Секрет Зимы

Глава 5. Частичка Весны

— Норди, почему руку перевернула?! Как я велел держать ладонь? Тыльной стороной, бестолковая курица! Тыльной! Лили, зачем кулаки сжал?! Считай, весь город заморозил, бездарь! Насмерть! Ситэрра, почему пальцы трясутся?! Где сила воли?! Думала, мощью можно перечеркнуть отсутствие родословной?!

Мари скользила на покрытом льдом полу и, с трудом сдерживая желание выцарапать учителю глаза, пыталась сложить пальцы так, как требовалось. Но они тряслись от перенапряжения, вызванного не только практическими занятиями, но и бесконечными уборками, стирками и штопаньем. Кожа за три недели потрескалась от едкого мыла, оказалась истыканной иголками, и это не прибавляло подвижности рукам.

— Почему застыла?! Сама себя заморозила?! Работай, Ситэрра, работай! Норди, чтоб тебя, бестолочь! — вновь выругался учитель Грэм Иллара, прикрывая небритое лицо рукой от колючих снежинок. — Разве я велел создать бурю?! Ты воистину паршивая овца именитого клана!

Фальда Сильвана ни капли не преувеличивала, говоря, что Академия не сделала из учеников полноценных детей Зимы. Юных стихийников научили контролировать способности, помогли приручить погодный дар, чтобы не вызывали осадки и мороз не к месту. Но по-настоящему управлять Зимней погодой они пока не умели. В первый день на теоретических занятиях в Высшей школе Дворца двадцать два новобранца узнали, что Зимние осадки бывают пятидесяти двух видов. От умения плести правильные узоры пальцами зависело, что именно обрушится на головы жителей страны: легкий снежок или буран, сопровождаемый разрушительным ветром.

Теоретические занятия, на которых ученики старательно записывали последовательность движений пальцев и положение рук для создания нужных осадков и температуры, сменяли практические, и тогда жизнь превращалась в кошмар. Девятнадцать учеников тренировались в общем зале под присмотром четырех учителей, обладавших высоким и среднем уровнями силы. Мари, Дайру и Дронана обучал Грэм Иллара — стихийник наивысшей категории. Он напоминал быка — высоченный, с широким торсом, суровыми густыми бровями и серыми глазами, наполненными колючими льдинками. Иллара не был блондином, чем, поговаривали, гордился. Каштановые вьющиеся волосы он неизменно собирал в куцый хвост.

Едва началась тренировка, необычная внешность педагога отошла на второй план. Ученики с первых минут убедились, что он не терпит ошибок, не лезет за словом в карман и не считает нужным преклоняться ни перед одним Зимним кланом. Грэм сам входил в элиту. Когда-то именно ему — выдающемуся ученику Академии, Король Буран поручил присматривать за сыновьями-погодками Инэем и Снежаном в стенах учебного заведения. Его Величество счел юношу достойным наставником для Принцев, хотя тот был старше их всего на пару лет. Грэм до сих пор являлся другом Повелителя Зимы. Единственным другом! Инэй Дората не отличался склонностью приближать к себе кого бы то ни было.

— В чем дело, Норди? — не унимался Грэм. — Шире пальцы! Еще шире! Не вздумай реветь! Иначе снова отправлю драить парадное крыльцо!

Дайра испуганно взвыла и столь широко расставила пальцы, что раздался подозрительный хруст. Еще бы! Предыдущее наказание запомнилось надолго. И самой Дайре, и составившей ей компанию Мари. Случилось это на четвертый день во Дворце, когда троих сильнейших стихийников курса объединили в отдельную группу для отработки практических навыков. Дайра, привычно скривившись, принялась задираться к Мари и пропустила появление Грэма Иллары. Учитель не стал разбираться, кто прав, кто виноват. Доходчиво объяснил, что не потерпит на занятиях склок.

Через пятнадцать минут извечные соперницы оказались на улице с тряпками в руках. Ради такого случая Грэм отправил их на подъемном устройстве, чтобы не теряли времени, спускаясь по лестнице. Для Мари единственным унижением стала сама уборка, а Дайре, наверняка, попало и дома. Родителей вряд ли обрадовало необычное наказание. Уборкой общественных помещений Дворца занимались исключительно люди — ту или шу, жившие на втором этаже Замка. Но если у главы клана Норда имелись претензии к Грэму, он предпочел держать их при себе.

