Счастье — это очень просто!

Глава IX ОЧЕНЬ НУЖЕН ТЕЛЕФОН

Проходя мимо своего дома, Лида поздоровалась с ним:

— Здравствуй!

И услышала:

— Привет!

Остановилась, оторопев, а из-за забора выглянуло знакомое лицо.

— Ты — новенькая, — сказала темноволосая девочка. — Лида Денисова.

— Да, — кивнула Лида.

— А я — Наташа. Селиверстова, — Лида вспомнила, что эта девочка сидела в классе на соседнем ряду. Точно, это она.

— Ты что здесь делаешь? — спросила она.

— Я за яблоками пришла, — пояснила Наташа. — Здесь все снесут скоро. Деревья жалко. Тут такие яблоки вкусные! Угощайся.

Она протянула яблоко. Лида взяла, надкусила и невольно вспомнила, как они с Ромкой здесь встретились. И тоже грызли яблоки.

Девочка тем временем пролезла в дырку у забора и остановилась рядом с Лидой.

— Не знаешь, кто здесь раньше жил? — спросила Лида.

— Нет, когда я сюда переехала, дом уже пустой стоял. Это три года назад было. Значит, по крайней мере, три года здесь никто не живет.

— И никто туда не ходит?

— А зачем? — удивилась Наташа.

— Ну ребята или бомжи?

— Нет, — пожала плечами девочка. — Может, и ходят, только я здесь никого не видела. Ты где живешь?

— Походная, 8, — Лида уже начала привыкать к своему новому адресу.

— Здорово! — обрадовалась Наташа. — А я в 12-м доме.

— Там, где Ромка, — вырвалось у девочки.

— Точно, — удивилась та. — А ты откуда знаешь?

— Да, так, познакомились, — неопределенно ответила Лида.

— Он с Викой дружит, — предупредила Наташа.

— Я уже поняла, — усмехнулась она. — Ну и что? С ним теперь разговаривать нельзя?

— Да нет, можно, — пожала Наташа плечами. — Только осторожно. Вика — она… делиться ничем не любит. Слушай, пойдем ко мне, музыку послушаем. У меня новый сборник «Романтик коллекшн» есть.

— Можно, — согласилась Лида. — Только зайдем предупредим, что пойду.

— От меня позвонишь.

— У нас телефона еще нет, — сообщила девочка своей новой знакомой.

— Да? — озадачилась та. — Знаешь, это вам надо действовать.

— А как? — удивилась Лида. — Мама ходила, узнавала. Говорят, номеров нет.

— Ерунда. Во-первых, номера всегда есть, только они резервные и очень дорогие. А во-вторых, скоро здесь ставят новую АТС, и номера будут, и по нормальной цене. Только надо срочно написать заявление. И хорошо бы, если бы какие-то основания были.

— Какие основания? Нужен телефон — вот и все основания.

— Нет, телефон всем нужен. А надо, чтобы он был необходим. Ну там больные в семье…

— Ой, тьфу, тьфу, не надо, — сплюнула Лида через левое плечо.

— Ну или по работе нужен.

— Папе! — сообразила Лида. — Он часто в командировки ездит, и ему звонили раньше всегда домой. А теперь у него проблемы.

— Вот! — обрадовалась Наташа. — Только срочно надо. У меня тетка двоюродная на телефонном узле работает, она все знает. Я через нее могу заявление передать. И к заявлению обязательно нужно ходатайство от работы.

— Слушай, — осенило Лиду. — Пойдем к нам, все родителям расскажешь, может, и правда телефон получим.

— Давай, — согласилась девочка.

Они поднялись к Лиде домой. Дверь открыла мама и очень обрадовалась:

— Лидуш, как ты вовремя пришла! Я тут с петельками зашиваюсь.

— Мам, познакомься, это Наташа, она в моем классе учится.

— Здравствуй, Наташенька, — обрадовалась мама и ей. — Проходи.

— Мам, она говорит, что нам телефон можно уже в этом году поставить.

— Даже в этом месяце, — поправила ее Наташа и подробно изложила все, что им надо сделать.

— Подумать только! — всплеснула мама руками. — А мне сказали, не раньше, чем через год.

— И еще не предлагали доплатить двадцать тысяч за срочность, чтобы поставить в этом году? — прищурилась Наташа.

— Предлагали, только у нас сейчас лишних денег нет, — и тут до мамы стало доходить. — Так это получается, они пугают, чтобы деньги платили?

— Ну не совсем пугают. Но сейчас новую АТС включают, и есть возможность выделить номер.

— Коля, ты слышишь? — Мама пошла объяснять мужу ситуацию с телефоном.

