Секретная авиашкола. Немецкий учебный и испытательный авиацентр в СССР 1925-1933 гг.

Глава 4 Испытания новой техники

Обучение военных летчиков было только одним из направлений деятельности рейхсвера в Липецке. Наиболее дальновидные военачальники с самого начала предполагали наладить там изучение новых образцов боевых самолетов и авиационного оборудования. Подготовку к разработке авиатехники для будущих ВВС Германии в Военном министерстве начали в 1926–1927 гг. Было намечено построить, испытать и подготовить к серийному выпуску самолеты четырех типов: одноместный истребитель, ближний разведчик, двухместный ночной истребитель/разведчик и тяжелый многоцелевой самолет, который можно было использовать как дальний разведчик и бомбардировщик[73]. Проектирование этих машин поручили Фирмам «Арадо», «Альбатрос», «Хейнкель». Так как данный план являлся нарушением Версальского договора, все работы должны были вестись в глубокой тайне.

Одним из первых за создание в Липецке центра по испытаниям самолетов высказался начальник авиашколы Штар. Но вначале его предложение было отвергнуто: начальник авиационно-технического отдела военного министерства Германии К. Штудент назвал этот план абсурдной идеей. Однако поездка в 1926 г. в СССР изменила его взгляды. Он писал: «Я признаю, что ранее относился скептически ко всем возможностям успешной испытательной деятельности в России. Особый скепсис вызывал Липецк»[74]. Реальное положение дел в липецкой авиашколе вселило в Штудента оптимизм, и он стал настаивать на скорейшем создании полигона под Липецком для апробации всех типов германских авиационных вооружений. В его отчете указывалось: «Большинство испытаний в области авиатехники могут проводиться в Германии, как и ряд проб авиавооружения. Однако тестирование определенных видов вооружения можно проводить только за границей, а именно в России. Последние успехи в этой области заставляют построить в России соответствующий полигон не позднее 1927 г. Он должен служить для испытания бортового вооружения, бомб и «средств для уничтожения вредителей» (химического ору>кия. — Авт.). Обустройство такого полигона в России должно иметь и определенное политическое значение. У меня сложилось впечатление, что особое внимание Россия уделяет техническому сотрудничеству с нами».

Важным событием в становлении летно-испытательного центра в Липецке стал визит в СССР весной 1926 г. начальника авиационного отдела Военного министерства, а фактически начальника штаба тайно возрождавшихся военно-воздушных сил Германии старшего лейтенанта Гельмута Вильберга, который также был сторонником превращения авиашколы в испытательную станцию. Во время переговоров с начальником Военно-морских сил СССР Р. Муклевичем он сообщил о планах развернуть в СССР изучение новейших типов немецких самолетов и авиаоборудования: «Мы хотим далее наладить в Липецке, наряду со школой истребителей и наблюдателей, испытание таких материалов и предметов, которые мы сочтем созревшими для введения в войска. Первое, что можно будет испытать и сообщить Вам, — это моторное ружье (синхронизатор для стрельбы через винт. — Авт.). Ждем для этого лишь наступления соответствующей погоды. Затем, по прибытии самолетов летом, мы предполагаем испытать ряд принадлежностей — беспроволочный телефон для связи между самолетом и землей и новую конструкцию киносъемок с самолета. Когда новые самолеты, строящиеся за границей германскими фирмами, будут готовы, они также прибудут для практических испытаний. Прибудут следующие типы: ХД-17, ХД-33, двухместный истребитель «Альбатрос» с мотором БМВ-6 в 600 сил, предназначенный в ограниченных размерах и для разведки; по-видимому, к концу лета прибудет еще один самолет Юнкерса (К-Миттельштюк) — средний бомбовоз, их Вами заказано 15 шт.[75]

Особый интерес для нас представляют опыты с бомбометанием. У нас нет никаких материалов о вероятности попаданий. В этой области хотелось бы произвести опыты, но это будет возможно лишь в будущем году, ибо у нас нет ни материалов, ни чертежей — все это разрушено после войны и все надо делать заново»[76].

Предложения германской стороны нашли положительный отклик в Москве. В качестве ответного шага немецким летчикам предложили принять участие в военных маневрах с применением авиации.

Начало исследовательским работам положили совместные опыты рейхсвера и Красной Армии по изучению возможностей применения самолетов для распыления отравляющих веществ. Как известно, Германия практиковала использование ядовитых газов во время Первой мировой войны, и не случайно, что одним из тайных центров рейхсвера в СССР была организация «Томка», предназначенная для опытов по созданию и применению отравляющих веществ. В СССР использованию авиации для химического воздействия, в том числе и военного, придавалось большое значение. Примером этому является слияние в 1925 г. двух общественных организаций — «Общества друзей воздушного флота» и «Доброхим» — в одну — «Авиахим».

