Салют - Глория

Часть первая. Внештатная ситуация

Встроенный будильник наручных часов негромко зачирикал. Этого звука было вполне достаточно, чтобы разбудить командира. Тот машинально, ещё сквозь сон, нажал на кнопку, отключив сигнал. Открыл глаза, зевнул, поморгал немного, и поглядел на электронный экран. Они проспали пять часов. Время вставать. Сегодня им предстоит много работы.

Отстегнув крепление, Александр Александрович — плечистый, атлетически сложенный мужчина, слегка оттолкнулся от ложи, ловко перевернулся и полетел вперёд, мимо двух пробуждающихся коллег.

— С добрым утром, — привычно поздоровался он.

— С добрым, с добрым, — ответили ему.

— Василий, а ты сегодня, поди всю ночь не спал? — уже подлетев к переходу в следующий отсек, обернулся командир корабля.

— Без задних ног! — ответил белобрысый, рябой техник, возясь с застёжкой. — Снилось, что я уже дома. Даже не верится, что уже следующую ночь я буду спать на Земле, в своей постели, с жёнушкой в обнимочку.

— Счастливчик, — подал голос бортинженер Асхар Алиханович, раскосый и скуластый весельчак. — А нам с Сан Санычем ещё до конца недели тут сидеть. Итого, сколько мы уже здесь? Второй месяц? Да, Сан Саныч?

— Почти, — откликнулся Александр, привычно располагаясь в отсеке связи.

— Во сколько там «Союз» должен прилететь? В двенадцать по Москве? — зависнув вниз головой, спросил Вася.

— Да, — ответил Асхар. — Если проблем никаких не будет. Ты ведь там всю свою работу доделал уже?

— Ещё вчера, — кивнул Василий, разминая плечи. — Самое сложное было снаружи. Ух, вспоминать не хочется! А внутри — уже пустяки. Если Пенькович за ночь ничего не сломает, конечно.

Космонавты посмеялись.

— Заря, Заря. Я Фотон, — донеслось из отсека связи. — Заря, Заря. Я Фотон.

— Этот Яшка неугомонный мужик, — Асхар щёлкнул двумя переключателями, и пробежался глазами по показаниям приборов. — Откуда у него столько энергии?

— Учёный, — Вася полетел в уголок, где располагалась туалетная система. — Этим всё сказано.

— Он ведь с тобой сегодня отчаливает? Да, Василий?

— Да. Поэтому и торопится, всё успеть, доделать до конца. Пока смена не прибыла.

— Сколько их там ожидается?

— Трое. Так что вам тут весело будет. Хоть и тесновато.

— В тесноте, да не в обиде! Правильно я говорю, Сан Саныч?!

— Асха-ар! — вместо ответа, командир корабля вдруг позвал бортинженера к себе в отсек. — Ну-ка, давай сюда! Что-то я тут вообще ничего не понимаю…

— Сан Саныч! Да как же так? Ты! И не понимаешь?! Кто у нас командир вообще: ты, или я? — полетел к нему балагурящий Асхар Кусаинов, и начал напевать. — Чукча, чукча, чукча кучерявый…

— Вот, погляди-ка, — совершенно не отреагировав на шутки, встретил его Нестеренко. — Что это такое? Где мы вообще?

После этих вопросов, в их отсеке повисла подозрительная тишина.

— Что-то случилось? — закончив с туалетом, Василий присоединился к ним. — Что там?

Командир и бортинженер выглядели абсолютно растерянными. Они даже не обратили внимания на появившегося техника.

— Где Земля? — вдруг поднял на него глаза Кусаинов. — Земли нет.

— Как это, «нет»? — усмехнулся Вася, выглянув в иллюминатор. — Куда она могла деться?

— ЦУП молчит. В эфире полная тишина, — констатировал Нестеренко. — Что за чудеса?

— Похоже, с орбиты сошли. И серьёзно, — предположил Асхар. — ИО сбилась, видимо.

— Нормально так сошли. Что аж Земли не видим, — усиленно пытался разглядеть родную планету Василий.

— Земля — это полбеды, товарищи, — сообщил командир. — Я и Солнца не наблюдаю.

— Сан Саныч, ты давай так не шути! — напрягся Кусаинов. — А то мне уже совсем нехорошо стало.

