Садик. О названиях, знаках зодиака, культурах и климатических свойствах двенадцати месяцев. Лапидарий

I “САДИК” ВАЛАФРИДА СТРАБОНА

Среди произведений дидактической поэзий на латинском языке, вызванной к жизни Каролингским возрождением, “Садик” Валафрида Страбона из Рейхенау (809-849 гг.) занимает особое место. Это - первенец медико-ботанической поэзии, восходящей в то же время к античной римской традиции и прежде всего к “Георги- кам” Вергилия. По изяществу и правильности гексаметра он вполне достоин своего древнего предшественника.

“Благодаря Кассиодору (VI в. н.э.) и Исидору Севильскому (570-637 гг.) медицина была сделана частью общего образования лиц, готовящихся к духовному званию; повторилось то, что уже имело место в Риме на высоте Республики и Империи”[408]. Это обстоятельство сыграло свою положительную роль и подготовило расцвет в изучении античного наследия, который непосредственно связан с эпохой так называемого Каролингского ренессанса.

Поэма Валафрида родилась в пору активного изучения античной, прежде всего римской, литературы, нередко соединявшей в рамках одного произведения высокие художественные достоинства и глубину научных проблем (классическим примером может служить поэма Лукреция “О природе вещей”).

Античные авторы - правда, в определенном преломлении - усиленно изучаются в школах. При дворе Карла Великого (742-814 гг.) всячески поощряются ученые занятия, успешно действует придворная Академия во главе с Алкуином (735-804 гг.), крупным ученым, проявившем себя в ораторском искусстве, поэзии, математике и теологии.

В специальных скрипториях создаются многочисленные рукописи латинских авторов древности, в том числе естественнонаучные и медицинские. Если обратиться, например, к рукописям поэмы Квинта Серена Самоника “Медицинская книга” (целебные предписания), то из 14 манускриптов, донесших до нас ее текст, около 10 относятся именно к IX-XI столетиям.

Характерно, что и организация преподавания (для клириков) стала предметом специального обсуждения (822 г.)[409], что благотворно отразилось на общем уровне и характере научной продукции того времени.

Центрами научных и литературных изысканий стали многочисленные аббатства и монастыри: Санкт-Галлен, Рейхенау, Прюм, Фульда и мн. др.

Валафрид Страбон (Страбо или Страб) получил первоначальное образование в одном из рейнских монастырей и уже в 16 лет был отмечен, как одаренный поэт. В Рейхенау его наставниками были Веттин, а затем Гримальд, превосходный поэт, автор стихотворного жития св. Галла. Вероятно, в 826 г. Валафрид пополнил свое образование в Фульде у знаменитого Рабана Мавра (784-856 гг.), автора труда “О вселенной” (“De universo”) и многочисленных стихотворений.

Пробыв у Рабана Мавра около двух лет, Валафрид направился в Аахен, где был представлен Людовику Благочестивому (ум. 840 г.) и стал придворным поэтом императрицы Юдифи и воспитателем ее сына Карла (Лысого). В 838 г. Валафрид становится аббатом Рейхенау. Спустя два года после смерти своего покровителя Людовика он лишился аббатства и удалился в изгнание в Шпейер. Свои злоключения Валафрид описал в элегантных сапфических строфах, прославив в них и Авию - Рейхенау, “счастливый остров”, куда ему еще предстояло вернуться.

В Рейхенау Валафрид вернулся в 842 г. и до своей кончины оставался его аббатом.

Литературное наследие Валафрида значительно и многообразно, но прежде всего он - поэт, автор многих гимнов и эпиграмм, в которых применял стихотворные размеры античной лирики: фалеков стих, гликонеи, сапфическую строфу, и, конечно, гексаметр и элегический дистих. Оставил он и прозаические произведения, выступая в качестве составителя глосс и обрабатывая и издавая сочинения других писателей, например, “Жизнеописание Карла”, составленное Эйнгардом (ум. между 848 и 856 гг.), приспособив его, очевидно, для школьного употребления. Однако всеобщая известность и долгая жизнь выпали на долю одного творения Валафрида, поэмы “О культуре садов” или “Садик” (“De cultura hortorum” или “Hortulus”). Она посвящена одному из первых наставников поэта Гримальду. В 27 ее главах описаны 23 ароматических и лекарственных растения, набор которых не полностью отражает то, что произрастало в саду аббатства, поставлявшего лекарства для нужд монастырской аптеки. Перечень растений в “Садике” можно поставить в связь с “Капитулярием об императорских виллах” Карла Великого, регламентирующем разведение в императорских поместьях прежде всего тех растений, которые славились своими целебными свойствами. Там (§ 1 XX) перечислены около 100 трав, кустарников и деревьев, и лишь 4 растения поэмы Валафрида не упомянуты в “Капитулярии”.

Непосредственное описание растений в поэме начинается с 4-й главы. 1-я - Вступление к поэме - провозглашает важность труда по возделыванию сада. 2-я - “Трудность предпринятого труда” - содержит панегирическое описание весны и нелегких работ земледельца. В 3-й главе - “Настойчивость земледельца и плоды труда” - наставления по поливке сада.