Для опытов ведения химической войны с воздуха в липецких мастерских самолеты оборудовались так называемыми выливными авиационными приборами (ВАП) — приспособлениями для распыления отравляющих веществ в полете. Для этих целей использовались самолеты повышенной грузоподъемности — бипланы Альбатрос L 78. Испытания проводились на полигоне вблизи железнодорожной станции Подосинки под Москвой (сейчас это московский район Кузьминки).

Самолет Альбатрос L 78 применялся в опытах по распыления отравляющих химических веществ

Эксперименты начались в конце 1926 г. Заместитель председателя Революционного военного совета (РВС) Уншлихт докладывал Сталину: «…Вся первая часть программы выполнена. Было произведено около 40 полетов, сопровождающихся выливанием жидкости с различных высот. Для опытов применялась жидкость, обладающая физическими свойствами, аналогичными иприту. Опыты доказали полную возможность широкого применения авиацией отравляющих веществ. По утверждению наших специалистов, на основании этих опытов можно считать установленным, что применение иприта авиацией против живых целей, для заражения местности и населенных пунктов — технически вполне возможно и имеет большую ценность.

С весны предстоит выполнить вторую фазу испытаний — провести разбрызгивание с разных высот иприта, который предполагается приготовить в феврале по методу немцев у нас. Одновременно будет испытана пригодность противогазов, защитительной одежды и др. способов химической защиты. Действие иприта будет испытано на опытных животных.

…Опыты эти должны быть доведены до конца, так как благодаря им мы получим совершенно проработанный и законченный ценнейший способ современного боя, сумев приспособить для этой цели наш воздушный флот и заблаговременно изучить способы защиты»[77].

В декабре 1926 г. в английской газете «Манчестер Гардиан» появился материал о тайном сотрудничестве немецких военных с Советским Союзом. Его перепечатали многие европейские издания, а лидер социал-демократической партии Германии Шейдеман в своем выступлении в рейхстаге потребовал провести парламентское расследование по вопросу деятельности рейхсвера в СССР. И хотя о секретной авиашколе и об авиахимических опытах в печати ничего не говорилось, обнародование сведений о военном сотрудничестве двух стран вызвало переполох в руководстве Германии и СССР и сказалось на темпах совместной работы в Липецке и Подосинках.

Планировалось даже закрыть все работы. На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 13 января 1927 г. Уншлихт предложил «решительно отказаться как от организации совместных с РВМ (Военным министерством Германии. — Авт.) военно-промышленных предприятий, так и от дальнейшей совместной организации военных школ. Существующие совместные опытные работы (по авиации и аэрохимическим испытаниям) необходимо строго изолировать от армейской жизни и при первой возможности ликвидировать»[78].

Но со временем страсти улеглись. Более того, в начале 1927 г. Англия и Франция, сделавшие ставку на нормализацию отношений с Германией, заявили о планах роспуска контрольной комиссии, следившей за выполнением условий Версальского договора.

Эксперименты с отравляющими веществами были продолжены. После скандала в зарубежной прессе их перевели в глубинку, на приволжский полигон у станции Причернавская, в 100 км к северу от Саратова. В распоряжение военных химиков имелось четыре самолета, в том числе три немецких. Осенью их отправляли в Липецк. Изучалась эффективность различных газовых бомб, действие контейнеров с отравляющими веществами с использованием ударного взрывателя и взрывателя с часовым механизмом. Расходы по этим работам оплачивались обеими странами поровну.

Некоторые устройства (в частности, испытанные в 1926 г. выливные приборы типа S 125) работавшие в СССР немецкие специалисты рекомендовали принять на вооружение в Германии.

Среди документов Российского государственного военного архива имеется проект программы агрохимических работ на 1928–1929 гг., утвержденный генералом Бломбергом и руководством Военно-химического управления РККА. В нем говорится:

«1. Опыты 1928 г. будут продолжены по возможности до конца ноября. При этом будут приложены старания к ремонту HD-40[79].

2. Будут приложены усилия к тому, чтобы опыты в 1929 г. начать с 1 февраля. При этом предполагается, что лыжи для [самолетов] А-20 и Ф-13 будут даны русским воздушным флотом. Испрашивается возможность обучения немецких летчиков работе на самолетах, снабженных лыжами. Вопрос о постановке на лыжи HD-40 будет исследован, отопление баков для выливания подготовлено.

Русская сторона для участия в опытах с февраля месяца предоставляет один самолет с летчиком и механиком. Немецкая сторона готова оказать помощь в конструировании приборов для сбрасывания и выливания.

<…>

6. Русская сторона предусматривает возможность скорейшего сообщения с Липецком и телеграфной связи с последним, а также исследует возможность установки радиосвязи Липецк-«Томка».

7. Зимовка самолетов предполагается в Липецке. Перевозка туда и обратно — по железной дороге»[80].

