Глава 9. Наши новые кадры

— То есть, — Лира склонила голову набок, пытаясь осознать необычность ситуации. — Наняться? Прямо в наш штат?

— Ну, да. Пока оплаты не надо, мне необходимо лишь убежище, еда и лечение.

— И зачем мне нанимать вас, господин Эдвин…

— Эдвин Моуз. Понимаете ли, такая щекотливая ситуация… Я являюсь одним из немногих в этом городе, кто открыто противостоит Дауду Шенну. С вашей поддержкой я, скорее всего, справлюсь с ним.

Бровки Лиры приподнялись. Предложение заинтересовало не только ее, но и меня.

— Вы имеете в виду защиту поместья?

— Я имел в виду отнюдь не поместье, мисс, — с улыбкой покачал головой Эдвин. — Я доподлинно знаю, что ваше поместье находится под хорошей защитой. Иначе в ваш магазин уже наведались бы налетчики. Я говорю о, так сказать, внешних операциях. Я был немного вхож в тень города, так что знаю, за какие ниточки надо дергать.

— И какие же претензии у вас к Шенну? — полюбопытствовала Гиз.

— У него мои вещи, — нахмурился Эдвин. — Они незаменимы.

— Например?

— Это допрос? — бровь сонитиста изогнулась.

— Из чистого любопытства, — состроила глазки волшебница.

— Мой инструмент, — вздохнул Эдвин.

— Какая нам действительная практическая выгода от вашего присутствия, мистер Моуз? — потребовала ответа Лира.

— С вашей помощью я смогу гораздо быстрее сломить Дауда. Я уже давно ищу его, даже пришлось устроиться в городской дозор, но Дауд выдавил меня оттуда. Я потерял место в гостинице, а под конец этого чудесного дня на меня устроили засаду. Если б не вы…

— Как я могу вам доверять? Вы с равной вероятностью можете быть человеком Шенна, — прищурилась ведьма.

С трудом Эдвин приподнялся на кровати, поправил недлинные русые волосы и произнес:

— Дух Двух смертей, забери мою душу, если я служу человеку по имени Дауд Шенн, или каким-либо образом имею с ним дела!

Лира вскрикнула, Гиз почему-то зажала уши руками… И ничего не случилось, только мигнул свет в лампе над кроватью. Немая сцена длилась порядка двадцати секунд, после чего еще бледная Лира обратилась к Эдвину:

— Не знаю, кем вас считать — человеком невероятной решительности или безумцем.

— Безумцем вполне подойдет, — улыбнулся Эдвин. — На подобную решительность могут пойти только они. Другая клятва не обладает подобной эффективностью.

— Что есть, то есть. Что ж, мистер Моуз, отдыхайте. О конкретных деталях нашего контракта поговорим позже, — кивнула Лира.

— Замечательно, — счастливо улыбнулся Эдвин. — Хотел еще поинтересоваться, а откуда вы выписали столь чу́дного котенка? И как вы обучили его инферналистскому волшебству?

Все трое посмотрели на меня. Я внимательно посмотрел на Эдвина, потом на Лиру.

— Лира, он мне нравится, — заявил я.

— И почему же? — опешила ведьма. В это время Эдвин молча пялился на меня.

— Пока он единственный человек, кто не назвал меня крысой при первой встрече, — я запрыгнул на кровать к Эдвину. — Будем знакомы, мистер Моуз. Я Джаспер. И уж простите за тот инцидент при туше мотылька.

— Да ничего, — медленно кивнул Эдвин. — Отмечу ваш профессионализм.

— Вы интересный человек. Полагаю, мы сработаемся.

***

Ближе к вечеру я имел удовольствие наблюдать сонитиста в действии. В это время Лира готовила новые зелья, галгара и Призрак занимались своими делами, а Гиз сидела в «моем» кресле (я обосновался в кресле Лиры) и читала книгу, украдкой поглядывая на волшебника.

По словам Эдвина, он интересуется в основном «гармоническими колебаниями». Как охотно пояснил сам волшебник, Мощь Шума может облекаться в три формы: гармонические, резонансные и какофонические колебания.

На деле все было просто — Эдвин сидел у растопленного камина в гостиной, привалившись к медленно разогревающемуся камню, и прикладывал тонко пищащее лезвие своего кинжала к многочисленным порезам и огнестрельному ранению.

