Самобытный характер

ШАБАШКИН ИДЕТ К ФИНИШУ

Артель «Бытремонт» мирно занималась своим делом: к чайникам припаивались утраченные носики, дырявые кастрюли украшались сверкающими заплатами, когда на пороге мастерской, заслонив собой солнце, выросла величественная, широкоплечая тень.

— Анисим! — раздался зычный бас, и в мастерскую протиснулся обладатель тени — здоровенный мужчина с лохматой головой и хитрыми желтыми глазами. — Ты здесь?

Тот, кого звали Анисимом, от неожиданности уронил недолуженный котел на собственную ногу и воскликнул:

— Иван Ефимыч, наконец-то! А мы уж заждались.

— Ну, вот чего, — сказал Иван Ефимыч, — балеты разводить некогда. Погода на пятки наступает. Собирай ребят, послезавтра утречком по росе выступаем.

— А припасу сколько брать?

— Ты что, очумел? На кой нам припас? Всегда на месте добывали.

Через два дня Иван Ефимыч, Анисим, старичок с бородкой, которого звали Никанорычем, и еще несколько человек с мешками и сундучками шли по дороге, ведущей в колхоз «Светоч».

— В «Светоче» мы вроде раньше не бывали, — рассуждал Иван Ефимыч. — Они еще нестриженые. Надо попытать счастье. Сколько нас? Семеро? Что-то раньше я вроде этой рожи не видел…

Долговязый парень стыдливо зарделся.

— Он из парикмахерской, Иван Ефимыч, — пояснил Аннсим, — увязался с нами. Хочу, говорит, тоже с Шабашкиным поработать. Ему, видишь, деньги нужны, жениться собирается, так на рояль, мотоциклетку и прочий причиндал, необходимый в семейной жизни…

— Ну что ж, нехай идет, — милостиво согласился Шабашкин. — А эти откуда?

— Матвей из холодных сапожников, по специальности — латочник. Фирсов в оркестре на флейте играл, выгнали за излишние напитки. Анатолий школу бросил. Вот вроде и все.

— Ладно, — сказал «бригадир». — Кадры подходящие. Одного в плотники, другой каменщиком будет, а парикмахер на столярку. Пойдешь?

— А чего ж? — сказал парень. — Мне хочь токарем, хочь пекарем. Абы деньги.

— Деньги будут, — обнадежил шеф. — Не впервой идем, и все за деньгами… Вроде как пришли. Эй, малый, где тут правление колхоза?

Белобрысый мальчишка, задумчиво ковырявший в носу, прервал свое интересное, но трудоемкое занятие и воззрился на новоприбывших.

— Правление? А вот там, на горке. Давай, дяденька, я проведу.

Уже подходя к самому зданию, Шабашкин заметил что-то неладное. За ними шла группа колхозников. Они с интересом вглядывались в лица гостей и переговаривались.

— Те самые, — убежденно заявил парень в гимнастерке.

— Они, — поддержал старик-колхозник. — И новые есть.

Окончательную ясность в дело внес мальчишка, опять начавший терзать свой нос.

— А вы у нас в прошлом годе были… — сказал он Шабашхину.

— Чего вре-ешь! Мы тут впервой.

— Вот те и врешь! Овчарню у нас строили. Только ушли — и овчарня завалилась. Смеху было! Председатель колхоза к прокурору ездил, а тот его раззявой назвал. Ищи, говорит, свищи. Шесть тысяч отвалил проходимцам. Искали вас цельный год. А вы вон сами объявились.

— Митька, — толкнул мальчишку под бок колхозник в гимнастерке, — чего расшумелся? Еще сбегут! Мы тут за подмогой послали…

Уловив чутким ухом этот диалог, Иван Ефимыч неожиданно для всех повернулся и пустился бежать по дороге в обратном направлении. За ним резво мчались остальные члены «бригады». Опомнились они только за околицей.

— Вызволили угодники! — сказал Нпканорыч.

— Черта пухлого! — зло сказан Шабашкпн, отдуваясь. — Ноги тебя вызволили, а не угодники Нужен ты им! А какая нелегкая нас сюда занесла? Это ты, Николай, сюда свернул?

«Старший плотник» виновато молчал.

— Ладно. Видно, на вас надеяться нельзя. Буду сам раскидывать мозгами. Пошли в укрупненный «Свободный труд». Они нас не знают, мы их не знаем. Шевелитесь, отдыхать на курортах будете!

Председатель «Свободного труда» Кулагин принял гостей радушно.

— Привет калымщикам! — сказал он. — Небось, шкуру с нас сдерете? Знаем вас! Ежели бы не крайняя нужда, век бы вас не видал. Ладно. Коровник построите?

— Хочь санаторий, — быстро сказал «бригадир», торжествующе оглянувшись на своих подчиненных. — Мы и дворец построим, и дачу, и завод, и свинушню, и курятню, и лабораторию.