— Сам погляди. Внешние батареи по нулям. Куда Солнышко подевалось? Вот ведь…

— Погодите, но этого же просто не может быть, — воскликнул Василий. — Это невозможно.

— Да помолчи ты, Вася… Соберитесь, мужики. Допустим, мы действительно ушли с орбиты. Почему система нас не предупредила? И как мы смогли так далеко улететь, что даже Солнце у нас пропало из поля зрения? — Нестеренко пытливо поглядел на бортинженера.

Тот лишь разводил руками, находясь в полнейшем непонимании происходящего.

— Это невозможно, — тихонько произнёс наблюдавший за ними техник.

— Василий, а ну быстро, тащи сюда Пеньковича, — приказал ему командир. — Может хотя бы он нам всё объяснит.

— Слушаюсь! — Швецов пулей вылетел из отсека.

Оставшиеся космонавты продолжили попытки связаться с Центром Управления Полётами, но это было бесполезно. Связи не было. Никакой. Отсутствовали даже радиопомехи.

— Ёк-макарёк! — выругался Нестеренко. — Вообще замечательно. Такое впечатление, что мы даже не в Солнечной системе.

— Васька прав. Это невозможно, — ответил Асхар. — Мы не могли улететь так далеко от Земли всего за несколько часов.

— Вся надежда на Пеньковича. И на то, что он прольёт свет на ситуацию …

— Са-а-ан Са-а-аныч! — ещё издали послышался дрожащий голос Василия.

Командир молча выплыл из отсека, и столкнулся с окончательно обескураженным техником.

— Сан Саныч. А Яков Михалыч того… — провыл тот. — Кажется, умер.

— Что значит, умер?! Ну-ка, в сторонку, — слегка оттолкнув его, Александр Александрович полетел в дальний отсек научного модуля «Кварц», Кусаинов поспешил за ним следом.

Тело учёного неподвижно плавало посреди отсека. На нём не было никаких повреждений. Казалось, что человек просто заснул, так и продолжив висеть в невесомости.

— Яша! Яков Михалыч! — позвал его командир, после чего осторожно пощупал пульс.

— Мёртвый? — настороженно спросил Асхар.

— Да, — ответил Нестеренко. — И похоже, что уже не один час.

— Что же с ним случилось?

— Кто бы знал, — Александр Александрович начал осматривать тело, неторопливо вращая его. — На инфаркт не похоже. На инсульт тоже. Вот, ёк-макарёк…

— Может обо что-то ударился как-то неудачно?

— Никаких синяков. Вообще ничего.

— Как же так? Мы же с ним вместе подготовку проходили, — сокрушался Василий. — И у него врачи никаких патологий не обнаружили. Здоров как бык. И тут вдруг это…

— Послушайте, — командир обратился к своим коллегам. — Когда вы заснули?

— Сан Саныч, так мы же вместе с тобой, как дежурство закончили, так и… — начал было Кусаинов.

— Нет, мне интересно, когда вы именно заснули, — перебил его Нестеренко. — А не просто спать улеглись.

— Я практически сразу отключился, — ответил Вася.

— Я тоже, — кивнул бортинженер.

— И не просыпались ни разу? — уточнил Александр Александрович.

— Нет, нет, — качали головами космонавты.

— Похоже, что-то произошло во время дежурства Пеньковича. Когда он один из всего экипажа бодрствовал.

— А что могло произойти? — недоумевал Асхар. — Что могло убить Яшу?

— И отбросить нас от Земли, к чёрту на куличики, — добавил Нестеренко, после чего перевёл внимательный взгляд на бледного техника. — Василий, ты ничего не хочешь нам рассказать?

— Я? — вздрогнул Швецов.

— Да, ты. Больше некому. Мы с Асхаром Алихановичем были в отдельной группе, отвечающей за управление и навигацию. А вы с Яковом прилетели уже третьим заходом. До вас ещё одна группа была. Монтажники и наладчики, которые присоединяли и подключали «Кварц». Никаких учёных с ними не было. Яков был первым научным сотрудником. И вот, перед самой отправкой обратно на Землю, он внезапно преставился. Из-за чего? Что он тут натворил, Вася?

— Не знаю, — ответил Василий. — Я всего лишь технический работник, а не учёный. Я понятия не имею, чем тут занимался Яков Михалыч. Его работа меня не касалась.