Кинжал у Эдвина был прямо на загляденье. Длиной с предплечье, с прорезиненной ребристой рукоятью. Сердечник из твердого металла, а лезвие и обух из более светлого и мягкого, с примесью меди — этот сплав лучше проводит колебания. На самом деле это был не столько кинжал, сколько мультиинструмент — так называемый армейский резонатор. Почти не требует заточки, отлично проводит все три типа колебаний — им можно как разрубить противника на куски, так и подлечиться, что нам и демонстрировал Эдвин. Лезвие заставляло мелкие порезы затягиваться полностью, а крупные — подживать.

Естественно, для этого Эдвину приходилось сидеть с обнаженным торсом. Я вовсю пялился на татуировку под его ключицей. Словно бы две буквы «L» повернули под 45 градусов.

— Эдвин, а у твоего тату есть обозначение? — поинтересовался я.

— Ага. Это тип моего инструмента.

— А есть типы?

— Струнные, духовые, клавишные и ударные. Мне повезло — у меня струнные.

— Что будете предпринимать? — поинтересовалась Гиз, бросая очередной быстрый взгляд.

— Сейчас надо зарастить пару царапин, после этого буду дальше раскручивать клубок, — ответил волшебник, немного изменяя высоту писка кинжала и прикладывая его к шву пулевого ранения.

В гостиную вошла Лира, вся в облаке ароматов трав и спирта.

— А как вообще так получилось, что вы пришли к нам с таким ранением?

— У меня длинная и не самая приятная история. Понимаете ли, за Даудом стоит какая-то организация, и им зачем-то потребовалась моя Табакерка. Собственно, у меня с ним не было никаких дел, пока его головорезы не выкрали ключ от нее, а заодно мой инструмент. Это произошло в Красных Княжествах, в Диртце, и след вел досюда. Полагаю, что координаторы Дауда приказали ему возглавить тень города. А с его-то способностями…

— Сильный волшебник? Вертексиалист или другой сонитист?

— Бери выше, — усмехнулся Эдвин. — Я почти полностью уверен, что он вермиалист.

Спина Гиз моментально выпрямилась. Лира же нахмурилась и продолжила диалог:

— Буквально за несколько минут до вашего появления к нам приходил констебль, уведомлял о появившейся активности Тысячи глаз и Червивого яблока.

— Ваши невысказанные выводы верны, мисс Фольди. Я полагаю, что Дауд является членом одной из групп. Эти два культа всегда находятся рядом. И если насчет целей Тысячи глаз я могу говорить с приличной долей уверенности, то вот насчет Яблока нет.

— Забавное совпадение у наших с вами целей.

— И не говорите, — согласился волшебник, гася пение резонатора. — Трудно одному вести войну с целым культом. Я рад, что у меня нашлись союзники. Насколько я понял, Дауд без проблем возглавил тень и теперь берет дань с большей части городских предприятий.

— Под это понятие пошла и моя лавка, — кивнула Лира. — И я даже приветствую то, что вы решили избавиться от этого мерзавца. Только вот лично я не смогу вам помочь.

— Думаю, я мог бы прикрыть тебя, — подал я голос. — Мне как раз нужна небольшая практика.

— Джаспер! — Лире тут же не понравилась моя затея.

— Лира, этот напыщенный пузырь решил, что будет неплохо пнуть меня. Я очень зол на него. И, как мне кажется, моих навыков хватит для нескольких бандитов, боящихся зачерпнуть Мощи.

— Мисс Фольди, если у этого кота хватило навыка нейтрализовать меня, то он не самый слабый боец, — хохотнул Эдвин, но тут же его голос стал серьезным: — Мне довелось понюхать пороха, так что я позабочусь о нем как смогу.

— Лира, ты же понимаешь, что мы не сможем добиться ничего, если будем сидеть тут? — обратился я к своей хозяйке.

— Я не возражаю против войны с Даудом. Это необходимо. Но я не знаю, нужен ли ты там.

— Ты видела меня в действии. У меня есть навыки, но нет практики. И если и нарабатывать ее, то только под присмотром специалиста.

— Напоминаю, что я служил в круге Обороны, — подал голос волшебник. — Начал с Летней войны, участвовал в Битве Девятнадцати, потом восстание Белого города, прорыв в Ууцине, а мелких стычек так и не счесть. Последние восемь месяцев преследую червивого, похитившего мой ключ.

С каждым наименованием брови девушек ползли все выше и выше.

