Секреты и сокровища. 37 лучших рассказов 2005 года

Анна Болотова Тихий мальчик

Ехала с тихим мальчиком. Водянистая мама с тремя подбородками, редкими волосами и волнующимися ягодицами, под очками не движутся серые глаза, обручальное кольцо на левой, булка городская и сосиски. Мальчик русый, ранец, ресницы, чуть печален, аккуратные ботинки, эмблема школы. После уроков.

Мама (с отдышкой): Галина Анатольевна очень хвалит тебя. Говорит, стал работать на уроках.

Мальчик (рассеяно смотрит в окно): Работать?

Мама: Руку тянуть… Особенно ей понравилось, как ты прочел стихотворение Пушкина про няню.

Мальчик: Про кружку?

Мама: Я ей говорю, мы там были — в домике Пушкина, там еще есть у нас фотографии. Ты и Пушкин.

Мальчик (проводит пальцем по пыльному стеклу): Кто?

Мама: Ты и Пушкин.

Мальчик (тихо): Я и Пушкин.

Мама (кладет ладони на полные колени): Что-то у меня голова кружится.

Мама медленно выкарабкивается, покряхтывая, цепляясь рыхлыми пальцами за черную резину. Согнувшись и оттопырив тощий зад, терпеливо подавал сосиски, потом послушно плелся сзади, хотел хуйнуть ногой по пустой банке, но передумал. Дошли до шлагбаума — ловко прошмыгнул под ним, свесившись покачался, касаясь волосами асфальта. Мама, не оборачиваясь, переставляла ноги. Не спеша свернули на улицу Клубничную.

[спустя время они лежат в одной постели; ей трудно дышать, он прижался; настойки, таблетки, на бумажке наспех написаны телефоны и названия препаратов; у нее влажное лицо и мокрая ночная рубашка; и этот запах жирного гниющего тела, к которому невозможно привыкнуть, как тусклое прогорклое сало, особый запах пота, с привкусом тухлого, и унылое ожидание, бесконечно утраченное, переведенное в срань, в необходимость переваривать свой мозговой изо дня в день жир, никогда дождь на листьях какой-то там катальпы, или самшита, или хоть клена медь накаплет, пусть даже перегной подмосковного леса, а только эти бесконечные сосиски пальцев, перебирающие фотографии из домика Пушкина]