— Но ты работал в модуле «Кварц». Единственный из нас троих. После проведённой стыковки, мы этого модуля не касались. А ты в нём работал почти неделю. И внутри, и снаружи. Хочешь сказать, что тебе вообще ничего не известно? — Александр Александрович пристально глядел на техника, который пытался прятать от него глаза.

— Вася, если что-то знаешь, расскажи, — с другой стороны наседал на него Асхар.

— Да не могу я, — отнекивался тот. — Подписку давал о неразглашении.

— Это понятно, — кивнул командир. — Но дело в том, что ситуация вышла из-под нашего контроля. И хранить государственные тайны при таком раскладе уже не имеет никакого смысла.

— Я же подписку давал! — продолжал сопротивляться Василий.

— А я брал на себя ответственность за экипаж. В который и ты входишь, в том числе. И сейчас моя задача — вернуть вас обратно на Землю. Понимаешь? — спокойно давил его Нестеренко.

— Я всё равно ничем помочь не смогу, — сдался техник. — Моя работа заключалась только в монтаже и настройке независимой системы связи модуля «Кварц».

— То есть, у «Кварца» была своя, отдельная связь? — уточнил Асхар.

— Да.

— Модуль военный? — мрачно спросил Александр Александрович.

— Не знаю. Нет. Скорее всего, нет, — ответил Вася. — Он научный. Но по уровню секретности сопоставим с военной разработкой.

— Говори всё, что знаешь, — Нестеренко покосился на неподвижный труп Пеньковича. — Возможно это нас спасёт.

— Я знаю очень мало. У меня уровень допуска невысокий. Поскольку я технарь. Монтажник, — заикаясь, поведал Василий. — Этот модуль. «Кварц». На самом деле является дополнительным двигателем. Экспериментальным.

— Не похож он что-то на двигатель. Где сопла? Как топливная система подсоединяется? — скептически возразил Кусаинов. — Форма какая-то необычная. Нет, это что-то другое.

— Двигатель это! — настаивал Вася. — Но не простой. Это… В общем, гиперпривод.

— Че-го? — уставился на него командир. — Какой ещё гиперпривод?

— Это же что-то из области фантастики, — добавил Асхар.

— Нет. Это реальность. Опытный, экспериментальный образец настоящего гипердвигателя. Я не знаю, как он работает и по какому принципу. Хоть убейте, не могу ничего сказать, потому что просто не знаю. Меня к этой информации не допускали. Да даже если бы и допустили. Вряд ли я бы вот так, сразу, во всём этом разобрался, — сказал Василий. — Это всё учёные. Они проводили основную работу. А мы — техники, лишь монтировали оборудование и сопутствующие элементы. Самого двигателя мы не касались. Его полностью собрали на Земле. Там же его и установили в модуль «Кварц». Ну а в космосе — лишь дорабатывали соединения с базовой конструкцией корабля. Экранировали. Соединяли все узлы. Я, например, отвечал за системы дистанционного управления. От меня не требовалось каких-то углублённых знаний. Монтаж приёмной антенны, подключение коннектора, и пробные тесты на получение сигнала. Всё. А всякими там настройками уже занимался Яков Михалыч. Я в его дела уже не совался. Это всё он. Пенькович. Он — один из создателей этой штуки.

— Получается, что они провели эксперимент по запуску гипердвигателя, не поставив нас в известность? — поражённо спросил бортинженер.

— Они не могли так поступить, — отрезал Нестеренко. — Исключено.

— Всё верно, Александр Александрович, — подтвердил Василий. — Не могли. Да если бы Яков Михалыч даже и захотел, у него бы ничего не получилось. Потому что гипердвигатель не имеет внутреннего управления. Запустить его можно только извне. Из астролаборатории. Поэтому, Пенькович мог только протестировать стартовые блоки, на «холостом ходу». Но не более того. Станцию должны были отправить в гиперпрыжок именно с Земли, удалённо, когда двигатель будет полностью подготовлен.

— То есть, совершить гиперпрыжок планировала следующая группа? Которая должна была прибыть сегодня? — рассуждал командир.

— Насколько мне известно, первый гиперпрыжок вообще должен был пройти без участия людей, — ответил Василий. — Именно для этого к кораблю пристыковали ныне законсервированный модуль «Биом». Туда должны были поместить лабораторных животных и растения, которые планировалось доставить сегодня, вместе с новой группой. Цель этой группы — провести заключительные проверки и тесты, а так же, разместить подопытные образцы в «Биоме». После чего, эта группа, вместе с вами, на двух «Союзах», должна была покинуть станцию, оставив её полностью в автономном режиме полёта. Только затем должен был произойти первый гиперпрыжок в истории советской космонавтики. И в истории человечества.