Первым из растений описан шалфей (гл. 4). Описание завершается в гл. 26 (“Роза”). Глава 27-я - “Посвящение труда о культуре садов” - обращена к Гримальду, на суд которого автор отдает свое творение с просьбой: “Что неудачно, - отрежь, и одобри, что по сердцу будет” (ст. 441).

“Садик” чисто светское произведение. Валафрид вводит в канву своей поэмы образы древней мифологии: миф о Гиацинте и Латоне, изложенный по “Метаморфозам” Овидия. В поэме упоминаются языческие божества: Приап (ст. 3), Феб (ст. 86), Сатурн (ст. 42), Вакх (ст. 110), Церера (ст. 237). Отдает он дань и христианской символике Роза и Лилия (ст. 410-428).

Кроме 23 растений, каждому из которых поэт посвятил отдельную главу, в поэме упомянуты еще три: фиалка (12, ст. 220), садовый кост (12, ст. 281) и селеника (18, ст. 292), а также персиковое дерево (27, ст. 434).

Превосходные гексаметры “Садика”, как и многочисленные реминисценции из римских поэтов “золотого века” свидетельствуют о совершенном знании классической римской поэзии, родной и живой для аббата IX в.

Исследователи растений “Садика”[410] отмечают “южный характер” большинства из них и подчеркивают важность собственного опыта Валафрида в делах агрикультуры, о чем говорит и сам поэт:

Большинство глав поэмы построено по определенной схеме: вначале дается описание растения, затем приводятся предания о нем и наконец перечисляются целебные свойства каждого из них.

Каковы же источники “Садика”? Это “Георгики” Вергилия, латинский Диоско- рид, “Естественная история” Плиния, но в большей степени ее поздние обработки и сокращения, наконец дидактическая поэма Квинта Серена Самоника (III в. н.э.) “Медицинская книга (целебные предписания)” (“Liber medicinalis. Praecepta saluberrima”). Последняя была известна Валафриду: ее “среди других медицинских сочинений древности собирательское рвение Регинберта приобрело для библиотеки Рейхенау”[411]. Но и сам Серен Самоник опирался на того же латинского Диоскорида и на “Сокращения” Плиния, на “Гербарий” Псевдо-Апулея и др. Об известности поэмы Серена Самоника в эпоху не столь далекую для Валафрида говорит прямое поэтическое подражание ей в лице Бенедикта Криспа из Милана (VII в.), автора “Медицинских записок” (“Commentarium medicinale”), или даже (как у Серена Самоника!) “Медицинской книги” (“Liber medicinalis”), написанной до 681 г. И уже при жизни Валафрида находим другое подтверждение: 20 гексаметров, предпосланных поэме Серена Самоника в Цюрихском кодексе IX в. и принадлежащих перу Якова, товарища Валафрида по Рейхенау.

Еще одним “побудителем” Валафрида к созданию “Садика” считали[412] 10-ю книгу сочинения Колумеллы “О сельском хозяйстве”, имевшую знаменательный заголовок: “De cultura nortorum” (“О культуре садов”).

Возможным “побудителем” Валафрида к созданию им “Садика” могла стать и сама тема сада, уходящая корнями в глубокую древность, но бывшая также и повседневной реальностью для “садовода” из Рейхенау. О садах говорилось так давно и так много!

“Чародейные травы” в легендарном колхидском саду собирала еще волшебница Медея (“Орфическая Аргонавтика” IV-V вв.). Известен исторически существовавший сад Феофраста (IV в. до н.э.), афинского философа, естествоиспытателя и ботаника. Пергамский царь Аттал Филометор (II в. до н.э.) и властитель Понта Митридат VI Евпатор (ок. 132-65 гг. до н.э.), как восточные деспоты, увлекались разведением растений-ядов и противоядий. В далекой Армении еще в I в. до н.э. близ города Артамета существовал сад Арташеса II “из различных цветистых благовонных растений, но не только ради приятных зрительных удовольствий... а и для приготовления из них лекарств, изобретенных любознательными врачами согласно учению Асклепиада”[413].

В VI в. н.э. уроженец Северной Африки поэт Луксорий написал стихотворение “Об Оагеевом саде, где были посажены все лекарственные травы”:

Что касается Руси, то еще в Киевский период ее истории там проявляли живой интерес к лекарственной ботанике, знали сочинения Феофраста[414], а в известном еще с XI в. “Шестодневе” Иоанна Экзарха Болгарского сведения о растениях и лекарственных средствах передавались по Диоскориду и Феофилу[415].

В историях средневековой литературы[416] источники Валафрида делят обычно на три группы: народная традиция, античные авторы и собственный практический опыт (вспомним ст. 15-18 “Садика”).

Мы не знаем, как оценили современники поэму “Садик”, но известно, что Страбон пользовался всеобщим уважением именно как поэт и ученый, и обе эти ипостаси как раз и соединились в его поэме. Стихотворная эпитафия Валафриду, написанная Рабаном Мавром, рисует его мудрым наставником, искусным писателем и поэтом, на устах у которого была “сладостная соль”. Поэму переписывали, но, по-видимому, не часто. Она фигурирует всего в нескольких рукописях IX-XI вв., снабженная немецкими и латинскими глоссами.