Тренировки выжимали из Мари все соки, а ведь требовалось выполнять и работу по дому. Качественно! За этим пристально следила не пропускающая ни одного пятнышка Юта Дейли. Подгоняла, указывала на огрехи, требовала исправлять их до умопомрачения. По вечерам Мари не всегда могла есть, ложка не желала держаться в негнущихся пальцах. Новые платья за три недели повисли на хрупкой фигурке мешками. Приходилось сжимать зубы и терпеть. Жаловаться все равно некому. Ни одного сочувствующего взгляда вокруг, ни единого участливого лица. Лишь презрение, недовольство и равнодушие.

На что могла рассчитывать сирота, которую поселили в части Замка, называемой «низами»? Во Дворце территория делилась четко. По этажам. Верхние пять принадлежали клану Дората. Чуть ниже жили приближенные подданные — избранные и обласканные. Стихийников селили по нисходящей линии: чем дальше от покоев Королей этаж, тем менее влиятельной считалась семья. В «низах» — с четвертого по первый — размещались хозяйственные помещения, склады, жилища прислуги, два сиротских дома: женский и мужской.

В женском проживало две дюжины девушек от четырнадцати до тридцати лет. Лишь Юта Дейли была старше остальных, потому и руководила приютом. Мари и Элия, как единственные несовершеннолетние, делили одну комнату. Изначально это место создавали для подростков, но теперь обитательницы оставались в доме и по достижении восемнадцати лет. Жили здесь, пока не выходили замуж и не обзаводились собственным жильем.

Отношения с соседкой не заладились. Точнее, их просто не существовало. Не удостоив Мари в первый день ни единым словом, Элия Норлок и дальше не раскрывала рта. Уходила рано, возвращалась поздно, трудясь весь день в Погодной канцелярии Зимнего Дворца. Мари слышала, как Юта ставила Элию в пример другим сиротам. Четвертая степень, а куратор на работе не устает хвалить! Хозяйке тоже не приходилось жаловаться. Элия выполняла любое распоряжение с услужливой улыбкой.

Мари все сильнее тосковала по друзьям: неуклюжему Ною, вечно ворчащей Далиле, хрупкой и немного печальной Тиссе. По ночам, когда Элия крепко засыпала, Мари забиралась на узкий подоконник и смотрела на темные очертания Академии вдали, вспоминала прошлые дни, казавшиеся теперь сказочно счастливыми.

Во второй половине июня обитателей Дворца поглотила подготовка к празднику Летнего солнцестояния. Он символизировал начало пути небесного светила к Зиме и отмечался с размахом. Все вокруг вдохновенно обсуждали программу мероприятия и заранее сшитые наряды. По многовековой традиции, к костюмам обязательно прилагались маски — для заключительного хоровода.

Мари мало интересовалась праздником, полностью погрузившись в свои проблемы. В один из дней она выждала момент и задала Дронану Лили вопрос о Зеркалах. Мари была невысокого мнения об умственных способностях сокурсника и надеялась, что тот не заподозрит подвоха. Сочтет ее любознательной.

Так и случилось.

— Особенных кланов пять, — принялся просвещать Дронан, обрадовавшись проявленному дружелюбию. — Норда, Сильвана, Иллара, Эрсла и Лоэ. Последние единственные не обладают высшей категорией силы. Их Король Буран облагодетельствовал. За какие-то заслуги.

Мари нахмурилась. Информация Дронана давала пятерых крепких подозреваемых, ни одного из которых она не желала видеть в родственниках. Взрывной характер Рейма Норды юная стихийница знала с Академии, как и назидательный, презрительный взгляд Джеба Лоэ — пожилого мужчины с козлиной бородкой. Грэм Иллара тоже не вызывал положительных эмоций. Пусть он сто раз являлся авторитетным педагогом, никто не давал ему права бить по больному —изо дня в день насмехаться над происхождением Мари. Рофус Сильвана из службы стихийного правопорядка и Иган Эрсла — глава Погодной канцелярии пока не переходили дорогу. Однако Мари успела услышать о них немало нелицеприятного.

