Сень

Глава 24

Первого апреля в СССР было проведено ежегодное снижение розничных цен на разные товары. Ожидаемое всем народом снижение. Вот только в этот раз, в отличие от предыдущих лет, в газетах не появилось множества призывов приобретать облигации государственных займов. О займах газеты и журналы вообще не упоминали, хотя в сберкассах новые облигации и появились. Но опять-таки, исключительно в сберкассах, где любой желающий мог их купить. А мог и не покупать…

Народ от такого расклада слегка напрягся и побежал в сберкассы узнавать, в чем подвох. И там, в сберкассах, народ выяснил, что облигаций сейчас уже несколько видов. И все они продаются не по подписке, а за деньги, которые нужно сразу в кассе заплатить…

По поводу новых облигационных займов у Тани были долгие споры со Струмилиным, а потом еще и со Сталиным — правда эти уже очень недолгие. Но результат этих споров народ сам увидел…

— Слава, а расскажи бестолковой мне, зачем правительство каждый год цены снижает?

— Я расскажи тебе? Это ты мне должна все рассказывать как правильно делать!

— Я человек терпеливый, поэтому бить тебя не буду, а снова словами напомню: я всего лишь врач. Экономикой не занималась, историю не учила… специально. И сюда я приехала чтобы убивать тех, кому жить не надо. Ну и спасать тех, кому жить надо. Этим и занимаюсь: убиваю, спасаю… по спискам, которые мне составили. Но во-первых, я хочу все же понять, а тех ли я спасаю, а во-вторых…

— То есть понять, а тех ли ты убиваешь, ты даже не хочешь.

— Я уже поняла, и поняла даже, что мне списки какие-то куцые подсунули, тут чистить посерьезнее нужно. Но не в этом дело: я хочу понять, а захочу ли я, чтобы мои дети жили в этом мире или мне можно просто пойти и самоубиться. И для этого мне нужно понять этот мир. В том числе понять, как функционирует Советский Союз.

— Хм… тогда слушай. В стране производится… в любой стране производится сколько-то товаров и циркулирует сколько-то денег. И если денег циркулирует больше, чем имеется товаров — даже если эти деньги буржуи себе в прибыль забирают и просто копят — то наступает инфляция и товары дорожают. Если же товаров больше чем денег, то наступает дефляция и промышленность за ненадобностью начинает разваливаться.

— Ну это-то понятно.

— Теперь ты помолчи и послушай. А так как у нас денег в обороте довольно ограниченный объем, ограниченный числом работников и их зарплатой, то при повышении производительности труда товаров оказывается больше чем денег. И тут возможны два варианта для балансирования экономики: увеличить количество денег в обороте и уменьшить общую цену товаров. Но первый вариант настолько сложнее, что мы просто вынуждены прибегать ко второму. Социализм невозможен без постоянного снижения цен!

— А чем плох первый вариант?

— А как именно деньги в экономику влить? Ведь каждый должен получать по труду, а как узнать, кто лучше трудился, а кто хуже? И что делать с теми, кто не работает? Детьми, стариками? Снижение цен повышает уровень жизни всем, причем пропорционально зарплате, то есть пропорционально результатам труда. Все очень просто делается и все довольны.

— Я не довольна. Страна снижает цены и в то же время берет у населения взаймы потому что денег не хватает. Не снижай цены, а дополнительную выручку направь туда, куда деньги от займов хотел потратить!

— Уйди, старушка, я в печали. Ты разбила мою самую светлую мечту!

— Это какую?

— Я мечтал, что люди в будущем будут умнее… Ладно, слушай дальше: от снижения цен выигрывает все население, в том числе и нетрудоспособное. А займы мы берем только у работающих людей. И тратим их в том числе и на твои проекты, между прочим!

— Последнее мог бы и опустить. А трудоспособное население о нетрудоспособных членах семьи не заботятся, порадовать детишек не желают… я-то, по глупости своей, думала, что люди работают чтобы прокормить и детей своих, и старикам-родителям помочь. А деньги… да, так как деньги — это всего лишь мера счета трудозатрат, приносящих пользу обществу… У меня есть одна мысль, которую я не могу перестать думать. И чем дольше я здесь живу, тем сильнее я её думаю…

— Ну, излагай свою мысль.

— Арифметику я вроде не забыла, и элементарные подсчеты того, что написано на обороте каждой облигации, говорят мне, что через шесть лет сумма выплат по старым облигациям превысит выручку от продажи новых. С какой частью человеческого тела такую ситуацию можно будет сравнить? Вот то-то же! То есть нынешние займы — это временное добро, гарантирующее наступление страшного зла в очень недалеком будущем. И я думаю, что зло нужно давить, пока оно еще маленькое.

— Глубокая мысль!

— Я плохо рассказываю словами, так что просто пример приведу. ВАЗ, если ты в курсе, выпускает автомобили.

— Что-то такое я слышал… сам на ВАЗе каждый день езжу.

— Ну так вот, артель в Вязниках насчитывает почти три тысячи членов, три тысячи человек делают автомобили. И делают эти три тысячи сейчас почти семьдесят тысяч машин в год.

— Я артельную статистику не веду.

— И не надо, но я тебе сейчас не врать буду, а статистику приводить. Машины продаются по шесть тысяч рублей, а себестоимость каждой — две с половиной. Это с учетом того, что кучу деталей завод на стороне закупает. Итого чистая прибыль от одной артели составляет четверть миллиарда рублей… заткнись! Четверть миллиарда, которые артель направляет на строительство много чего. Жилья, того же соцкультбыта, других артельных заводов. Да, кстати, ты бы с Иосифом Виссарионовичем поговорил по поводу МЗМА, этот завод вообще закрывать надо. Делать машину за двенадцать с лишним тысяч чтобы продать ее потом народу за девять — это каким же извращенцем нужно быть!