Но к концу 1920-х гг. немцы стали сворачивать свою деятельность в СССР по изучению отравляющих веществ, переведя часть работ в Испанию, часть — в Германию. Да и Советский Союз уже не нуждался так остро в зарубежной помощи, наладив собственную военно-химическую промышленность. К 1931 г. на вооружении нашей страны имелось около 8 тыс. химических бомб и 75 комплектов выливных приборов ВАП-4[81].

Укрепленный наблюдательный пункт на авиационном полигоне под Липецком

Тем временем при липецкой авиашколе начал работу центр по испытанию самолетов, построенных по заданиям Военного министерства Германии. Русским разрешалось знакомиться со всеми новинками. Нидермайер летом 1929 г. на встрече в Управлении ВВС заявил в связи с этим: «Коли до сего времени Липецк по существу работал только для немцев, то теперь наступает время, когда он даст кое-что и для Красной Армии»[82].

Приняв решение превратить Липецк в испытательный центр авиационных вооружений и предвидя рост численности персонала, германское руководство выделило крупные средства для расширения аэродрома и создания необходимой инфраструктуры. К 1928 г. под руководством Э. Бормана были сооружены две новые взлетно-посадочные полосы, авиамастерская, стенды для испытания моторов и полигон.

Систематические испытания в Липецке стали проводиться с лета 1928 г., когда при авиашколе начала действовать испытательная группа, состоявшая из трех подразделений. Первым, ведающем изучением авиабомб, руководил инженер Эрнст Маркварт. Испытанием бортового вооружения занимались специалисты под руководством старшего лейтенанта Эмиля Туя, а начальником группы летных испытаний самолетов назначили Карла фон Шёнебека. Численность группы немецких испытателей сначала была около 20 человек, но со временем она многократно возросла. Ее основу составляли командированные в СССР специалисты Летно-испытательного центра в Рехлине и инженеры авиастроительных фирм. Немцам помогали советские механики и рабочие.

Первым заданием стало выяснение целесообразности переделки немецких пассажирских самолетов в бомбардировщики. Для этой цели недавно созданная авиакомпания «Люфтганза» предоставила военным трехмоторные Рорбах «Роланд» и Юнкерс G 24. Доставленные в Липецк под видом пассажирских, эти машины были там модифицированы: на них установили внешние бомбодержатели и бомбовые прицелы. В задней части крыльевых мотогондол «Рорбаха» смонтировали стрелковые точки, каждая из которых имела турель с применявшимся еще в годы Первой мировой войны пулеметом MG 08/15 и магазином на 100 патронов.

До начала осени эти машины 40 раз сбрасывали учебные и восемь раз боевые бомбы на расположенный под Липецком полигон размером 2×2 км. Там оборудовали макет цели из бетона с габаритами 50×50 м и укрытие для наблюдателей. В испытаниях принял участие также двухместный моноплан Юнкерс А 35, но он летал только с легкими учебными бомбами.

Зимой 1928–1929 гг., когда самолеты находились в Германии, их модифицировали. В частности, в производственных цехах А. Рорбаха, вернувшегося к тому времени в Берлин, увеличили высоту шасси «Роланда» и теперь он мог взлетать с тремя 300-кг бомбами под фюзеляжем. При этом Рорбаха чуть было не разоблачили внезапно нагрянувшие на завод представители стран Антанты: на пассажирском самолете стояли пулеметные турели! Но немцы не растерялись: они быстро перетащили самолет вглубь цеха и засыпали его пылью и строительным мусором. Теперь он выглядел как давно брошенная негодная конструкция и не привлек внимания инспекторов.

Рорбах «Роланд» с подвешенными под фюзеляжем 300-кг бомбами

На следующий год опыты применения «Юнкерса» и «Роланда» в качестве бомбардировщиков продолжили. Наряду с новыми типами бомб (среди них были разработанные при участии Макварда цилиндрические «С-Bomben», обеспечивающие при сбросе с больших высот лучшую точность попадания, и зажигательными бомбы), изучались конструкции взрывателей и бомбоприцелов.

Испытание авиабомб и приборов для бомбометания Германия могла в тот период проводить только на полигоне под Липецком, поэтому масштаб тестирования новых авиабомб постоянно рос. К примеру, в 1929 г. было сброшено свыше тысячи учебных авиабомб. Летом 1930 г. баллистику цилиндрических бомб проверяли, сбрасывая их с транспортных монопланов Юнкерс W 34.

Генерал-майор фон Миттельбергер и сопровождающие его офицеры во время инспекционной поездки в Липецк

По результатам испытаний немцы сделали вывод о возможности применения и «Роланда», и G 24 в качестве ночных бомбардировщиков, но лучшим был признан все же «Юнкерс». Построенный как его развитие пассажирский Ju 52 широко использовался немцами для бомбардировок в ходе войны в Испании.

