Самый лучший фамилиар

Глава 2. Ты волшебник, Джаспер!

Проснулся я поздно ночью, от голода.

Было темно и прохладно, однако, я прекрасно различал все происходящее в комнате. Собственно, различать-то было особо и нечего, так как никого в комнате не было.

Голод крутил мне живот, и Кот наглым образом пытался вытеснить мое сознание. Как я это понял? По очень сильному желанию перевернуть на ковер молочник, что стоял на нижней полке чайного столика и вылакать все, что не впитается. Метод был варварский, и я помнил слова Гальзы насчет той, кто производит тут уборку. Вызвать гнев Медоносной мне очень не хотелось, поэтому я волевым решением отмел этот вариант. Но делать что-то было надо.

Развернувшись из калачика, я вспомнил, как потягиваются коты. Попробовал. Очень удобно, особенно с выпяченной задницей. Спрыгнув на пол, я прислушался к ощущениям.

Нет, новых запахов не было, и никто не появился. Дело было в моем теле. Появилось несколько новых ощущений, и их было не передать словами. Словно бы мои мышцы изменили растяжимость. Чтобы было удобнее, мне надо было сесть на задние лапы.

Попробовал. Стало удобнее. Подумав и прислушавшись к ощущениям, я еще и встал на задние лапы.

Охренеть. Я единственный в мире малыш-челокот. Челокоооот…

Я не испытывал ни малейших затруднений с прямохождением. На пробу я даже сделал несколько шагов. Было непривычно опираться на небольшие по площади лапки, но в целом…

И тут я заметил кое-что, что привело меня в восторг. Отстоящий большой палец! И пусть он был короткий, пусть коготь был охренительно длинным, но это была ладонь почти что привычной формы! Кот, мы с тобой эволюционируем! Да здравствуют инструменты, прямохождение и молочники!

С огромным трудом — все же он был тяжелым — я поднял молочник на столик, перенес с соседнего свое блюдце и налил себе сливок. О, этот сладкий вкус победы!

Неожиданно захотелось побегать и найти, на кого поохотиться. На крайняк чем-нибудь пошуршать. Пришлось затыкать Кота. В ответ Кот заявил, что, в таком случае, нам совершенно необходимо осмотреть остальной дом, а не только первый этаж. Вот тут я был с ним совершенно согласен.

Передвигаться решил пока на четырех лапах, так как мышечную память никто не отменял, и такой способ был мне пока что просто удобнее.

Я вышел в прихожую и долго поднимался по лестнице, в этом мне помогал тонкий ковер, которым она была покрыта. Не представляю, как тут убирается Призрак.

Темный коридор, совершенно без источников света — только два подсвечника, абсолютно пустые. В конце коридора окно с широким подоконником и кадка с раскидистым растением. В каждой из стен, образующих коридор, по четыре двери. От самой ближней, по левой стороне, пахло Лирой. Дверь напротив нее пахла старостью и табаком. Видимо, это была бабушка Лиры.

Кроме Лиры, постояльцев поместья я больше не встречал. Короткая прогулка по коридору с беглым обнюхиванием дверей (пыль, затхлость, немного мед) подтвердили мои догадки — кроме этих двоих живых людей в поместье нет. Будить Лиру мне не хотелось, поэтому я поднялся на пролет выше.

Третий этаж я бы классифицировал как мансарду, на это указывали характерные скаты крыши. Гула, который я слышал, сейчас не было, но медом пахло так, что этот запах вытеснял абсолютно любой другой. Дверь с резьбой не поддалась мне, хотя я встал на «ноги» и с силой ее толкал. До ручки я не дотягивался даже в прыжке.

Обидно. Я, очевидно, не самый большой кот. Челокот-фамилиар.

Тут в первый раз я задумался о том, почему это моя крыша все еще сидит на своем привычном месте. Единственное, что приходило мне на ум, это гипотеза о том, что молодой человек нашего поколения имеет чрезвычайно гибкую психику вследствие того, что мы переполнены различной информацией, в том числе играми и фильмами. Я, конечно, больше люблю книжки читать.