— Кстати, да, я хотел поинтересоваться, что за табакерка, — подал я голос. — Ты так сказал, будто это чье-то имя.

— Да, это имя, — мечтательно улыбнулся волшебник. — Это моя Шкатулка.

Видя мой непонимающий взгляд, он пояснил:

— Нечто вроде корабля, в котором можно жить в Шуме. Мой дом, моя лаборатория — все в моей Табакерке. Собственно, Табакерка — это все, что у меня есть, — развел руками Эдвин. — Так что Дауд Шенн поплатится. Вероятнее всего, головой.

***

Пополнению выделили комнату. Удивительно, но Лира принесла откуда-то ворох мужской одежды, и Эдвин наконец-то мог перестать ходить по дому без верха, красуясь развитой мускулатурой и богатой коллекцией разнообразных шрамов.

Было несколько забавно наблюдать взаимодействие Эдвина и Маю. Все началось с того, что неугомонный пенек решил посмотреть, что за комнату открыли. А теперь представьте шок Эдвина, волшебника, не раз, по его словам, бывавшего в Горелых землях, когда в его комнату зашла дрия-боец, почему-то зеленая и в солнцезащитных очках, а потому без такой давящей ауры кровожадности. Рефлекторно Эдвин выхватил резонатор, но Маю, поцелуй духи его макушку, решил, что его новый приятель решил поиграть с ним в догонялки. Мне пришлось сначала успокаивать чуть не поседевшего Эдвина, а потом и разбуянившегося на ночь глядя Маю.

Наутро Эдвин захотел посмотреть, что я могу. Обсудив это сначала со мной, потом с Лирой, мы выдвинулись в замок Черного барона. Я отказался сидеть в багажном отделении, так что Лире пришлось не двигать коленями всю дорогу. На них сидел я.

Когда мы прибыли, Эдвин долго осматривал площади перед донжоном. Удовлетворившись осмотром, он начал разминаться — одновременно со мной. Лире не удалось сдержать смешок, глядя на потягивающегося кота и потягивающегося рядом человека. Потом я снова шокировал Эдвина тем, что показал ему истинную мощь народа челокотов — прямохождение. Стоит заметить, что к тому моменту я уже мог вполне сносно передвигаться на двух конечностях и даже непродолжительное время бегать.

Начал свое представление Эдвин. Он вынул свой кинжал и пояснил, что резонатор является основным, но слишком уж многофункциональным инструментом волшебников-сонитистов. Все его функции выполняются хорошо, но не так, как привык сам Эдвин, владея своим инструментом.

Вынув кинжал, Эдвин попытался срубить небольшое деревце, росшее из груды камней около стены. Мягкое лезвие не то что не смогло перерубить ствол толщиной чуть больше хвоста, а только затупилось.

И тут Эдвин резко провел по обуху кинжала пальцем, и металл громко, но мелодично зазвучал. Лезвие моментально вернуло былую остроту, и Эдвин одним движением как перерубил деревце, так и оставил глубокую зарубку в стене. Та моментально зазмеилась трещинками.

Как пояснил Эдвин, это была лишь часть силы резонансных колебаний. На моих глазах он срубил остаток деревца, отойдя от него на пять шагов — лишь силой давления звуковых волн. Положив кинжал на сгиб локтя, он словно прицелился в стену. Пять коротких, едва различимых взвизгов — и в стене образовалось пять новых трещинок.

А потом Эдвин показал мне нечто, что выходило за грань доступного пониманию. Он с улыбкой вытянул в мою сторону резонатор, и тот неожиданно пошел волнами. Прочный металл извивался, как змея, причем далеко не только в плоскости.

— В нашем мире, Джаспер, звук имеет форму волны, — он изобразил на земле симметричную волнистую линию. — А вот в Шуме такое положение дел не обязательно. — вторая линия была волнистой, потом она моментально становилась плоской, потом снова волнистой…

Я не совсем понял этот момент про волны, но картинки слишком сильно различались между собой. Только в этот момент я осознал, что все волшебники используют физические законы другого мира. Аж голова закружилась.

Когда я посмотрел на него, Эдвин с ухмылкой изогнул взвизгнувший кинжал буквой «Г». Потом закрутил его вокруг собственной оси, делая что-то вроде штопора. Наигравшись, он показал мне практическое применение этого. Он подошел к дереву потолще и сделал выпад, нарочито показывая мне, что тыкает мимо ствола толщиной с бедро. В момент удара кинжал словно смазался, и, хоть Эдвин завершил удар в двух кулаках от дерева, на коре красовалось три выщерблины.

