Санта Байкер

Глава 6 Диабло

На следующий вечер я снова появился на пороге с ужином. После двойного стука входная дверь распахнулась, и на пороге появилась Оливия в красном фартуке с крошечными леденцами, нанесенными по всей ткани испачканная белой пудрой. Мука?

— Мама готовит сникердудль!

— Правда? — Я погладил подбородок свободной рукой, сделав паузу, пока Оливия наблюдала. — Интересно, разрешит ли она мне обменять эту лазанью и чесночный хлеб на печенье. Как думаешь?

— Только если у меня будет и то, и другое, — хихикнула она, когда я вошел внутрь, заметив Рэва на диване.

Он кивнул головой в мою сторону.

— Привет, Диабло.

Оливия уперла руки в свои маленькие бедра, свирепо глядя на своего брата.

— Рэв не открыл дверь, потому что он играет в «called off dookie». Да?

Рэв закатил глаза.

— Это Call of Duty, Лив.

— Это то, что я сказала, — надменно ответила она, разворачиваясь на каблуках, чтобы пройти на кухню.

— Она никогда не говорит правильно, — пожаловался он, его губы забавно подергивались. Оживившись, он заметил пакеты, которые я принес, и вскочил на ноги. — Это ужин?

— Да. Принес лазанью, чесночный хлеб и салат. Подумал, что твоей маме, возможно, понравится еще один свободный вечер от готовки.

— Она будет в восторге! Она печет печенье с Лив. — Он выключил Xbox, и я последовал за ним на кухню, поставив пакеты на стол.

Оливия стояла на табурете рядом со своей матерью, пока Джина, опустив голову, показывала ей, как скатывать тесто для печенья в шарики, затем обваливать их в смеси с корицей и сахаром, уже приготовленной в отдельной миске, прежде чем выложить печенье на противни для выпечки.

Этот момент был для меня горько-сладким, как воспоминания о моей матери и таком Рождестве, как это, много лет назад, которое я предпочел забыть. Джина была не единственной, кто прятал боль от прошлого. Может быть, именно поэтому мы совпали. Магниты души, которые нашли свою пару.

Мое внимание сосредоточилось на заднице Джины, и я наслаждался каждым легким покачиванием этой округлой попки.

— Я чувствую, как ты пялишься, Диабло, — засмеялась она.

— О, да, — ответил я, надеясь, что позже у меня будет шанс сжать эти упругие ягодицы. — Принес вам всем что-то вкусненькое.

— Ура! — Оливия взвизгнула, опрокинув миску с коричным сахаром, которая соскользнула со стойки и упала на пол. Ее маленький ротик приоткрылся от удивления. Я уловил разочарование, которое она не могла скрыть, когда смотрела на меня.

Моргай. Моргай детка. Выражение ее лица мгновенно изменилось. Большие голубые глаза Оливии тут же наполнились слезами, и она заплакала.

— Я такая неуклюжая.

— Черт, — прошептал Рэв, бросаясь к шкафу, откуда вытащил метлу и совок для мусора. — Я все сделаю, мам.

Пластиковая миска на полу осталась неповрежденной, но беспорядок образовался по большей части линолеума. Рэв начал подметать, а я взял миску и поставил ее в раковину. Джина коротко кивнула своему сыну, прежде чем притянуть Оливию в свои объятия.

— Детка, мы говорили об этом. Все в порядке. Несчастные случаи случаются. Я на тебя не обижаюсь.

Оливия была безутешна, икала, ее подбородок дрожал.

— Такое случается и в школе.

Джина наклонила голову, на ее тонких чертах появилось беспокойство, когда наши глаза встретились. Это был не совсем призыв о помощи, но я хотел дать им обоим понять, что могу взвалить на себя любое бремя, с которым они столкнутся.

Моя нога поднялась как раз в тот момент, когда серый комок меха промелькнул под ней, напугав меня, и я споткнулся о свои ботинки, описал полукруг и врезался в шкафы рядом с девочками. Ну блядь! Это было не совсем то, что я хотел показать девочкам.

