Сашка

Событие пятьдесят седьмое

Ещё одной неожиданностью был под вечер приезд бондаря Акинфия. Сам приезд Сашка ждал. Пока самогон яблочный в бочках с дубовыми стружками дозревает, Кох решил идею с лекарственными настоями обкатать. Отправил сенных девок и ребят в лес за боярышником. Набрали они три огромные двухведёрные должно корзины. Из одной ягоды раздавили, добавили немного воды и вскипятили. Потом отфильтровали отвар и сыпанули туда ягоды из второй корзины. Получилась такая трёхвёдерная бочка этим «раствором» полностью заполненная. Её отвезли в Тулу. Там Акинфий купил пять ведер хлебного вина, очистил молоком, как ему велел Сашка, и смешал в большой бочке с привезённым отваром. И в новой своей лавке стал «лекарство» на разлив по шкалику продавать. Ягоды боярышника специально не вылавливали из водки. Лекарство же. Продавали его по цене чуть дешевле, чем в кабаках и прочих рюмочных отпускали. Если на ведро пересчитывать, то по пятнадцать рублей ведро.

Сначала торговля не пошла. Народ заходил, смотрел на компот и морщил нос. Но по чуть-чуть брали. И распробовали. Молва пошла, что лекарство вкусное и дешевле, чем в монополиях и кабаках. Потянулись завсегдатаи. Они привели друзей. Бамс и нет лекарства. Прибыли от этой операции не так и много вышло, за четыре рубля купили пять ведер хлебного вина, итого двадцать рублей на серебро, и за пятнадцать семь ведер продали лекарства в сумме получили чуть больше сотни целковых, по итогу получилось всего восемь червонцев прибыли. Из остатков отвара сделали ещё одну порцию. Эта уже махом ушла. Ещё восемьдесят рублей. Не велики деньги сто шестьдесят рублей. А если посчитать не так. Если посчитать, что две корзины боярышника продали за сто шестьдесят рублей. Тридцать кило ягод за три с половиной килограмма серебра. Весомо.

Но боярышник-то кончился. Вот Акинфий и снарядил с кучей бочек, изготовленных под самогон, караван телег в Болоховское с «требованием» срочно прислать «лекарственный» отвар. Но не утерпел и сам потом догнал караван. А неожиданностью для Сашки в этом караване стало то, что бондарь не забыл его просьбу и двух пацанов лет восьми прислал. Беспризорников. Нищих. Обоих звали Кольками. Теперь трое стало пацанов ничейных в Болоховском вместе с Ваняткой, что дембеля из Астрахани привезли.

Баню уже как раз растопили, вещи прожарили солдатские, и теперь там сами солдаты бывшие и Ванятка брились и парились. От вшей и блох избавляясь. К ним двух Колек Машка сразу и отвела. Бегом пацанчики туда не рвались, и она их схватила, как котят, за шкирки и отнесла обоих сразу. Умеют же делать женщин в русских селениях. Тут для изготовления нужен особый прибор.

Встал вопрос с расселением. Вообще, у матушки — княгини был специальный барак для дворовых. Дом, пусть будет — дом, был одновременно с теремом и флигелем сделан из тех же самых брёвен. Пятистенок — это когда для соединения срубов используется обычная стена из тех же самых брёвен. Получаются, как бы два помещения. Здесь построили не пятистенок, а восьмистенок. Не две комнаты в результате, а пять под одной крышей. Здание получилось около шести, может чуть больше, метров шириной и за тридцать метров длинною. Барак, в общем. В нём дворовые и жили. Пристроен он был почти вплотную к флигелю и получалась вся постройка вместе с теремом, флигелем, переходом и бараком огромной буквой «Г».

Дворовых было не мало. На глаза они попадались редко и ощущения многолюдности не создавали, но вот если в барак этот — людскую войти вечером, когда там все собираются, то мама не горюй, сколько народу. И каждый при деле. И что интересное — каждый в теле. Объёмные все и могутные. Как на подбор. Может и на подбор. Выбирала матушка — княгиня серьёзных людей.

