Сашка

Событие шестьдесят восьмое

Александр Коморин, Кузьма Воротников, Ерофей Кобозев по прозвищу и по факту Однорукий и Агафон Неустроев, вот и всё войско. Сейчас на двух санях они мчались в Басково. И командиром у них аж целый старший лейтенант запаса или по-современному — поручик Болоховский, тьфу, Кох. Та ещё инвалидная команда. Один — даун. Пусть и чуть подлечившийся. Второй — с одной рукой. Хорошо, правая есть. Третий — Агафон можно сказать, что и одноногий. Покоцан и столяр Кузьма, нет куска носа и сабельный шраб во всю морду лица. И только здоровяк Александр — бывший подпрапорщик целый — цел. Хоть и с придурью. Его контузило на Кавказе и при смене погоды начинает сильно голова болеть. На стены лезет от боли. Лез. Чуть подлечила кикимора.

И этому спецназу будут противостоять всего девять молодых и здоровых грузин. Да разве это соперник?! Наполеона гоняли с Шамилем, или с кем они там на Кавказе воевали, а тут самая миролюбивая нация с этих гор — грузины, не о чём беспокоиться. Тем более все вооружены… наши. Ну, как вооружены? Ну, нормально вооружены — есть четыре пистолета, которые зарядили, и есть отлитые для них пули, на вскидку миллиметров двадцать в диаметре, такие массивные свинцовые шарики. Есть два карамультука. Один из них с нарезкой в стволе, и есть тоже отлитые для них пули, благо в коллекции князя грузинского пулелейки к этим ружьям были. Есть отцова шпага у Сашки и есть сабля грузинского князя. В Басково ещё на стене кавалерийский укороченный штуцер новенький на стене висит — подарок генерала Филисофова. Танка нет. Вот был бы танк, и Кох им всем показал Кузькину мать. (Кузькой в древности на Руси называли проказливого, плохо исполняющего свои обязанности домового, а «кузькиной матерью» считалась Кикимора, насылавшая несчастья на заблудившихся в лесу путников. Ею вечно пугали детишек, а пожелать кому-то увидеть «кузькину мать» считалось недобрым пророчеством). Но танк ещё Кошкин Михаил Ильич не построил. Придётся без него обойтись.

Повезло, что все ветераны были в Болоховском. Дома себе рубили. Лес наконец привезли, доски и брус тоже, так что работа началась. Бросили, погрузились в двое саней, а нет, сначала вооружились, и поехали на операцию под кодовым названием «Шота Руставели». Это чтобы никто не догадался. Плана у операции не было. Какой там план, если даже количество противников не известно. Более того, остальные члены Сашкиной инвалидной команды скептически встретили пророчества Агафона.

— Это что Польша, что ль? Это Россия, не могёт того быть, чтобы грузинцы по ней шастали и князей русских убивали. Напутал ты Агафон. Нашёлся тоже знаток грузинского, а ну скажи как титька по-грузински? — ткнул в него культей Ерофей.

— Дзудзу. Это все знают. Ихним барышням офицерик наш Попов все время кричал, мол, дзудзу покажи.

— Ладно. Правильно. И что едут они из Тифлису убивать князя нашего от нечего делать? Зачем? Его же их князь Сергей Александрович Русиев усыновил, когда на княгине Болоховской женился. Зачем им своего родича убивать? — самый рассудительный в этом квартете инвалидов Кузьма правильный вопрос шебутному Агафону задал.

— Я не знаю, с Тифлису или с Москвы, но главным у них старший брат этого князя Русиева или, как Их Светлость говорит, Русишвили. Может, он хочет у Александра Сергеича имение отобрать, родственник же, ему тоже чего по наследству полагается. А ежели он Их Светлость у… умертвит, то всё ему достанется. Нет же других наследников.

Сашка знатоком грузинских традиций первой половины девятнадцатого века не был. Как и не знал всех тонкостей наследования имущества в этом времени. Тем не менее, с одним грузинцем, как их Агафон называет, он уже столкнулся и тот именно убить его хотел. А яблоко от тыквы далеко не укатится, так что второй брат — некий Сандро, мог быть вполне себе таким же убивцем. Что для него дурень деревенский?! Нет, скорее всего, не подойдёт и прямо на глазах у всей дворни в него пистоль не разрядит. А вот вызвать на дуэль? На шпагах, саблях или пистолетах может, и убить во время дуэли. Да, за это можно от Николая Палкина схлопотать. Дантеса в Париж отправили, в ссылку. Так это за Пушкина, а за деревенского дурня можно в Тбилиси в ссылку загреметь. Продаст два села и деревню, даже если они заложены, всё одно может продать. Пусть дешевле. Явно три эти населённых пункта и два имения стоят дороже двадцати четырёх тысяч. Получит, пусть тысяч двадцать — тридцать рублей серебром и поедет в свой Тбилиси отбывать ссылку при деньгах. Так что Сашка в версию Агафона, что грузины едут его убивать, поверил сразу. А раз умирать в его планы не входит, то нужно защищаться. И напасть первыми. Потом с полицией легче договориться, чем с богом. Тот может назад и не отправить. Опять же не слышал Сашка про договор с богом, с дьяволом да, а вот с богом вроде не было в книжках.