С другой стороны, зачем мне сейчас беспокоиться о моей крыше? Строго говоря, она сейчас — наименьшая из моих проблем. Меня больше должно напрягать то, что я кот. Или то, что я попал в другой мир (будто бы герой дрянной фантастики). Или то, что я оказался связан с ведьмой. Или то, что я хочу в туалет. Но не крыша, моя кукушечка молодец и покидать насиженное место не собирается, за что я ей сильно благодарен. Еще и Кот шлет какие-то успокаивающие волны. Спасибо ему.

Но вот самая последняя из перечисленных проблем набирает обороты. Из этой проблемы, в свою очередь, вытекает еще куча проблем. Куда, каким образом и что мне за это будет? Просто в память врезались слова Гальзы о том, что Призраку я понравился. Но понравился ли? Призрака я видел, и доверия она мне не внушала — больно жутко выглядела. Кто-то скажет, мол, она же тебя погладила. Ну, да. А если к ним зайдет здоровяк с топором и в хоккейной маске и ласково их погладит, они что, не будут его опасаться? Вот то-то же.

Я спустился на первый этаж (последние пять ступенек кубарем, так как запутался в конечностях). Первым делом я подумал о том, что я все же кот, поэтому попытался выйти на улицу. Но мой рост и сила никак не изменились — дверь не поддавалась толчкам, а на ручке я мог разве что повиснуть.

К этому времени проблема становилась все более и более важной. Я принял решение найти в гостиной засохший цветок и попробовать проделать все там. Но…

Как только я отошел от двери, снова запахло медом, туманом и дымом. Призрак.

Я обернулся. Около двери снова стояла она — высокая, тощая фигура, покрытая сотами и ползающими призрачными пчелами. Пусть у ее глаз не было зрачков, но я был готов поклясться, что она смотрит прямо на меня. После пяти секунд напряженного обмена взглядами она махнула рукой, и неожиданно массивная дверь с легкостью, без скрипа, отворилась.

Я кивнул ей и, пробормотав «спасибо», шмыгнул мимо, на устланную камнями дорожку. Улица встретила меня тишиной, высокой травой, хороводом запахов и звездным небом. Удалившись в траву буквально на собственный корпус, я торопливо сделал свои черные делишки. Потом, в состоянии исступленного ужаса, спорил с Котом о том, что не надо все нюхать. Победил.

Выйдя из травы, я долго нюхал воздух. Пахло туманом, росой, травой, мокрой землей, откуда-то тянуло булочками, была пара запахов других котов…

Очень странные ощущения, с этим новым обонянием. Словно бы я вспомнил, что у меня есть конечность, которой я почти не пользовался, и теперь я вспоминаю, как ей работать. Плюсом идет то, что это все же моя конечность, поэтому работать с ней было легко и просто.

Пытаясь уловить больше запахов, я поднял голову (лицо или мордочку?) к небу. И вот тут кукушечка сделала небольшой рывок прочь, но все равно осталась.

На небе сияло сразу несколько лун. Подсчитал — восемь штук. Расположены ломаной линией. Все светятся и мерцают, но каждая своим оттенком желтого, от желто-белого до зеленоватого, крайнюю правую словно бы покрывали потеки расплавленного металла. Одна луна, третья справа, резко выделялась на фоне товарок — она была ярко-голубой. Присмотревшись, на голубом фоне луны я заметил серые очертания континента, половину которого закрывал белый облачный вихрь.

Удар по сформированному образу реальности был колоссальный. Закружилась голова, рот наполнился тягучей слюной, в ушах стоял шум. Все во мне кричало «я не дома», «я в чужой земле». Дома, в сети, я конечно же видел красивые картинки из фотошопа. Но тут я видел целых восемь лун своими собственными глазами.

Не знаю, сколько я сидел там, на холодных камнях, сверля взглядом восемь разноцветных кругляшков. Помню, что именно там принял решение вернуться домой, на Землю. Очнулся я от того, что край неба начал розоветь. Замерзший и снова голодный, я вернулся в дом. Но не домой.