Из поэтов Средневековья первым упомянул Валафрида Одо из Мена (на Луаре), живший в XI в. В своей поэме “О свойствах трав” (“De viribus herbarum” или “De virtutibus herbarum”) в гл. 25, ст. 900 сл., говоря о свойствах любистока, он прямо ссылается на Валафрида:

Вероятно, через посредство Одо из Мена в Салерно, медицинской школе, возникшей в том же IX в., стал известен и Валафрид (7 растений “Садика” мы видим в “Салернском кодексе здоровья”, составленном на базе стихотворной дидактики Салернской школы Арнольдом из Виллановы (ок. 1235-1311 гг.).

Новую жизнь в полном смысле этого слова “Садик” обрел лишь в начале XVI столетия. Эпоха Возрождения вместе с другими вернула к жизни и этот перл Каролингской дидактической Музы.

В том же Санкт-Галлене, где в начале XV в. флорентийский гуманист Поджо Браччолини (1380-1459 гг.), участвовавший в Констанцском соборе 1414-1418 гг., открыл почти все известные теперь сочинения Квинтилиана, ряд сочинений Цицерона, Лукреция, Аммиана Марцеллина, Плавта и мн. др., Санкт-Галленский врач и гуманист Иоахим фон Ватт (латинизированное имя Вадианус), “идя по стопам флорентийца Поджо”, как он сам говорит, обнаружил и рукопись “Садика” Валафрида. Он же стал и первым ученым издателем поэмы (Вена, Иероним Виетор, 1510 г., 31 октября, 4°).

Этому изданию предпослано письмо Вадиана, адресованное Георгию Коллими- цию, врачу, физику и придворному математику императора Максимилиана I, в котором подробно описаны богатейшие рукописные находки Поджо Браччолини в Санкт-Галлене и их дальнейшая судьба.

О своих поисках Вадиан рассказывает так: “Пока я разыскивал произведения других авторов, мне попала в руки эта чрезвычайно интересная книга Страбона из Фульды, как я читал, монаха, родом галла, первая страница которой сразу сулила и латынь яркую, и мыслей замечательную силу. И тогда меня охватило страстное желание ее переписать, однако я не смог сделать этого, так как был занят, хотя и видел в высшей степени достойное сочинение”.

Далее Вадиан высказывает пожелание вместе с Коллимицием обнародовать вновь открытую поэму. Рукопись, видимо, пострадала от времени, ибо Вадиан недвусмысленно говорит о “лечении манускрипта”. В конце письма он высоко оценивает Валафрида, как поэта “прелестного, легкого и изысканного... украшенного озарением учености”.

Письмо написано в Вене в 1510 г. В том же году для первого издания “Садика” Вадиан, как это было принято, сочиняет стихотворное обращение к читателю, представляя ему “нового поэта”:

Титул этого редчайшего издания: “Strabi Galli, poëtae et theologi doctissimi, ad Grimaldum, Coenobii S. Galli abbatem, Hortulus” (Страба Галла, ученейшего поэта и теолога, к аббату монастыря Св. Галла, Гримальду, Садик). Вена. Иероним Виетор, 1510, 4°.

Второе издание поэмы, не менее редкое, вышло в свет через два года: Нюрен- берг, Иоанн Вейссенбургер, 9 июля 1512 г., 4°.

Третье (отдельное) издание поэмы появилось лишь 300 с лишним лет спустя и было подготовлено Ф.А. Реуссом (F.A. Reuss): Вюрцбург, 1834 г., 8°. Его титул: “Walafridi Strabi Hortulus. Carmen ad cod. ms. Veterumque editionum fidem recensitum, lectionis varietate notisque instructam. Accedunt analecta ad antiquitates florae germanicae et capita aliquod Macri nondum edita”. Следовательно, в нем учтена рукописная и издательская традиция, разночтения, даны комментарии и добавлены к тому времени не изданные “главы Макра” (т.е. Одо из Мена). Недоступным, к сожалению, оказалось издание Анри Леклерка (с французским, очевидно, прозаическим переводом). Париж, 1933 г.

Кроме того, еще в том же XVI в. “Садик” входил в состав различных медицинских “Коллекций”: в известную “Коллекцию” Альдов - “Medici antiqui omnes “ (“Все древние врачи”). Венеция, 1547 г., в “Диететическую коллекцию” (“Collectio diaetetica”) немецкого гуманиста, поэта-импровизатора и переводчика Гелия Эобана Гесса (1488-1540 гг.), неоднократно переиздававшуюся: Страсбург, 1530; Париж, 1533; Франкфурт, без года; там же 1564 и 1571. Вошла она и в “Коллекцию” Андрея Ри- вина (1600-1656 гг.), Лейпциг, 1665.

Естественно, что “Садик” вошел и в ряд изданий близкой по теме поэмы Одо из Мена “О свойствах трав”: Базель, 1527; Фрейбург, 1530; Лейпциг, 1832 и др.