Войско у него было. И не факт, что грузины лучше. Эти воевали. Эти двадцать пять лет в армии. Эти до серьёзных чинов все четверо дослужились для тех, кто без образования в рядовые пришёл из крестьян. Один каптенармус, двое сержанты и один целый подпрапорщик, ещё хвастал Коморин, что один в полку был подпрапорщик не из дворян. Получается, с какой стороны не посмотри, все они унтер-офицеры с боевым опытом. Стрелять народ обучен. И оружие какое никакое есть.

— Что ребята повоюем? — оглядел Кох ветеранов.

— Грузинцы народ подлый, чего бы не повоевать, — оглядев инвалидов, за всех ответил Коморин.

Событие шестьдесят девятое

Так строители неизвестные устроили, а потом садовники или ландшафтные дизайнеры, что с дороги дом князя Русиева не видно. В отличие от храмов этот чертог рыжий построен не на холме, а в низинке небольшой, на самом её дне, и потом вокруг вырастили из берёз и осин настоящий лес. Родные сосны там или ели давно спилили и посадили лиственные деревья в правильном порядке. Кольцами такими расширяющимися и пронизанными аллеями из лип. Осенью красиво, если с дороги смотреть. Круг жёлтых берёз, потом круг красных осин, снова жёлтые берёзы и в шесть радиусов липовые аллеи, тоже жёлтые, но другого бурого оттенка. Сейчас зимой вроде бы с дороги должен быть виден рыжий дом со всеми хоз постройками, листва-то облетела. Ан нет. Круги эти так плотно стоят и такие большие и старые уже деревья, что даже чернотой веток голых могут скрыть от путника постройки.

Привычно свернули ветераны на одну из липовых аллей уже почти в сумерках и оказались возле рыжего дома. Барский дом стоял не освещённый, темно в окнах, ни малейшего огонька. А вот во флигеле оба окна, выходящие на юг, на дорогу, были освещены. Свечи, ироды, жгут дорогущие. На всякий пожарный, а ну как горцы их уже опередили, отправили Коморина на разведку. А чего — один из них здоровый.

— Не могёт того быть, я нёсся, чуть коня не запалил, не могли они успеть сюда, — бурчал вслед бывшему подпрапорщику Агафон.

— А ну как… — махнул на него рукой Сашка, глядя вслед пригибающемуся Александру. Шёл тот прикольно. Согнулся буквой «Г» и от одного дерева к другому по снежной целине, как гусак, высоко ноги задирая, шествовал.

— Я огонь и воду прошёл, знаю, что не могут они так быстро появиться. Девять человек завсегда медленнее одного едуть.

— Знаешь, Агафон. Как эта поговорка заканчивается?

— Яка? — Агафон тоже прошёл несколько шагов за Комориным, но тут с ветки берёзы спланировал ком снега и прямо ему за воротник тулупа. Стоял сейчас извивался.

— Прошёл огонь, воду и медные трубы… да попал к чёрту в зубы. — Сашка тоже двинулся следом. Так-то согласен был с ветераном, не могли грузины успеть. Он даже вообще сомневался, что они сегодня пожалуют. Побоятся по темноте ехать, явно не местные и дорогу точно не знают, поопасаются ночью в приличный морозец по лесам и весям шастать. Можно и дуба дать. Где войско Наполеона Буонопартия? То-то и оно. А зимою дни коротки.

Так и оказалось. Во флигеле не грузины были, а наши посконные. Сидели три дворовых мужика и пользуясь отсутствием ветеранов бражничали. Верховодил псарь Никодим. Увидев вошедшего Сашку с инвалидами, мужики повскакивали и стали «совершенно незаметно» прятать под стол большую бутыль на четверть ведра. Руки только слушались уже плохо хозяев, и бутыль брякнулась на пол. Хорошо — деревянный.

Сашка проследил, как бутыль катится по полу выбулькивая из себя «живительную», но мутноватую влагу, и сурово эдак оглядел выпивох.

— А вы знаете, робяты, что ставить брагу и гнать хлебное вино можно только дворянам?

— Так мы енто… мы не того. Это не хлебное. Это свекольное. — Никодим можно сказать, что и связно объяснил.

