Саша

САША

T

три дня, и все пошло прахом.

Я следил за старым Руссо и никак не мог избавиться от его привычек. Почему? Потому что все, о чем я думал, были глаза грозовых туч. Я попросил Алексея, моего младшего брата, присмотреть за ней. Мне не нужно было беспокоиться о том, что он кому-нибудь что-нибудь проболтается. Он просто воспринял это как еще одну из моих случайных работенок. Самое главное, что не было никого, кому я доверяла бы больше, чем Алексею, чтобы обеспечить ее безопасность.

Я, с другой стороны, должен был взять себя в руки и перестать думать о Бранке Руссо и беспокоиться о том, чтобы довести эту работу до конца. За все мои годы я ни разу не потерял хвоста. Что ж, все когда-то бывает в первый раз, потому что однажды я, блядь, потерял "олд Руссо".

Я. Саша Николаев.

Я, блядь, потерял его, когда последовал за ним, покидая его дом, потому что я дистанционно преследовал его дочь. Если бы Василий узнал, он бы описался от смеха. Так что я бы позаботился о том, чтобы он никогда не узнал.

Боже, эта женщина отхлестала меня по киске, даже не попробовав ее на вкус.

Господи Иисусе!

Возможно, лучшее, что я мог сделать, это держаться от нее на расстоянии. Быть таким собственником было вредно для здоровья.

Я своими глазами видел, что это делало с людьми. Как это ввергало их в нарастающее безумие, пока не оставалось ничего, кроме смерти. Размозженный череп и изломанное тело.

Резиденция Руссо в доках Аляски была погружена во тьму, и с ним были отбросы общества. Я планировал, что охранников будет пятеро. Верх. Их было по меньшей мере двадцать.

Черт!

Я следовал на старом "Руссо" от Монреаля до гребаной Аляски. Господи, я не был уверен, что хуже для того, чтобы отморозить яйца. И вот я здесь, в Джуно, на Аляске, на крыше здания напротив склада, который посещал старый Руссо. Используя объектив, я наблюдал за ними через единственное окно, пока они перемещались. Было трудно определить, где они находятся, не находясь внутри.

Согласно данным, которые я получил, "олд Руссо" владел несколькими складами недалеко от доков здесь, на Аляске. Но ненадолго.

Я вошел на территорию комплекса пешком. Я не мог въехать на своей машине, не задействовав их систему безопасности и камеры. Он был припаркован примерно в миле отсюда, и если дерьмо попадет в вентилятор, мне чертовски сильно не повезет. Я жил ради этого дерьма, но, черт возьми, я хотел прожить еще несколько лет.

Черт возьми, мне пришлось бы проникнуть на этот склад. Так или иначе.

Я повесил винтовку на плечо, проверил пистолет в кобуре, навинтил глушитель, затем проверил пистолет, засунутый сзади в штаны, и нож, засунутый в ботинок. Затем, бросив последний взгляд на склад и его планировку, я направился обратно внутрь и прошел через большое пустое пространство. Казалось, все мужчины были в другом здании, где находился old Russo.

Моя информация указывала на то, что женщина, которую разыскивал Максим, содержалась там, но у меня не было доказательств. Я действовала чисто инстинктивно. С каждым пройденным ярдом осознание приходило ко мне. И запах крови. Запах крови и мертвых тел никогда не забудешь. Стоит тебе его понюхать, и он остается с тобой навсегда.

Я ожидал, что комплекс будет вооружен и обеспечен по максимуму. Они были в состоянии войны с ирландцами. И с Семьей. А еще была корсиканская мафия, которая ненавидела его и хотела покончить с ним. И последнее, но не менее важное: было несколько семей Братвы, которые хотели его распять.

Почему? Потому что старику нравилось обманывать людей. Разными способами.

Несмотря на мое крупное телосложение, мои шаги были бесшумны на посыпанной гравием дорожке между двумя зданиями. Это укоренилось во мне еще до того, как я пошел в армию, но тренировки в спецназе вбили это в меня. Это было лучшее, что могло со мной случиться. Это была дисциплина, которой мой отец не утруждал себя, обучая меня, потому что был слишком занят погоней за собственным членом.

Женщина, которую он любил. Женщина, без которой он не мог жить.

И моя мать...

Я даже не мог пойти туда. Эта психованная сумасшедшая разрушила меня еще до того, как я начал жить.

Даже Василий не знал степени безумия матери. Никто не знал, что именно произошло в тот день. Никто не знал слов, которыми они обменялись. Только мать, я и ребенок, который ничего об этом не помнил. Моя младшая сестра. Татьяна была чертовски близка к смерти в тот день, даже не дожив до своего первого месяца на этой земле.

Мой брат изо всех сил старался быть нашей матерью, отцом и братом. Он не совсем потерпел неудачу, но это было не то же самое.

Как только я завернул за угол, я увидел маленький боковой вход. И только один мужчина охранял его. Прежде чем он успел пошевелиться и поднять тревогу, я выстрелил в него, глушитель сделал свое дело.

Подбежав ко входу, я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, а затем поднял пистолет. Я нажал на ручку двери и вошел внутрь кирпичного склада. К моему удивлению, я обнаружил, что во всей чертовой комнате кромешная тьма.

Где, черт возьми, все?

Они только что были здесь. Я видел их. Но в этот момент я не слышал ни единого вздоха. Ни единого движения.

Черт, я надеялся, что это не ловушка.

Если бы это было так, я бы вернулась призраком и свернула уродливую шею Максима.