— Значит, Зимних семей пять, — пробормотала она, мысленно пересчитывая кандидатов в отцы.

— Шесть, — поправил Дронан. — Ты забыла о клане Дората.

Мари подскочила от неожиданности и испуганно покосилась на парня. Кого-кого, а Короля ей не приходило в голову записывать в родители.

— Инэй ведь единственный мужчина в семье, — шепотом заметила Мари, успокаивая себя тем, что высокомерный и бесчувственный Король никогда бы ни снизошел до безродной гадалки-шу.

— Последние четырнадцать лет единственный, — согласился Дронан.

Мари поежилась. Получалось, Короля Бурана с младшим Принцем Снежаном тоже следовало включить в список. Оба погибли после ее рождения. Юная стихийница, как и все жители страны, прекрасно знала историю черного для Зимнего Дворца дня. Но, в отличие от большинства детей своего Времени Года, не испытывала жалости к Королю. Принц действительно погиб геройской смертью, если то, что о ней рассказывали, правда. Стихийники Зимы любили приукрашивать истину.

Короля Бурана погубили жадность и жажда власти. В последний сезон правления он поссорился с городовиком Дорном Арду из Эзры и ввел в городе осадное положение. Безжалостно насылал на него метели, засыпающие улицы до вторых этажей домов, и морозы, покрывающие льдом жилые помещения. Столь жестко не действовал никто. Ни до Бурана, ни после. Эзра замерла. Остановились заводы и фабрики, начались перебои с продуктами, люди гибли, не успевая добежать до спасительных укрытий.

Король не сомневался, что жители не выдержат, и дело кончится переворотом с отказом Арду от должности. И ошибся. Обозленные люди устроили бунт, превратившийся в кровавую бойню. Однако их целью стало смещение не городовика, а Короля Зимы, заигравшегося их жизнями. На улицах, несмотря на мороз, шли жесткие столкновения жителей с армейцами. Король Буран, видя, что ситуация ухудшается с каждым часом, вмешался. Этого требовали и остальные Повелители Времен Года, считая, что вернуть мир в обезумевший город должен тот, кто кашу заварил.

Однако Его Величество недооценил ярость толпы, и даже высшая категория силы не спасла его от смерти. Принц Снежан лишился жизни не в сражениях с мужским населением Эзры. Он выводил женщин и детей из объятых пламенем домов в небогатых кварталах ру. Почему двадцатилетний сын не остался с Бураном, а бросился на помощь беззащитным горожанам, не знал никто. Но самоотверженность и страшная жертва сделали Снежана героем для всей страны и положили конец беспорядкам.

Тела Короля и Принца нашли последний приют в фамильном склепе клана Дората, и жители Эзры в ужасе ждали мести Инэя, занявшего престол. Но вопреки громогласным требованиям Северины поквитаться с городом бунтовщиков, новоиспеченный Повелитель Зимы призвал его обитателей к миру. Заявил, что обе стороны понесли слишком горькие потери, и нет необходимости их приумножать. Инэй не постеснялся назвать главным виновником кровопролития отца, чем окончательно испортил отношения с матерью. Жест молодого Короля оценили и люди, и стихийники. Но слухи, что причиной тому стала трусость Инэя, а не благородство, все равно поползли.

В сиротский дом Мари вернулась расстроенная. Разговор с Дронаном сильнее все запутал, подарив восемь возможных отцов — личностей крайне неприятных. Единственным приемлемым кандидатом казался Принц Снежан. Но шанс, что именно он встречался с гадалкой Вирту, был ничтожен.

Мари задумалась и не обратила внимания на заговорившую соседку.

— На столе! — повторила Элия, не отрывая взгляда от вышивки. Голубые пушистые снежинки на белоснежных полотенцах получались у нее бесподобно.

Мари вздрогнула, неуклюже повернулась и обнаружила белый конверт с печатью Зимнего Дворца — Замком в плену сугробов. Предчувствуя новые огорчения, стихийница вскрыла письмо и резким движением извлекла сложенный пополам лист бумаги, пахнущий приторными духами.

«Зу Ситэрра», — гласило послание. — «Спешим сообщить, что вы включены в личную свиту Королевы Северины в день празднования Летнего Солнцестояния. Завтра утром к вам зайдет портной, чтобы снять мерки для праздничного наряда. О подробностях мероприятия мы известим дополнительно.