— Давай рядиться. Что возьмете?

— На сто голов? Пять тысяч шестьсот.

— Та-ак, — задумчиво протянул председатель.

— А харчи, бригадир, забыл? — напомнил Анисим.

— Правильно, харчи, — подхватил Шабашкпн. — Яичек штук по сотне, сала, молока, куриц, поросен… нет, лучше подсвинка. Хлеба сколько влезет. Солененького там…

— По утрам кофий или какао подавать? — спросил председатель.

— Чего-о?

— А компот какой? Консервный или, скажем, из сухой дули? Ликер потребуется или коньячком обойдетесь?

Иван Ефимович посмотрел на председателя. Тот стоял с невинным лицом и ждал ответа.

— Това-арищ председатель, — сладко запел Шабашкпн, — мы ведь не навязываемся вам. Не подходит наша цена — других найдем. Была бы шея…

— А вот я тебе сейчас покажу шею! — многообещающе произнес председатель. — Ишь, архитекторы! Нашли дураков. А кто у нас в запрошлом годе взялся силосную траншею рыть да с деньгами дал тягу?

— Да мы у вас и не были никогда!

— Катитесь отсюда, пока не наклали вам по первое число, — предложил председатель…

— Куда теперь? — шагая по дороге, вслух рассуждал Шабаш-кин. — Может, в Красногвардейский район? Там мы, помнится, хорошо поживились. В «Рассвете» три тысячи хапнули да кадку масла. В артели «Вперед» харчей нам не дали, зато денег вдвое.

— А чего там делали? — с любопытством спросил парикмахер.

— Саман взялись резать. Сурьезные там колхозники. Помнишь, Анисим, как за нами на грузовиках гнались? Ежели бы не ночная темнота, догнали бы… Да-а! Как же это я упустил из виду? — почесывая затылок, размышлял Шабашкпн. — Здесь нам уж не светит. Может, в артель «Луч»? У них недавно председателя сменили.

— Там до нас Андрюшка Чамкин побывал, — сказал Анисим.

— Отпадает, — сказал «бригадир». — Пошли, братцы, в колхоз «Дружба» кирпичный завод строить.

Начался дождь, и путники с трудом шлепали по грязи. Их нагнала грузовая машина. На поднятую руку Шабашкина водитель остановился и сказал:

— Всех не возьму. Вон у меня тут еще пятеро. На суд торопятся.

— Какой суд?

— В районе показательный процесс. Калымщиков судят.

— Ко… кого? — Голос Шабашкина прозвучал подозрительно тонко и несолидно. — Каких ка… калымщиков?

— Ершова, что ли. Недавно еще таких судили. По пяти дали.

— По пяти чего? — спросил парикмахер.

— Бубликов, дурья голова! — прошипел Иван Ефимыч. — Куда лезешь на машину? С комфортом захотел в суд прикатить? Шпарь вой туда, на ту дорогу. Пешедралом пойдем. Спокойнее.

Дорога привела путников к большому селу. По широкой улице калымщики пришли в правление колхоза «Верность».

— Не надо, — отверг их услуги председатель колхоза.

— Почему не надо? — удивился Шабашкпн. — Мы бы недорого и взяли.

— Не надо, — отрубил председатель, — проваливай отсюда!

— Так вы что, строить не хотите, что ли? — почти с отчаянием сказал «архитектор». — Нет такого закона, чтоб не строить! Вон и постановление было, чтоб, значит, строить.

— Постановления мы, друг ситцевый, знаем лучше тебя. Строить мы строим, а только без вас. Понял, еловая голова?

«Еловая голова» снова полез к себе в затылок.

— Са-ами?

— Дошло! — ехидно сказал председатель, — Вот именно. Бригады у нас теперь свои. И штукатурные, и плотницкие, и всякие другие. Вы сами уйдете или вам помочь?

…Уже в сумерках молча двигалась вперед «бригада» Шабаш-кина. «Бригадир» подавленно молчал.

— А куда нас черти несут? — нарушил молчание парикмахер. — Может, по домам разойтись?

— Знаю я еще один колхозик, — неуверенно пробормотал «бригадир».

— Хватит! — сказал Анисим. — «Колхозик»! Еще намнут там шею. У, леший!.. Из-за тебя работу бросил, потащился неведомо куда!

— А я совсем уволился, — уныло сказал парикмахер. — Сманили, ироды! — и неожиданно ударил шефа по шее. — Вот тебе колхозик!

— Ты чево? — опешил Шабашкин. — Дерешься?

— Дерусь! — мрачно подтвердил парикмахер.

— Тебе еще и не так надо бы поднести, — поддержал бородатый.

Шабашкин хотел было вступить с ним в дискуссию, но, взглянув на лица остальных, применил уже испытанный метод Он оторвался от своей паствы и быстро побежал по дороге.

— Держи его! — кричали сзади. — Лови-и!