Спрятав резонатор в ножны, Эдвин рассказал мне, что благодаря звукам и, главное, отзвукам, может ограниченно смотреть сквозь тонкие стены и видеть очертания предметов в полной темноте. Что своими касаниями он, в зависимости от выбранных колебаний, может творить с материалами всякое.

«Гармония» — сказал он, и прирастил к камню отломившийся кусочек. «Резонанс» — сказал он, завязав ветку толщиной с палец в узел. «Какофония» — мрачно заявил он, когда взял в руки отрубленный ранее кусок ствола, и тот с страшным ревом разлетелся облаком щепок прямо в его руках.

Ну а потом он отряхнул руки и сказал:

— Я предпочитаю не пользоваться какофонией. Слишком грозная и неуправляемая сила. Я предпочитаю ближний бой с применением в основном резонанса. И тут даже не обязателен мой резонатор.

И тут он выбросил перед собой кулак, и его рука сама по себе изогнулась вбок в середине предплечья. Выглядело это настолько неестественно, что я незамедлительно охренел.

— Это называется АРБ — армейский резонансный бой, — пояснил волшебник, делая снова выпрямившейся рукой три оборота вокруг оси. — Сонитистов круга Обороны этому учат всех без исключения. Как ты уже понял, мне необязательно наносить точные удары. Но тут совершенно меняются точки приложения силы. Да и кости нужно иметь тренированные. Очень тренированные.

Чтобы еще раз доказать мне преимущества АРБ, Эдвин почесал локоть правой руки. Правой рукой.

— У меня есть одна знакомая, фанатка фрельядара, — подала голос с интересом следящая за демонстрацией навыков Лира. — Она никогда не отказывает себе в удовольствии поспарринговаться с какой-то новой школой боевых искусств. Не помню среди ее соперников пользователей АРБ.

— Ты говоришь о мисс Гиз? — уточнил Эдвин.

— Как догадался?

— Вы уж извините меня за откровенность, но мисс Гиз худая, стройная и очень гибкая. В движениях ее рук я уже замечал какие-то нотки, характерные для жителей восточных гор. Все это навело меня на мысль о том, что мисс Гиз использует или фрельядар, или хаумм.

— Хаумм слишком, по ее мнению, перегружен особыми техниками.

— Это точно подмечено, — рассмеялся Эдвин. — Для каждого «Удара парящей золотой цапли» нужно пару лет растяжки и изнурительных тренировок. А этих ударов там… Фрельядар более прямой и грозный. Она использует кастеты или дольяг?

— И то, и то.

— Тогда действительно, может, стоить ей предложить несколько тренировочных боев, — задумался волшебник. — Ну да ладно. Джаспер, покажешь, что можешь.

Я пожал плечами, привычно вызывая смешок у Лиры.

— По понятным причинам, из меня вообще не лучший боец ближнего боя. Но могу сделать так, — я припомнил гара «арса» и, подпрыгнув, срубил у маленького деревца ветку толщиной с палец. — А вот сейчас пройдусь по спектру доступных мне способностей.

Я выпустил сразу несколько струй огня, длинную спицу плазмы, дохнул мощным потоком жара, испепелив траву на добрых три десятка шагов, уже привычно обстрелял любимыми искрами донжон, сыграл прямо в воздухе простенькую мелодию и, в завершение, окончанием мелодии расколол небольшой булыжник.

Повернувшись к сонитисту, я сразу же отметил вытянувшееся лицо. Совладав с удивлением, он сказал:

— Мистер Джаспер, я, признаться, думал, что в тот раз вы обрушили на меня всю свою мощь. А вы, получается, меня просто пожалели.

— Эдвин, — я сел на разгоряченный камень, обвив голым хвостом лодыжки. — Давай вернемся на «ты». Мне так нравилось больше. И потом, я не то чтобы умею всем этим распоряжаться.

— Ты действовал довольно оригинально, должен признать. Сразу скажу, что ты на уровне неплохого инферналиста-выпускника. Не офицер, но уже взводный. И сколько тебе, говоришь?

Я задумался. В конце концов, за меня ответила Лира:

— Скоро уж полгода должно быть.