Призрак, все это время молча наблюдавшая, закрыла за мной дверь и растворилась в воздухе.

***

Дома было очень тепло, но после свежести улицы оказалось, что запахи табака и, по видимому, Гальзы (инстинкты вопят: чужой) пронизывали весь дом. Я проголодался, но не очень сильно. Если бы я встретил Лиру через пару часов, было бы великолепно.

Я исследовал примерно половину дома. Путь в комнаты был мне закрыт, и что-то мне подсказывало, что Призрак не будет любезно появляться по первому моему «мяу» и отворять мне двери. Оставалось ждать Лиры или ее бабушки. Дожидаться их я решил в гостиной.

Как и любому коту, стоило мне свернуться в кресле, как я почти моментально заснул. Если мне и снились сны, я их не помнил.

Прежде чем проснуться, я почуял сильный аромат свежезаваренных трав. Окончательно меня разбудил насмешливый голос Лиры:

— Решил оккупировать мое кресло?

— Доброе утро, — протянул я, спрыгивая с теплого местечка и потягиваясь.

Лира, одетая в легкое ярко-голубое платье до пола, с чайником в руках прошествовала до чайного столика (какая же она все же большая). Там она налила себе в чашку какого-то ярко-зеленого напитка и, прихватив книжку, уселась в кресло, поджав ноги. Я же, подумав, забрался в соседнее кресло и снова там свернулся.

— Джаспер.

— М?

— Тебе в туалет не надо?

Если бы я мог покраснеть…

— Было надо, но Призрак мне дверь открыла.

— Ого. Ты и Призрака видел, и на улице был?

— Медоносная погладила меня.

— Впечатляет, — восхитилась Лира. — Но, вообще, надо тебе что-нибудь придумать для выхода на улицу.

— Буду благодарен. Кстати, а все призраки так выглядят?

Улыбка Лиры чуть уменьшилась.

— Нет. Все призраки выглядят как самые обычные люди. Лишь Медоносная и ее братья и сестры, ну, другие бродячие поместья, так выглядят. Они жертвы эксперимента одного червивого.

— Последнее не совсем понял.

Лира встала, отложила книгу и подошла к вчерашней диаграмме.

— Учитывая, что ты мой фамилиар, тебе это будет полезно знать. Любой волшебник или ведьма имеет свой домен. Слой нашего мира, откуда они черпают Мощь. В каждом домене Мощь и правила мира немного отличаются, и из-за этого волшебники и ведьмы владеют магией по-разному. Инферналисту, — ее пальчик ткнулся в черно-красный пылающий слой, — гораздо легче развести костер, нежели никсиалисту, — ноготок взлетел до бело-голубого слоя. — Просто хотя бы потому, что Мощь Инферно более склонна к высоким температурам. Сама я — вертексиалист, черпаю силу из Завихрений.

Она вытянула в мою сторону руку, и неожиданно она словно засветилась. Вокруг ее ладони на мир словно бы наложили двумерное изображение сине-малиново-фиолетово-голубой переливчатой спирали. От цвета начала кружиться голова.

— Я могу пропускать через себя только Мощь из Завихрений. Это позволяет мне контролировать энергию и структуру предметов. Довольно сильный домен, и неплохо подходит ведьме. В Завихрениях живет большинство духов, поэтому с ними и договариваться проще.

— Это интересно, но при чем тут червивые?

— Червивые, ну или вермиалисты — это те, чьим доменом оказалось Червивое дно. Практически поголовно они — мерзавцы. Понимаешь, Джаспер, — Лира снова заняла свое место в кресле, — Силы можно добиться разными путями. Можно тренироваться, пропуская через себя такие объемы Мощи, что воплощенная энергия струйками по пальцам сбегает. Таким образом, ты тренируешь пропускную способность. Можно разрабатывать матемагические формулы длиной несколько листов, или часами оттачивать формулировки проклятий. А можно просто заключить союз с обитателями своего домена и получить сразу все и в большом количестве. И если кто-то другой может запросить небольшую цену, то хозяева Червивого дна требуют душу.

— Как душу?

