, – вот Винсент и добрался до главного. – Ты сын Селиса. Ты можешь снять проклятие. Подарив мне смерть. Как только я разрешу тебе пройти через ворота, ты сможешь убить меня.

Жель молчал. Небо над головами Освященника и виконта продолжало сереть.

– Я служитель богов, а не убийца, – разомкнул он, наконец, губы.

– Боги ведают и жизнью, и смертью. И разве это не истинное милосердие и проявление их воли – подарить мне покой? Я хочу верить, что если Азария, умирая, просила свою мать помочь мне, снять проклятие Селиса, значит она не хотела, чтобы я мучился.

– Вот именно: ты хочешь верить.

Жель смотрел на игравшего скулами Винсента. Виконт не выглядел жалким, он не молил, не унижался, не угрожал, не бахвалился. Он просил о страшном. Просил, стоя на двух ногах, будучи здоровым, имея за спиной дом, слуг и деньги, чтобы им платить.

Виконт был достаточно смелым, чтобы смотреть в будущее и понимать, что ждет его спустя еще лет двадцать. И разве боги не говорят о том, что милость и сострадание не всегда легкая ноша для того, кто их приносит? Жель кивнул сам себе. Да. Это будет суровое испытание, но легких достойным боги и не посылают.

– Хорошо. Что именно ты хочешь, виконт? – тяжело посмотрел он на Винсента.

– Приходи после захода солнца. Я закончу… приготовления, отпущу Ленно с каким-нибудь поручением в город и буду тут. Один. Я разрешу тебе пройти, а там… хочешь нож, хочешь арбалет… – виконт невесело усмехнулся.

– У меня нет арбалета, – сурово ответил Жель. – У меня есть кинжал отца. Он брал его с собой, когда ездил к отдаленно живущим прихожанам. Дороги бывают разные, как и путники на них. Но и у меня есть условие, виконт.

Винсент склонил голову.

– Я приведу с собой освященников Миссии. И если ты вдруг струсишь… у нас будут с собой мешочки с соломой и горящие факелы. И я сделаю так, чтобы Лоза сгорела, и ты вместе с ней, виконт. Пока, спустя еще лет десять, тебе не пришло в голову, что ты зря отпустил от себя Исабель и ее надо заменить другими невинными душами.

Если бы взглядом можно было убивать, Жель лежал бы уже мертвым, столько ярости было в виконте.

– Я никогда не…

Стиснув зубы, Винсент оборвал сам себя на полуслове.

– Все равно. Будь по-твоему, Жель.

Как Исабель добежала до дома она не помнила. Кажется, ей навстречу шел Жель, но у девушки не было никакого желания говорить с ним. Кажется, кто-то окликнул ее, спросил, что случилось, но боль, рвущая девушку на части, затмевала все. Захлопнув за собой дверь, Исабель прислонилась к ней спиной, осела на пол и зарыдала так, что за окном испуганно вспорхнула с ветки птица. Когда плакать уже не осталось сил, а глаза заболели от слез, Исабель поднялась и, как во сне, обвела взглядом комнату. Розы на столе уже начали увядать и осыпаться. Исабель взяла один лепесток и растерла его между пальцами.

…Держи, это тебе. Может, Королева Роз придет к тебе во сне и сможет исполнить твое желание. Какое-то другое желание…

… а освободить меня, Исабель, может только смерть.

… Не смотри так. Я пока не нашел никого из родственников Селиса. Но я не могу жить вечно, Исабель. И надеяться на милость тех, кто рядом со мной. Больше не могу. Ты бы тоже не смогла.

Исабель села на кровать.

Почему она решила, что что-то изменится от того, что она любит виконта? Что ей достаточно его, Висконти, скрипучих половиц под ногами и выцветших красок гобеленов? Пройдет время, она постареет, станет дурнушкой, обузой на шее вечно молодого виконта. Сколько раз он будет начинать все сначала и смотреть, как близкие увядают на его глазах? В одном он не прав.

Исабель сняла с себя сарафан, небрежно бросив его на пол, рубашку, обувь и, оставшись нагишом, взяла кувшин с холодной водой. Она вылила его себе на голову, смотря, как струйки воды падают прямо на пол. Не вытираясь надела рубашку обратно и, забравшись в кровать, свернулась клубочком.

Ирса, Ирса, вот тебе водица, чтобы зло с меня ушло, чтобы стала я чиста, чтобы обошли меня глаз дурной, страшна беда. Смой с меня это ужасное чувство тоски, пожалуйста…

Будь она проклятой, она бы молилась богам, чтобы виконт ее не покинул. А Винсент… Винсент ее прогнал.

Исабель закрыла глаза.