— Если такие результаты получены за полгода, — покачал головой Эдвин, — То не будь воля духов стать мне твоим врагом лет через пять.

Он помолчал, а потом, глядя сквозь меня, тихо пробормотал:

— Может, скоро я и вернусь в Табакерку…

***

Следующие два дня были тихими. Эдвин большую часть времени проводил или привалившись к нерастопленному камину и водя по телу резонатором, или смотрел в окно у входа в лавку.

Наутро третьего дня он подозвал меня. Я запрыгнул к нему на подоконник.

— Джас, видишь его? — он указал на мужчину с прической «конский хвост», одетого как рабочий фабрики — рубаха и полукомбинезон.

— Ага. Странно, что тут поутру слоняется рабочий.

— Этот парень уже третий день маячит перед лавкой, — пояснил мне Эдвин. — И этот прокол окончательно меня укрепил. Но вот вопрос, человек ли это Дауда или кого-то еще?

— Например?

— Например кого-то из Червивого яблока. Их культисты все же не в одиночку работают, — сонитист задумчиво хмыкнул. — А знаешь, Джас? Не хочешь потрясти этого актеришку?

Тут уже задумался я. Не найдя разумных причин для отказа, я глянул на Лиру. Чуть недовольно сощурив глаза, она все же кивнула мне.

— Хозяйка дала добро, — усмехнулся я. — Каков план?

— Мы с тобой идем на рынок. С весьма высокой вероятностью этот типчик последует за нами. Идем на рынок старого города, чтобы можно было пройти проулками. В одном из них, потемнее, и трясем его. Ты морально к этому готов?

— Один из них хотел меня пнуть. Так что я хотел бы иметь такой же рост, чтобы пнуть парочку из них.

— Хороший настрой, Джас, хороший…

Эдвин сходил и переоделся — штаны на подтяжках, белая рубашка в голубую полосочку, и даже дань моде — тонкие красные полосы на скулах (мужская альтернатива узорчатым лбам девушек). Франт, в общем, и даже без резонатора — человек идет на рынок, зачем ему кинжал? За спиной сонитиста находилась небольшая сумка, в кармане кошель с позвякивающими горстями. И за этим милейшим молодым человеком увязался лысый кот (на самом деле челокот, но кого это заботит) в синем пончо с красным кожаным ремешком. Да, я тоже могу позволить себе обновки.

Мы вышли на залитую солнцем улицу. Теплые лучи грели мою бледно-розовую шкурку, придавали золотой отблеск желтоватым камням домов старого города, награждали блеском листья плюща и цветов на подоконниках. Редкие прохожие пребывали в положительном настроении от такой прекрасной погоды.

Чудесный день для кровопролития.

Как и предсказывал Эдвин, типчик ненавязчиво двинулся за нами. Я подметил преображение волшебника — напевающий красивую простенькую мелодию и мягко улыбающийся, он внимательно контролировал происходящее. Ледяной, совершенно не веселый блеск его серо-стальных глаз несколько пугал.

Мы проследовали узкими, более-менее оживленными улицами почти до самого рынка. Оставалось идти еще минут пять, и Эдвин нырнул в чистенько выглядящий проулок — «сократить путь».

Крыши рядом стоящих домов почти соприкасались, погружая это место в полумрак. В этом месте, пожалуй, сумели бы едва разминуться двое прохожих. Тут было прохладнее, чем на солнечных улицах. Окна сюда не выходили, дверей тоже не было. Небольшой изгиб проулка скрывал нас от взгляда неравнодушных прохожих.

А вот и отличное место, как раз под настроение этого дня.

— Джас, нырни сюда, — тихо отдал приказ Эдвин, когда мы проходили мимо невесть кем оставленных деревянных ящиков, уже порядком ссохшихся. — Подожди тут нашего типчика. Выскакивай, как он пройдет мимо. Он должен понять, что соваться через тебя вообще не является разумным действием.

— Принял, — коротко ответил я, удивляясь перемене в таком оптимистично-жизнерадостном Эдвине.

Сказано — сделано. Я нырнул в пахнущие пылью, крысами и гнилыми яблоками ящики и затаился там. Спустя минуту мимо меня прошел человек, пахнущий кислым пивом, жареным мясом и табаком. Типичный запах кабака. Я даже рискнул высунуться, и это все же был наш псевдорабочий.