Поэма переведена на ряд европейских языков: английский, французский (прозой?), немецкий (фрагментарно). На русский язык “Садик” (фрагментарно) был переведен в 1936 и 1970 гг. и полностью в 1966 г. (переиздания в 1971/1972 гг.).

В своем предисловии к “facsimile” первого издания “Садика” историк медицины К. Зудгоф сказал следующее: «В “Садике” Валафрида читатель получает в свои руки небольшое поэтическое произведение особой ценности: важное свидетельство совершенства формы, которого Каролингский гуманизм достиг к началу IX в. в странах близ Боденского озера, и вместе с тем мудрое доказательство глубокого понимания естественных и медицинских знаний, перешедших по традиции из дней древнеримской культуры”[417].

Поэма Валафрида интересовала не только историков литературы, ботаников и врачей, но и искусствоведов, интересовавшихся изображениями растений в средневековой живописи[418], и потому очень внимательных к живым и прямо-таки “живописным” описаниям Валафрида.

Из Рейхенау, одного из самых известных центров культуры, в эпоху Валафрида вышли образцы литературного творчества, поэзии, книжной миниатюры и других областей знания. Подобно аббатствам Клюни (во Франции) и Монте-Кассино (в Италии), Рейхенау имело всеевропейскую известность.

“Цвет медицины Салерно”, поэтическое кредо Салернской школы, цитирует Одо из Мена; последний, в свою очередь, прямо упоминает Валафрида. Так выстраивается цепочка стихотворной дидактики, продолжающей и развивающей традиции античности, обогащая их собственным опытом.

Растения “Садика” не исчезли из арсенала новой медицины, вошли в современные фармакопеи, не забыты и медициной народной.

Как бы ни был дискуссионен термин “Каролингское возрождение”, но после “темных веков” (VII-VIII вв.) во франкской державе Каролингов и прежде всего при дворе Карла Великого “ученая, книжная культура вступила во взаимодействие с народной германской и романской культурой, обогатила их и обогатилась ими”[419]. “Садик” и стал вехой взаимопроникновения этих культур, поступательное развитие которых в следующие века вызвали к жизни и новые произведения дидактической, ученой поэзии.

II “О НАЗВАНИЯХ, ЗНАКАХ ЗОДИАКА, КУЛЬТУРАХ И КЛИМАТИЧЕСКИХ СВОЙСТВАХ ДВЕНАДЦАТИ МЕСЯЦЕВ”[420] ВАНДАЛЬБЕРТА ПРЮМСКОГО

Современником Валафрида Страбона из Рейхенау был Вандальберт Прюмский (ок. 813-850 гг.), видный поэт Каролингской эпохи, оставивший значительное литературное наследие.

Первоначальное образование он получил в монастыре Прюм (латинская Prumia), расположенном в округе Трира. Старинное бенедиктинское аббатство славилось своей школой. Литературную деятельность Вандальберт начал при аббате Маркварде (829-853 гг.), всячески поощрявшем ученые занятия.

Вандальберт был уже автором многочисленных светских Стихотворений, когда обратился к написанию более значительного произведения - “Мартиролога” (“Martyrologium”), составной частью которого и является публикуемая поэма о двенадцати месяцах года.

В своей работе над “Мартирологом” Вандальберт, как он сам пишет в письме к своему другу Отрику[421], “воспользовался помощью и поддержкой святого и славнейшего мужа Флора”. Этот Флор из Лиона (конец VIII в. - ок. 860 г.) помог ему не только своими обширными познаниями, но и большим количеством рукописей, которыми располагал. Опираясь на эту помощь, Вандальберт и завершил свой стихотворный труд “от январских календ до конца года”[422].

Известно, что работа над “Мартирологом” была закончена в 848 г., однако эта дата не содержит никаких указаний на то, где был завершен труд - в Кёльне или в Прюме. Известно только, что идея написать подобное сочинение родилась в Кёльне “под влиянием друга” (hortatu compulsus amici)[423], и этим другом был Отрик.

Если “Мартиролог“ в целом представляет собой версифицированный календарь, включающий также сведения и об отдельных праздниках и содержащий, кроме основной части, ряд как бы вводных разделов и до, и после нее, то поэма о двенадцати месяцах, как и “Садик” Валафрида, представляет собой совершенно светское произведение: она посвящена сезонным сельскохозяйственным работам у франков, их обычаям и занятиям.

Именно эта часть “Мартиролога”, которая сама по себе может рассматриваться как отдельное, вполне законченное сочинение, имеет для нас ценность исторического источника.

Еще в 1882 г. на эту часть наследия Вандальберта обратили внимание немецкие исследователи К.Т. Инама-Штернегг и П. Херцзон[424]. П. Херцзон сделал первый немецкий перевод поэмы, опустив, к сожалению, вводные строки к каждой из ее глав (от 5 до 9 гексаметров), посвященные этимологии названий месяцев (по Исидору Севильскому) и небезынтересным астрономическим сведениям[425].

