Сборник рассказов

Дорога в Звезды

По лесу шел волк. Голодный и похмельный. А чтобы не думать о жратве и о выпивке, размышлял на отстраненные темы. О смысле жизни. Где-то слышал о трех вещах, которые должен сделать настоящий волк, чтобы считаться состоявшимся. Прикинул, оказалось ни в одной не преуспел. Аж взвыл от безысходности:

Оу-у-у-у! Оу-у-у-у! Оу-у-у-у! Оу-у-у-у!

Уже начал размышлять, что лучше, повеситься или утопиться, но тут сквозь заросли увидел, как коза, мамаша семерых козлят, уходит из дома. Как и в прошлый раз, велит своим козлятушкам-ребятушкам никому не открывать, кроме нее. Мол, кругом бандиты, менты-беспредельшики, да и просто халявщики, желающие задарма пожрать и выпить. Дав эти указания, коза пошла по лесной тропинке.

— Стоять, коза рогатая! — Выскочил волк из кустов. — Ага, страшно?! Саечку за испуг. Слышь, Машка, выручай. Займи червонец до получки.

Коза попыталась сконструировать из копытца фигу, не получилось, тогда она плюнула на приличия и показала волку половину передней ноги.

— Вот тебе, а не червонец. Откуда у тебя, у тунеядца, получка?

— А ты меня на работу возьми, будет и получка.

— От тебя толку, как от козла молока. Ты ж ничего не умеешь.

— А вот тут ты не права. Я все могу. Хоть волком сторожевым, хоть детишкам твоим воспитателем. Буду их языкам импортным обучать и восточным единоборствам.

— Прочь с дороги! И держись от моего дома подальше, козел!

Услышав в свой адрес во второй раз «козел», волк сначала было решил, что жизнь налаживается, и Машка уже принимает его за своего. Но по направленным в живот рогам догадался, что сей эпитет был употреблен не с целью сблизиться, а сугубо в оскорбительном своем значении. Он шмыгнул обратно в кусты. А когда коза скрылась из вида, решительно направился к ее дому. Справедливо решив, что козлятушки ничего не знают о том, что ему отказано в просьбе насчет трудоустройства. Постучал.

— Кто?

— Волк в пальто! Ну-ка быстро открывать, буду памперсы менять!

— Я как раз от нее. Она попросила меня присмотреть за вами в ее отсутствие.

— Не верим. Она бы нас предупредила.

— Забыла, наверное. Склероз. А что вы хотите от старой глупой козы?

Дверь распахнулась. Волк обомлел. Прошло всего-то ничего, пару лет, а козлятушки превратились в здоровущих козлов. Ощетинившись рогами, они двинулись на волка.

— Ребята, я пиво не варю, вот, посмотрите (показывает зад), видите, ни одной скамейки не прилипло. Так что знак свыше мне непотребен.

Козлятушки продолжали молча надвигаться. Вспомнив поговорку: «Семеро одного убьют», Серый крикнул: «Козлы вилкопоповические!» и бросился бежать.

И правда бы кранты. Спас малинник. Козлы не решились последовать туда за волком. Он и сам всегда обходил это место стороной. Потому как там собирался весь цвет криминала. Волк надеялся, что минует малинник незамеченным. Куда там! Выскочил на поляну, и попал прямо на сходку авторитетов.

— Какие волки и без охраны! Каким ветром тебя к нам занесло?

А волк все еще не мог отдышаться от погони и с трудом вымолвил:

— Козлы позорные…

Конечно, он хотел сказать, что его не ветром занесло, а козлы загнали. Но собравшиеся на поляне восприняли реплику в свой адрес. А урки во все времена считали сей эпитет самым оскорбительным.

Волк понял, что мирным путем утрясти конфликт не получится, и если разбойники достанут его, то отвечать все равно придется. А чтобы было не так обидно, он решил, что если уж придется отвечать, то пусть будет за что.

— Ага. Вы все тоже козлы, причем, в натуре. И еще эти, самцы куриные, в смысле, петухи. И, вообще, ваше место у Прасковьи, то бишь у параши.

Выдав эту тираду, волк вновь бросился бежать. Ошарашенные от столь неописуемой наглости бандиты подобрали отвисшие челюсти и ринулись в погоню. Что-то подсказывало волку, что сегодня не его день.

Копыт не было, и поэтому преследователи быстро сокращали расстояние и уже готовы были схватить беглеца. И непременно схватили бы, если б не Иван-царевич, находящийся при исполнении. За него-то и спрятался волк. А вступать в открытую борьбу с представителем власти разбойники не решились и ретировались.

— Спас ты меня, Иван-царевич. Спасибо.

— Да, чего уж там. Спасибом не отделаешься. Штука баксов с тебя. А чтобы в дальнейшем не было подобных эксцессов, беру тебя под свою крышу. Полторы штуки в месяц, зато можешь творить все, что хочешь.

— Так ведь нет у меня ни баксов, ни других каких денег.

Серый хотел для убедительности вывернуть карманы, но вовремя вспомнил, что в волчьей шкуре они не предусмотрены.

— Это уже твоя проблема. Счетчик включен, время пошло.

Иван-царевич поправил фуражку, сел на моциклет с мигалкой и укатил.

Совсем испортилось настроение у волка. Опять появились суицидные мысли. Но тут в его поле зрения попал трехэтажный кирпичный особняк трех поросят.

— Олигарха мать! Приподнялись свинтусы.

Напевая:

Он пинком постучал в дверь. А когда та открылась, серый решил, что больше никогда не пойдет по старым адресам. Свинтусы не только приподнялись в материальном смысле, но и подросли. И еще стало жутко обидно. Хищник ведь он, а у открывшего дверь огромнейшего кабана клыки были раз в пять больше волчьих зубов.

