Саундер ждёт хозяина

VI

Тишина, охватившая хижину после ареста отца, теперь стала ещё тягостнее. Саундер проводил время один и чаще спал, закрыв уцелевший глаз. Мать почти все песни напевала только вполголоса и без слов. Верёвки для белья, который мальчик помогал ей протягивать от хижины к тополям на краю поля, становились всё длиннее. Весной мальчик пошёл работать в поле. Он был моложе других батраков, боялся их и чувствовал себя одиноким. Он слышал, как они тихонько переговаривались об отце. Он работал и в усадьбах больших домов, где раньше собирал сорняки, скошенные отцом. Однажды владелец усадьбы, отдавая мальчику заработанные деньги, спросил:

— Сколько тебе лет? Для твоего возраста ты работаешь очень хорошо.

Мальчик не помнил своего возраста. Он знал только, что живёт уже очень, очень давно.

Бесконечные дни складывались в месяцы, а месяцы — во времена года, и беспокойство мальчика всё усиливалось. Когда он в первый раз заговорил с матерью о том, чтобы пойти искать отца, она ответила:

— Не мучайся. Время идёт быстро. Теперь осталось не долго.

«Дойти до границы графства — дальний путь, а за его пределы — намного дальше, но я пройду его», — думал мальчик.

— Почему ты так боишься отпустить меня? — спрашивал мальчик. Теперь он был уже достаточно большим, чтобы поспорить с матерью. — В твоих рассказах люди всегда отправляются в дальний путь. Авраам отправляется в дальнее путешествие. Иаков идёт в чужую землю, где живёт его дядя, и, хотя не знает, где именно, легко находит его. Иосиф совершает самое дальнее путешествие и терпит многочисленные бедствия, но добивается своего. И все эти путешествия не были безнадёжными. Каждый находил то, что стремился найти.

В штате было много лагерей для заключённых, строивших дороги. Эти лагеря передвигались из одного места в другое. Потом были тюремные фермы и каменоломни. Мальчик обычно уходил на поиски осенью, когда заканчивались полевые работы. В первый год ему сказали:

— Да, человек, о котором ты спрашиваешь, был здесь, но я слышал, что его перевели на каменоломню в графстве Гилмер.

На другой год ему ответили:

— Да, он был на этой каменоломне, но зимой заболел, и его перевели на фасолевую ферму в графстве Барто.

Однако чаще всего охранники гнали его прочь, когда он останавливался около ворот или высокой изгороди с колючей проволокой наверху. Один охранник со смехом сказал:

— Я не знаю никаких имён, я знаю только номера. А потом тебе здесь свидания не дадут, свидания разрешают только в тюрьме.

Другой издевался:

— Ты не узнаешь своего старика, если и увидишь его, ведь прошло так много времени. Ты уверен, что узнаешь своего папашу, парень?

Люди в полосатой тюремной одежде, которых, как свиней, перевозили в огромных деревянных клетках на повозках, запряжённых мулами, кричали мальчику, рассматривавшему их:

— Эй, парень, ищешь своего старшего брата? Что, хочешь узнать, понравится ли тебе здесь, когда вырастешь?

А мальчик продолжал смотреть сквозь планки, надеясь увидеть в клетке знакомое лицо. Он наблюдал за вереницами заключённых, с трудом волочивших скованные ноги, стараясь узнать среди них отца по походке — он всегда издали узнавал отца по походке, когда тот возвращался с поля домой. Однажды в воскресный день он стоял у ворот и слышал проповедь о чудесном освобождении Петра от оков, когда его бросили в тюрьму. Другой раз, когда он стоял у дверей караульного помещения на каменоломне, туда пришли богатые дамы в тёплых пальто и ботинках и запели рождественские гимны.

Во время этих странствий мальчик узнал, что люди чаще всего употребляют такие слова, как «Убирайся!», «Пошёл прочь!» и «Проходи, проходи!» Из одного города в другой он шёл по дороге, но если было возможно, то держался железнодорожного пути. На дорогах встречались люди, и мальчик боялся их. А рельсы обычно пролегали по безмолвным равнинам, и мальчик мог шагать наедине со своими мрачными мыслями. Он узнал, что железнодорожные станции, почта, суд и церкви — это места, где поздно вечером можно на несколько часов спрятаться от холода.

В этих странствиях мальчик столкнулся с одним чудесным обстоятельством. Оказывается, в городах люди выбрасывают газеты и журналы в мусорные ящики, поэтому он всегда мог найти что-нибудь для упражнения в чтении. Когда он уставал или когда ждал у лагерных ворот, надеясь увидеть в веренице заключённых отца, он принимался читать — вначале слова, напечатанные большими буквами, а потом и маленькими.

Чтобы скрасить одиночество своих путешествий, мальчик привык пересказывать себе те истории, которые мать рассказывала ему по вечерам. Ему нравилось, что все они всегда заканчивались благополучно. А люди в них никогда ничего не боялись. Иногда он пытался сложить новые истории из того, что прочитал в подобранных газетах. Но у него никогда не получалось хорошего конца, что его очень пугало. Люди из газет, которых он пытался поместить в рассказы матери, всегда казались там чужими. Но если бы он встретил на дороге кого-нибудь из героев рассказов матери, их бы он не испугался.

Мальчик слушал шум ветра в верхушках высоких сосен. Ему казалось, что они, как гигантские метлы, подметают небо. Лунный свет струился между раскачивающимися деревьями, и яркие блики ложились на землю и на мальчика. Шум ветра в ветвях напомнил мальчику одну из историй о царе Давиде. Бог сказал Давиду, что, когда Давид услышит шум ветра в верхушках кедров, он победит.

Мальчик прислушался к ветру. Он слышал могучий рёв и, казалось, различал голос Давида и топот множества ног. Он не боялся, раз Давид был рядом. Ему показалось, что он видит далеко в лесу движущийся фонарь. И во сне он слышал низкий звенящий лай Саундера, который проносился над туманами низины.