А Лида повернулась к новой подружке и развела руками:

— Накрылась наша музыка. Я пойду петельки к шторам пришивать.

— А я помогу, — предложила Наташа. — У тебя есть что послушать? Или все еще запаковано?

— Нет, — засмеялась Лида. — Что-что, а магнитофон стоит.

И они весело провели два часа, пришивая тесемку к шторам, а потом и помогая эти шторы вешать.

— Ну вот, совсем другое дело, — сказала мама, любуясь на результат работы. — Уже совсем жилой вид.

— Ага, — кивнула Лида, глядя на лампочку, одиноко болтавшуюся под потолком. — Только люстру надо.

— Хочешь, завтра в «Свет» сходим? — предложила Наташа. — Там хорошие люстры продают.

— Дорогие? — заинтересовалась мама.

— А там всякие есть.

Мама записала адрес магазина и, очень довольная, пошла к себе.

Наташа посмотрела на часы.

— Домой надо, — вздохнула она.

— Я провожу, — предложила Лида.

Предупредила родителей и пошла с новой подружкой к ее дому. Солнце садилось, из-за домов его уже не было видно, но фонари еще не зажглись. Тепло и хорошо. Начало сентября — чудесное время.

Они шли и болтали обо всем. Оказалось, у них много общего. Находили все больше и больше того, что нравилось обеим, и радовались. Обеим нравилась верховая езда, но в отличие от Лиды Наташа знала, где поблизости можно покататься. Правда, стоило это удовольствие недешево — 250 рублей в час, но иногда можно это себе позволить, решила Лида и договорилась, что в следующую субботу они обязательно туда съездят.

У дома Наташа предложила подняться к ней:

— Хочешь, зайдем, может, позвонить куда-то нужно.

Лида согласилась. И правда, надо бы Ирке позвонить — как там у них дела?

Наташа тоже жила в трехкомнатной квартире. Но, в отличие от Лиды, еще и с младшим братом, и с бабушкой. Так что у нее было не слишком просторно в комнате, которую она делила с братом. Зато оказалось, что она рисует. Все стены в ее комнате и в коридоре были увешаны рисунками, офортами, акварелями. Сначала Лида подумала, что это покупные вещи, только удивилась, что их так много. А когда узнала, что все сделала сама Наташа, ахнула и слегка позавидовала. Она пыталась одно время рисовать, но так здорово у нее не получалось никогда.

— Я в художественной школе еще учусь, — объяснила Наташа. — Может, потом в институт поступлю, художественный. В этом году мои работы на международную выставку послали.

— И как?

— Пока не знаю. Их неделю назад отправили. Там не только мои работы, из нашей школы еще двоих отобрали. И со всей Москвы — тоже, наверное, много. Художественные школы в каждом районе есть. Ну звони, а я пока на кухне подожду, — предложила деликатная Наташа и вышла.

Лида набрала Иркин номер, но там было занято. Еще раз — и снова с тем же результатом.

— С кем-то болтает, — стало ясно Лиде. Ну что ж, знакомо. К ней и раньше было сложно дозвониться. Причем с одинаковым удовольствием по телефону разговаривали все члены Иркиного семейства.

«Ладно, придется подождать, пока нам телефон не поставят, — поняла девочка. — Иначе с Иркой не поговоришь».

Она опустила трубку на рычаг, а потом снова ее подняла и нерешительно, останавливаясь после каждой цифры, набрала номер Артема. Немного волнуясь, ждала, кто снимет трубку. И когда уже решила, что никого нет дома, трубку подняли.

— Алло! — Голос был Темкин, и абсолютно спокойный. Лида промолчала. Просто не знала, что сказать.

— Я с-слушаю, — повторил Артем, и Лида осторожно повесила трубку. Все с ним в порядке.

Мальчик на том конце провода недоуменно прослушал короткие гудки и положил трубку.

— Кто там? — крикнула мама из своей комнаты.

— Ошиблись, н-наверное, — сказал он. Если бы у Лиды был телефон… Удивительно, всего три дня назад он увидел эту девочку. Тогда он пришел в школу в слабой надежде, что Сережка вернулся в их класс. Он уехал в Питер вместе с родителями сразу после Нового года. Там и учился. До самого лета они перезванивались, и еще он писал Теме письма по электронной почте. А перед летними каникулами звонил последний раз, сказал, что уезжает в летний лагерь, и может быть, осенью они вместе с родителями вернутся в Москву.

Артем заходил к нему домой, но там теперь жили совсем другие люди. Звонил в Питер — никто не отвечал.