Проклятый кот, незамеченный до сегодняшнего вечера, юркнул под кухонный стол и скрылся из виду. Я услышал фырканье и посмотрел на Оливию. Уголки ее губ приподнялись, прежде чем сорвалась усмешка. Рэв присоединился к ней, кашлянув, чтобы скрыть смех. Его подбородок опустился, и он избегал моего взгляда, изо всех сил стараясь сдержаться. Оливия захихикала, прикрыв рот рукой.

Я скорчил гримасу, скосил глаза и высунул язык. Это сработало. Смех вырвался из груди Оливии, и слезы прекратились. Искренняя улыбка украсила ее милое личико.

— Ты почти такой же неуклюжий, как я, Джей Ди.

— Я еще хуже, — возразил я со смешком. — В этом нет сомнений.

Плечи Джины расслабились, напряжение спало, она прижала дочь к себе.

— Мы должны поесть, пока еда не остыла.

Я протянул руку, поднимая Джину и Оливию с пола. Моя рука скользнула вокруг талии Джины, и я наклонил голову, шепча ей на ухо:

— Я здесь с тобой, детка.

— Я знаю. Она протянула руку и запечатлела быстрый поцелуй на нижней части моей челюсти. — Спасибо тебе.

Ее мягкие губы вызвали в моей голове порочные мысли, но сейчас было не время. Краткая вспышка похоти остыла. Широко улыбаясь, я помог Джине открыть все контейнеры, подать детям, прежде чем мы сами наполнили тарелки и заняли свои места.

Мой взгляд скользнул по столу, не в силах скрыть эмоции, вызванные этой сценой. В детстве я мечтал о семейном ужине без слез и воплей. Каждый день был особенным, потому что кто-то заботился о тебе настолько, что всегда готовил сюрприз. С трудом сглотнув, я откусил кусочек лазаньи, игнорируя комок в горле.

Я подумал об Аните. О Громе в детстве. За те несколько лет, что они украшали мою жизнь своей любовью, дарили мне улыбки, смех и хорошие воспоминания, которые заменили воспоминания из моего детства. А потом они ушли. Мужчины из другого клуба отняли их у меня. Даже сейчас будучи сам крутым байкером, я ничего не могу с этим поделать. Но мой Жнец терпелив. Он может подождать до нужного момента. Развязывание его мести будет сладким оправданием.

Как только дети легли спать, я присоединился к Джине в гостиной, сев на диван, а она опустилась рядом со мной с усталой улыбкой на лице. Дюжина вопросов боролись за место в моей голове, но я не смог перейти к серьезному обсуждению после того, как она подавила зевок.

— Хочешь посмотреть фильм? — Спросил я, понимая, что она уснет, но я не хотел уходить.

— Конечно. Что-нибудь праздничное?

— Рождественские каникулы? — Спросил я, потому что мне нравился этот фильм. Вообще-то, мой любимый.

— О, это супер, — согласилась она.

Джина не дошла даже до знаменитой сцены разглагольствования. Ее голова покоилась на моем плече, когда она тихо посапывала. Ее глубокие, ровные вдохи говорили гораздо больше, чем слова.

Джина доверяла мне полностью.

После ужасного прошлого, которое, как я знал, она скрывала, это доверие было драгоценной, осязаемой вещью, которую я прижимал к груди, оберегая и лелея.

Фильм закончился, и я сидел, пока титры бежали по экрану, не смея пошевелиться. Огни на ее крошечной трехфутовой рождественской елке переливались разными цветами в темной комнате. Я сделал мысленную заметку заменить это дерево полноразмерной версией в ближайшее время. Может быть, детям понравится выбирать одно из местных деревьев на ярмарке. Лично мне натуральные нравятся больше, чем искусственные, даже если от них сыплются иголки.

В маленьком доме воцарилась тишина, Джина пробормотала мое имя во сне, а затем затихла. Мне нравится мысль, что она мечтает обо мне. Это кажется уместным после того, как она так часто снится мне сама.

Момент разрушился, когда я услышал крик Рэва. Мгновенно вскочив на ноги, я мягко отодвинул Джину в сторону и бросился к его комнате.