Если учесть, что хозяйственная история Каролингской эпохи не имеет такой непрерывной традиции современных свидетельств, какую имеет, например, история литературы, государства или права, то “реалистическое содержание поэмы” представляется особенно ценным, да и в поэтическом отношении она “значительно превосходит остальные части целого”[426]. Поэма дает также наглядное, несмотря на краткость, описание сельскохозяйственных работ в каролингском поместье IX в. Создавая свою “циклическую поэму, Вандальберт несомненно имел перед глазами пышный и мягкий ландшафт среднего Рейна”[427].

Кстати о “цикличности” поэмы. Она - наиболее ценная, но не единственная в этом роде поэзии. Сохранились латинские стихи Неизвестного, посвященные занятиям, свойственным каждому из месяцев года. “Цвет медицины Салерно”, поэтическое кредо этой знаменитой школы, прозванной “Гиппократовой общиной”, также характеризует месяцы года, начиная с января, в плане диететики, гигиены и необходимых лечебных процедур. Наконец в далекой от Прюма Византии при дворе Алексея I Комнина (1081-1118 гг.) и Иоанна II Комнина (1118-1143 гг.) их архиатр (лейб-медик) изложил стихами свойства 12 месяцев, начиная с марта, следуя, по-видимому древней традиции “ромеев”.

Среди источников Вандальберта прежде всего должен быть назван Вергилий с его “Георгиками”, затем Овидий (“Метаморфозы”, “Фасты” и др.). Если сравнить античные реминисценции в поэмах Валафрида и Вандальберта, то они во многом совпадают, подтверждая тем самым общие истоки их латинской образованности и свидетельствуя о том, каких авторов больше других читали и изучали в монастырских школах Каролингского времени. У обоих авторов встречаются, кроме того, реминисценции из Горация, Исидора Севильского, Ювенка, Седулия, Венанция Форту- ната, а у Вандальберта, кроме того, - из Персия, Латинской антологии (составленной в VI в.) и англосаксонского поэта Альдхельма (2-я половина VII в.).

Поэма написана гексаметром и состоит из Вступления (стихи 1-6) и 12 глав (стихи 7-366), каждая из которых посвящена одному месяцу года, сезонным работам в поместье и другим занятиям франков[428].

Собственно медицинские сведения по сравнению с поэмой Валафрида занимают у Вандальберта более скромное место и даются лишь в виде весьма общих рекомендаций в связи с упоминанием отдельных культур, а порой относятся, скорее, к области диететики[429].

Вандальберт близок “Садику” своим поэтическим языком и стилем, хотя у него и заметно присутствие элементов средневековой латыни, совершенно отсутствующих в классических гексаметрах Валафрида. “Садик” был несомненно известен Вандальберту. Вандальберт пользовался расположением и покровительством Людовика Благочестивого, при дворе которого Валафрид провел десять лет, а также его сына Лотаря I (840-855 гг.), погребенного в Прюме.

Вандальберт многим обязан Флору, новых стихов которого с нетерпением ожидал юноша Валафрид[430].

Оба поэта имели, конечно, общий круг знакомых, однако их личные отношения и само знакомство остаются для нас загадкой. Среди знакомых Флора, помогавшего Вандальберту, было немало выдающихся людей того времени. Еще за десять лет до завершения поэмы Вандальберта Флор выступил против Годескалька (Готтшалка), с которым в конце 20-х годов, учась у Рабана Мавра в Фульде, познакомился Валафрид, пославший ему одно из своих стихотворений. Мы уже говорили о близости Вандальберта и Валафрида, получившего признание двадцатью годами ранее и в том же ученом кругу, к которому принадлежал Вандальберт.

В обеих поэмах мы видим ряд общих черт: в описании природы, времен года, в реминисценциях, не только из одних и тех же авторов, но нередко - из одних и тех же произведений, даже стихотворных строк.

О “Мартирологе” Вандальберта упоминает хронист Сигеберт из Гемблу (Гемб- лаценский)[431], умерший в 1113 г. Говорит о нем и считающийся основателем научной библиографии аббат в Шпонгейме Иоганн Тритемий (1462-1516 гг.), сделавший основанную им библиотеку своего аббатства предметом всеобщего интереса ученых и вельмож Германии.

Распространенность поэмы Вандальберта среди современников отмечает Э. Дюммлер[432].

Сочинения Вандальберта сохранились в нескольких рукописях, старейшая из которых (Codex Parisinus, 2832) относится к IX в. и содержит на листах 72-111 все произведения этого поэта. Остальные рукописи относятся уже к Х-ХП столетиям.

“Мартиролог” был впервые издан в Базеле (1563 г.) среди произведений англосаксонского писателя Беды Достопочтенного (674-734 гг.)[433]. Поэма о двенадцати месяцах года в этом издании отсутствует; она увидела свет в капитальном труде Э. Дюммлера (см. примечание 13). По тексту этого издания и выполнен ее настоящий стихотворный перевод.

Размером оригинала поэма до сих пор переводилась на немецкий язык П. Херц- зоном, но этот перевод, как было отмечено выше, неполон. На русский язык прозой (и тоже с сокращениями) текст поэмы перевела Н.С. Цемш[434]. Первый полный стихотворный перевод, выполненный автором этих строк, был впервые опубликован в сборнике “Средние века” (М.: Наука, 1973. Вып. 36. С. 265-275).