В самом ближнем… В самой ближней комнате… Это всё же не комнаты. Ну ладно, пусть будет, комнате, стояла нормальная печь. Не русская, а такая плоская с чугунными конфорками в виде колечек и чугунной дверкой. И точно такая же стояла в пятой последней комнате. Не должны зимой мёрзнуть. В первой комнате жил конюх Ефим с женой и двумя маленькими мальчиками. Одному лет семь. Второму пять. Жена опять с пузом ходила. Она помогала Машке по дому, помыть полы или где пыль протереть. Во второй комнате было женское общежитие. Там обитало шесть дворовых девок, основной задачей которых было прясть… льняную пряжу. Или это как-то по-другому называется. Почему-то слово кудель Коху на ум приходило. Но девки сидели и дёргали волокна льна с лопасти (это они так эту расчёску деревянную называли) и скручивали из них нить, а потом наматывали её на веретено длинное, которое раскручивали на полу.

Как устроена ножная прялка или ножная швейная машинка Кох представлял. Ничего сложного, у его матери была ножная швейная машинка, и он сможет механизм повторить. Нужно только выкроить время и цель себе поставить. Ну и на всякий случай проверить не изобретает ли он велосипед. Стоп, а велосипед? Кажется, его изобретут именно в 1830 году. Это из-за вулкана, и наступившей зимы среди лета, в Европе передохнут все лошади и кому-то в Германии или во Франции придёт в голову придумать самобеглый экипаж. Но там он будет без цепи и звездочки, просто рама на двух колёсах, а отталкиваться нужно ногами от земли. Тоже можно попробовать изобрести. Сашка себе цель наметил, повторить или изобрести прялку с ножным приводом. Не было столяра в имении, отравился же тот неумеха у которого всё скрипело, но вот теперь Агафон привёз. Возможно, вместе и соорудят. Ну, а после прялки и на самобеглый экипаж замахнуться можно. Цепь — это вряд ли. А если ремень попробовать? Да для прикола можно и те, что с педалями на переднем колесе, сделать. Сто процентов богатая публика захочет иметь, а если ещё при продаже говорить, что это новомодная хрень из городу Парижу, то очередь выстроится, и цену можно ломить несусветную.

В третьей комнате барака обитал свинарь. Тоже мужик сурьёзный, как и конюх, с женой и тремя детьми, из которых два мальчика десяти и восьми лет и девочка лет пяти. Жена помогала мужу работать в свинарнике. И надо этой паре отдать должное, там был почти что порядок, и животные выглядели упитанными и здоровыми и залежей навоза не наблюдалось. Таскали только навоз в деревянных вёдрах больших. Нужно им тачку построить, решил Сашка.

В четвёртой комнате жил пастух, что ли. Или как называется человек, который за коровами ухаживает. У Натальи Андревны — матушки — княгини было в хозяйстве четыре коровы и бык. Молока всегда было вдоволь и сметану делали и творог. А вот сыр нет. Сашка уже написал Ксении, чтобы она через мужа или соседа нашла специалиста по производству сыров. Теорию Кох знал. Чего-то там, какой-то сычуг нужно взять из желудка ягнёнка. Добыть нужно этот сычуг и в тёплое молоко влить. Но теория — это теория, лучше бы переговорить со специалистом, а ещё лучше на демонстрацию напроситься или сюда в Болоховское пригласить. Должны же быть специалисты в России, не везут же весь сыр из Швейцарии. Ждёт пока Сашка, не ответила Ксения.

Жена пастуха была доярка. Тоже, в общем, семейный подряд. И тоже трое детей. Только наоборот — две девки двенадцати и десяти лет и парень восьми годков.

В последней пятой комнате жил птичник и птичница, точно всё, как и у предыдущих — вдвоём работают. Яиц полно, кур хватает. Даже цесарки есть. Более того княгиня — матушка была любительницей и собирала коллекцию, что ли, разных пород кур. Штук семь разновидностей Сашка насчитал, когда ревизию проводил. И вот эта парочка за порядком в птичнике следила так себе. Полно навоза и куры какие-то грязные, то ли разленились со смертью хозяйки, то ли такие и были. Не куры — птичники. Сашка грека привёл и дал команду провести субботник силами конюха, свинаря и пастуха и их жён заодно, а птичников посадить во дворе и кормить пирога и китайским чаем поить из дорогущего фарфора. Одного раза хватило. Игнат — птичник весь синий ходил на следующий день, и жена с бланшем. С тех пор в курятнике или птичнике, раз ещё и цесарки есть, чистота и порядок. И ведь никакого насилия.