И тогда он пошел в школу — вдруг приехал, а на новой квартире нет телефона, и он не может дозвониться. К тому же из-за Темкиного Интернета дозвониться к ним бывало порой трудновато. Но Сережкиной фамилии в школе в списке вновь прибывших не было. Зато там, около стенда, стояла эта девочка.

Сначала он заметил длинную темную косу. В школе мало у кого были косы. А потом, когда она обернулась, он увидел ее глаза. Тогда он так и не понял, отчего она вздернула подбородок, развернулась и ушла. Он-то сам привык к тому, что веко дергается, и уже не замечал.

И потом, когда увидел ее в метро, она сделала вид, что его не узнает. Но она его узнала! А потом этот гад — что он ей сказал! Как она кинулась от него, и глаза были такие испуганные…

Артем тогда ловко вклинился между ними, но она все равно сбежала из вагона.

И эта пытка в книжном магазине… Он шел к выходу, не ожидая подвоха. И когда обнаружил, что чек пропал, растерялся. Ну и, конечно… Бр-р, даже вспоминать тошно. Лида тогда спасла его от неминуемого позора. Он дождался, когда девочка выйдет — сказать «спасибо». Они уже начали разговор, Темка успокоился и почти перестал заикаться, как вдруг… «Почему? — заметалось у него внутри. — За что?» Он не помнит, что ей ответил тогда, только помнит, какие несчастные стали у нее глаза. Но он уже не мог остановиться. Еще миг — и его заклинило бы на какой-нибудь букве, и тогда… В такие моменты ему казалось, что он вот-вот задохнется. И он ушел. И заставил себя не оглядываться. Шел домой, и жить ему не хотелось.

Ночью приснилась темная улица, фонарь, горевший где-то высоко, и девочка, которая бежит ему навстречу и смущенно говорит: «Извини». А он удивляется: «За что?»

Первого сентября в школу шел как на каторгу. Сережка — это уже ясно — не придет. Зато в школу придет эта девочка, и он будет искать глазами на переменах в коридоре ее темную косу, сталкиваться иногда с ней и гадать каждый раз, чем закончится встреча.

Но вышло иначе. Он опоздал в класс, вошел, когда все уже расселись. Инночка что-то стала говорить об олимпиаде. Поздравлять. Ну и что? Разве эта победа научит его говорить не заикаясь? Или научит, как сделать, чтобы люди тебя понимали? Наконец она его отпустила, и Тема пошел на свое место. Хотя, может, и победа на олимпиаде — это неплохо? Из-за того, скорее всего, что он здорово разбирался в компьютере, в классе его уважали и не приставали лишний раз. И уж, конечно, не занимали его место. Он так и просидел один за партой до конца года, когда уехал Сережка.

Поэтому он шел к своему месту, не глядя, и только за несколько шагов увидел, что Сережкино место занято. И кем!

Его как по голове шарахнуло. Первой мыслью было — уйти за свободную парту. Но он заставил себя сесть тут. Иначе этой девочке в классе не было бы жизни. Стали бы гадать, почему Темка не захотел с ней сидеть, разбираться… А Темка знал, чем кончаются подобные «разборки». Так что Лида не знала, что перед тем как спасти ее от падения с лестницы, он спас ее, когда сел рядом.

А на лестнице он уже не думал, все вышло само собой. Он даже не успел испугаться, когда почувствовал резкую боль в плече. И потом, когда его перевязывали, он вспоминал ее испуганное лицо и гадал, здорово ей досталось от падения или нет.

Потом была неприятная процедура в травмпункте, где его вертели и прощупывали рану. Он терпел. Наконец его отпустили, велев приходить на перевязки. Тут он вспомнил, что завтра с утра ему на перевязку, и понял, что в школу он не попадает. Ну если только к третьему уроку.

А потом… потом он вышел в коридор, а там стояла Лида. Он растерялся. Потом растерялся еще больше, когда она вдруг резко повернулась и ушла оттуда. Хорошо, что выяснилось — у нее голова закружилась. Конечно, там такая духота!

Зато потом все было здорово. Лида шла с ним рядом, говорила о чем-то, а он гадал — на каком повороте она свернет к своему дому. И когда она дошла до самого его подъезда, он решил, что Лида живет еще дальше, и спросил, куда ей надо — он вполне мог ее проводить. А потом, услышав, что она давно прошла свой дом и теперь идет вместе с ним, растерялся настолько, что ляпнул: «Зачем». Еще немного, и она опять ушла бы. Хорошо, что передумала.

И с этого момента все было отлично. До самого сегодняшнего обеда. А там — надо же было им вспомнить про эти дома! На него опять накатила волна ужаса, и Лида ушла. Мама, правда, говорила, что она хотела остаться. Но мама могла и преувеличить… Если бы у Лиды был телефон!

