Санта Байкер

Глава 18 Диабло

— Святое дерьмо, — воскликнул Рэв, широко раскрыв глаза, бегая по кругу. Он бросился в центр гостиной и упал на колени, наблюдая, как рождественский поезд кружит под огромной елкой, которую я притащил и украсил с несколькими моими братьями. Из двигателя донесся негромкий гудок, и он ухмыльнулся.

— Я всегда хотел такой!

Оливия завизжала, пробегая через комнату к новому кукольному домику, на украшение которого Джина потратила большую часть дня, пока дети оставались с Боди и Сашей. Другой был разбит придурком Джеком, все куклы и мебель сломаны. Этот дом был скорее особняком с тремя этажами и множеством комнат. Я даже купил маленький фургончик для семьи, которая состояла из мамы, папы, маленькой девочки, маленького мальчика и брата-подростка. И да, еще чертов серый кот.

— О, вау!

Яркие глаза, блестящие от непролитых слез, встретились с моими.

— Ты сделал это для меня?

Кивнув, я указал на ее мать.

— Мы оба.

Оливия набросилась на свою мать, чуть не сбив нас с ног.

— Я люблю тебя, мама.

— Люблю тебя, детка. Всегда.

Счастье на лице моей женщины наполнило мое сердце теплом. Когда я сказал ей, что хочу возместить все, что они потеряли, она заплакала от облегчения и благодарности. Улыбки, сияющие на лицах Рэва и Оливии, стоили каждого потраченного мной цента. Оливия улыбнулась мне, ее подбородок задрожал.

— Ди-Ди, — заикаясь, произнесла она.

Я открыл рот, чтобы ответить, но одинокая слеза скатилась по ее щеке, лишив меня дара речи.

— Дио, — поправила она.

Дио. Прозвище, которое дал мне Гром, когда не мог произносить мое полное имя. В четыре года он уже был гораздо более интуитивным и умным, чем большинство детей его возраста. Возможно, дело было в среде, в которой он вырос, или в том, как его воспитывала Анита, но Гром относился к жизни иначе. Он видел волшебство в мелочах и понимал, что жить при свете, значит пересекаться с тьмой.

Оливия, по-своему, напомнила мне Грома. Ее нежность. Ее самосознание в юном возрасте. Джина смахнула слезы со щек Оливии, поцеловав ее в лоб.

— Ты в порядке, детка?

— Да! Моя семья вернулась!

Она подбежала к кукольному домику, опустилась на колени, чтобы расставить членов семьи по разным местам. Мама на кухне. Дети в своих комнатах. Папа на переднем крыльце.

Рэв усмехнулся.

— Почему папа на крыльце?

— Чтобы защитить дом, — ответила она, забирая брата-подростка. — И он тоже будет помогать.

Такое понимание. Она видела правду, даже когда другие отвергали ее слова. В день нашей встречи я сказал Аните, что, по моему мнению, к детям следует больше прислушиваться, что они замечательные и часто видят то, чего не хватает взрослым. Восприятие мира Оливией казалось таким же уникальным, как и у Грома.

— Этот лишний. — Рэв указал на куклу-подростка. — Здесь слишком много членов семьи, чтобы быть нашей, — отметил он, отправляя в рот сахарное печенье с ближайшей тарелки.

— Нет, так правильно, — возразила Оливия.

Он закатил глаза.

— Правда. Это мама, Дио, ты, я и Гром.

Глаза Джины расширились.

— Детка, откуда ты знаешь Грома?

— Он иногда навещает меня. — Ее маленький подбородок гордо поднят. — Гром такой же, как Дио и я. — Она пожала плечами. — Завтра он будет здесь на Рождество.

Я продолжал моргать, переваривая то, что она только что сказала.

— Гром?

Оливия поставила своих кукол, со смехом закружилась по кругу, прежде чем обняла меня за талию.

— Да. Он такой счастливый. Его глаза сверкают в моих снах.

Моя рука поднялась, прижимая ее к груди.

— Гром.

— Мне тоже разрешено называть тебя Дио. Только нам двоим. Не Рэву. — Она показала ему язык. — Я люблю тебя, Дио. Ты лучше любого Санты, потому что приезжаешь не раз в год, а будешь рядом всегда.

Комок, который образовался у меня в горле, был слишком тугим, чтобы проглотить.

— Ты, твой брат, мой мальчик Гром и твоя мама. Вы для меня весь мир детка.

— Я знаю. — Она улыбнулась, опустила руки и выхватила печенье из рук Рэва.

Справедливости ради, она стащила последние три с тарелки.

— Гром сказал, что ты так скажешь.

Полный круг. Вот что означает этот момент. Я прошел почти весь путь с того рокового дня, когда Ани вошла в мой тату-салон, держа за руку мальчика, которому суждено было стать моим сыном. Во всех отношениях. Мы не делили кровь, но нас объединяло нечто гораздо более сильное. Гром всегда был бы частью меня. Он занял место в моем сердце много лет назад, когда я был молодым человеком и новым членом Королевских бастардов. Он принес свет, любовь и радость в жизнь молодого байкера, который чувствовал, что его поглотила тьма.