— И куда прыгать собирались? — спросил Кусаинов.

— Вроде бы, до орбиты Плутона, — ответил Василий. — А там, планировалось установить с кораблём радиоконтакт, получить сведенья о его состоянии, и о состоянии подопытных животных. Как они перенесли прыжок. Только после этого информацию должны были обнародовать.

— Это же примерно шесть миллиардов километров, — произнёс Нестеренко. — Нормально нас унесло. Теперь понятно, почему Солнца не видно. С Плутона оно должно выглядеть просто как очень яркая звезда. Сразу так и не заметишь.

— Солнечный датчик его не фиксирует, — сообщил бортинженер. — Значит Солнце слишком далеко для обнаружения. Даже при таком удалении от светила, мы бы смогли на него ориентироваться. Но никаких намёков на Солнце не наблюдается. Это значит, что мы сиганули подальше, чем орбита Плутона.

— Так, подождите, давайте по порядочку, — Нестеренко потёр переносицу. — Василий. А что потом? Что планировалось после того, как с кораблём установят связь?

— Ничего, — упавшим голосом ответил техник.

— То есть?

— Александр Александрович, это беспилотная, автономная экспедиция. Задача — выяснить, выдержат ли системы корабля гиперпространственный скачок, и как его переживут живые организмы. Только после этого могла идти речь об испытаниях с участием людей. Данный гиперпривод является одноразовым. Он переносит станцию только туда. А обратно уже не возвращает. Это билет в один конец, — ответил побледневший Швецов.

— Получается, что мы обречены? — взглянул на командира Кусаинов.

— Получается, ты паникёр. А-ну, отставить панику, — отрезал тот. — Никаких мне тут упаднических настроений. Пока мы живы. Значит будем бороться. Сколько по времени идёт радиосигнал от Плутона — до Земли?

— Где-то от четырёх — до пяти часов, — отозвался техник.

— Это значит, что нас услышат только через четыре часа. Значит ответ мы получим тоже не раньше, чем через пять часов. Запасов кислорода у нас на сколько хватит, а? Асхар!

— С кислородом проблем не будет, Сан Саныч. В лабораторном модуле «Биом» есть система его регенерации. Она тоже тестовая, но себя зарекомендовала.

— Ты про те водоросли? — уточнил командир. — Нам точно их хватит?

— Да. Это хлорелла. В совокупности с системой обеспечения газового состава, выработки дыхательной смеси должно хватить на трёх человек.

— А сколько протянут энергетические системы?

— Сложно сказать наверняка. Придётся держаться только на внутренних энергоресурсах. От солнечных батарей проку никакого, — пояснил бортинженер.

— Ну и насколько нам хватит атомной батарейки?

— Если будем сильно экономить, то-о… Может быть, года на полтора. Это всё ещё не так плохо, Сан Саныч. Вот, что меня по-настоящему беспокоит, так это запасы провизии и питьевой воды. Их у нас действительно в обрез.

— С учётом полноценного суточного рациона, продуктов должно хватить ещё на месяц, — ответил командир. — Если будем экономить, то и на три.

— В «Биоме» есть корм для животных. Благо, его заранее завезли, — напомнил Асхар. — Какая-никакая, а пища. Ещё на пару месяцев экономного потребления хватит точно.

— А вода?

— С водой туго. Даже с учётом запасов «Биома», и работы очистительных систем, надолго нам её не хватит. Придётся снизить её потребление до минимума. Какая у нас суточная норма? Восемьсот миллилитров? Придётся снизить вполовину. Это удвоит срок потребления.

— Итого, пару-тройку месяцев жизни мы имеем, — подытожил Нестеренко. — Уже кое-что.

— Ага, — скептически буркнул Василий. — Вот только до Земли придётся лететь, в самом лучшем случае, девять лет. Даже если нам горючего хватит, и мы правильно курс проложим, девять лет… Девять лет!

— Василий, возьми себя в руки, — грозно осадил его Александр Александрович. — Что ты тут из себя благородную девицу строишь? Когда шёл на эту работу, ты вообще не думал о рисках, сопряжённых с ней? Так чего теперь сокрушаешься? Немедленно прекращай мне это. Вместе вляпались, вместе и будем выбираться.