— Существуют запретные искусства, — Лира стала очень серьезной. — Они названы так потому, что манипулируют душами живых существ. Наш мир, Джаспер, это большой котел, в котором в вечном круговороте пляшут души. В Солнце и Лунах людям дано две жизни, после чего душа уходит куда-то еще. Куда — кто знает? Может, этот крестьянин переродится галгарой, а тот воин — моннгу, аристократ переродится духом камня или же растением. А запретные искусства требуют в качестве топлива эту душу. Не знаю, насколько это правда, но есть слухи, что многие червивые за долголетие и высокую Мощь отдают свои души хозяевам Дна. И у этого домена каждое третье искусство — запретное, это совершенно точно тебе говорю. Поэтому червивые запрещены.

— Подожди. Как можно запретить человека? Или есть обряд?

— Есть. Лишают силы напрочь.

Жутко.

— Смены домена не предусмотрено?

— Нет.

— Но червивые все равно есть?

— Конечно, — пожала плечами Лира. В принципе, логичный ответ на крайне глупый вопрос. — Правда, во всех Драконьих державах они запрещены. Насколько я знаю, у червивых есть свое представительство в Нараллии, но там на каждого червивого приходится два надсмотрщика.

А касательно Призрака… Один червивый лет эдак пятьдесят назад похитил несколько десятков людей и проводил над ними эксперименты. Результатом стало девятнадцать поместий, которыми полностью заведовали видоизмененные, изуродованные призраки. Червивого ликвидировали, а поместья остались. Король отдал их отличившимся волшебникам и ведьмам. Правда, после инцидента с поместьем Призрак Игл каждое поместье было обработано Братством, и все управляющие этих поместий лишились способности выходить за пределы своего дома.

— Очень печальная история. — мне стало жалко Призрака.

— Одна из многих, если речь идет о червивых. Согласна, Призрак выглядит несколько жутковато, но она очень добрая и отзывчивая. Главное, пчел ее не трогать. Готовит лучше, чем я. Хоть и редко. К слову, насчет готовки, есть не хочешь?

Еще как хочу, блин. Прежде, чем я успел ответить, живот разразился урчанием. Лира хихикнула, отложила чашку и книгу (которую, к слову, не открывала), и мы пошли на кухню. Там из холодильного шкафа она достала кусок промерзшей ветчины.

Положив кусок на фаянсовую тарелку, Лира снова достала из кармана листочек какой-то травы и растерла его в труху.

— Духи! Хочу, чтобы эта ветчина согрелась до температуры человеческого тела!

Никаких спецэффектов не было, и Мощь через меня не полилась. Но Лира улыбнулась мне и показала мне тарелку с мягкой, теплой ветчиной, которую так удобно резать.

Я сразу же получил солидный кусок — Лира передала мне его в зубы, за что я ей был очень благодарен. Ветчину я съел прямо там. Вкусная, хоть и подозрительно теплая. Девушка смастерила себе простенький сэндвич, и мы снова пошли обратно в гостиную.

Как только мы заняли свои места, Лира снова заговорила.

— Джаспер. Я получила какое-никакое воспитание, и должна спросить. Ты согласен помогать мне с моей работой? Просто… Решение завести фамилиара было не спонтанным. У меня не очень хорошо с пропускаемым объемом Мощи и плоховато со спонтанными формулировками, и если второе могу решить только я, то первое…

— Ты же говорила, что это тренируется.

Девушка отвела взгляд.

— Ну, да, но это тяжело и больно. Ты ведь заметил, что в пропускании Мощи ничего приятного нет. Чем больше объем, тем хуже ощущения. А я… ну… боюсь боли.

— Ну, плохого в этом ничего нет, — вполне логично, что девушки должны чего-то бояться. Но этот факт порождает один вопрос… — А как ты вообще работаешь?

— Я же ведьма. Мы, конечно, бываем разными, но обычно меня вызывают ради договоров с духами или бытовых проклятий. Ведьмы, как я сказала, могут менять правила, по которым живет этот мир, и это немного роднит нас с духами. Я сама-то травами увлекаюсь, но сад в поместье надо самой поднимать. Пока только мята и растет, все остальное из запасов академии выписываю.