Я так сильно скучал по нему, что потер грудь, пытаясь избавиться от боли.

— Почему бы нам не посмотреть фильм? — Спросил я.

Оливия подпрыгнула на месте.

— Гринч!

Рэв покачал головой, глядя на свою сестру.

— Опять?

— Да!

Захваченные ее волнением, мы собрались на новом диване, уютно устроившись, пока Джина накладывала еще печенья, а я запускал фильм.

Обняв их, я почувствовал удовлетворение. Мир. Настоящую радость. И завтра, когда нагрянет Гром, я буду чувствовать себя завершенным.

— Наконец-то они уснули, — объявила Джина, прислонившись к стене в гостиной, где Рождество было испорчено никчемным куском дерьма всего сутки назад. Все место преобразилось и было украшено так же блестяще и красиво, как новенький пенни.

— Это хорошо. Они оба измотались, — пробормотал я, вставая и неторопливо пересекая комнату, останавливаясь всего в нескольких дюймах перед ней.

Джина слегка покачала головой и указала на комнату.

— Ты действительно сложный человек, Диабло. Я не знаю, что сказать о такой щедрости или обо всем, что ты сделал для нас.

— Я говорил тебе, что надо сделать, — подразнил я, наслаждаясь выражением, появившимся в ее глазах с интригующим коктейлем обожания, благодарности и желания.

— Спасибо тебе за то, что делаешь все это. Не хватает слов, чтобы описать, как много, это значит для меня.

Я был достаточно мудаком, чтобы воспользоваться ее словами.

— Тогда покажи мне это поцелуем. — Указывая поверх наших голов, я глупо ухмыльнулся, увидев висящую, между нами, омелу.

Ее полные, чувственные губы насмешливо скривились, прежде чем я преодолел оставшееся расстояние и положил руку на стену рядом с ее головой. Другая рука приподнялась, когда костяшки моих пальцев коснулись гладкой, шелковистой кожи ее щеки.

— Ты чертовски великолепна, детка.

— Ты говоришь это всем девушкам?

— Нет. Только той, которую планирую сделать своей.

Румянец удовольствия окрасил ее щеки в розовый цвет.

— Поцелуй меня, Диабло, если осмелишься, но тебе лучше быть готовым, — предупредила она.

— О? Что случилось? — Спросил я, не отрывая взгляда от ее рта.

— Я не смогу остановиться на одном поцелуе. Я хочу, чтобы твои руки были на моем теле. Твои губы на моей коже. Мне нужно, чтобы ты был внутри меня, хочу почувствовать нашу связь так глубоко, чтобы она укоренилась в моей душе.

Мои ноздри раздулись, я встретился с ней взглядом, и уловил похоть, привязанность и глубоко укоренившуюся потребность, которые она не пыталась скрыть.

— Черт возьми, детка. Я хочу услышать это снова.

— Какую часть? — Спросила она хрипло. — Что я хочу тебя? Что мне нужно кончить на твой член? Или что я хочу, чтобы ты был в моей жизни, потому что ты уже нашел пристанище в моем сердце?

— Все это. Я жадный ублюдок.

Моя голова опустилась, и я прижался губами к ее губам. Это вовсе не был грубый поцелуй, но не было сомнений, что я заявлял права на Джину. Мои губы прижались к ее губам и опалили мой мозг тоской, которую я не осознавал, что пытался скрыть. Ее губы приоткрылись, и мой язык проник внутрь, погружаясь в сладость ее рта. Страсть взорвалась, между нами, я застонал, скользя руками по ее талии, а затем по сочным округлостям ее задницы. Одним быстрым движением я поднял Джину, и ее ноги обвились вокруг моей талии. Мы шли по коридору к ее спальне, прижимаясь друг к другу, пока я продолжал покусывать ее губы.

Ее спина уперлась в матрас после того, как я со щелчком захлопнул дверь. Мы оба были слишком нетерпеливы, чтобы утруждать себя соблазнением друг друга. Наша одежда быстро упала на пол, она подвинулась дальше на кровати, и ее ноги широко раздвинулись, чтобы принять меня. Черт возьми, если бы это не было самой сексуальной вещью, которую я когда-либо видел.

— Ты уверена, что хочешь этого? — Спросил я, едва сдерживая своего Жнеца. Он хотел жестко трахнуть ее и доказать, что ни один мужчина никогда не сможет доставить ей удовольствие так хорошо, как я.

— Я мокрая и изнываю от желания. Не затягивай с этим.

— Черт возьми, женщина. Ты только что заставила мой член пульсировать.

— Заставь меня кончить, Диабло, — умоляла она.

Не было необходимости просить дважды.