Ее разбудил стук. Сначала Исабель решила, что это гром – за окном, во мраке, как раз сверкнула молния и девушка привычно сжалась. Затем стук повторился и Исабель поняла, что стучат в дверь.

– Исабель! – высокий голос Кианы звучал требовательно и… испуганно? – Исабель, открой, открой быстрее!

Девушка соскочила с кровати, на ощупь зажгла свечу и, держа ее в руке, открыла дверь. На пороге стояла знахарка, непривычно растрепанная, запыхавшаяся, словно бежала от своего дома до Исабель.

– Начинается гроза. Дождя еще нет, но молнии уже сверкают. Ты должна справиться, Исабель, справиться со своими страхами.

Киана крепко вцепилась руками в плечи девушки, пальцы у нее были ледяные. Исабель в ужасе смотрела на знахарку.

– Что… о чем ты? Мне больно! – Исабель отцепила от себя руки Кианы и потерла плечи.

– Жель и Освященники Миссии пошли к Лозе. С факелами, Исабель. Я видела их у Храма, я читала по губам, – быстро заговорила Киана. – Никто ведь не беспокоится, когда глухая идет мимо. Не беспокоится, что она вглядывается в лица и замедляет шаг.

– Киана…

– Жель – сын Селиса. Винсент рассказал тебе, Исабель? Винсент впустит Селиса в Лозу и тот убьет его. А если виконт вдруг отступит в последний момент, они попробуют сжечь Лозу. Что ты будешь делать, Исабель?

– Виконт сам хотел умереть, – побелевшими губами ответила Исабель. – Кто я такая, чтобы мешать его желанию?

– А кто он для тебя, Исабель? – черные глаза знахарки словно прожигали Исабель.

Я был бы счастлив состариться рядом с тобой.

Нет, не показалось. Ей не показалось тогда, когда на пару мгновений она остановилась, прикусив костяшки пальцев, и сделала судорожный вдох.

Раздался раскат грома, снова сверкнула молния и Исабель, обогнув Киану, выбежала на улицу. В лицо ей ударил ветер. Как близко к Лозе Жель и Освященники?

Исабель бежала так, как не бежала никогда в жизни. Над головой грохотало, сердце билось где-то в горле, в глазах темнело, но она не могла остановиться. Она вообще не должна была уходить из Лозы. Мало ли злых слов может сказать Чудовище, которому больно. Ее Чудовище. Ее Винсент. Камни под босыми ногами кололи ноги, колоски в поле больно стегали по ногам, а темнота сжималась вокруг до очередной вспышки молнии. Но Исабель было все равно. Дорога поднималась вверх, и там, с верхней точки, Исабель увидела пятна факелов.

– Винсент! – закричала она, пытаясь перекричать гром и ветер. – Винсе-ент!

Он стоит передо мной. Полный достоинства, презрительного спокойствия, расправив плечи. За поясом его сутаны поблескивает кинжал без ножен. Тот самый, который скоро оборвет мою жизнь. Я столько лет готовился к этому. Я готов.

Факелы пятерых спутников освещают темноту позади Желя. К поясам освященников привязаны мешочки, видимо, это их они будут поджигать, если я отступлю.

Убить Чудовище – главная цель всех поучительных сказок, да?

Я делаю шаг вперед, открываю рот, чтобы пригласить Желя пересечь границу проклятия, и в этот момент особенно яркая молния разрезает лоскут неба позади освященника. И я вижу ее.

Этого не может быть, не должно быть, видимо, мой разум, все-таки помутился. И все же я замираю. Жель оборачивается, следом за ним и его спутники. И все вместе мы смотрим, как с вершины холма, куда уходит дорога от Лозы, бежит навстречу ветру женская фигура, подхватив руками полы длинной рубашки. Белоснежное видение среди темноты.

– Винсент! – доносит до меня ветер ее голос. – Винсе-ент!

Моя Исабель.

Ярость охватила Желя. Освященники Миссии благословили его и согласились помочь исполнить долг. Избавить мир от проклятого Чудовища и подарить тому освобождение. Это была тяжелая, но достойная миссия. Но Исабель не должно было быть здесь. Она не должна была этого видеть. Или же… боги так захотели? Чтобы она поняла суть и важность происходящего? Увидела, на что готов Жель и поняла, что он спасает не только ее душу, но и душу Винсента?

Белая как мел девушка пыталась добежать до ворот, но Жель, схватив ее за руку, дернул к себе. За его спиной суровыми тенями, плечом к плечу, встали освященники.

– Стой, Исабель! Стой и не вмешивайся! Я делаю то, что угодно богам.

– Пожалуйста, Винсент! – Исабель пыталась вырвать руку из цепкой хватки Желя, но тот держал Исабель до боли крепко.

– Пусти ее! – крикнул Винсент.