— Мы готовы, командир, — ровным голосом отозвался Кусаинов. — Никакой паники нет. Ждём дальнейших распоряжений.

— Распоряжения такие. Швецов, хорош нюни размазывать. Возьми плёнку, упакуй мёртвого, и отнеси его в грузовое отделение. Пусть там пока будет, дальше решим, что с ним делать. Потом, как разберёшься, отправляйся в «Биом», и приведи его в рабочее состояние. Теперь Кусаинов. Продолжай работать с навигационными системами. Ищи Солнце. Чем быстрее мы его найдём — тем лучше. А я продолжу налаживать связь с Землёй. Все всё поняли? Тогда выполняйте.

Время будто остановилось. Неизвестно, сколько часов прошло с того момента, когда трое космонавтов закончили своё спонтанное, экстренное совещание. Только сейчас они смогли наконец-то всей своей душой прочувствовать холод окружавшего их чужого, далёкого космоса. Когда Земли рядом не было. И их словно оторвали от пуповины, связывавшей с матерью, выбросив непонятно куда. Настроение у всех было подавленным, но они старались держаться, не выдавая своих тревожных мыслей.

Бортинженер Асхар Кусаинов и техник Василий Швецов, встретились в центральном блоке корабля, решив немного передохнуть.

— Чукча, чукча, чукча кучерявый, — задумчиво напевал себе под нос Кусаинов.

— «Биом» функционирует, — доложил ему Вася. — Вы нашли Солнце, Асхар Алиханыч?

— Нет, — покачал головой Асхар. — Небо отсюда выглядит вообще незнакомым. Если бы у нас была какая-то привязка перед прыжком. Какой-то ориентир. А так…

— Плохо дело. И связи пока нет?

— Пока нет. Я вот всё думаю. Что там Яшка мог навертеть такого? И что могло его убить? Если его убило, почему мы выжили?

— Это не Яков Михалыч, — Василий понурил голову. — Не мог он. Да и технических возможностей не было. Двигатель запустили с Земли. Скорее всего, случайно. Во время тестирования системы дистанционного управления. Внештатная ситуация какая-то. Сбой в программе. Или… Или саботаж.

— Полагаешь? А цель?

— Цель? Сорвать испытания. Да мало ли.

— Кто за этим стоит?

— Кто угодно. Те же американцы. Мы их переплюнули. Обогнали в космической гонке на целую ступень. Вот они и подстроили нам козью морду.

— Кто бы это ни был, — ответил Кусаинов. — Они просчитались. Думали, что мы все погибнем. А мы выжили. Как бы далеко мы не улетели от Земли, сигнал рано или поздно до неё дойдёт. И нас услышат. А дальше — придумают что-нибудь. Мы ведь не могли далеко улететь? На сколько этот гипердвигатель был рассчитан?

— Не знаю я. Не в курсе, — с досадой произнёс Василий. — Но вроде бы дистанция у него ограничена. Дальше Плутона запрыгнуть не может. Энергии маловато. Там принцип действия какой-то, вообще, за пределами классической физики. За счёт мощного, концентрированного импульса, создаётся что-то вроде разрыва в пространстве. Ну, то есть, разрыва как такового, самого-по-себе нет, а просто станция, и вся область, покрытая импульсом, на долю секунды оказывается вне нашей Вселенной, что ли. В каком-то промежуточном состоянии. Когда же она оттуда выскакивает, то появляется в совершенно иной точке галактики. А может быть и за её пределами.

— Я хоть и разбираюсь в астрономии, но не могу себе этого представить, — признался Асхар.

— Я тоже. Но я всю эту схему понял так. Станция, преодолевая разрыв, на самом деле никуда не движется. Она остаётся на месте. А вот Вселенная… Вселенная как раз-таки находится в постоянном, непрекращающемся движении. Поэтому, остановившись всего на мгновение, станция вновь продолжает своё движение уже в совершенно ином месте. И рассчитать это место можно заранее, путём сложных математических вычислений.

— Получается, что это не мы пронеслись через всю Солнечную систему? Это Солнечная система пронеслась мимо нас?

— По всей видимости. Хотя я и могу ошибаться. Ведь я не учёный. Был бы жив Яков Михалыч, он бы нам, наверное, грамотнее всё изложил.