В связи с организацией в Липецке испытательного центра туда зачастили высокопоставленные немецкие чины. В 1928 и 1930 гг. в авиашколу приезжал генеральный инспектор германских летных школ генерал-майор Х. фон Миттельбергер, в августе 1930 г. там побывали начальник штаба секретных воздушных сил майор Фельми, руководитель экспериментального отдела германской авиации полковник Карловский и генерал Гальдер.

Осенью 1929 г. липецкую авиашколу посетил командующий советских ВВС П.И. Баранов. Он сообщал: «…наиболее важной стороной работы Школы, которая, надо сказать, дала нам сравнительно немного именно в этой области, является обмен опытом, вернее заимствование у немцев их достижений в области авиационной методики и техники.

В области методики значительную пользу нам дала совместная работа нашей артиллерии с германскими самолетами, в процессе которой мы познакомились с новыми, ранее неизвестными нам методами корректировки артиллерийского огня с помощью самолетов. Затем, совместная работа с немцами дала нам возможность получить от них ряд инструкций и наставлений, применяющихся в германской авиации и разработанных на основе опыта работы Школы. В частности, например, в бытность мою в Липецке мне была вручена немецкой стороной составленная Школой инструкция летчику-наблюдателю, представляющая для нас большой интерес.

В области авиационной техники мы, благодаря работам Школы, получили возможность впервые ознакомиться с принципом и действием бомб с замедлением и провести испытания действия бомб с крепким корпусом против бетона. И, наконец, в этом году немецкой стороной были продемонстрированы <…> электронные зажигательные бомбы[83] весом в 1 кг, развивающие при взрыве тепло в 2500 градусов и обладающие, благодаря этому, способностью пронизать насквозь и воспламенять трех-четырехэтажные здания, причем обычные методы тушения (вода, химические составы, огнетушители) абсолютно недейственны для борьбы с действием этих бомб, 30 экземпляров которых переданы немцами в наше распоряжение»[84].

Приезд Баранова в Липецк сопровождался демонстрационными полетами немецких самолетов. Немецкие пилоты показали советскому военачальнику бой самолетов-разведчиков с истребителями, боевые стрельбы, бомбометание, присутствовал он и при ночных полетах самолетов Хейнкель HD 17 и Дорнье «Меркюр».

Баранова сопровождал специалист по вооружению Б. Вахмистров из НИИ ВВС. Помимо 30 электронных бомб, немцы передали нам по его просьбе 83 электровзрывателя для авиабомб, 100 трассирующих патронов и столько же фосфорных зажигательных патронов, а летчик Э. Туи слетал с ним на двухместном самолете Альбатрос 75, во время которого Вахмистров смог опробовать в действии пулеметную турель.

Как обычно, все закончилось банкетом и обменом речами. Приехавший в Липецк для встречи с Барановым новый руководитель сухопутных сил рейхсвера генерал К. фон Гаммерштейн закончил свое выступление весьма многозначительно: «Школа преследует политически-идеальную цель, а именно — укрепление дружественных отношений между Красной Армией и немецкими военными силами для могущих представиться в будущем возможностей»[85]. Под «будущими возможностями» генерал, по-видимому, имел в виду совместные военные действия против Польши.

Остатки частично сгоревших «электронных» бомб

В ответном слове П.И. Баранов заявил: «Все, что есть нового и ценного в области авиационной материальной части, будь то основной ее стержень — самолет и мотор, или вспомогательная отрасль — вооружение, фото и радио, все, что обеспечивает наилучший боевой эффект, должно получить свое применение здесь, в Липецкой Школе, которую мы рассматриваем как место стыка между высокой германской авиационной техникой и тактическим опытом и практическими навыками Советских Вооруженных Сил. Липецк должен стать в полном и лучшем смысле этого слова лабораторией и опытным полем германской авиационной техники»[86].

В одном из служебных документов, датированном тем же временем, Начальник ВВС РККА дает указание: «Линию систематического нажима на германскую сторону с тем, чтобы заставить немцев вводить в школе новейшие усовершенствования, новейшие типы самолетов, моторов, предметов вооружения, радиоприборов и т. п. — продолжать»[87].

С 1930 г. испытательная работа в Липецке стала доминирующей — была ликвидирована группа обучения летчиков-наблюдателей, вывезен ряд устаревших двухместных самолетов, а сама авиашкола реорганизована в опытную станцию по испытаниям — «Вифупаль» (сокращение от Wissenschaftlische Versuchs Prufansalt fur Luftfahrzeuge — «авиационные научные эксперименты и испытания»).

