Самобытный характер

ПОВИЛИКА

В редакцию они пришли втроем. Все одногодки, все со свеженькими университетскими значками.

Встретили их приветливо.

— Молодое пополнение? Замечательно! — сказал редактор, — Ну, к чему у вас душа лежит? Кого куда?

Клава без запинки сказала:

— Я бы съездила в командировку куда-нибудь подальше, для начала с опытным журналистом. Можно провести рейд на отстающем заводе.

— А я бы в колхоз поехал, — заявил Игорь, — могу и один. Попробую очерк написать.

Белокурая Нина несмело проговорила:

— Если можно, поработаю в отлетах редакции.

Так и сделали Клава и Игорь, получив редакционные удостоверения и командировочные, на другой же день выехали: она — на завод, он — в колхоз.

Нину посадили в отдел науки и техники. Редактор отдела Иван Петрович, человек немногословный и сдержанный, встретил ее суховато:

— Сидеть здесь нечего. Пойдите в научно-исследовательский институт и сделайте заметочку на тему…

Через два дня Нина положила перед Иваном Петровичем три странички, исписанные крупным, детским почерком. Заведующий отделом начал читать. В середине второй страницы он сдвинул очки на лоб и внимательно посмотрел на Нину. Девушка сидела тихо, не шевелясь, сложив руки на коленях.

— Гм… (Ничего не понимаю, — сказал Иван Петрович. — Ерунда какая-то! «Роберт Поликарпович Тюлькин работает эсперантом. В свободное время этот инергичный, талантливый человек изучает немецкий, английский и американский языки». Чушь! Американского языка не существует.

Голубые глаза наполнились слезами:

— Неужели так плохо? А я старалась!.. Ну, поправьте, прошу вас! Я так надеялась на вашу помощь! Мне говорили, что вы всегда поддерживаете молодежь.

— Ладно, — смягчился Иван Петрович. — Поправлю.

Заметка была напечатана, и на летучке ее даже похвалили. А Нина пересела в промышленно-транспортный отдел, которым заправлял Петр Иваныч — веселый толстый человек в круглых очках. Прочитав первую Ниночкину заметку, он долго хохотал:

— О ой, не могу! «Ширится соревнование проводников и полупроводников…» Это кто же такие?

— Это… которые… — смущенно пролепетала Нина. — В общем, недавно пришедшие на транспорт…

— Га-га-га! — продолжал грохотать Петр Иваныч. — Умора!

Пойду покажу ребятам.

На голубые глаза навернулись слезы:

— Ой, нет, не надо, прошу вас! Подправьте, вы такой добрый! Я слышала, что вы всегда помогаете младшим товарищам.

Петр Иваныч сдался. Он позвонил на железнодорожную станцию, взял кое-какие данные и вставил их в заметку взамен выброшенного. Заметка была заново написана и сдана в набор.

От Игоря прибыл очерк и две заметки. Одна заметка была напечатана, а остальное забраковано редактором.

— Нужно серьезно доработать, — сказал он.

А Нина тем временем пересела в сельскохозяйственный отдел и работала над новым заданием. Редактор отдела Иван Иваныч, грубоватый и желчный товарищ, прочитав ее корреспонденцию, мрачно заметил:

— Концы с концами у вас явно не сходятся. Вы пишете: «В колхозе поголовье свиней возросло до трех тысяч коров».

— Так мне сказали по телефону, — невозмутимо заявила Ниночка. — А что тут такого?

— Непонятно, о чем речь: о свиньях или коровах? А может быть, надо вместо «трех тысяч коров» «трех тысяч голов»?

— Нельзя! — отвергла решительно Ниночка. — Тогда будет повтор: поголовье и голов. Нелитературно.

Иван Иваныч вздохнул и бросил заметку в корзину. Но потом передумал, вытащил ее и выправил.

— Боюсь, что вы у нас не приживетесь, — откровенно сказал он. — Невеждам в редакции не место.

Ниночка спорить не стала, ибо считала это невежливым, но на другой день перешла в отдел физкультуры и спорта. Этим отделом заведовал Василий Иванович, совсем еще молодой, конфузливый и мягкий человек. Он никуда Нину не послал, а попросил ее обработать письмо. Результаты повергли его в крайнее недоумение:

— Товарищ… м-м-м… Юдина. Дело в том… э-э-э… Вот послушайте: «Матч закончился со счетом 2:2 в пользу «Торпедо». Ведь в письме было совсем не так.

— Я хотела оживить заметку, — пояснила Ниночка, подняв на Василия Иваныча ясные, простодушные глаза. — А разве плохо? Ну, поправьте, если надо. Я согласна… А вообще опорт — не моя тематика.

Друзья Нины наконец приехали. Клава привезла материалы рейда. Ей сказали, что материалы толковые, но нужно раздобыть несколько цифр, и она висела на телефоне. Игорь «доводил до кондиции» свой очерк.

— Пока вы там где-то болтались, я шесть заметок напечатала! — похвасталась перед ними Нина. — Все одобрены.

Она уже сидела в отделе искусства. Ей дали нелегкое поручение: побывать на смотре художественной самодеятельности и написать отчет.

— Готово, Иван Васильич! — радостно сказала она, потрясая листками. — Быстро, не правда ли?

Иван Васильич был не в восторге.

— Плохо! — сказал он, ожесточенно скребя затылок. — Очень плохо! Прямо сказать, неважно.

— Что именно? Где плохо?

— «Праздник любви, музыка Клейстера» — плохо, «Порфей в аду» — плохо, — перечислял шеф — «Квильтет гармонистов»… Гм!.. А это еще что за «Ария молодого Вертела»?

Ниночка обиделась:

— Почему-то в других отделах «о мне не придирались! Ведь я еще не имею опыта, а вы вместо помощи…

— Но ведь вы чему-то учились! Как же вас с такими знаниями выпустили?

— Да разве в университете пет добрых людей? — горячо сказала Ниночка. — Они ко мне относились хорошо, не придирались, помогали…

Ее глаза смотрели простодушно и наивно. Иван Васильич не мог вынести этого чистого, детского взгляда и опустил голову. Уныло чертыхаясь про себя, он начал вычеркивать из отчета «оперу Рубинштейна «Мирон» и другие музыкальные новинки.

Когда он заявил ответственному секретарю о безграмотности Ниночки, тот недоверчиво улыбнулся:

— Как же так? Ни одной заметки ее не забраковали — и вдруг не годится? Вам все готовое подавай, а учить не хотите? Так нельзя. Кадры нужно готовить самим. Да, самим!