— А этот самый импульс. Ну, который создаёт разрыв. Он что из себя представляет? — спросил Кусаинов.

— Понятия не имею, — ответил Василий. — Там какая-то комплексная система. Чрезвычайно сложная. И дорогостоящая, как десять таких кораблей вместе взятых. Знаю только, что там ядерная реакция используется. Датчики контроля снабжены счётчиком Гейгера-Мюллера. После обнаружения трупа Пеньковича, я первым делом проанализировал радиационный фон. Он заметно превысил норму, но всё ещё в пределах допустимых значений.

— Значит там что-то действительно сработало, — кивнул Асхар.

— Явно, — Швецов вздохнул.

— Слушай, Вась, да не тушуйся ты. Я сперва тоже переполошился, а потом, пока с навигацией возился, ещё раз всё обдумал, успокоился. Ну, что свершилось — то свершилось. Саныч прав. Когда мы выбирали эту работу — знали, что с нами может случиться всё, что угодно. Чего теперь голову пеплом посыпать? Пока живы — будем стойкими. «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! К тому же, даже если нам придётся погибнуть. Мы всё равно первые. Понимаешь? Первые! Первые люди, первые советские космонавты, достигшие границы Солнечной системы! Это достижение сравнимо только с полётом Гагарина!

— Угу. Гагарин-то вернулся на Землю, — буркнул Василий.

— Ну и что? Просто подумай, когда наш сигнал достигнет Земли, мы тут же прославимся! Про нас будут говорить во всём мире! Как про людей, совершивших мощнейший рывок в покорении космоса. Внёсших новую, великую лепту, в дело советской космонавтики! Это же прорыв!

— Что-то мне от этого не легче, Асхар Алиханыч. У меня на земле жена с сыном остались…

— А у меня жена и четверо детей! Ну и что? Государство о них позаботится. Зато представляешь, как они будут нами гордиться?

— Это в том случае, если наш полёт рассекретят.

— Рассекретят. Обязательно рассекретят. Когда получат сигнал и узнают, что мы выжили после гиперпрыжка, скрывать эту информацию будет уже не нужно. Ведь это же самый настоящий триумф нашей науки! Победа!

— Угу. Как у Лайки…

— Да хватит тебе, Васька! — Кусаинов не выдержал. — Возьми себя в руки. Ты космонавт, или кто? Будь мужчиной! Вон, Сан Саныч к нам летит. Сейчас тебе подзатыльник отвесит…

Командир действительно появился в их отсеке, демонстрируя крайнюю взволнованность.

— Мужики, — громко сообщил он. — Похоже я что-то поймал.

— Что? Откликнулись?! — обрадовались коллеги космонавты.

— Нет. Пока нет. Но, по крайней мере, я что-то услышал. Какая-то передача идёт на коротких волнах. Но непонятно, что это. Сигнал искажён. Видимо, забит помехами.

— А это точно радиосигнал, а не реликтовый «шум» от какого-нибудь далёкого пульсара? — уточнил Асхар.

— Утверждать не берусь. Однако, похоже, что всё-таки это сигнал рукотворного радиоисточника, — ответил Нестеренко.

— Командир, разрешите мне повозиться с настройкой оборудования, — попросил Василий. — Всё-таки я связист. Могу покопаться в аппаратуре более углублённо.

— Действуй, — одобрил Александр Александрович. — Только аккуратно. Не доломай нам последнюю радиостанцию.

— Алекса-андр, Алекса-анрович.

— Шучу я, шучу. Давай, Василий, орудуй. На тебя вся надежда.

Швецов отправился в модуль связи. Командир и бортинженер остались один на один. Нестеренко сделал маленький глоток воды из питьевой ёмкости, и поглядел на свои часы.

— Сан Саныч. А что, если нас зашвырнуло гораздо дальше границ Солнечной системы? — предположил Кусаинов. — Что если нас отправили к Альфе Центавра?

— Асхар, ну что ты как ребёнок, ей-богу? — ответил тот. — Какая ещё Альфа Центавра? Мы до Плутона-то вряд ли добрались.

— Всё равно. Поверить не могу, что мы смогли так удалиться от родной планеты.

— Да уж. Приключение, достойное хорошей фантастической книги… Ладно, полечу, посмотрю, что там Василий делает. Может ему помощь какая нужна, — сообщив это, Нестеренко отправился в соседний отсек.