Будущие генералы люфтваффе К. Пфлугбейль (слева) и К. Фейт во время испытаний новой техники в Липецке

«Вифупаль», численность которой достигла 200 человек, делилась на три группы: истребительную (до 1931 г. ею руководил фон Шёнебек, затем ее возглавлял Плох), опытную (Вихерт) и техническую (Рейденбах), состоящую из артиллерийской лаборатории, лаборатории радио— и электрооборудования, инструментального и деревообрабатывающего цехов. Для обеспечения работы имелось несколько отделений: 1-е (руководитель Иоганнессон) занималось вопросами, связанными с русской стороной: наймом рабочей силы, соблюдением трудовых норм, разбором конфликтных ситуаций и т. д.; 2-е (Фейт) служило для связи с представителями рейхсвера в Берлине и Москве и использования и распределения немецкого персонала в Липецке; 3-е (Ибель) следило за решением транспортных и складских задач. 4-е, финансовое, отделение возглавлял Фрич.

План липецкого аэродрома. 1931 г.

Схема размещения объектов на липецком аэродроме в этот период показана на рисунке из архива[88].

Из-за рубежа прибывали самолеты различных типов: истребители, разведчики, бомбардировщики. Небольшие машины доставляли упакованными по частями в ящики по морю в ленинградский порт, а затем, поездом, в Липецк. Многомоторные самолеты прилетели в СССР под видом пассажирских машин авиакомпании «Дерулюфт», в мастерских Липецка немецкие механики установили на них бомбодержатели, прицелы и пулеметы. С наступлением осени прошедшие испытания и разоруженные самолеты отправляли тем же путем в Германию.

Чтобы обеспечить секретность перевозок, увеличить их объемы и максимально ускорить отправку оборудования и вооружения в Липецк, военные ведомства Германии и СССР наладили фактически контрабандную доставку грузов в Ленинград. Так, для транспортировки оружия использовались небольшие парусные суда[89]. Часть ценных грузов в СССР перевозили самолетами «Дерулюфта». Все это делалось в обход таможен обоих государств. Сотрудники НКВД неоднократно фиксировали факты доставки в авиашколу пулеметов «без накладных, т. е. контрабандным порядком»[90].

Реорганизация авиашколы и превращение ее в испытательный центр во многом произошли под давлением советского военного руководства. На совещании в Наркомате обороны в марте 1931 г. руководитель военной разведки Я.К. Берзин докладывал: «В виду того что учебно-подготовительная работа немцев для нас интереса не представляет, УВВС было выдвинуто требование на будущее время вести в Липецке преимущественно опытно-исследовательскую работу с применением новейшей материальной части и агрегатов.

Немецкая сторона приняла наше предложение и составила на 1931 г. довольно обширную и интересную программу. По этой программе в Липецк в 1931 г. прибывает 18 самолетов, в том числе 5–6 типов машин совершенно новой конструкции, с которыми мы еще не знакомы. Между прочим, в Липецк прибудет также новый четырехмоторный самолет[91]. Будут испытываться новые образцы пулеметов, орудий и оптики.

Для осуществления этой программы немцы предложили нам взять на себя часть расходов, связанных с расширением опытно-исследовательской работы. УВВС согласился профинансировать содержание части рабсилы, предоставление горючего по себестоимости и перевозку грузов по военному тарифу»[92]. Вместе с тем, «друзьям» отказали в просьбе перегонять самолеты из Германии по маршруту «Дерулюфта» до Великих Лук, а затем прямо в Липецк, минуя Москву.

В 1931 г. советские военные и инженеры увидели на земле и в воздухе бомбардировщик Дорнье Р, одноместный истребитель Арадо Ar 64, двухместный истребитель Альбатрос L 84, многоцелевые двухместные самолеты Хейнкель HD 45 и HD 46 и учебно-тренировочный А 48 — модификацию строящегося на заводе Юнкерса в Швеции двухместного истребителя К 47. Самую высокую оценку наших специалистов получил Альбатрос L84, обладающий отличной маневренностью и хорошими скоростными качествами. Дорнье Р и Ar 64 были признаны худшими по сравнению с однотипными советскими машинами — бомбардировщиком ТБ-3 и истребителем И-5[93].

Разведчик HD 46

В авиапарке Опытной группы были также Дорнье «Меркюр», Рорбах «Роланд», Юнкерс W 33, Хейнкель HD 38, Мессершмитт М-23, выполнявшие роль опытных «вспомогательных бомбардировщиков», транспортных или «штабных» самолетов.

Следует отметить, что в создании истребителя Ar 64 активное участие принял К. Шёнебек, который в 1931 г. возглавил летные испытания этих машин в фирме «Арадо». В своих мемуарах бывший начальник учебной части липецкой авиашколы писал по это поводу: «В Берлине придавали огромное значение тому, чтобы я на базе своего опыта подготовил немецкую индустрию к выпуску истребителей. Для меня началась бурная деятельность по созданию (на законных основаниях) в фирмах «Арадо», «Хейнкель», «Юнкерс» и «Дорнье» учебных и боевых самолетов, для чего пришлось потратить много труда»[94].