Я подождал, пока глаза привыкнут к темноте, затем начал двигаться. Моя рука была на спусковом крючке моего АК-47, и я держался боковых стен. В дальнем конце была комната с единственным внутренним окном между двумя разделяющими ее стенами. Я бросилась к нему. Прижавшись спиной к стене, я заглянула внутрь и увидела пустую комнату. За исключением единственного стула.

С обнаженной женщиной, сидящей в нем.

“Черт возьми”, - пробормотал я себе под нос.

Она была привязана к стулу, ее волосы блестели от пропитавшей их крови. Черт возьми, это была она. Женщина Максима. Такая чертовски изуродованная, но я знал, что это была она.

Ее рот был заклеен скотчем. Ее тело представляло собой массу крови и синяков. Я не знал, было бы лучше, если бы она была жива или мертва. Ради нее.

Я подошел к двери и вошел в комнату, оставаясь настороже. Последнее, что мне было нужно, это попасть в засаду к Руссо и его гребаным людям. Я бы предпочел не начинать с ним войну. Василий не поблагодарил бы меня. Старый Руссо не был врагом, хотя и другом тоже не был. Весь николаевский бизнес шел через его сына, Алессио Руссо.

Она даже не пошевелилась, когда я вошел. Мертва. Она была мертва. Мой желудок сжался.

Быстрый осмотр показал мне, что в комнате больше никого не было. Но в самом дальнем углу на полу были сложены трупы других женщин, которых я раньше не заметил.

И вот в чем была причина зловония.

Черт!

Максим не должен видеть свою женщину в таком состоянии. Это должно было выйти за рамки случайного взлома. Что за ссора была у Максима со старым Руссо, что заставило старика похитить его женщину?

Достав телефон, я набрал номер Нико Моррелли. Если у кого-то и была информация, то только у этого парня.

- Николаев, - поприветствовал он меня по-своему.

Я не стал тратить время на любезности. “Моррелли, мне нужно знать, что могло вызвать вражду между старым Руссо и Максимом Константином”

- И тебе привет, ублюдок.

Я усмехнулся. “ О, простите. Я и забыл, как вы, итальянцы, любите поговорить. Как жизнь? Ваша кофеварка для приготовления капучино все еще работает? Твой...”

“Господи. Прекрати болтать, ты, надоедливый русский”, - оборвал он меня, в его голосе слышался юмор. “Забавно, что ты спрашиваешь об этом, потому что я только что узнал, что у старого Руссо было соглашение со старым Константином. Близнец Константин, Максим, должен был жениться на одной из девушек Руссо”.

Что-то жестокое и смертоносное растеклось по моим венам. У меня свело челюсть, а грудь скрутило от чего-то незнакомого. Отвращение к Бранке, принадлежащей кому бы то ни было, вызвало у меня желание поджечь это место.

“ Когда было заключено соглашение? - Спросил я.

“Это было частью брачного контракта. Старый Константин и старый Руссо пришли к соглашению через Бенито Кинга”, - объяснил Нико. “Имя дочери не называлось, но, судя по всему, сделка, вероятно, заключалась в том, чтобы выдать Мию замуж за Максима. Конечно, из этого ничего не вышло, когда она... – Он сделал паузу, и мы оба поняли, почему из этого ничего не вышло.

Она покончила с собой у меня на глазах. Я не смог ее спасти. Казалось, это постоянная тема в моей жизни.

- А братья Константин знают? - Спросил я.

“Да”, - ответил Нико. Мой телефон затрещал от силы моей хватки. “Максим должен был выполнить его, но он нашел лазейку в соглашении и сделал его недействительным”.

Значит, это была расплата старого Руссо. Ублюдок.

“ Только не говори мне, что ты вляпался в это дерьмо? Настала очередь Нико задавать мне вопросы. Я стиснул зубы. Это было именно то, что я сделал.

“ Ты знаешь, из-за чего контракт стал недействительным? Вместо этого спросил я.

Что-то в последовавшей тишине подсказало мне, что ответ мне не понравится.

“В контракте говорилось, что женщине не будет причинен ущерб - физический ущерб”. В ушах у меня шумело от того, что кровь бежала по венам. Гнев обжег мне горло и застилал зрение красным туманом. “Когда Мия умерла, контракт перешел к Бранке. Я не знаю, должен ли я это делать, но я посылаю тебе фотографию. Константину в руки попала фотография Бранки. У нее были довольно серьезные шрамы”.

Мой телефон издал звуковой сигнал, и я открыла сообщение. Дыхание вырывалось из легких. Кровь горела. У маленькой девочки на фотографии повсюду были следы ожогов и порезов. Подбитый глаз. Ее каштановые волосы были скорее рыжими, чем каштановыми от запекшейся крови. Бранка сидела в углу, прижав колени к груди, и на ее лице был страх.

- Мне нужно идти, - холодно сказала я, в то время как кровь бурлила у меня в жилах.

Я закончил разговор и вернул свое внимание к телу передо мной. Ожоги от сигарет. Я вспомнил их на теле Мии. Я не видел ни одного у Бранки, но это не означало, что их там не было.

Мои глаза продолжали клинически скользить по обнаженному телу. И тогда я увидел это. Вырезанное на груди женщины, среди всех пятен крови. Поврежденный продукт.

Я отправила сообщение Максиму. * Она мертва.*

А потом я подожгла все здание.

Я не мог дождаться, когда смогу всадить пулю в голову старому Руссо. Однажды.

Может быть, не сегодня и не завтра. Но когда-нибудь я убью этого гребаного ублюдка.