– У нас уговор, виконт, – прошипел Жель. – Ты сам сказал, что отпустил Исабель, чтобы не сделать ей больно. Ты сам попросил убить себя!

– Винсент, нет! Жель, да пусти же меня! – Исабель пнула освященника ногой и, извернувшись, наклонилась и укусила Желя за руку. Тот выпустил девушку, но тут же ее крепко схватил другой освященник, заломив руку за спину.

– Отпусти ее! Что вы творите, Жель, дьевон тебя раздери! – метался за воротами Винсент.

– Хватит, виконт, – устало сказал освященник. Глаза его горели огнем. – Исабель должна знать: боги видят все. Боги привели меня в Малую Долину. Боги дозволили мне быть твоим избавлением. Если ты струсишь и не впустишь меня, я сожгу твой дом. И посмотрим, что останется от тебя в огне. Я предупреждал, виконт! И ты согласился!

По щекам Исабель текли слезы. Небо располосовала очередная вспышка молнии и почти сразу прогремел гром.

– Винсент, пожалуйста, я люблю тебя, я очень тебя люблю! – крикнула Исабель. Жель дернулся как от оплеухи. Винсент смотрел на Исабель не отрывая взгляда.

– Мне не важно, буду я выходить за пределы Лозы или нет, Винсент! Я буду ухаживать за Висконти, мы отстроим крыло, ты расскажешь мне сотни новых историй. Мы будем кормить комарами и мухами самых тощих лягушек пруда, – Винсент улыбнулся и Исабель улыбнулась в ответ, сквозь слезы.

– Я тоже люблю тебя, Исабель, – такой нежности в голосе она не слышала у него никогда. – Именно поэтому сейчас я должен тебя отпустить. Вряд ли Жель согласится дать мне второй шанс. Прости, Исабель, я трус. Я не хочу приходить на твою могилу год за годом, десятилетие за десятилетием. И не хочу просыпаться, гадая каждое утро, не разлюбила ли ты меня. Не сломал ли я тебе жизнь.

– Впускай меня, виконт, – с угрозой в голосе сказал Жель. – Мне надоело слушать яд, который ты вливаешь в уши Исабель. Мне долго придется молиться за очищение ее разума и души.

– Молись за себя! – Исабель, резко откинув голову назад, ударила в лицо державшего ее освященника. Раздался хруст, освященник, вскрикнув, выпустил Исабель и схватился за лицо.

Исабель рванулась вперед, к воротам. Выхватив кинжал, Жель перехватил девушку и приставил лезвие ей к горлу.

– Знаешь, я войду с ней и после этого прикончу тебя, виконт! Или ее жизнь для тебя ничто? Впускай меня!

– Не касайся ее, выродок! – Виконт рванул на себя створку ворот, жаждущий всем своим существом только одного: спасти Исабель, заслонить, спрятать ее. И будь что будет.

Створка распахнулась и… Винсент шагнул вперед.

– Что за… – Жель, не веря своим глазам, опустил кинжал и выпустил Исабель. Винсент растеряно обернулся назад, не до конца еще осознав, что только что произошло.

– Винсент! – Исабель бросилась к нему и, обняв, прижалась к виконту крепко-крепко. – Винсент! Я думала, что потеряла тебя. Я думала, что умру без тебя! Ты здесь, рядом!

Счастливо расхохотавшись, виконт сгреб Исабель в охапку.

– Моя Исабель, моя невероятная Исабель, – прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы. – Я, верно, сплю. Или уже умер и мне это чудится.

– Поджигайте, – глухо приказал Жель, поворачиваясь к освященникам. – Поджигайте все, что сможете, а я сделаю то, зачем пришел. Уничтожу Чудовище.

– Вот теперь – вряд ли, – Винсент спрятал девушку себе за спину и сделал шаг к освященнику, готовый драться за Исабель и поместье хоть со всеми одновременно. Жель выставил перед собой кинжал. Освященники сняли с поясов мешочки и поднесли к факелам.

– Винсент, они подожгут Лозу! – с ужасом вцепилась виконту в руку Исабель. – Боги, да что же это, хватит, хватит!

Голос Исабель, зазвенев, оборвался во внезапно наступившей тишине.

Стих ветер, исчезли все звуки, словно на мир опустился толстый платок. А потом воздух сгустился и из него соткались две исполинские фигуры, очертаниями напоминавшие мужчину и женщину. Они простерли руки над поместьем и в следующий миг, вместе с новым ударом грома, пошел дождь – шумный, частый, тяжелыми каплями падающий на землю. Фигуры стали медленно тускнеть и затем растаяли в воздухе, оставив после себя серебристый контур, осевший пылью. Кинжал выпал из рук Желя. Он и освященники торопливо осенили себя священными знаками.