Помимо Шёнебека, в испытании новых образцов боевых самолетов на территории Германии участвовали и другие бывшие инструкторы липецкой авиашколы. Уже в 1930 г. советская разведка получила сведения, что «Германия в 1933 г. будет иметь право на существование военной авиации на своей территории»[95]. В связи с этим туда были отозваны лучшие летно-технические кадры, чтобы наладить испытания новой военной техники на немецких авиазаводах. К примеру, в Кенигсберге отряд летчиков-испытателей возглавил Больтештерн, а его липецкие коллеги Брейтфельд и Ульбрихт руководили такими же соединениями в других районах Германии[96]. Таким образом, тенденция на перенос большей части испытаний из СССР в Германию набирала силу, но Липецк по-прежнему пока что оставался единственным авиацентром, где рейхсвер мог проводить «фронтовые пробы».

Кроме самолетов, в Липецке наши специалисты получили возможность в той или мере познакомиться с новым немецким оборудованием. В этой области немцы значительно опережали советских авиастроителей. Так, все немецкие машины были снабжены тормозными колесами, имели радиостанции, более удобным было размещение приборов в кабине. Из вооружения нашим понравился авиационный пулемет Зеда, весящий всего 5,4 кг при скорострельности 850 выстрелов в минуту, универсальные бомбовые кассеты, автоматические прицелы Цейс-Лотфе, электровзрыватели с замедлением, кинофотопулеметы. В 1931 г. немцы привезли в СССР и такую новинку, как протектированный многослойный бензобак. Проводились опыты бомбометания с бреющего полета с истребителей, оборудованных автоматическими бомбосбрасывателями, изучение баллистики цилиндрических и бесхвостых (без стабилизатора) бомб.

По данным немецких историков, в рамках немецкой программы по созданию нового бортового вооружения на самолете Альбатрос L 77v прошла апробацию 20-мм авиационная пушка «Эрликон», производившаяся потом серийно в Германии под обозначением MG-FF. Параллельно с испытанием «Эрликона» в Липецке в 1931–1932 гг. под руководством эксперта фирмы «Арадо» Ребески изучалась работа 20-мм авиапушки немецкого конструктора Блюме[97]. Ее характеристики были призваны неудовлетворительными, и на вооружении люфтваффе она не появилась. Хотя немецкие исследователи отмечают, что результаты тестов авиавооружений в Липецке позже были успешно использованы советскими конструкторами при разработке авиапушек для ВВС PККA, однако подтверждение этому в отечественных архивных документах найти не удалось.

На испытательном полигоне

Чтобы детально познакомиться с немецкими новинками, в Липецк направляли технических специалистов из Москвы. В 1931 г. их было восемь человек. «Хочу вкратце еще раз Вам доложить о технике работы «восьмерки», — писал Томсон начальнику Иностранного отдела УВВС. — С момента прибытия Опытной группы я назначил, согласно распоряжения Начальника ВВС, переводчиком при «восьмерке» Начальника Штаба Отряда т. Аккермана, который со своими обязанностями вполне справился.

Прибывающие грузы для Опытной группы досматривал, в порядке таможенного контроля, лично я и о всем интересном имуществе давал знать через т. Аккермана «восьмерке» с той целью, чтобы они в порядке своей работы обратили внимание на тот или иной объект. Иногда я привлекал к досмотру и самих инженеров с тем расчетом, что с имуществом в разобранном виде легче и удобнее разобраться. Таким образом, считаю, что не было ничего упущено из поля нашего зрения.

Работа в опытной группе среди «восьмерки» была разбита так, что т. Осипенко работал по самолетам, тт. Сорокин, Малышев, Слоущ и Григоров — по вооружению, т. Тимофеев — по фото и т. Фролов — по электрооборудованию и радио.

…Кроме этих работников был привлечен еще ряд специалистов Отряда, которые работали нелегально, например: доставка фотоснимков, которые снимались Опытной группой и которыми иллюстрировались доклады.

Ни одного снимка Опытная группа мне не дала, а наоборот, всегда говорили, что им ничего не разрешено снимать самим, так как все является секретом и патентом фирм и т. п.

Мною была организована примитивная фотолаборатория, где работы проводились ночами. К этому необходимо отметить, что, не имея в своем распоряжении фотоаппарата, были случаи, когда некоторые работы остались не проделанными.

Считаю необходимым просить Вас в будущем году дать для работы фотоаппарат, так как отсутствие такой мелочи зачастую не давало возможности проделать большую работу, а имеющийся у т. Аккермана фотоаппарат 6×9 для репродукции по своим размерам оказался не совсем пригодным. Хорошо бы иметь, кроме того, еще и маленький аппаратик для секретных съемок.