— Нет! — Закричал он, мечась на кровати…

Черт. Рэв застрял в кошмаре. Его тело сжалось, он закричал, откатился в сторону и прижал руки к заднице.

— Нет. Остановись, пожалуйста.

Его хныканье вызвало волну агонии в моей груди.

— Мне больно. Пожалуйста.

Его дыхание участилось, он задыхался, и снова забился в конвульсиях. Леденящий кровь крик сорвался с его губ, когда я бросился к нему, притягивая его ближе.

— Рэв, — тихо позвал я, надеясь не напугать его своим присутствием.

Его ответный вопль боли разорвал мое сердце. Ягодицы сжались, и он держал руки на месте, моргая, пока его грудь поднималась и опускалась. Осознание медленно подкрадывалось, но он не убирал руки.

— Не могу дышать.

Блядь!

Рэв содрогнулся, его тело сотряслось от сильного толчка, а затем замерло. Широко раскрыв глаза в панике, он не переводил дыхания. Его мышцы напряглись, не позволяя груди двигаться.

— Диабло, — едва сумел прошептать он, согнув пальцы под странным углом, когда уставился мне в лицо.

— Дыши, мой мальчик. Я здесь. Ты в безопасности, — пообещал я.

— Не могу, — он поперхнулся.

— Внутрь через нос и изо рта. Сделай это. Наблюдай за мной. Вдох. Выдох.

Рэв покачал головой.

— Со мной. Вдох. — Я втянул воздух в легкие, пока Рэв наблюдал, его грудь сотрясалась от усилий. — Выдох. — Я выпустил воздух.

— Я с тобой, я рядом Рэв. Клянусь.

Его грудь сотрясался от кашля, испуганные глаза искали мое лицо, отчаянно пытаясь втянуть воздух в свои испуганные легкие.

— Дыши со мной, мой мальчик.

Сдавленный стон сорвался с его губ.

— Давай, повторяй. Сделай это. Вдох. Выдох.

Рэв пытался… и терпел неудачу. Его губы посинели.

— Смотри, как поднимается и опускается моя грудь? Воздух внутрь. Ты можешь это сделать, Рэв, не паникуй. Сосредоточься на мне.

Его грудь, наконец, с тихим хрипом втянула воздух.

— Дыши. Вдох. Выдох.

В ночь, подобную этой, более десяти лет назад я держал на руках дрожащего ребенка. Своего мальчика. Грома. Наша связь пульсировала, и мой Жнец почувствовал его меланхолию. Вернись ко мне, мысленно умолял я. Не задерживайся надолго, сынок. У Грома были свои причины оставаться в логове гадюк.

Прямо сейчас я мог сосредоточиться только на том, куда привела меня судьба, или, лучше сказать, Жнец. Он всегда знал, где я могу что-то изменить, сначала с Громом. Теперь с Рэвом.

Мальчик у меня на руках покачивался, его фигура почему-то казалась меньше и уязвимее, чем при свете дня. Я держал его, предлагая свою силу и поддержку. Внешне я оставался спокойным. Внутри я обещал месть. Его мучитель будет страдать, прежде чем я отправлю его душу к Люциферу.

Рэв дрожал, пот выступил на его влажной коже. Такой холодный.

Зло было хрупким, ледяным, болезненно твердым и неуступчивым, темным. Забирало тепло и свет.

Ледяной нож, вонзающийся в сердце.

Я крепче прижал Рэва к себе, надеясь, что тепло моего тела передастся его коже. Много лет назад Грому было жарко, в нем бушевал пожар. Рэв был холоден на ощупь. Замерзал. Его пальцы сжали мою руку, холодные, как кубики льда.

Ужас. Гром чувствовал это тогда. Рэв жил в нем сейчас.

— Я не отпущу, — хрипло поклялся я, мое сердце разрывалось из-за обоих мальчишек и тех ужасов, которые они пережили. — Дыши.

Наполненный болью голос Джины прошептал в темной комнате.

— Рэв, мой мальчик.

В ее глазах была слишком знакомая тоска. Такую же беспомощность и муку я когда-то видел в карих глазах своей матери, точно такого же оттенка, как мои собственные. Сколько раз я был свидетелем ее слез, не в силах ни черта сделать, чтобы предотвратить их.