Когда он прошел шагов десять, я выскочил из ящиков и сел, обхватив хвостом лодыжки. А спереди из-за поворота уже выходил поблескивающий глазами Эдвин. Наш подопечный застыл как вкопанный, когда увидел, что объект его слежки собирается войти с ним в недопустимо тесный контакт. Он хотел было рыпнуться назад, и даже успел развернуться, но тут он заметил меня. А со мной заметил и небольшую стенку (скорее заборчик) из тихо пышущего жаром огня. Моя последняя разработка. Только жрала Мощь как не в себя, иначе горит секунд пять.

Наш горе-актер начал бешено вертеть головой, пытаясь просчитать риски. Подумав, он выбрал наиболее верное решение. Он кинулся в сторону Эдвина.

Верное для нас решение, хе-хе.

Собственно, на удивление гибкий бандит почти уклонился от сонитиста. Почти. Ему не повезло, что гибкость рук Эдвина не зависит от его суставов.

Схватив поднырнувшего под его левый локоть бандита, Эдвин не стал останавливать его движение, отнюдь. Он попросту впечатал бандита лицом в грязную брусчатку, заставляя меня поморщиться от громкого хруста переносицы.

Без труда подняв горе-актера в воздух, более рослый и мощный Эдвин впечатал его в стену. Лицо бандита со свернутым набок носом было плохо различимо из-за крови. Она же уже начинала портить ему безрукавку. Хвост преследователя бессильно повис, в то время как хвост сонитиста редко и сильно дергался.

— И кого пасем? — тихо задал вопрос Эдвин. Я потушил огонь и подскочил к ним.

— Ведьму и зеленоволосую волшебницу.

— Хо, а ты не из смелых? — губы волшебника исказила нехорошая ухмылка. — Ну и правильно, может, только и обойдешься сломанным носом и провалом в памяти. Имя?

— Дольф, по прозвищу Петрушка.

— Тот, кто отдавал приказы, — видя, как скривился Петрушка, Эдвин тряхнул его, хорошо приложив затылком. — Давай ты не будешь юлить, а я не буду отрубать тебе кисточку. Пойдет?

Глаза Петрушки округлились.

— У тебя нет резонатора.

— Распространенное заблуждение, — вздохнул волшебник. — Чтобы что-то отрубить, мне совсем не нужен резонатор.

Эдвин махнул хвостом, и один из ящиков, в которых я прятался, развалился напополам.

— Последний раз спрашиваю. Кто. Отдавал. Приказы, — с каждым словом Эдвин бил Петрушку затылком о стену.

— Ай! Ладно-ладно, Густав, Густав Два зуба. Чаще всего его можно найти в притоне на севере города. На Пионовой улице, если считать от базарной площади, третий проулок в сторону пригорода. Там будет дверь с зеленой полосой на стене над ней, там притон «Головастик».

— Бойцы?

— У него в подчинении пять головорезов, один из них вроде как волшебник, какой — не знаю.

— Да ты самый настоящий кладезь информации, — восхитился Эдвин. — Посетители притона?

— В «Головастике» торгуют грибным пивом и настойкой мягкосонника.

— Владыки Дна, настойка мягкосонника? — брови Эдвина взлетели. — Торговля-то небось идет?

— Два зуба не жалуется.

— Ну а сам Два зуба под кем ходит?

— Раньше ходил под Топором, а теперь под Шенном. Шенн скоро весь город подомнет.

— Ну это мы еще посмотрим. Спасибо за сотрудничество, сладких снов.

Эдвин резко отпустил Петрушку, и тот от неожиданности рухнул на колени. Волшебник приложил к его голове раскрытую ладонь, прозвучал странный звук — то ли треск, то ли пощелкивание — и бандит без чувств упал на бок.

Сонитист наклонился к нему и тщательно проверил все карманы и, зачем-то, запястья и шею. Удовлетворившись осмотром, он встал и пояснил.

— Проспит часа два. Провал в памяти будет с вчерашнего вечера, я надежно подчистил, всяко надежнее, чем Лира мне. Амулетов при нем не было, ничего не было.

Волшебник потянулся, зевнул и стер с кулака маленькую каплю крови.

— Не хочешь заявиться в один мерзкий притон, в котором торгуют особенно мерзопакостной дурью?

— А когда? — полюбопытствовал я.

— Да прямо сейчас, — улыбнулся Эдвин, доставая из сумки резонатор в ножнах.

Загрузка...