Уна Эрнэ, секретарь Ее Величества».

Задыхаясь от негодования, Мари плюхнулась на кровать, смяла письмо и неосмотрительно процедила вслух:

— Не пойду! — и сама испугалась сказанного. Не ровен час соседка донесет Юте Дейли!

Элия действительно отреагировала. Посмотрела, прищурившись, но сказала совсем не то, что Мари ожидала услышать.

— Дурочка! Тебе дают шанс втереться в доверие, а ты нос воротишь, — соседка отработанным движением завязала на нитке узелок, и оторвала остаток зубами. — Мне понадобились годы беспросветного вранья.

— Тебе? — бестолково переспросила Мари. — Но ведь ты… ты…

— Ты недальновидная! — продолжила ругаться Элия, тряся перед собой иголкой. — Бульдоги Сильваны следят за каждым нашим шагом, а ты морщишься. Хочешь выбраться, заставь врагов поверить, что ты одна из них.

— А ты разве не… не… такая? — закончила Мари, смутившись.

— Я? — обычно услужливое или равнодушное лицо Элии исказила злость. — Я заложница Королевы-матери. Плата за прошлые вольности моих родных — проклятых детей кланов Норда и Лоэ.

— ?!

— Нор-лок, — сердито произнесла Элия по слогам, откладывая полотенце с незаконченной вышивкой. — Родители не хотели, чтобы мы с сестрой носили их фамилии и придумали новую из старых двух. А теперь тихо. Кто-то идет.

Мари примолкла. И вовремя. Дверь комнаты без предупреждения распахнулась, и на пороге появилась перекошенная Юта Дейли.

— В чем дело, Ситэрра? Считаешь, приглашение на праздник — поводом для безделья? Немедленно ступай помогать девочкам с ужином! Если опоздаете, все останутся голодными, а виновата будешь ты!

Мари, помня о нежданном совете соседки, сделала легкий реверанс. Проглотила новую обиду и отправилась на кухню, где ее поставили чистить овощи для рагу. С трудом справляясь с заданием (пальцы не желали подчиняться без боя) и игнорируя насмешки о собственной нерасторопности, она думала об Элии Норлок.

Надо же! Значит, соседка притворяется. Как искусно! Никому не придет в голову сомневаться в ее почтении к Зиме. Нет, сама она так не сумеет. Не справится. От одной мысли о бесконечном преклонении перед хозяйкой сиротского дома, руки чесались заморозить всю кухню. А еще лучше — превратить гадкую Юту в ледяную скульптуру. Пусть украшает коридор!

— Ай! — задумавшись, Мари проехала острым ножом по пальцу. — Ох, — простонала она, глядя, как к свекольным каплям на столе присоединяются ярко-алые. Схватила салфетку, чтобы скрыть промах от посторонних глаз, но это не спасло ситуацию.

Вредная хозяйка следила исподтишка и обрушилась с криками при первой возможности.

— Никакого прока от тебя! — она цепко схватила Мари за шиворот и сильно встряхнула. Узкий ворот платья впился в шею, оставляя на коже красный горизонтальный след. — Иди к себе! Не смей выходить до утра! На ужин не рассчитывай!

Мари выполнила распоряжения, с трудом пряча гнев. Не очень-то и хотелось! Она ненавидела общие трапезы. Девушки не выносили новенькую. Не упускали возможности поддеть за любое неосторожное движение. Смотрели в рот, не отрываясь, пока та не начинала давиться. Мари догадывалась о причинах «теплого» приема. Большинство сироток не перешагнуло через четвертый уровень силы. Категория полукровки для них — бельмо на глазу. Особенно для Юты Дейли, считавшей себя в доме Королевой.

Не переодеваясь (вдруг хозяйка передумает и потребует исполнения новой рабской повинности), Мари легла в постель, укуталась в грубое белое одеяло. Усталость брала свой, сон, наполненный тревожными отголосками прошедшего дня, жаждал заключить в крепкие объятия. Но желание дождаться Элию не давало сознанию отключиться.