Кох так-то обещал Агафону дом зимой срубить. А пока дома нет, поселить ветерана в доме барском. Есть кабинет отца, можно туда занести топчан и пусть поживёт несколько месяцев, ничего страшного. Мужик вроде чистоплотный и в армии за четверть века к порядку привык. Да! Но это одного Агафона. А теперь три мужика и три пацана. Есть ещё дом барский — грузинского князя в Басково. Но туда десять километров в одну сторону. Зачем они там? Охранять дом? Ну, тоже мысль. Только хотел, раз уж эти люди появились на горизонте, Виктор Германович их к делу определить. Столяру Кузьме Коробову дать задание изготовить прялку с ножным приводом, лисапед и ульи за зиму. А однорукому бортнику Ерофею Сидорову дать команду обойти с кикиморой Аней все окрестные леса и найти деревья с дуплами, где пчелиные рои гнездятся. Сашка уже спросил Анну, не видела ли она в лесу пчёл, и не знает ли, где те квартиру снимают. Шишига заверила, что два роя точно покажет. Один прямо у озера живёт.

— Аня, а что дальше за лесом, который ты охраняла, ну бывший князя Русиева? — соображая, что два улья — это хрень, не стоит и заморачиваться, пока они до пятидесяти сами размножатся жизнь закончится.

— Лес дальше, что же ещё? — пожала плечиками острыми кикимора, — граница по небольшой речушке или даже ручью проходит, что потом в реку впадает.

— Может и чей знаешь? Он большой? — обрадовался Сашка.

— Генерала Соболевского. А вот большой ли нет ли, не знаю? Я около часа раз шла, лес не кончался, но редкий совсем стал. Как твой, дурень.

Ну, тот бурелом, что теперь ему от папаши приемного перешёл, явно почистить надо. Полно упавших и стоящих мёртвых берёз, полно кустов всяких в вперемежку с молодым ельником и осинником. И заболачиваться начал. Нужно отдать крестьянам на частичное разграбление. Пусть мёртвые деревья свалят, пусть сучья соберут, трухлявые берёзы тоже увезут. Там береста ещё на растопку вполне годная. Только нужно сначала пройтись и пчёл диких разыскать, чтобы эти деревья не трогали ни в коем случае. Пусть зимуют спокойно.

Решили после бани с солдатами так. Они пока отправляются вместе с пацанами в Басково и живут там в доме княжеском, а в это время тут нужно собрать народ и быстренько пристроить к бараку ещё три комнаты. На первое время сойдёт. А уж зимой строить всем троим настоящие хорошие дома.

Однако на следующее утро Сашка часть плана переделал. Наступило втрое бабье лето. Похолоднее, но вполне себе годное для похода в лес за его дарами всех от мала до велика. Потому пацанов оставили в имении и отдали под начало кикиморы, ей же передали и всех дееспособных пацанов и девок из барака и вдобавок всех шестерых прялок, или прях. Никуда лён за несколько последних солнечных дней в году не денется. Нужно набрать ягод боярышника, корней лопуха, листьев малины, земляники и шиповника. А столяру Кузьме Коробову Кох нарисовал прялку на основе привода от ножной педали и предложил показать свои умения.

— Станочек бы токарный? — вздохнул Кузьма.

Читал же Кох «Войну и мир». Там у старого князя был станок токарный, и насколько Виктор помнил именно от ножной педали и приводился в действие.

— Так сделай сначала станок. Я могу тебя отправить в город вместе с купцом и написать записку мужу сестры — князю Болоховскому, чтобы он тебе помог…

— Это было бы хорошо! — обрадовался бывший солдат.

— Вот и замечательно. Завтра поедете.

Событие пятьдесят восьмое

Если ты лезешь в мышеловку за сыром, то, как человек разумный — сапиенс, должен понимать, что с большой вероятностью тебе лапку прищемят. Виктор Германович залез в водочный бизнес чуть ли не случайно и рвать сразу к тотальному доминированию не собирался. Понесло просто. А почувствовал, что начало получаться и понесло ещё сильнее. Не думал, что рынок занят серьёзными игроками, и если он туда влезет, то это игрокам не понравится? Думал. И ничего не сделал. Типа, будем решать проблемы по мере их поступления. К тому же он князь и Рюрикович, хоть и обедневший и какой-нибудь купец на князя не полезет.

