Сценарист

6

Джули закрыла краны и отжала волосы. Она вышла из душевой кабины и потянулась за полотенцем. Зеркало над раковиной запотело, но молодая женщина могла видеть свое расплывчатое отражение. Когда оно станет четким, в глазах можно будет увидеть суровый упрек. Кому?

Чтобы не начать самобичевание, Джули закрыла лицо полотенцем, но попытка скрыть стыд даже от самой себя не имела успеха. Сможет ли она снова смотреть на себя в зеркало?

Да, сможет. Должна. Что могут изменить сожаления?

Джули быстро вытерлась и надела пижаму. Она прошла на кухню, налила себе стакан апельсинового сока и отнесла его в спальню. Устроилась в постели, взяла телефон и набрала номер.

— Галерея «У Жана». Чем могу помочь?

— Хочешь произвести на меня впечатление, работая допоздна?

— О! Ты вернулась! Как съездила? Париж, как всегда, волшебный?

Для их клиентов эта женщина была Кэтрин Филдс. Для Джули она была просто Кейт. Когда мисс Филдс отвечала по телефону галереи, тот, кто ее слышал, был готов поклясться, что говорит с француженкой. Название их галереи — «Chez Jean», доставшееся по наследству от бывшего владельца, у которого Джули купила бизнес, она произносила идеально. Впрочем, разговаривая с подругой, Кейт всегда переходила на свой привычный акцент. Она была из Джорджии и, как многие выходцы из южных штатов, могла похвастаться жизнерадостностью, которая бурлила в ней, как пузырьки в шампанском.

В двадцать пять лет (она была почти на десять лет моложе Джули) Кейт имела две степени бакалавра — по французскому языку и по истории. Клиенты ее обожали, причем не только за чувство стиля и шарм, но и за знания, удивительно глубокие в столь молодые годы. Они всецело доверяли ее мнению.

— Да, я вернулась, — сказала Джули. — Почему вы так поздно открыты?

— Мы не открыты. Дверь заперта. Я прибираюсь на своем столе, но уже собралась уходить. Расскажи мне скорее о поездке! Как там Париж?

— Как всегда. Париж изумителен, хотя я мало что видела.

— Я же тебе говорила! Надо было задержаться там подольше.

— То, зачем ехала, я сделала.

— Купила картину?

Это была официальная версия ее поездки.

— Купила. И еще две картины этого художника. Мы будем первой галереей в Штатах, которая выставит его работы, так что он приезжал ко мне в гостиницу, чтобы лично меня поблагодарить. Покрыл мои руки поцелуями. Очень экспансивный. Очень француз.

— Милый?

— Немного изнеженный. Своего рода евромужчина.

— Гм-м. Не мой тип, — чуть подумав, решила Кейт.

— Картины сейчас плывут по океану. Должны причалить на следующей неделе.

— Я завтра же обзвоню всех.

— Хорошая мысль. Я приду с утра.

— Выспись сначала, — рассмеялась Кейт. — Ты так быстро обернулась! Наверняка мучаешься из-за разницы во времени. Ты хоть сколько-нибудь поспала в самолете на обратном пути?

Джули при воспоминании о том, чем она занималась на обратном пути, обмерла.

— Немного и неспокойно. Но я уже ложусь, так что завтра утром буду бодра и весела.

Немного поколебавшись, Кейт спросила:

— Как ты все-таки?

— Нормально.

— Я имею в виду Пола.

— Я поняла, что ты имела в виду, — Джули глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Справляюсь. Что я еще могу?

— Тебе не помешало бы сходить к психотерапевту.

— Я подумаю.

— Мало того что Пола больше нет, негодяй, который его убил, до сих пор на свободе.

— Я сегодня днем встречалась с детективами. Даже домой не заезжала. Пока я была во Франции, им не удалось узнать ничего нового.

— По телевизору такие загадки решаются быстро…

Джули слегка улыбнулась и поспешила попрощаться:

— Увидимся завтра.

— Хорошо тебе отдохнуть.

Молодая женщина положила телефон на тумбочку около кровати и взяла в руки телевизионный пульт. Она как раз успела на новости. Показывали, как на нее наседали репортеры, когда она выходила из здания полицейского управления после бесполезной встречи с детективами Сэнфордом и Кимбалл. Как показалось Джули, эти двое больше были расстроены ее неожиданным отъездом из страны, чем своим неумением поймать убийцу Пола.

— Не уезжайте в ближайшее время, — сурово предупредил ее Сэнфорд. — Мы узнали, что вы уехали, когда было уже поздно…

— Поздно для чего?

— Чтобы помешать вам уехать.

— Мне что, нужно спрашивать разрешение?