Стилистическая и образная близость поэм Валафрида и Вандальберта выступает при их сопоставлении: поэтому Вандальберт закономерно следует за своим современником Валафридом.

III “ЛАПИДАРИЙ” МАРБОДА РЕННСКОГО

Минералы - часть тройственного мира природы. Так же, как растения и животные, минералы привлекали человека, и он стремился больше о них узнать.

Уже в Древнем Египте было известно искусство резьбы по камню, а от эпохи крито-микенской культуры (XXI-XIV вв. до н.э.) сохранились многочисленные перстни-печатки с углубленным изображением (интальи). Через финикийцев с минеральными богатствами Востока в VII-VI вв. до н.э. познакомились греки.

После походов Александра Македонского (336-323 гг. до н.э.), достигшего пределов Индии, драгоценные камни и самоцветы буквально наводнили Элладу. Ими интересовался Аристотель (384-322 гг. до н.э.), стремившийся классифицировать камни и объяснить их происхождение. О них он написал специальный труд. Его ученик и последователь Теофраст (327-287 гг. до н.э.) в своей книге “О камнях” описал 16 минералов, разделив их на металлы, камни и земли[435].

Рассказы о минералах, их местонахождениях и свойствах мы находим в “Географии” Страбона (63 г. до н.э. - 24 г. н.э.).

Вполне естественно, что минералами интересовались врачи. Их рекомендовал римский энциклопедист и врач Авл Корнелий Цельс (I в. до н.э. -1 в. н.э.) в сочинении “О медицине”, единственно сохранившейся части энциклопедического труда “Artes” (“Искусства”). В “Естественной истории” Плиния Старшего (23-79 гг. н.э.) - своде всего, что знал Рим в I в. н.э., минералам целиком посвящена 37-я книга, ставшая источником для многих более поздних авторов, писавших о камнях.

Педаний Диоскорид (I в. н.э.), автор известного в латинском переводе труда “De materia medica” (“О врачебном материале”) описал более 30 минералов, иногда с их разновидностями.

Сведения о минералах есть и в дидактической поэме Квинта Серена Самоника (III в. н.э.) “Медицинская книга” (целебные предписания), у Епифания Саламинско- го (V в. н.э.), Исидора Севильского (ок. 560-650 гг.), св. Гильдегарды из Бингена (1098-1178 гг.), аббатисы монастыря Рупертсберг, автора оригинального сочинения “О камнях”.

Константин Африканский (ок. 1020-1087 гг.), бенедиктинский монах из Монте- Кассино, неутомимый переводчик корифеев арабской медицины на латинский язык, обогатил европейскую науку, в том числе и сведениями о минералах.

Абу Али ибн Сина (Авиценна) (980-1037 гг.) в своем “Каноне врачебной науки” многократно рекомендовал лекарства минерального происхождения, посвятил им специальный труд (классификацией минералов Авиценны в Европе пользовались вплоть до начала XVIII в.).

Шкала степеней для средств по их теплу, холоду, сухости и влажности распространилась и на минералы. Эта шкала была неразрывно связана с гуморальной теорией (от лат. humor - влага) медицины, по которой здоровье означало равновесие в организме четырех влаг: кровь, светлая желчь, черная желчь и флегма. Они воплощались в четырех материальных стихиях мира: воздух, земля, огонь, вода. Когда нарушалось равновесие влаг, возникала болезнь, и лекарства, обладая определенной степенью по шкале качеств, восстанавливали утраченное равновесие и, следовательно, здоровье.

О минералах писали многие и немало, но особое место в литературе о них, помимо многочисленных лапидариев в прозе, занимает поэма Марбода Реннского (1035-1123 гг.) “Лапидарий” (Lapidarium), полное название которой “Поэма о геммах или драгоценных камнях” (“Carmen de gemmis sive lapidibus pretiosis”). Надо сказать, что под словом gemma часто понимали собственно драгоценный камень (например, алмаз, изумруд и др.), а под словами драгоценные камни (“lapides pretiosi”) - самоцветы, стоящие гораздо дешевле.

Сведения о жизни Марбода весьма скудны. Известно, что он преподавал в латинской школе, а на склоне лет стал епископом города Ренна в Бретани, войдя в историю как Марбод Реннский. Кроме “Лапидария” (самое известное из его сочинений), ему принадлежат пять сатирических писем против Роберта д’ Абрисселя (более известного по характеристике Вольтера в “Орлеанской Девственнице”) и поэтический парафраз на “Песню Песней”.

Марбода интересуют прежде всего свойства камней - реальные и легендарные, - места их добычи и не менее - лечебные свойства.

Каждая из 60 глав поэмы посвящена описанию одного камня. Среди них (за физическую твердость) и некоторые органические образования, такие как жемчуг или “камни”, образовавшиеся во внутренних органах некоторых животных или птиц (алекторий, гиения, хелидоний и др.).