Прошлое случилось давным-давно, а прямо сейчас был мальчик, которому я мог помочь. Он заслужил мою бдительность и сострадание. Я дам ему все, что ему нужно.

— Дыши, — повторил я. — Вдох. Выдох.

Еще одна дрожь сотрясла его тело, он плакал.

Разозленный, я хотел спросить, кто причинил ему боль, кто посмел надругаться над четырехлетним мальчиком, но мне так и не представился шанс. Рэв захныкал, с его губ слетело единственное имя.

— Папа, — выдохнул он, набирая воздух в легкие. — Почему?

Опустошение. Вот что я чувствовал. Полностью и бесповоротно уничтожен этими словами. Как мог отец так поступить со своим сыном?

Всплыли воспоминания о моем отчиме и его суровой дисциплине. Некоторым мужчинам не суждено стать отцами. Некоторые люди откровенно не заслуживали такой чести. Другим следовало бы оторвать их гребаные гениталии за то, что они думали причинить вред ребенку таким извращенным способом. Я не смог предотвратить трагедию, свидетелем которой стал в десять лет, или то, что случилось с Рэвом, когда он был маленьким ребенком. Но я мог бы попытаться излечить его мать и его травмированную душу.

Джина плакала, закрыв лицо руками.

— Диабло. Я так старалась помочь нам всем забыть.

Леденящие душу слова. Ужасная правда.

— Единственный человек, который виноват, это Джек. Ты не виновата.

Пыталась Джина остановить это или нет, прошлое глубоко повлияло на детей и проявилось непреднамеренным образом. Неуклюжесть Оливии и ее экстремальные эмоциональные реакции. Ночные кошмары Рэва и страх, который он прятал за стеной, показывая лишь маску безразличия. Конечно, он улыбался, но это никогда не доходило до его глаз. Я никогда не понимал, почему мой Жнец испытывал такую ярость и желание защитить, когда Рэв был рядом.

Теперь я знал. Его отец подвергал его сексуальному насилию в детстве.

Кипя от гнева, мне пришлось заставить себя дышать вместе с Рэвом, мой Жнец поклялся отомстить. Мы найдем Джека, и он будет страдать. Это было само собой разумеющимся.

Осталось несколько вопросов без ответов, например, к какому клубу принадлежит Джек, где он живет и каким дерьмом занимается его клуб. Какой ведущий допустил подобные зверства? Мой жнец понимал, что Рэв был не единственной жертвой. Он почувствовал это.

Все, что я мог сделать в этот момент, это обеспечить поддержку и защиту, в которых нуждались Джина и ее дети. Я готов взять на себя роль, которой у меня не было со времен детства Грома. Этим детям нужен отец в их жизни. Мужчина, который может научить их разным вещам и помочь им расти так, как Джина не смогла. Не то чтобы она не была замечательной матерью. Она была фантастической. Ее яростный характер защитника соответствовал моему собственному. Львица, воспитывающая своих детенышей.

Тигрица.

Черт. Когда-то я знал другую женщину, которая любила и защищала своего ребенка с такой же самоотверженностью. Анита и Гром ворвались в мою жизнь вспышкой огня и оставили ее холодной и пустой, когда ушли. У меня защемило сердце при воспоминании. Я страдал от боли, которая осталась в этом доме. Я протянул руку, зная, что Джина примет ее. Она не колебалась. Подползая к нам, она обняла своего сына и положила голову мне на плечо. Нам не нужны были слова, чтобы укрепить связь, которая уже окрепла, между нами. Это произошло без усилий.

Джина, Рэв и Оливия должны были стать моими. Жнец свел нас вместе, раскрыв секреты и разоблачив ложь. Он знал, где мне нужно быть, так же как, знал, на какие жертвы Гром шел каждый день, чтобы спасти невинных, подобных тем, что у меня на руках.

Я держал Джину и Рэва, насторожившись и настроившись на окружающий мир. Их кошмар подходит к концу. Я уверен, что пожну душу монстра, который посмел терроризировать их, и гарантирую, что его клуб никогда не причинит вреда ни одной живой душе.