– Боги явили свою волю…– потрясенно сказал Жель. – Боги не дали мне совершить непоправимое. Запятнать свою душу…

Факелы освященников с шипением погасли, затушенные дождем. Винсент взял Исабель за руку и притянул к себе, обнимая.

– Прости меня, освященник Жель, – сказал он, делая вместе с Исабель шаг вперед, наклоняясь, поднимая кинжал и протягивая его Желю. Тот отшатнулся.

– Нет. Больше я его в руки не возьму. Я присоединюсь к Паломнической Миссии, как только подыщу себе замену. Я недостоин служить богам. Мне нужно… очищение. И осмысление. Да. Осмысление…

Не смотря больше на Винсента и Исабель, он побрел прочь от поместья, в сторону деревни. Остальные освященники – смятенные, возбужденно обсуждающие явление богов, потянулись следом.

Новая вспышка молнии озарила все вокруг и на миг Исабель и Винсенту показалось, что там, на холме, стоят двое, взявшись за руки.

Вместе хотя бы в посмертии.

– Ты больше не боишься грозы? – Винсент убрал с лица Исабель мокрые волосы и, не удержавшись, поцеловал ее.

– Я боялась только за тебя, – призналась Исабель, пряча лицо у виконта на груди. – Пойдем домой? В Лозу.

Исабель почувствовала, что виконт весь напрягся.

– А если второй раз Лоза меня не выпустит? Что если… это было только на один раз, чтобы я помог тебе?

– Значит, я останусь в поместье, рядом с тобой, – Исабель, не раздумывая, взяла виконта за руку и потянула за собой, в ворота. А потом повернулась и прошла обратно. Вместе с Винсентом.

Проклятья действительно больше не было.

Виконт прислонился спиной к ограде и поднял лицо к небу, не обращая внимания на дождь. Исабель встала рядом.

– Я не знаю, что теперь делать, – растеряно сказал он. Потом, нащупав руку Исабель, поправил сам себя. – Что делать после того, как мы проведем обряд. Ты же выйдешь за меня замуж, Исабель?

– Выйду, – просто ответила Исабель и положила голову на плечо виконта. – А делать… мы можем все, что захотим. Но я бы предложила начать с постройки нового крыла.

– Пойдем, – Винсент подхватил засмеявшуюся девушку на руки. – Мы с тобой совсем промокли. И завтра нам столько всего предстоит рассказать Ленно и остальным. А уж когда узнает Мелех…

Я подхватываю Исабель на руки и иду с ней в дом. В наш дом. Мы еще не провели обряд, но я знаю, боги видят, она моя жена. Я даже не буду дожидаться назначения нового освященника. Завтра же попрошу у мужа Ханны повозку и предложу Исабель поехать к Мелеху. Попрошу его благословения и выберу самый красивый храм в городе для обряда. Кажется, мне еще надо написать письма оставшейся родне. Представляю их удивление. Нанести визит Жан-Жаку – побеседовать с ним за чашечкой чая, лично, а не дожидаясь нового письма.

Но это все потом. Завтра. Сейчас я несу мою Исабель в свою спальню – нет, я не планирую ничего такого, просто я не готов расставаться с ней ни на миг. Слабость? Да и пусть. Мне больше не важно, что там говорили голоса из моего прошлого.

Я набираю горячую ванную, зажигаю свечи и собираюсь удалиться, чтобы Исабель могла согреться. Сам я пока завернусь в одеяло и буду ждать. Но Исабель не отпускает меня. В ней нет ни робости, ни страха, ни капли кокетства. Она расстегивает мою промокшую рубашку и как зачарованная проводит рукой по моей груди. Поднимает руки, снимает через голову свою рубашку и бросает ее на пол, рядом. Во рту у меня пересыхает. Моя Исабель прекрасна. От кончиков подрагивающих пальцев до порозовевших от волнения щек. Я распускаю завязки на брюках, сбрасываю их и белье и почему-то очень радуюсь, что Исабель продолжает смотреть мне в глаза. Когда я успел научиться… смущаться?

Мы погружаемся в воду, Исабель откидывается мне на грудь, и мы греемся. Просто греемся. Обнаженные как в начале сотворения времен – может, мы начали творить свой собственный мир, с этой точки? Вода остывает, а мне становится все жарче. Исабель, кажется, тоже. Она запрокидывает голову, и я покрываю поцелуями ее губы, лицо и шею. Я несу ее в постель – прикрывшую глаза, улыбающуюся мне или своим мыслями, не знаю уж. Знаю, что это миг только начало и таких дней и ночей будет еще очень-очень много.

… И засыпаем мы только к рассвету, тесно переплетя пальцы.