Я устроился между ее божественных бедер, и она приветствовала меня дома, когда я выровнял свой член и вошел в нее. Эта сладкая, тугая, божественная киска обхватила мой член, и мне пришел пиздец. Гортанный стон сорвался с моих губ, когда я медленно вышел, а затем снова вошел в нее. Ее ногти впились в мои руки, ее голова откинулась назад, и она издавала самые сексуальные звуки одобрения, когда я вонзался в нее без передышки.

— О, черт, — задыхаясь, выругалась Джина, пытаясь сдержать стоны. Удовольствие окрасило ее кожу в розовый цвет, и мой Жнец, блядь, упивался этим зрелищем. Задорные, идеально круглые сиськи подпрыгивали вверх и вниз, и я опустил голову и взял в рот один из ее сосков. Мой язык дразнил бугорок, превращая его в маленькую тугую точку, пока она извивалась подо мной, а затем соответствовала моим толчкам дикими движениями бедер.

— Ты сведешь меня в могилу, женщина.

— Но ты умрешь чрезвычайно довольным и счастливым человеком, — простонала она.

Блядь. Мои пальцы впились в ее бедра, я оперся одной рукой о матрас, неоднократно входя в ее сладкую щелочку. Ее стенки сжались вокруг моего члена, я отпустил ее сосок, а затем пососал участок мягкой кожи над ее грудью. Что-то первобытное вырвалось на волю, и я неоднократно отмечал ее, оставляя засосы по всей ее груди и один на шее, когда я въезжал в женщину, заявляющую права на меня с каждым хриплым вздохом и трепетом ее век. Звук ее влажности, смешанный с хлопаньем моих яиц, заполнил комнату.

— Диабло, — закричала она, будучи так чертовски близка к оргазму, что я чуть не расплескал свой груз.

— Дай это мне, Джина. Кончай на меня, черт возьми, — приказал я. — Намочи эти простыни.

Я надавил на ее клитор, и она задергалась в моих объятиях, выкрикивая мое имя, я прижал ее к себе, отказываясь позволить ей сбросить меня с себя всеми последующими дикими толчками. Мои толчки становились беспорядочными, и я вбивался в нее, когда она изливалась, одобрительно рыча. Тепло разгоралось вверх и вниз по моему позвоночнику. Сильное наслаждение прорвалось наружу, и я взорвался внутри своей женщины несколькими глубокими, удовлетворяющими толчками, прежде чем мои губы нашли ее сексуальный маленький ротик.

Наш поцелуй стал томным, наши языки переплелись, пот выступил на наших телах. Она оставалась в моих объятиях, наше дыхание все еще было поверхностным и быстрым. Я чувствовал, как ее сердце учащенно бьется у моей кожи, когда я усилил хватку.

— Ты намного больше, чем я когда-либо могла пожелать на Рождество, — лениво пробормотала она, проводя рукой по верхней части моего тела. — До сих пор я не понимала, что получила именно тот подарок, который хотела.

— И какой?

— Тебя, Диабло. Своего байкера Санту и Королевского ублюдка-защитника.

— Черт возьми, милая. Ты само совершенство.

— Счастливого Рождества.

— С тобой и детьми, я думаю, это будет лучшее Рождество в моей жизни.

По мере того, как ночь тянулась, я держал Джину между простынями, наслаждаясь каждым оргазмом, которого я добился от нее той ночью. Это было только начало нашей истории. Праздничный беспорядок, который стал чудом.

Я не мог быть чертовски счастливее. Я, Диабло, злой Жнец и безжалостный байкер, нашел идеальный подарок, упакованный в блестящую упаковку с красным бантом. Джина и ее дети дали мне то, чего у меня никогда не было в детстве. То, что у меня когда-то могло быть с Анитой и Громом, но было разрушено.

Они моя семья.

И стать их Сантой было лучшим решением из всех.

— Он здесь, — взволнованно воскликнула Джина, отодвигая занавеску в гостиной, чтобы проверить подъездную дорожку. Она развернулась, ее голубые глаза заискрились заразительной радостью.

Мое сердце переполнилось, я был тронут ее реакцией. То, что она примет и полюбит Грома, значит для меня многое. Я распахнул дверь, на моем лице застыла широкая улыбка.

— Мой мальчик!

— Дио!

Он взбежал по ступенькам, врезался в меня, и я прижал его к груди, смеялся и плакал, когда он обнял меня в ответ. То, что он был здесь, было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Скучал по тебе, чувак.

— Я тоже по тебе скучал.

Когда мы наконец отпустили друг друга, началось знакомство.

— Добро пожаловать, — наконец смог сказать я, так взволнованный тем, что вся моя семья собралась в одном месте, все люди, которых я люблю.

ДА. Самые любимые. Джина. Рэв и Оливия. Гром.

— Здесь ужасно холодно! Заходи. — Сказала Джина, пропуская мой Рай внутрь.

Гром улыбнулся. Мы оба почувствовали грандиозность момента.

— Счастливого Рождества, папа.

— Счастливого Рождества, сынок.

И это было лучшее веселое Рождество из всех за долгие годы, но не последнее.

Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks — t.me/themeofbooks

Переводчик_Sinelnikova