Из имеющихся в моем распоряжении денег я считал необходимым некоторых подсобных работников компенсировать (так в документе. — Авт.), зная, что с Вашей стороны возражений не будет.

Со стороны «друзей» была тенденция как можно меньше показывать, хотя все время они говорили, что все находящееся в опытной группе мо>кет быть изучено, но в то же время прятали все, как только кто-либо приближался (например, по радио[оборудованию]). Все это чрезвычайно затрудняло работу.

Несмотря на это, группой были изучены все же все объекты, которые значились в списке с Вашими пометками, исключая только не прибывшие самолеты-истребители До 10»[98].

О том, как нелегко было «восьмерке» добывать нужные сведения, свидетельствует еще один документ. Старший инженер НИИ ВВС Осипенко пишет: «Доношу, что прилагаемые к описанию кальки — общий вид самолета (Альбатрос L 84. — Авт.) в 3-х проекциях с его точными размерами — «содраны» мною нелегально и в особо тяжелых условиях… Я вынужден был дать слово немецкому командованию, что у меня чертежей по Альбатросу 84 не осталось. Один из чертежей, правда незначительный, я изорвал на их глазах. Ввиду этого мне бы очень хотелось, чтобы в ближайшее время эти чертежи общего вида Альбатроса 84 в нашей печати не появлялись, если, конечно, они не будут приобретены каким-либо другим путем»[99].

Альбатрос L 84 в Липецке

Помимо проработавших в Липецке весь «полевой сезон» советских специалистов, туда на время от времени командировали дополнительные силы. Известно, в частности, что для знакомства с вопросами баллистики и вооружения самолетов «Вифупаль» в 1931 г. посетили трое наших «вооруженцев» под руководством инженера Зандера. Предполагался также приезд А.Н. Туполева, но тот, сославшись на занятость, отказался.

Все добытые материалы через Управление ВВС поступили в НИИ и КБ авиационной промышленности для изучения возможности применения немецких новинок в советских ВВС. Побывавшие в Липецке специалисты предложили приобрести у немцев для дальнейших испытаний самолет Альбатрос L 84, пулемет Зеда (MG 15), радиоустановку фирмы «Лоренц», автоматический бомбосбрасыватель и ряд других технических объектов.

Следует отметить, что при организации испытательной станции предусматривался взаимный показ новинок авиационной техники. Осенью 1929 г., во время встречи авиационного руководства двух стран в Липецке, немцам продемонстрировали цельнометаллический истребитель Туполева И-4 (его пилотировал начальник авиации Московского военного округа И.У. Павлов) и авиационный пулемет Дегтярева «ДА».

Шло время, но новых технических новинок советская сторона не показывала. В рейхсвере стали проявлять недовольство. Из письма военного атташе СССР в Германии В.К. Путны (октябрь 1930 г.): «Друзья» считают, что их услуги нам в последнее время настолько расширились, что они в отдельных случаях идут на рискованные для них, с точки зрения версальских ограничений, вещи. В то же время они говорят, что мы стали к ним хуже относиться, чем в прошлые годы. Они говорят, что односторонняя любовь для них бессодержательна. Так, по их утверждению, взамен получаемого нами от них опыта их больше всего интересуют извлечения из нашего опыта строительства армии в тех областях, которые у них не развиты из-за версальского договора, а между тем в области авиации и автоброневого дела они у нас ничего не видели и ничего до сих пор не получали. Те показы, которые до сих пор состоялись, будто бы им ничего не дали»[100].

Чтобы продемонстрировать дружелюбие и открытость, представители советских ВВС 12 сентября 1931 г. показали в Липецке только что принятый на вооружение разведчик Н.Н. Поликарпова Р-5 и позволили выполнить на нем немецким летчикам шесть самостоятельных полетов. Самолет им, в целом, понравился, правда, отмечалось, что он тяжеловат в управлении.

Вскоре немецким специалистам разрешили посетить ряд авиационных объектов в Москве. Среди 16 иностранных гостей столицы, кроме представителей «Вифупаль», были Нидермайер, начальник штаба германской авиации Фельми и его секретарь Шпанге.

Немецкие летчики и инженеры в Центральном аэрогидродинамическом институте. 1931 г.

22 сентября немцы прибыли в ЦАГИ. Визит отчасти разочаровал иностранцев, т. к. никакой военной техники им не показали, заявив, что в данное время в ЦАГИ заняты исключительно постройкой гражданских самолетов. Не обошлось без казуса: один из наших сотрудников случайно упомянул о работах по тяжелому бомбардировщику ТБ-4 и пришлось убеждать гостей, что создание такого самолета не планируется[101].

На следующий день немцев отвезли на аэродром НИИ ВВС. Им дали полетать на бомбардировщике ТБ-1 (немецкого летчика фон Массебаха даже посадили в кресло второго пилота), а начальник липецких мастерских летчик Бадер совершил полет на истребителе И-4. Планировался также полет немецкого летчика на новом истребителе И-5, но при пробном вылете советский пилот Попов случайно (?) сломал хвостовой костыль, и на это все закончилось.