— Так это же другое дело! — обрадовался Кох. — Это ладно тогда. Эх, пороть вас некому. Ничего, найдем товарища. Стоп. А скажи, Никодим, твои собачки, если «фас» скомандовать, бросятся на человека?

Псарь сел, поднял по дороге бутыль, взгромоздил её в центр стола, а потом стал репу чесать.

— Так оно, понятно, бросятся. Только не обучены они на такое. Бросятся и будут бегать, рычать. Горло там перегрызть, али за ногу цапнуть не приучены. А надо было? — Вот, оказывается, какое полезное действие чесание репы.

— Ну, нет, конечно. А сколько можно спустить?

— Хм, — теперь чесалось ухо, — шестерых можно. Камка ощенится скоро, Вихрь приболел. Ногу порезал об лёд. А Марго не бросится на человека. Ласковая.

Сашка задумался. Не станут грузины стрелять в своих грузинских собачек. Если их спустить на горцев, то собаки, как сказал Никодим, будут просто скакать вокруг абреков и задерживать их. А в это время можно успеть перезарядить пистолеты и карамультуки и произвести ещё один залп. Если же собаки даже пострадают, а ну как грузины начнут всё же стрелять в собак, ну жалко собак, но люди — это люди. Да и свою тушку жалко. Другую вряд ли дадут.

Выпрягли лошадей, отправили их в конюшню отдыхать, разогнали дворовых кроме Никодима. Псаря отправили на улицу снег чисть. Не потому, что это прямо необходимо было, а чтобы протрезвел, и когда понадобится, выпустил собачек из клеток и натравил их на ворогов. Сами Аники-воины сели проверять оружие во флигеле опять выслав в разведку Александра. (Н. А. Некрасов в своём произведении «Кому на Руси жить хорошо» написал: Эх вы, Аники-воины!

Со стариками, с бабами Вам только воевать!).

Обошёл Кох с инвалидами дом барский и решил, что оборонять такое большое строение, имея из огнестрела только четыре пистолета, у которых убойная сила не дальше пятнадцати — двадцати метров, не получится. Куча мест непростреливаемых, и строения псарни и конюшни дополнительными укрытиями для противника будут. С флигелем лучше. Он и к дороге ближе на десяток метров и к нему ни одно строение не примыкает. Есть глухая стена с севера, но зато на севере же на чердаке есть оконце круглое.

— Я пойду с карамультуком на чердак, — решил начать совет в Филях Сашка, когда флигель три раза по кругу обошли.

— А заряжать? — вон какой правильный вопрос Агафон задал.

— Я же зарядил его перед выездом. Раз зарядил, второй проще будет, — на самом деле был тот ещё квест, он эту длиннющую, выше его ростом, винтовку заряжал минут десять. Но второй раз и, правда, должно быстрее получиться. Так, может, и не придётся стрелять. Дорога с юга приходит, если грузины будут атаковать, то с той стороны. А тут на всякий случай, если какой особо умный (нормальный герой) решит пойти в обход.

Проверили ещё раз пистолеты все четыре, проверили второй карамультук, притащили с княжеского кабинета штуцер кавалерийский и его тоже зарядили. Теперь можно и повоевать на пять стрелков восемь пуляющих огромными круглыми пулями дивайсов.

Распределили окна. Сашка сползал по лесенке на чердак, прикинул, как откроет небольшое круглое оконце. Оно было застеклено. Ну, до прозрачности стёкол двадцать первого века очень далеко, да ещё в почти полной темноте. Ни луны на небе ни звёзд. Стемнело окончательно. Небо всё тучами затянуло. Самая воровская ночь.

Вскоре вернулся замёрзший Коморин.

— Нет, не приедут сегодня, где-то у соседей видать заночевали.

— Давайте так. Мучить и морозить вас, думаю, глупо. Спим спокойно здесь до утра. А как светать начнёт, так и будем в дозоры по очереди ходить. И Никодима нужно не отпускать, а то он опять, где брагу найдёт. Кто утром собак натравливать будет?

Как спали остальные, Сашка не знал. Он просто вырубился. Присел на топчан поближе к печке. И тут его уже толкают.

— Вашество, светает. Пора в дозоры ходить, — рядом красная рожа Агафона.

— Что у тебя с лицом? — потянулся Кох.

— Снежком растёрся. Хорошо, сразу весь сон как рукой.

Ждали долго. Чуть не к обеду гости дорогие пожаловали. Сашка перед этим в алее липовой дежурил. Только сменил его Коморин, как тут же и назад во флигель примчался:

— Едуть.

Конец книги.

Екатеринбург 2024 г.

Добрый день, уважаемые читатели. Кому понравилась книга и кто терпел до последнего, нажимайте на сердечко. Награды тоже приветствуются. Оставляйте комментарии.

С уважением. Андрей Шопперт.