— У тебя практика? Или как это проходит?

— Я закончила академию со шляпой, — с гордостью произнесла Лира, — Это не каждому удается. Но, тем не менее, меня приписали в Асмин, к бабушке. Тут я буду работать пять лет, как и все. Дальше я свободная ведьма. В принципе, я могу и так открепиться от места, если получу Черный сертификат, но я не боевая ведьма.

— Половину не понял, — пожал я плечами. Лира тихо прыснула с моего жеста. — Ну, ладно, помогу, если ты мне поможешь.

— А что ты хочешь?

— Домой вернуться, — тряхнул я головой, — Здесь все слишком странное для меня. Мой мир простой и обыденный.

— А ты знаешь, как это сделать?

— Хотел у тебя поинтересоваться, — признался я.

— Ну, я-то точно не знаю. Может, знает бабушка или кто-то из ее знакомых. Она знаменитость, одна из самых известных боевых ведьм. Класс «Смертное поле», представь! Вот только… — на ее лицо набежала туча.

— Что «только»?

— С моей бабушкой что-то не так…

Последовало долгое разъяснение. Диалог (по большей части монолог, конечно…) занял больше получаса, в результате которого я выяснил вот что.

Все ведьмы вместе с волшебниками обучаются в особых академиях. И если для волшебников есть много факультетов, включая страшно звучащий, цитата, «матемагический» факультет, то для ведьм он был только один — факультет ведьмовства. Молодые ведьмочки (только девушки, естественно) после выпуска, подчиняясь приказам канцелярии, в различные места, где требуются штатные ведьмы.

Оказывается, та особенность, что ведьмы могут заклинать предметы, лишь верхушка айсберга. Они в основном занимаются контрактами с дикими природными духами.

Тут выяснилась поистине чудовищная разница по сравнению с моим миром. Тут не было концепции божества. Тут были природные духи, обитавшие в каждом предмете, а так же в свободном состоянии, и старшие духи, которые олицетворяли некие незыблемые правила, одинаковые для всех миров. И если у последних ведьмы могли выпросить какие-то подачки, то с первыми они могли общаться на равных, заключать контракты и даже приказывать некоторым. Как именно это проходит и к чему приводит, я не спросил, так как, скорее всего, увижу это своими глазами.

Итак, обычная ведьма приезжает в село или отдаленный городок, где ее препоручают какой-либо более опытной ведьме, то есть, наставнице. Подобная практика длится пять лет, после чего ведьма получает свободу передвижения. В течение этих пяти лет ученица обязана самостоятельно выполнить целый перечень поручений, после чего она получает шляпу — знак окончания академии. Однако, некоторым ведьмам, отличившимся еще в академии, шляпа вручается уже на выходе. Именно такой ведьмой и оказалась Лира. У нее был талант к приготовлению различных зелий и снадобий.

Между делом, я узнал, что же такое этот Черный сертификат. Оказалось, что это документ, выдающийся после экзамена, который позволяет вести, цитата, «боевую практику». Как коротко пояснила Лира, это неплохо оплачивается и дает доступ к более редким ингредиентам для зелий, однако сопряжено с риском для жизни. Остался один вопрос: а с кем воюем-то?

Основные же проблемы Лиры начались всего три десятка дней назад.

Именно такой срок она провела тут, в Асмине. Закончив академию и получив шляпу, она получила командировку в Асмин. Как оказалось, ее бабушка, Фелиция, была ни много ни мало героиней предыдущей войны. Черные сертификаты делились на два-три десятка классов, которые назначали после экзамена, и класс ее бабушки, «Смертное поле», был один из самых впечатляющих. Но на меня наибольшее впечатление произвели два факта. Первый — бабушку больше знали, как Фелицию Белый мор. Второе — Лира ни капельки не смущалась от подобно славы, более того, она рассказывала о бабушке с нескрываемой гордостью.