— Вы должны признать, что это плоховато выглядело, — заметила Кимбалл.

— Для кого плоховато?

Ответа на этот вопрос она не получила. Вместо этого Сэнфорд спросил:

— Что у вас за важные дела в Париже, которые нельзя было отложить?

Джули рассказала полицейским про художника, вокруг картин которого в последнее время был большой ажиотаж, и добавила:

— Я согласна, что время для поездки было не слишком подходящее. В принципе, я бы не поехала во время траура, но ведь появилась возможность обойти конкурентов, а мои конкуренты — это почти все галереи в стране.

Это было хорошее объяснение внезапного отъезда, и детективы приняли его без возражений, даже не догадываясь, что настоящей причиной была вовсе не встреча с французским художником. Ей нужно было попасть на определенный обратный рейс.

У самой Джули тоже накопилось много вопросов, и все они сводились к главному: есть ли хоть какие-нибудь сдвиги в ходе расследования? Уклончивый ответ полицейских сводился к одному: нет. Никаких сдвигов нет.

— Однако, — сказала Кимбалл, — наши эксперты сейчас просматривают видеозаписи с камер в холле отеля. Они делают снимок каждые четыре секунды.

— Как в банке.

Да, как в банке, подтвердили детективы.

— Но что это даст? Мы же не знаем, как выглядит преступник.

— Верно, мы этого не знаем, — опять согласился Сэнфорд. — Так что выборка предстоит долгая и утомительная.

— Боюсь, я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Мы ничего не добились от гостей и служащих отеля, — объяснил чернокожий детектив. — Их продолжают опрашивать, но пока ничего не вырисовывается. Мы почти уверены в том, что этот парень просто вошел, сделал свое дело и вышел.

Джули перевела взгляд на Роберту.

— Пока это только предположения, но вот что мы собираемся сделать, — начала Кимбалл.

Сэнфорд подхватил:

— Мы предположили, что, застрелив мистера Уиллера, преступник выбежал на лестничную клетку, где он заранее спрятал свою обувь и какую-то сумку. Саквояж, спортивную сумку, что-то такое, на что в холле не обратят внимания.

— Преступник снял маску, очки и спортивный костюм, — теперь говорила Кимбалл. — Под этим костюмом была другая одежда, так что надеть ему оставалось только ботинки. Он сунул свое маскарадное одеяние в сумку, или что там у него было, и покинул отель, прежде чем кто-нибудь сообразил, что произошло и охрана перекрыла все входы и выходы.

Джули не помнила, как лифт спустился в холл, но те несколько минут, когда двери открылись и люди, ожидавшие его внизу, увидели весь этот ужас внутри, ей запомнились. Она и сейчас словно видела себя, склонившуюся над Полом, растекающуюся все шире лужу крови на полу, перепуганные лица других пассажиров. В холле началась паника. Убийца вполне мог выскользнуть из отеля незамеченным. Но его обязательно должны были запечатлеть видеокамеры.

— Мы рассматриваем съемку в определенном временном интервале, как раз после того, как лифт спустился вниз и начался бедлам, — снова вступил Сэнфорд. — Пытаемся определить, не попал ли на пленку выходящий из отеля человек, который не является ни служащим, ни гостем, ни другом либо знакомым гостя, ни участником проходивших в «Молтри» встречи или конференции. Нам нужен некто, кто не попросил подозвать такси или подогнать собственную машину.

— Таких могут быть сотни, — заметила Джули. — Сколько времени на это уйдет?

Оба детектива признали, что задача трудоемкая.

— И больше ничего?

Они сказали, что найти маску, очки или спортивный костюм не удалось. На ковре коридора остались частицы ниток носков преступника, но те оказались изделием очень популярной марки, то есть продаются практически в каждом магазине, торгующем мужскими носками. Убийца ни к чему не прикасался, не оставил ни одного волоска, во всяком случае, полиция ничего не нашла, но даже если бы им удалось что-нибудь наскрести на анализ ДНК, сравнивать эти данные все равно будет не с чем.

— Машины в гараже?..

— Проверяем, — кивнул Сэнфорд. — Там на выезде есть камера. В течение десяти минут после стрельбы никто не выезжал, а потом автомобили не выпускали. Скорее всего, преступник оставил машину где-то недалеко от отеля.

Недосыпание Джули сыграло с ней злую шутку. Она забыла об осторожности.

— У вас есть видеосъемка, которая велась в тот день в холле отеля?

— Мы просмотрели пленку уже несколько раз, — ей ответил Сэнфорд.

— Крейгтона Уиллера на ней нет?

— Нет.

Кимбалл сказала это явно автоматически. Джули была уверена, что они не искали его специально.