Мари принялась водить пальцем по шершавой стене, представляя, что рисует подснежники. Цветы, непрошеными гостями ворвавшиеся в мысли на испытании, не отставали. Почему? Загадка. Прежде они не вызывали интереса. Гораздо больше нравилась сирень, распускающаяся в конце мая. Непокорная дочь Зимы обожала ее пьянящий аромат и крохотные цветы: простенькие, но нежные.

Воображение унесло Мари в огромный сад, разбитый в здании — в большом зале с высоким потолком, голубым, как небо. Не понимая, спит она или бодрствует, юная стихийница увидела себя среди цветов — белых, красных, желтых, лиловых. Ласково касалась их руками, те трепетали в ответ и пахли сильнее, вызывая сладостное головокружение, смешанное с необъяснимой печалью.

Видение, рожденное измученным от усталости разумом, растворил шелест платья вернувшейся в комнату Элии. Соседка решила, что Мари спит, и переоделась, не зажигая свеч. Юркнула в постель, устраиваясь поудобнее.

— Почему твои родители прокляты?

От неожиданности Элия уронила на пол одеяло и шипящим шепотом наградила Мари несколькими нелицеприятными эпитетами. Но та не обиделась.

— Разве родители не происходят из двух влиятельных кланов Зимы?

— Спи! И не задавай глупых вопросов! — Элия вернула одеяло на законное место, накрылась с головой и уткнулась в стену.

— Почему глупых? — не унималась Мари. Сон как рукой сняло. — Если начала говорить, заканчивай. Иначе какой смысл открывать рот?

Элия с легким рычанием перевернулась на правый бок — лицом к Мари.

— Я открыла рот, чтобы ты задумалась. Здесь непослушание, а тем более, показательное пренебрежение к Зиме, жестоко караются. Ты демонстрируешь его с таким пафосом, что интерес к тебе Фальды и ее сыночка Рофуса — вопрос времени. За тебя некому заступиться, Мари Ситэрра. Сгниешь в подземелье.

— Но твоя семья… — упорствовала Мари. Это интересней нравоучений.

— О, небо! — не выдержала Элия и села, свесив ноги с кровати. — Ты упряма, как баран! Хорошо, я объясню. Мой дед происходил из клана Лоэ, но сбежал из Зимнего Дворца на срединную территорию, чтобы жениться на моей бабке — дочери Весны. Мой отец — истинный Норда, но клан не желает о нем слышать из-за брака с моей матерью. Да, мои предки — две известнейшие семьи Зимы. Но во мне течет и Весенняя кровь, поэтому ни Норда, ни Лоэ никогда меня не признают.

— Почему ты назвала себя пленницей Королевы-матери?

— Северина Дората настояла, чтобы меня из Академии отправили во Дворец, несмотря на слабую силу и детство, проведенное на срединной территории.

— Чтобы отомстить родителям?

От новых подробностей о старой паучихе на голове Мари зашевелились волосы.

— Им тоже. Но особенно старшей сестре. Но об этом лучше молчать. Поверь мне на слово, Ситэрра, если вздумаешь спросить у кого-нибудь в Замке, кто такая Роксэль Норлок, подпишешь себе приговор. Я не шучу, — Элия снова легла, давая понять, что разговор окончен, но Мари это не устроило.

— У тебя есть план, как отсюда выбраться? — спросила она спину соседки и услышала в ответ тяжелый вздох.

— Главное, не как выбраться, — нагнала туману Элия. — Гораздо важнее, чтобы не вернули обратно. Поэтому я пока здесь. Но осталось недолго. Осенью я буду в другом месте, и ни Королева-мать, ни остальные стихийники Зимы не посмеют меня преследовать. А теперь спи! Иначе пожалуюсь на тебя Юте Дейли.

— Конечно, — насмешливо протянула Мари.

— Хочешь проверить? — пригрозила Элия, но махнула рукой. — Мой тебе совет: меньше спрашивай, больше слушай. Узнаешь все необходимое.

Мари промолчала. Почувствовала — на сегодня достаточно вопросов. Пусть Элия спит. Постепенно можно выведать все. Не завтра и не послезавтра. И даже не через неделю. Но время есть. До Осени. Ближайшая задача — пережить праздник Летнего Солнцестояния в свите паучихи.

— Просто пережить, — пробормотала Мари, засыпая.

Она не подозревала, насколько пророческими окажутся невинные слова.