Однако, прибыв в поместье (которое как раз было даровано за назначение класса «Смертное поле»), Лира обнаружила тут запустение. Слуг не было, сад запущен, оранжерея погибла в полном составе. Единственной населяющей поместье оказалась Фелиция. Но, как быстро убедилась Лира, бабушка не реагировала ни на какие внешние раздражители. Она всего лишь сидела в кресле в своей комнате и непрерывно курила, в чем ей весьма способствовала проклятая трубка, в которой не заканчивался табак.

Уже четвертый десяток дней Лира сходит с ума, пытаясь пробудить бабушку от ее странного сна, одновременно пытаясь вести практику — хотя бы затем, чтобы покупать на нее еду. И еще надо учесть, что у Лиры невысокая магическая проводимость.

Таким образом, отказать девушке в том, чтобы помогать ей, я никак не мог.

Со своей стороны, я попросил кормить меня, придумать что-то с свободным выходом на улицу и, самое главное, найти мне хоть какую-то тряпочку, чтобы прикрыть срам. А то у голых котов с этим совсем беда. Пока мне этого будет достаточно, а там посмотрим.

В ответ на обсуждение одежды для меня Лира предложила пойти к ней в комнату, чтобы подобрать что-то подходящее.

Как оказалось, для того чтобы изменить свойства предмета, или, попросту говоря, проклясть его, нужен дух. С духом можно договориться, а можно принести ему жертву. Чем проще просьба, тем мельче дух, и тем проще и мельче жертва. У Лиры оказалось колечко с привязанным к нему мелким духом, которому она в обмен на незначительные просьбы «скармливала» сушеные листики мяты. Однако, по долгу службы ведьмам требовалось общаться и с более сильными духами, поэтому каждая практикантка имела при себе небольшую сумочку, забитую всякой чепухой по типу сушеных листов и цветов, клочков пергамента или ткани, монеток, костей и пуговиц. Лира недавно купила отрез зеленой ткани, чтобы разрезать его на лоскутки для жертв, но руки так и не дошли. И теперь она хотела определить часть этой ткани на одежку для меня.

Я легко проследовал по лестнице за Лирой. Она отворила передо мной дверь, и я зашел первый.

Комната была небольшой, уютной, но немного необжитой. Запах Лиры был повсюду, но он был не очень сильный. Кот подсказал, что это означает, что Лира бывает тут не слишком часто. Еще немного пахло чаем и — сильно — мятой.

Синие обои, высокое окно с широченным подоконником, на котором боролись за место подушка и здоровенный горшок с цветком. Устланный серо-белым, старым, протертым ковром пол. Широкая кровать с небрежно накинутым зеленым покрывалом. Стены увешаны картинами (какие-то совершенно детские, есть пара неплохих пейзажей, вид на серебряную реку в черном ущелье и огромное изображение какой-то разноцветной спирали, видимо, Завихрений), безделушками, амулетами и пучками сушеной травы. Комод с зеркалом. Поверхность комода, кажется, чем-то уставлена — отсюда не видно.

Пока Лира рылась в ящиках комода, перебирая платья, тряпочки, украшения и безделушки, я сидел и скучал.

Лира вытащила носовой платок, свернутый кулечком. Внезапно из кулечка выпал небольшой гладкий камушек, серый с белыми прожилками. Чтобы Лире было меньше ходить, я, мгновенно взвеся за и против, взял камушек в зубы.

Перехватив его поудобнее, я поднял голову вверх и наткнулся на ошеломленное личико девушки. Клянусь, ее глаза были идеально круглыми.

— Джаспер, ты удивительное существо.

Мне пришлось выплюнуть камень.

— Что, что-то случилось?

— Ну да, — Лира взяла в руки камушек, неожиданно ставший ярко-красным. — Это опознавательный амулет. Ты волшебник.

Я охренел.

— То есть как, волшебник?

— Инферналист. Насколько я понимаю, с большим потенциалом.

— Так дым в твоём запахе мне не почудился, — прогрохотал Гальза откуда-то из-под кровати.

— Я не понимаю, Лира, — взмолился я. — Я кот, как я могу быть волшебником?

— Я потому и сказала, что ты удивительное существо, дорогой мой Джаспер.

Дорогой?..