Мисс Рутледж поблагодарила детективов и попрощалась. Натиска репортеров у здания полицейского управления она не ожидала.

— Мне нечего вам сказать, — сказала молодая женщина всем сразу и попыталась протиснуться сквозь толпу.

— У полиции есть какие-нибудь ниточки, мисс Рутледж?

— Это вопрос не ко мне.

— Они хотя бы кого-нибудь подозревают?

— Насколько мне известно, нет.

— Вы полагаете, грабитель, то есть убийца мистера Уиллера, действовал в одиночку?

Вопрос ее озадачил. Его еще никто не задавал. Теперь, когда Джули видела эту сцену по телевизору, она поняла, что, когда наклонилась к микрофону и сказала: «Нет, и я также не считаю, что это было ограбление», это прозвучало очень категорично.

На экране снова появилась ведущая:

— Хотя наш собственный корреспондент Крис де ла Круз попросил мисс Рутледж уточнить кое-какие детали, она отказалась это сделать.

Джули выключила телевизор и настольную лампу.

Скорее всего, детективы припомнят ей это высказывание, но сие ее совсем не волновало. Со дня, когда все это случилось, прошло почти две недели. Теперь у полиции в дополнение к убийству Пола наверняка есть дюжина других тяжких преступлений. Каждый раз, когда она звонит Сэнфорду или Кимбалл или встречается с ними, детективы уверяют ее в том, что убийца непременно будет найден и отдан под суд, но поверить в это все труднее. Новые дела заставят их отодвинуть происшествие в «Молтри» на задний план и заняться чем-то более актуальным.

Может быть, это ее заявление репортерам несколько взбудоражит сыщиков, хотя бы на пару дней? Все возможно. И за два дня может произойти многое.

Через день или два ты можешь сделать под облаками нечто такое, чего от себя меньше всего ожидала.

Крейгтон коснулся окошечка на видеомониторе, которое служило ему пультом дистанционного управления, и увеличил звук огромного телевизора в своем домашнем кинотеатре.

Девушка подняла голову с его коленей и с некоторой обидой спросила:

— Я тебе надоела?

— Если бы надоела, ты бы тут же об этом узнала.

Он положил ладонь ей на затылок и толкнул голову вниз. Она вернулась к прерванному занятию. На самом деле, у нее это здорово получалось. Крейгтон был постоянным клиентом, поэтому в агентстве знали его предпочтения и направляли к нему самых лучших девушек. Сегодня все было как обычно. Он сказал только два слова:

— В кинотеатре.

Как только Крейгтон сел в кресло, девушка принялась за работу. У нее были красивые прямые светлые волосы. Он лениво запустил в них пальцы, наблюдая за началом последних новостей.

Великолепная система даже обыденные передачи делала отменными. Молодой мистер Уиллер никогда не смотрел телевизор где-то в другом месте. Что касается фильмов, он предпочитал просмотр в своем личном кинотеатре, а не в залах, большинство из которых располагалось в вульгарных пассажах. Там всякие уроды жрали попкорн, шептались, лягали спинку твоего кресла — и куда только катится этот мир? — посылали и получали сообщения на мобильный телефон.

Крейгтон дорожил своей коллекцией кассет и дисков так, будто это было национальное сокровище. За температурой и влажностью в помещении, которые должны быть постоянными, тщательно следили, потому что это требовалось для сохранности старых фильмов. Каждый экспонат его коллекции был занесен в компьютерный реестр и снабжен сносками, которые Уиллер часто — практически ежедневно — обновлял. За всей электроникой бережно ухаживали. Здесь не должно было быть ни одной пылинки, но прислуге категорически запрещалось даже входить в эту комнату. Он вытирал пыль сам.

Разрешение на экране было настолько высоким, что можно было различить поры на лице ведущей, рассказывающей мрачную историю о слюнявых, засранных стариках в богадельне. Господи, почему эти родственники, которые сейчас жалуются, не дадут им просто умереть?

Крейгтон не стал бы тратить время на эту передачу, если бы не хотел узнать, нет ли чего-нибудь нового относительно убийства его дядюшки Пола. С того дня, когда детективы приезжали в последний раз и спрашивали, помнит ли он ту самую ссору с дядей в центральном офисе, прошла уже неделя.

Тогда, сообразив, что сию тайну им, скорее всего, открыла эта дядина помощница с кислой мордой, он решил, что лучше сказать правду, чем соврать и быть уличенным во лжи.

— Разумеется, помню. Он меня едва не загрыз.

Полицейские захотели узнать, из-за чего именно случился скандал.