25 сентября состоялся визит на самолетостроительный завод № 22 в Филях, в создании и работе которого в начале 1920-х гг. принимала участие фирма «Юнкерс». Теперь это предприятие производило металлические самолеты ОКБ Туполева. Один из них, двухмоторный многоцелевой Р-6, немцы смогли осмотреть на заводском аэродроме.

Позднее несколько немецких летчиков попросили еще раз отвести их на аэродром НИИ ВВС в надежде полетать на отремонтированном И-5, но низкая облачность не позволила это сделать. Не удалось им и познакомиться ближе с четырехмоторным бомбардировщиком ТБ-3, замеченном 23-го числа у ангара ЦАГИ: секретный бомбардировщик срочно закатили в ангар, а вместо него выставили трехмоторный пассажирский АНТ-14.

В конце 1931 г. в Москве проходила встреча нового начальника советских ВВС Я.И. Алксниса с руководством рейхсвера. Наши военные планировали в 1932 г. увидеть в Липецке перспективные образцы немецкой авиационной техники: стратосферный самолет с гермокабиной Юнкерс Ju 49, авиационные дизели для военных самолетов, устройство, позволяющее обнаруживать цель в тумане (видимо, речь идет о радиолокаторе), новый автопилот фирмы «Асканья» и устройство для передачи изображения с самолета на землю, познакомиться с результатами работы фирмы «Фокке-Вульф» по вертолетам. Но Германия, приступившая к фактически открытому развитию вооружений на родине, не торопилась демонстрировать свои секретные разработки за рубежом. «По финансовым и техническим причинам демонстрация в Липецке наверное невозможно. Мы будем стремиться дать Красному Воздушному Флоту детальное представление в Германии, когда такие опыты будут производиться», — ответил на просьбы Алксниса представитель немецкого командования Гофмейстер во время обсуждения планов сотрудничества РККА и рейхсвера[102].

В результате испытания новых образцов в Липецке в 1932 г. имели довольно скромный размах. Из новых самолетов советские инженеры познакомились только с двумя боевыми машинами: двухмоторным бомбардировщиком Дорнье Do 11 с убирающимся в полете шасси и двухмоторным бомбардировщиком и торпедоносцем Хейнкель HD 59. Оба самолеты были оборудованы электрическими бомбосбрасывателями.

Кроме того, одна из моделей немецких одномоторных самолетов, побывавших в Липецке, по-видимому, прошла апробацию в поплавковом варианте с реки Воронеж. Этими испытаниями занимались представителями германской гидроавиации: в составе обучаемых в 1932 г. была группа из шести морских летчиков.

Бомбардировщик Do 11

Из вооружения нам показали бомбодержатели с опускающимся замком для удобства подвески бомб, новые образцы пулеметной турели, зажигательных, трассирующих и дымовых пристрелочных патронов, взрывателей.

Как и в прошлом году, для изучения авиатехники из Москвы прибыла группа специалистов. На это раз их было пять человек. Новый начальник «Вифупаль» майор Мюллер запретил советским инженерам зарисовывать увиденное, разбирать приборы. Немцы отказались ознакомить их с чертежами механизма уборки шасси в крыло на Do 11, не дали обещанных материалов по баллистике бомбометания, не предоставили никаких данных по результатам испытаний самолетов. «По опыту прошлого года «друзья» знали, что нас интересуют не только одно пустое знакомство, но и детальное изучение всех объектов, и поэтому они были очень осторожны во всем», — рапортовал командир 4-го авиаотряда 38-й эскадрильи ВВС РККА А.М. Томсон[103].

Группа советских военных летчиков во главе с Я.И. Алкснисом в Липецке

Иногда, чтобы скрыть от русских свои военные секреты, немцы прятали привозимое в Липецк имущество. Летом 1932 г. Томсон сообщал руководству: «При досмотре последних транспортов Опытной группы я встретился со следующим фактом. В описи предметов, упакованных в ящиках, значится упакованным только один предмет, а, вскрывая ящик, обнаруживаешь там еще несколько приборов, не поименованных в описи. Так, например: в одном ящике Опытной группы значилась только турель, а на самом деле там был кроме турели один фотопулемет нового образца и коробка с новыми образцами патронов»[104].

Поведение германской стороны вызывало растущее раздражение советского руководства. «Опыт, воспринимаемый от «друзей», особенно в 32 году, не является столь значительными, чтобы [его] можно было противопоставлять нашим материальным затратам на станцию. Существование станции в Липецке выгоднее для немецкой стороны, нежели для нас», — писал Алкснис[105].

Тем не менее, «Вифупаль» проработал еще год…