Поэма состоит из Вступления, 60 глав и Заключения. В изданиях ей предпосланы два письма легендарного царя арабов Эвакса к императору Тиберию (14-37 гг. н.э.), без всякого сомнения, подложные.

Из текста Вступления явствует, что Марбод Реннский, подлинный автор поэмы, считает себя лишь ее составителем, а в основе его труда лежит сочинение легендарного Эвакса, - обычный прием средневекового автора, стремящегося, как это уже неоднократно случалось[436], подкрепить свой собственный труд авторитетом античности и таким образом сделать его более популярным в читательской среде.

Основным источником для Марбода была “Естественная история” Плиния Старшего, и прежде всего ее 37-я книга, целиком посвященная минералам.

“Лапидарий”, видимо, сразу же получил известность: вскоре появился подражатель, в 16 небольших стихотворных главах продолживший описания Марбода (4 камня все же повторяются!), явно уступая в них своему образцу.

Влияние “Лапидария” очевидно и на корифея средневековой европейской учености Альберта Болыптедского (1193-1280 гг.), упомянувшего автора “Лапидария”, разумеется, под именем Эвакса в своем сочинении “О минералах”.

Упоминает Эвакса и другой видный ученый средневековья, автор “Пандектов медицины”, Маттей Сильватик (XIV в.). Под тем же именем Эвакса его цитирует и создатель средневековой энциклопедии “Зерцало природы” Винцент из Бове (1190-1264 гг.).

Наконец в “Саде здоровья” Иоганна Воннеке фон Кубе мы вновь встречаемся с Эваксом-Марбодом в пересказах и прямом цитировании.

Несмотря на присутствие в поэме Марбода некоторых кажущихся баснословными сведений о минералах, по-своему интересны и они, как свидетельства, отражающие многовековой опыт народной медицины и представления средневековой медицины. Есть в поэме и чисто практические рекомендации о ношении минералов, что с успехом применяется и теперь.

Каждый минерал имеет свое “поле”, и подтверждение тому - биолокационный метод обнаружения полезных ископаемых с помощью “волшебной лозы”, известный уже много веков. Скрытые многометровой толщей породы, минералы подают нам сигнал своего присутствия, улавливаемый этой лозой.

В связи с предписаниями Марбода можно говорить и о психотерапевтическом воздействии минералов, об их цветах, - успокаивающих (зелень изумруда) и возбуждающих (некоторые пестрые камни). Минералы обладают фосфоричностью, магнетическими свойствами, содержат электричество, имеют определенную теплопроводность и другие качества, которые могут быть с пользой применены. Им приписывали симпатические свойства. Считалось, что они (как и некоторые лекарственные растения) помогают только нравственно чистому человеку.

Минералы применяли как наружные средства, растирая на особом оселке и смешивая с медом, вином и водой, их носили и прикладывали к больным местам тела, предварительно нагревая для усиления эффекта воздействия, принимали их и внутрь. Почти в каждой из 60 глав поэмы Марбода говорится об этом.

Широкую известность поэмы Марбода подтверждают ее ранние переводы и переложения на французский и датский языки. Последний принадлежит датчанину Генрику Гарпестренгу (ум. в 1244 г.). Итальянский перевод XIV столетия до сих пор существует в рукописи.

Поэма впервые издана Иоанном Куспинианом (Вена, 1511 г.). На титульном листе другого раннего издания поэмы (Фрейбург (?), 1531 г.) помещено традиционное стихотворное обращение к читателю - род аннотации на выходящую в свет книгу:

Всего же в XVII в. было, по-видимому, два издания. Поэма напечатана в приложении ко второму изданию знаменитой “Дактилиотеки” (собрания перстней и резных камней-инталий без оправ), вышедшему в Лейдене в 1695 г., по тексту которого и выполнен автором этих строк ее первый русский перевод[437].

“Дактилиотека” антверпенского патриция Абрахама Горлея (1549-1609 гг.), включавшая 214 перстней, служивших печатями и 682 резных камня, имела европейскую известность. Украшенная гравированным портретом А. Горлея книга удостоилась семи стихотворных посвящений (обращений к автору и читателю), и среди них латинских стихов государственного деятеля и юриста Гуго Гроция (1583— 1645 гг.), помещенных под портретом А. Горлея:

В Заключении к своей поэме Марбод (ст. 695-703) говорит о Прометее, как изобретателе перстня:

Большинство из камней, описанных в “Лапидарии”, подвергалось резьбе, так создавались геммы-интальи, образцы высокого искусства глиптики[438].

На Руси сведения о минералах впервые сообщает “Изборник Святослава” (1073 г.). Сведения о “камениях” содержат и рукописные “Вертограды” (наиболее ранняя рукопись относится к 1534 г., сохранились и более поздние списки уже XVII столетия). Источником ее стало немецкое издание “Сада здоровья” Иоганна Воннеке фон Кубе (Любек, 1492 г.). Напомним, что “Сад здоровья” обильно цитирует и пересказывает Марбода-Эвакса, а это значит, что и на Русь в XVI в. уже пришли сведения из “Лапидария” Марбода. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть раздел “Прохладного Вертограда”: “О каменех драгих и ко многим делам угодных и о силе их”[439], чтобы обнаружить уже знакомые нам по “Лапидарию” рекомендации и сведения. Несколько ранее, уже с конца XV в., на Руси было известно и псевдоаристотелевское сочинение “Тайное тайных” или “Аристотелевы врата”, содержащее сведения о “силе трав и камней”[440].