— Из-за того, что я совершенно бесполезен, — Крейгтон улыбнулся сначала черному мужику, а затем безвкусно одетой женщине с огромной задницей. — Это не совсем соответствует действительности. Я напомнил дяде Полу, что далеко не бесполезен, раз трастовый фонд, завещанный мне родителями матери, вырос до семидесяти миллионов долларов, что, как на это ни посмотри, совсем неплохой результат. Мне этот ответ показался остроумным, но дядя Пол юмора не уловил.

У обоих детективов был явно разочарованный вид: они не ожидали, что Крейгтон признается, что поссорился с дядей. Неужели они надеялись что-то на него повесить? Если так, их ждет большое, просто огромное, разочарование: Его папаша нанял ловкого адвоката, который теперь будет говорить за него, но в этом вряд ли возникнет необходимость. Дело остывало и скоро станет совсем холодным. Совсем как бедный дядя Пол.

Девушка нашла языком самое чувствительное место… Крейгтон в ожидании откинул голову назад и закрыл глаза, но они почти сразу открылись, потому что из динамиков до него донесся знакомый голос.

Мне нечего вам сказать.

На экране была Джули Рутледж. Крейгтон с удовольствием отметил, что она растрепанная, выглядит усталой и слегка раздраженной, особенно когда ей пришлось отвечать на вопрос, есть ли у полиции успехи в деле расследования убийства Пола Уиллера.

— Насколько мне известно, нет, — ответила Джули.

Как же все круто! Такой отличный минет и одновременно созерцание лица возлюбленной своего покойного дяди по телевизору. Жаль, что она не знает… Может быть, позвонить ей попозже и сказать:

— Джули, видел тебя в новостях. Смотрел прямо в глаза, когда кончал.

Этой замечательной мысли помешала шлюха, которая снова подняла голову:

— Слушай, ты выдернешь мне все волосы!

Крейгтон ослабил хватку, но удовольствию это не помешало. Джули его не любила, в этом можно было не сомневаться, и все из-за той чепухи, которую ей наговорил про него дядя Пол. Он сказал что-то такое, из-за чего Джули стала относиться к нему холодно и настороженно.

Глядя прямо в камеру, Джули сказала:

—…и я также не считаю, что это было ограбление.

У Крейгтона это заявление совпало с оргазмом. Девушка опять подняла голову и обиженно спросила:

— Что такого смешного?

Видимо, она удивилась тому, что есть мужчины, которые на пике блаженства громко смеются.

— Ничего.

Он застегнул молнию, затем взял ее за руки и поднял со своих коленей:

— Тебе пора уходить.

— Куда спешить? — Она провела рукой по его рубашке и проворковала: — Я не тороплюсь.

Крейгтон показал на дверь:

— Пока.

Девушка взяла свою сумку и вышла из этого шикарного домашнего кинотеатра. Уиллер последовал за ней, чтобы убедиться, что по дороге к двери мисс «Любой каприз» ничего не прихватила. Она бросила на него злобный взгляд через плечо:

— Девочки были правы. Ты грубый.

— Ты разбиваешь мое сердце.

— Если хочешь знать, я вообще думаю, что ты с большим приветом.

Крейгтон мог придумать десяток язвительных ответов, но тратить на нее свое остроумие не стоило. Он молча вытолкал девушку за дверь и с силой захлопнул ее.

Возвращаясь в кинозал, Крейгтон задержался в гостиной, чтобы полюбоваться из окон своего пентхауса на Атланту. Он провел ладонью по мягкой коже дивана, проходя мимо него, и с удовольствием посмотрел на двойные двери в стиле ар деко,[6] которые спас при сносе старого кинотеатра. Теперь они украшают его собственное кинематографическое царство.

Вернувшись в мягкое, сделанное на заказ кресло, которое он сам сконструировал, Крейг еще раз проглядел появление Джули около полицейского управления, однако повторный просмотр его не позабавил. Он скорее разозлился. Как раз когда детективы уже почти потеряли всякий интерес к делу и были готовы задвинуть его куда подальше, Джули выступила с новой версией. Теперь Сэнфорд и Кимбалл будут снова проверять, действительно ли это простой грабеж.

После убийства своего дяди Крейгтон отошел в тень отца. Дуглас выступал от имени семьи, а молодой Уиллер всячески избегал внимания прессы. Он обожал зрелища, но только на пленке. На самом деле, свет софитов привлекает внимание к красоте и физической форме человека, а Крейгтон не страдал ложной скромностью. Но, красуясь на подмостках, человек становится уязвимым. У анонимности есть свои преимущества. Если держишься в тени, есть простор для маневра…

Теперь, когда Джули раскрыла пасть, у детективов снова мог возникнуть интерес к нему. Значит, этому ловкому адвокату, Дереку Митчеллу, придется отрабатывать аванс.

Крейгтону Уиллеру не нужны лишние заботы.