Сейчас этот наивный чукотский юноша (во всех отношениях, в морде лица тоже) сидел и слушал понуро вещающего своего бывшего крестьянина Акинфия Изотова, что чудом удалось потушить подожжённый кем-то его новый дом. А на следующий день попытались поджечь и лавку, где лекарственным хлебным вином торговали. В наглую днём плеснули из ведра масла и бросили зажжённую тряпку под дверь второго рабочего хода. Масло не керосин, пусть с трудом, но погасили. Крыльцо чуть пострадало, но это не беда, можно заменить пару балясин и досок, беда в другом. Акинфию доходчиво дали понять, что конкуренцию некие серьёзные люди терпеть не намерены.

Сашка отправил Изотова назад в Тулу с указанием пока спиртным не торговать, бочками можно, сборами лесными пожалуйста, а настойками лекарственными пока повремени. Нужно подумать, как проблему решить.

Сидел и всякие фантастические планы строил. Типа, в эту игру можно играть вдвоём, взять и поджечь кабак в Туле. Или устроить засаду, поймать поджигателей и вызвать полицию. Ну, и сам себе ответил, полицию купит водочный откупщик, он мильонами ворочает, что ему полицейского за сто рублей ассигнациями купить. А поджечь кабак, так тот же полицейский к Изотову первому и придёт, и выбьет признательные показания. И тут уже хрен его знает поможет ли княжеский титул. А главное, не известно же, кто этот недоброжелатель, в Туле десятки заведений спиртным торгуют и неизвестно, хозяин которого, решил устранить конкурента. А может там всё поделено, и это не один человек решил выдавить конкурента, а целый картель. Против всего города воевать?

Нужен был другой ход. Умный. Вот сидел — думал.

Нужна разведка? Серьёзно? У нищего почти помещика? Да все три имения заложены, и с трудом удалось в этом году заплатить проценты «Дворянскому банку» и налог подушный. При этом само тело кредита или залога не изменилось. Выжить бы, не лишиться имений, а не о войне с откупщиками думать. Разведка! Ладно, нужен продажный полицейский, который возьмётся за небольшие деньги найти поджигателей, потом размотать цепочку дальше и найти заказчика. Ну, предположим…

Сашка махнул рукой. Опять всё то же «с сильным не борись, с богатым не судись». Интересно, а Пушкин написал уже «Дубровского»? Нужно идти другим путём.

Хм, Виктор Германович перестал шагать по отцовскому кабинету и сел за бюро. А не надо ничего делать. Всё само сделается. Через несколько месяцев в России начнётся эпидемия холеры. В том числе и в Москве и в Туле. И он один знает, как уменьшить смертность. Нужно открыть не питейное заведение сейчас, а больницу. И вылечить богатых и влиятельных людей. И тогда уже при больнице открыть аптечный киоск, который будет настойками и прочими кальвадосами торговать. А пока нужно гнать бурбон и просто водку из зерна и делать настойки и наливки. А ещё нужно пропиарить свою продукцию. Как только созреет кальвадос и яблочный, и грушевый нужно будет разлить его а бутылки, наклеить этикетки и через зятя подарить верхушке Тульского оружейного завода. А уж генерал Философов имеет контакты с руководством губернии.

А ещё…

— Ань, а ты можешь проклясть человека? Порчу на него навести? — кикимора принесла ему в кабинет опять кружку зелёной сгущенки.

— Ты — дурень. Я травами лечить могу, да и то мне до бабки Аглаи далеко. Ты сказок наслушался в детстве? — Шишига вернулась из леса злая. Они потеряли одного мальчика и вместо сбора трав у них ауканье на два часа получилось. А этот гад, Ванятка, тот самый сирота из Астрахани отбился оказывается и набрёл на их землянку, а там взял залез на топчан, да и уснул. Всыпали конечно, но день почти насмарку, а небо на западе хмуриться к вечеру начало, как бы опять дожди не зарядили.