Итак, три дидактические поэмы - Валафрида, Вандальберта и Марбода - хронологически обнимают IX-XII вв. Родившись в местных ученых центрах, хотя и таких известных, как Рейхенау, Прюм и Ренн, они вышли далеко за пределы мест рождения и обрели общеевропейскую известность. “Виной” этому была в известной степени сама стихотворная форма, с младых ногтей привычная для учеников монастырских латинских школ. Важным и интересным было и содержание. Полезные сведения, заключенные в них, особенно это касается Марбода, достигли пределов далекой Руси уже в первой трети XVI столетия.

Вспоминаются слова одного из латинских поэтов-дидактиков:

В Приложении к трем названным поэмам добавлена еще одна: “Медицинская книга (целебные предписания)” Квинта Серена Самоника (III в. н.э.) - один из источников “Садика”, поэмы Каролингского времени, с которой начинается эта книга.

ЛИТЕРАТУРА НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

Akermann Io. С hr. Gotti. Epistola in Quintum Serenum Samonicum (Baldiner’s neues Magasin für Aerzte. Bd. I, 1779. Stuck III. S. 909).

Barnes H. Serenus Samonicus physician to the Emperor Severus (St. Louis med. Rev. 1907. IV. P. 469-473).

Baur A. Quaestiones Sammoniceae. Giessen, 1886.

Benedictus Crispus. Commentarium medicinale. Ad fidem codicis Vindobonensis. Diss, inaugur. Io. Val. Ulrich. Kizingae, 1835.

Bergmann A. Die Dichtung der Reichenau im Mittelalter (Die Kultur der Abtei Reichenau. Bd. IL S. 712-738). München, 1925.

Beyerle K. Geschichte des Klosters Reichenau (Die Kultur der Abtei Reichenau. Bd. I. S. 92-110).

Fischer H. Mittelalterliche Pflanzenkunde. München, 1929.

Keese J. Quomodo Serenus Sammonicus a medicina Pliniana ipsoque Plinio pendeat. Rostock, 1896.

Meyer E.H.F. Geschichte der Botanik. Königsberg, 1856. Bd. 3. S. 422—426.

Meyer-Steineg T., Sudhoff К. Geschichte der Medicin im Überblick mit Abbildungen. Jena, 1950.

Morgagni Io. Baptista. Opuscula miscellanea pars prima. Venetiis, 1763. P. 102-120.

Revay I. Lectiones Serenianae (“Mnemosyne”, N.S. Vol. 49, pars 2). Lugduni Batavorum, Lipsiae, 1921.

Sierp H. Walafrid Strabos Gedicht über den Gartenbau (Die Kultur der Abtei Reichenau. Bd. II.

S. 756-772).

Walafridi Strabonis vita beati Galli (Vadianische Briefsammlung. I. 1508-1518. St. Gallen, 1891 (Mitteilungen zur vaterländischen Geschichte. Herausgegeben vom historischen Verein in St. Gallen. XXIV. Folge IV. Heft I, St. Gallen, 1890).

Walahfridi Strabonis. De cultura hortorum (Monumenta Germaniae historica. Rec. Em. Duemmler.

T. IL P. I. Berolini, 1884).

ЛИТЕРАТУРА НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Арнольд из Виллановы. Салернский кодекс здоровья. Μ., 1970.

Богоявленский Н.А. Древнерусское врачевание в XI-XVII вв. Μ., 1960. С. 19-20, 24, 39—40.

Геопоники. Византийская сельскохозяйственная энциклопедия X в. Μ.; Л., 1960.

Голенищев-Кутузов И.Н. Итальянское Возрождение и славянские литературы XV-XVI вв. Μ., 1963. С.60, 224-225, 269.

Ибн-Сина Абу Али. Канон врачебной науки. T. Ι-V. Ташкент, 1956-1960.

Катон, Варрон, Колумелла, Плиний. О сельском хозяйстве. Μ.; Л., 1937.

Лукреций. О природе вещей. T. I—II. Μ., 1946-1947.

Мейер-Штейнег Т., Зудгоф К. История медицины. Μ., 1925.

Серен Самоник Квинт. Медицинская книга (целебные предписания). Μ., 1961.

Цельс Авл Корнелий. О медицине (в восьми книгах). Μ., 1959.

Шульц Ю.Ф. Валафрид Страбон и его поэма “О культуре садов” или “Садик” // Средние века. Вып. 34. Μ., 1971. С. 323-343.

Шульц Ю.Ф. Вандальберт Прюмский и его поэма “О названиях, знаках зодиака, культурах и климатических свойствах двенадцати месяцев” // Средние века. Вып. 36. Μ., 1973. С. 265-275.