— Чего надо, облезлый? Извиняться пришел?

— Я это, того, по-соседски, за солью.

— И зачем тебе соль?

От страха волк очень туго соображал, но отвечать что-то надо было, и он ляпнул первое, что пришло в голову:

— Сало посолить.

А когда ляпнул, тут же понял, что лучше бы промолчал. Попытался перевести все в шутку:

Кажется, пошутил неудачно. Глаза кабана налились кровью.

— Братаны!!! Тут один ободранный щенок нас оскорбляет! Скорей сюда, будем его рвать!

Волк от ужаса впал во временный ступор. Стоял, как вкопанный, ни жив, ни мертв. А три здоровущих кабана устроили вокруг него хоровод:

Наконец, волк понял, что спасение обдираемых — дело лап самих обдираемых, и кинулся бежать. А три бывших розовеньких поросенка построились свиньей и ринулись вдогонку. Серый, пока удирал, вывел и доказал теорему: «Перепуганные до смерти волки бегают быстрей, чем разъяренные кабаны».

Свинские близнецы давно отстали. По дороге нашли грязь и прекратили преследование. А волк все бежал и бежал, пока дорогу не преградила река. Тут только он решил перевести дух. Куда там?! Тут же

Муму. Ее Герасим не дотопил по невнимательности. Клацая зубами, собака двинула на волка. Он попытался договориться:

Но ссылка на родство не подействовала. И в этот момент волк понял почему ее топил Герасим. Сбесилась собака. Муму продолжала приближаться, с явным намерением загрызть серого.

Волк показал на реку. А там дед Мазай с зайцами совершал традиционную лодочную прогулку. Потеряв интерес к волку, Муму бросилась в воду и поплыла. Совсем не по-собачьи, а классическим баттерфляем. Бдительный Мазай вовремя заметил преследование и сразу подналег на весла, да так, что их даже не было видно.

Мазай тогда даже в книгу рекордов Гиннеса попал. Еще бы, он не заметил поворот русла реки и метров двести «проплыл» по лесистому берегу, сметая все на своем пути. А уж в лесу его зайцы спрятали от преследования. Потом выяснилось, что не спрятали, а скиднепили, в смысле, похитили. И затребовали с бабы Мазаихи выкуп — два самосвала морковки.

А Муму поворотов не пропускала и когда, наконец, догнала, сообразила, что перед ней не лодка, а огромный корабль. Не мудрено, она так увлеклась, что не заметила, как кончилась речка и начался океан. Кругом айсберги и холодно жутко. Муму замерзла, как собака. И жалостливо попросила что-нибудь для согреву:

А пассажиры только смеялись над бедной собачкой. Некоторые даже плевались. Тогда Муму перешла на угрозы:

Но угроза не подействовала на богатых путешественников. Они продолжали смеяться и показывать фигушки. Осерчала Муму. Нырнула и отгрызла у корабля дно. Тот, естественно, затонул. Муму только и успела прочитать на корме название. «Титаник».

И про Мазая, и про Муму волк только потом из газет узнал. А тогда он не успел даже отдышаться, как вдруг стоящая на берегу скульптура «Баба с веслом» ожила и двинулась на серого. Приглядевшись, он понял, что это и не скульптура вовсе, и не баба, а Герасим. И прикидывался он не только бабой, а и глухонемым. Разведчик, одним словом. И ни при чем было самодурство барыни в определении участи собачки. На самом деле Герасим получил приказ из Центра убрать Муму.

Волку, вроде как, нечего было бояться. Не конфликтовал он со спецслужбами. Он преспокойно смотрел на приближающегося Герасима с веслом наперевес. Но когда тот подошел совсем близко, и серый смог посмотреть ему в глаза, понял, как жестоко ошибся. Видно, куснула шпиона взбесившаяся собачка. И еще он понял, что козлы, банда и кабаны вместе взятые — фигня, по сравнению со сбрендившим Герасимом.

В очередной раз волк бросился наутек. Но натренированный Герасим не отставал.

— Тебя пора убить, тебя пора убить…

— По шкуре сейчас каждый брат с облезлого сдерет.

К погоне присоединились кабаны.

Пристроился сзади Иван-царевич на своем мотоциклете.

— Гоп-стоп, тупой волчара, ты попал…

— Он же оскорбил нашу маму…

Короче, погоня приобрела угрожающие масштабы. Волк проскользнул в какие-то двери с надписью «Служебный вход» и дальше продвигался по многочисленным коридорам и закоулкам. Его много раз пытались задержать, но спасая свою шкуру, серый проявлял чудеса ловкости и акробатики. Даже где-то в глубинах подсознания зародилась мысль, что не только люди произошли от обезьян, но и волки. Неожиданно он выскочил на сцену. А перед ним огромный зал, полный народа. Все визжат, хлопают и зажигалками размахивают. Волк решил, что спасти его может только гласность, и пожаловался:

На жалобу народ отреагировал бурными аплодисментами. В зале появились плакаты с портретами волка и надписями: «Мы тебя любим!!! Твои тамбовские товарищи». Оказалось, он попал на финальный концерт «Фабрики звезд».

А погоню тормознули еще у служебного входа. Чтобы не вызывать подозрений, преследователи сказали, что являются фанатами волка и гнались за ним с целью получения автографов. И их проводили в зрительный зал. А когда жюри прознало, что в поклонниках у серого и представитель спецслужб, и ментовское начальство, и криминальные авторитеты, да и рядовой свинско-козлиный электорат широко представлен, то не стало рисковать и присудило волку первое место, с формулировкой: «За харизму», потому что пел он отвратительно.