Секретарша на витрине. Двадцать пять странных историй из практики регрессионного терапевта

История четырнадцатая Мрак и нижнее бельё

Это история из доисторического периода терапии прошлых жизней начала 1980-х. Впервые у меня группа людей, которые вместе хотят попытаться вспомнить что-то из своих прошлых жизней. Эксперимент. В те выходные я обнаружил, что это может иметь терапевтический эффект. Сессия, описанная здесь, была почти терапией.

Человек с добрым, благородным, точёным лицом — я бы даже сказал, ликом. И с очевидно добрым, благородным и точёным умом. Он главный закупщик в известном универмаге, в отделе женского белья. Будь я женщиной, я бы ни минуты не сомневался, что ему можно доверить это дело.

Мужчина ложится и закрывает глаза. Он погружается глубоко, очень глубоко. В тишину. Слова приходят медленно и сбивчиво. И голос у него звучит на октаву ниже, вместо чистого тенора — тяжёлый бас.

Где вы?

Он пожимает плечами.

Посмотрите вокруг.

Его это нисколько не трогает. Пробую телесные ощущения:

— Посмотрите на собственное тело. Что вы видите?

Спустя долгое время:

— Мои ладони.

Он звучит удивлённо, как будто только вышел из наркоза и ещё не до конца понимает, где находится и что видит.

— Что у вас с ладонями?

— Они тёмные.

Когда он поворачивает руки, ладони кажутся менее тёмными. Мы узнаём, что он чернокожий. Постепенно ситуация проясняется.

Воскресный полдень, он стоит на набережной маленького жалкого порта где-то на южном побережье Соединённых Штатов. Примерно 1925 год. Всё заброшено, повсюду мусор. Несколько старых газет медленно кружатся в лёгких порывах ветра.

Он капитан порта или скорее помощник капитана порта. Единственный чернокожий в округе, у которого есть машина. Разве он этим не гордится?

— Нет.

Ему наплевать: и на работу, и на жизнь. Он медленно движется в мире мрака и отвращения, почти апатично.

Пойдите к концу этой жизненной ситуации.

Он видит собственную похоронную процессию. В том же настроении. Жизнь или смерть — не имеет большого значения. Он видит вход на тихое ухоженное кладбище. Но процессия минует этот вход, потому что им надо пройти дальше: ко входу на кладбище для чернокожих.

Даже в смерти они так и не понимают.

Куда вы хотите пойти теперь? Куда вы идёте?

Он снова пожимает плечами.

Просто пойдите назад к ситуации, в которой вы ещё не были так мрачны.

И теперь приходят эмоции. Он едва может лежать спокойно. Он влюблён. Абсолютно, полностью, до глубины души. А она влюблена в него. Они пожирают друг друга глазами.

Кто она? Няня или гувернантка в богатой семье, около двадцати лет от роду, из Германии. Невероятно светловолосая и невероятно белокожая.

Так что ничего не может быть. Это невозможно. Это сводит их обоих с ума, пока она не решает вернуться в Германию. А он остался брошенным, безутешным, со смертью в сердце. Но её образ остаётся выжженным в душе. И что это за образ? Когда он был ближе всего к раю? Её нижнее бельё.

В то время я мало знал о том, как жизни могут быть связаны между собой. Как души могут задерживаться после смерти в местах или в настроениях. Поэтому я не высвободил этого псевдо-обсессора[14], потому что я не знал, что это необходимо, и не знал, как это сделать.

Но сюжет мне был ясен. Чего хотел этот мужчина? Только одного. Чтобы его душа отправилась в Европу. И чтобы иметь возможность заключить её в объятья, он должен был стать белым. Но в то же время его отчаяние, вероятно, было настолько глубоким, что он не смог достичь её лично. Тем не менее образ, выжженный в его душе, продолжал работать, проявляясь в его нынешней профессии.

Вы могли бы подумать, что нижнее бельё по большей части приходит из Франции, но вы и понятия не имеете, сколько его импортируется из Германии.