Сбежавшая невеста для Грозного (СИ)

Глава 35. Аглая

— Зачем ты сбежала? — он продолжает медленно стирать влажным полотенцем следы нашей бурной ночи. — Чего тебе не хватало?

Он задает неудобные вопросы в лоб. Но в его голосе нет больше злости и презрения, как и нет праздного любопытства.

Поднимаю на него пытливый взгляд. Скольжу по его лицу, подмечаю сведенные на переносице брови, напряженно бьющуюся венку на виске.

Он действительно хочет понять меня, хочет узнать меня ближе.

Так мне кажется.

— Я… я хочу вырваться из-под опеки родителей, — отвечаю неуверено. Не знаю, поймет он меня или нет.

— Ты уже взрослая, — он пожимает плечами. — Сними квартиру, найди работу…

Из моей груди вырывается нервный истеричный смешок.

— Нет, это не про меня. Мне никто этого не позволит…

— А снимать сторисы тебе позволяют? — в его голосе проскальзывает отголос прежней ненависти.

— Мои социальные сети — это моя работа. Над каждым сторисом работает целая команда. Свет, звук, монтаж, заставка, сценарий. Есть специальные люди, которые подготавливают мне список того, что я должка купить, похвалить или попробовать в кадре. За все это заплачено или оговорено заранее.

— И ты, конечно, не об этом мечтала, когда училась на журфаке МГУ?

— Нет, — качаю головой. — Ты даже не представляешь, сколько трудов я вложила, чтобы доказать родителям, что могу заниматься хоть чем-то и что это принесет пользу нашей семье. А они выбрали это…

— И это приносит пользу?

— Это приносит деньги, делает меня узнаваемой, повышает мне «очки» респектабельности, — отвечаю грустно. — Я — личный бренд. И ко всему прочему, родители подобрали мне мужа.

— И тебя это не устроило?

— Нет.

— А про родителей ты подумала? — спрашивает он строго. — Что твое бегство бросит на них тень? Что серьезные дядьки на твоей свадьбе теперь сто раз подумаю стоит ли связываться с твоим отцом? Что Омаров просто так не простит такое унижение?

— Я не знаю, — обхватываю руками голову. — Я устала. Понимаешь? Устала!

Он молчит, а я продолжаю.

— Я устала жить по указке, «рекламировать» дорогие вещи, ходить с охраной и разговаривать только, когда меня спросят. Я люблю своих родителей, но я для них только товар, который можно обменять на выгодный контракт. А я хочу жить свободно. Без чужой указки. Я хочу плавать в Ла-Манше, хочу пить невообразимые коктели на пляжи Малибу, хочу повидать мир…

— И оставить родителей разгребать за тобой дерьмо? — его темные брови вопросительно приподнимаются.

— Им плевать на меня, как на личность.

— Врешь, — он качает головой. — Ты сама это знаешь.

— Они любят меня, но не так… — всхлипывают.

— А как должны?

— Они не дают мне свободы, держат при себе, ограничивают во всем…

— Может, они беспокоятся? Ты два дня была одна и умудрилась остаться без машины, без денег и смартфона.

— Я… — поднимаю мутный взгляд и заглядываю в его глаза. — Я… не знаю.

Я никогда не думала об этом с такого ракурса. То есть я знаю. Что родители меня любят. Я же их дочь. Единственная и долгожданная. Они заботятся обо мне. Ко мне приставлен целый штат охраны. Но я никогда не думала, что это потому. Что они беспокоятся обо мне. Скорее принимала как должное, ведь я дочь министра. Я в принципе всегда под прицелом и никто бы не выпустил меня из дома одну.

То есть в моей голове это все было само собой разумеющееся и никак не связанное с беспокойством родителей.

Но ведь Алексей, наверное, в чем-то прав. Вся жизнь моих родителей крутилась вокруг меня. Моя школа, кружки и секции, университет. На выпускном отец стоял рядом со мной и принимал мой аттестат из рук учителя школы. То же самое было и в университете. Пока многие мои сокурсницы приходили с парнями или женихами. Я получала диплом с отцом. Каждый момент моей жизни родители были рядом. Иногда излишне строгие, требовательные. Но они были рядом.

Всхлипываю. Возможно дело в том, что я поздний ребенок. И они уже отчаялись родить. Поэтому их опека часто не окружала меня заботой, а просто душила.

И мне надо было не срываться неизвестно куда, а просто поговорить сними. Возможно, тогда не было бы этой свадьбы и всей этой погони.

Но понимаю я это только сейчас.

Рыдания рвутся из груди. Господи, я ужасная дочь. Поставила свои хотелки выше семейного благополучия, долга и чести. Не просто сбежала, а унизила сразу две семьи.

— Мне надо вернуться, — всхлипываю я.

— Мы это и пытаемся сделать, — Алексей перетягивает меня к себе на колени, гладит по спине, осторожно убирает прилипшие к лицу пряди волос. — а теперь, скажи-ка мне, ледяная принцесса, что ты сделала с моей тачкой?