Лида вышла на кухню своей новой знакомой. Та налила в чашки компот:

— Пей, это бабушка варит, по своему рецепту.

Компот был очень вкусным. Такого Лида еще не пробовала.

— Из чего он?

Наташа засмеялась:

— Секрет фирмы. Если честно, не знаю. Это бабушка кудесничает.

На кухне было очень уютно. Веселые ситцевые занавески, яркие прихваточки на стенах. На табуретках — стеганые чехлы с аппликацией и оборочками по краям.

Лида отметила про себя, что такое вполне может сделать и у себя дома. Надо только ткани подобрать. Они еще немного поболтали, и Лида пошла домой. Все-таки завтра в школу, а еще портфель собрать надо.

Дома ее ждали.

— Лидочка, что так поздно? Мы уже волноваться́ стали, — мама действительно переживала.

— Я к Наташе зашла, хотела Ире позвонить. А у них, как всегда, занято, — пояснила Лида, разуваясь. — Да я недолго и была.

— Может, и недолго, — успокоилась мама. — Просто здесь в районе какой-то бандит объявился, то здесь, то там кого-то грабит. Такой, по слухам, невысокий и со свежим шрамом на лбу. Ты поосторожнее будь, поняла?

— Поняла, — кивнула Лида. — Мам, а если у человека заикание от шока, это лечится?

— Не знаю, надо знать, какой шок, насколько сильно заикание, и вообще…

— Иногда клин клином вышибают, — услышал папа разговор.

— Это как?

— Ну испуг испугом. Если человек испугается сильно, может все пройти.

— А если не пройдет?

— Может и не пройти, — согласился папа. — Это штука непредсказуемая.

— А может оказаться хуже?

— Может. Все может.

— Тогда лучше не надо, — вздохнула Лида.

— А у кого проблемы? — вмешалась мама.

— Понимаешь, у нас в классе мальчик учится. Он заикается ужасно. Ну не всегда ужасно, а только когда волнуется, — Лида вспомнила его «о-о-о-очень» у магазина и сбилась. — В общем, в детстве перепугался. Он тогда чуть не погиб.

— Может, можно и без шока помочь? — задумчиво сказала мама. — Иногда получается вылечить, если под глубоким гипнозом провести внушение. Я, правда, сама этим не занимаюсь.

— И слава Богу, — ответил папа. — А то я бы так и думал, что ты меня в гипноз погружаешь и что-то внушаешь.

Они засмеялись. Потом мама продолжила:

— Нет, правда, есть хорошие специалисты. Я попробую поговорить. И еще надо с его родителями побеседовать — отчего, когда, как, ну и так далее.

— Ладно, — повеселела Лида. — Ты со специалистом поговори, а я тебя к его родителям отведу.

— Но это не завтра, — предупредила мама.

— Мам!

— И не послезавтра. И не возражай. Если человек много лет заикается, он еще неделю подождет. Ты, главное, не проболтайся ему заранее, а то, понимаешь, он надеяться начнет, а потом вдруг не получится? Только хуже от этого будет. Поняла?

— Поняла, — печально сказала Лида. Это же надо — целую неделю молчать о таком событии придется! Но мама права. Вон, ей не покупали велосипед и не покупали. А этой весной пообещали, Лида вся испереживалась, пока конца учебного года дождалась. А тут — переезд, траты, да и просто — не время сейчас с велосипедом возиться. Вот и получилось одно огромное огорчение. А не обещали бы, может, она бы и не расстроилась.

И Лида пошла готовиться на завтра к школе. Завтра она идет уже не в незнакомый класс. Там уже будут Наташа, Игорь с Мишей и главное — Артем.

Переодеваясь, Лида нащупала в кармане плотный комочек. Вытащила — медвежонок! Она совсем забыла про него!

— Ма-аленький, — нежно протянула Лида. — Идем купаться.

Она сняла с найденыша красные штанишки, чтобы не полиняли, навела в тазике густую пену из порошка и осторожно, стараясь сильно не мочить, оттерла медвежонка. Потом, правда, он все равно намок — его пришлось споласкивать раза три, все время текла мыльная вода. У Лиды не было никакого опыта в стирке мягких игрушек, и она боялась, что сделает что-нибудь не так. Потом положила мишку на полиэтиленовый пакет на свой стол и пошла стирать штанишки. С ними было проще. Постирала и повесила в ванной сушить. Вот теперь порядок.

Легла спать и, засыпая, вдруг подумала: «А что, если Темка на меня обиделся? Ушла, не попрощалась». Мысль была очень неприятной, и Лида отогнала ее. Завтра в школе увидится, все и объяснит. С этим и уснула.