— Мы потом про МЗМА поговорим.

— Ладно. Слушай дальше. За четыре года ВАЗ выстроил четырнадцать других заводов, которые для него комплектующие делают и материалы. И которые — кроме этих комплектующих — и других товаров теперь выпускают примерно на четверть миллиарда в год. То есть примерно столько прибыли в год приносят. Да, это в условиях тотального дефицита и серьезного провала госпредприятий по выпуску товаров для народа, но если все вместе подсчитать, то получается, что любой артельный завод — если его обеспечить современным оборудованием и сформировать ему правильную ценовую политику — окупается за два с половиной года. После чего в принципе может цены на свою продукцию вдвое снизить, но не снижает, так как есть куда прибыль направить.

— Капиталистические рассуждения у тебя получаются.

— Не знаю, я в измах не разбираюсь. Но знаю одно: если народу предложить облигации не на двадцать лет, а всего на пять, да еще с гарантией получения по ним в очень обозримом будущем каких-то важных для человека товаров…

— А вот тут расшифруй.

— Я просто пример продолжу. Сейчас товарищ Гусаров очень просит ему автозаводик выстроить, мы с ним предварительно договорились в Лиде его поставить. Но ни у ВАЗа, ни у Николая Ивановича денег — а на завод нужно потратить примерно двести миллионов, это я с жильем и инфраструктурой считаю — нет. И ВАЗ вынужден отложить стройку на три года: у артели тоже все по планам идет и вся будущая выручка уже, считай, потрачена. А теперь представь: ВАЗ выпускает облигации на двести миллионов, и любой владелец такой облигации, доплатив до полной цены такими же облигациями или деньгами, через пять лет получает новенький автомобиль. Или даже через два года, если у него не одна, а, скажем, три облигации куплено, а уже через год среди владельцев облигаций будет разыгрываться сами автомобили — немного, и право на покупку автомобиля — тут уже двадцать процентов облигаций в розыгрыше участвовать будут. Причем выигрышные авто пойдут уже строго за деньги, а победители за свои облигации деньги получат как раз через пять лет при закрытии займа.

— Интересная идея. И что мешает Гусарову самому это проделать в республике?

— Одна незначительная мелочь: в республике у него нет столько желающих машину купить.

— Ну… да. Ладно, с этим мы постараемся помочь, можешь его порадовать. Но даже этот автозавод новый, он сколько денег даст? И сколько стране нужно автозаводов? А займами мы оплачиваем заводы совсем другие. Электростанции, причем и эти твои атомные, заводы станкостроительные, те же автозаводы, но выпускающие грузовики, которые идут на предприятия и стройки, я уже не говорю про подводные лодки и ракеты для них…

— Людям не только автомобили нужны. Ты в курсе, что все мои артельные заводы начались с Ковровского табуреткостроительного комбината? Ну да, еще и с премий за изобретения, но это только сам табуреткостроительный. А ты — олицетворяешь государство, и если ты выпустишь облигации на постройку автозавода, мебельного комбината, посудной лавки или фабрики по производству красивых люстр… сам подумай. Автозавод — это один пример, но уже он закроет целый процент от потребностей. Сразу закроет, а через год будет точно такой же процент в заёмную сумму выдавать вообще бесплатно. Сто таких заводов по выпуску всякого разного — и через год займы больше вообще не потребуются! Больше того, можно будет часть платы за продаваемые по займам товары брать облигациями предыдущих займов, снижая, между прочим, долговую нагрузку на государство.

— Что-то схема получается сложная, ее просчитать…

— А машины вычислительные тебе зачем даны? Считай! А насчет МЗМА — поговори с начальством, я готова его забрать, разобрать на станки и выстроить два автозавода, которые будут не сосать денежки из бюджета, а обеспечивать стране дополнительные средства на развитие.

— Ты это в сердцах сказала или всерьез?

— У ВАЗа сейчас три автозавода, но они хотят еще один запустить, на Дальнем Востоке. Они там много чего построить хотят — и построят. Но вот с оборудованием для заводов у них все же не ахти…

— Нарисуй финплан и техзадание.

— Слава, с этим иди на ВАЗ, там тебе артельщики все нарисуют. Я же не автостроитель, я просто пересказываю то, что они мне говорили. Тебе самолет дать в Вязники слетать?

К Сталину Струмилин пошел уже сам — примерно через неделю пошел, после того как он все же решил «пересчитать» Танины «мысли». И предсовмина, Славу выслушав, изложил свою точку зрения на проблему:

— Я иногда даже жалею, что Таня стесняется нам пинки раздавать. Получить от нее пинок, конечно, не хочется, но, похоже, она просто вынуждает некоторых товарищей думать в правильном направлении. У тебя тут всерьез просчитано займов примерно миллиардов на пять, а остальные пока лишь благие пожелания. Так что мы пока на пять миллиардов облигаций и выпустим, а на еще пятнадцать детально просчитай до конца мая. И график их продаж тоже просчитай, а то мне кажется, что такой наплыв наличности мы просто не освоим. В конце весны — освоим, потратив их в сельском хозяйстве, а затем вернем в экономику то, что нам отдадут колхозы…

— Один раз освоим. Правда только один раз: курятников весной понастроим, инкубаторов — и к новому году сотня миллионов кур будут нести стране свои яйца, а втрое больше — и свои тушки.

— По полторы курицы на человека…

— По курице на человека в месяц. А курятники деньги вложенные в них вернут большей частью уже к сентябрю… даже жалко, что настолько рентабельных проектов больше пока не просматривается. Ну, почти…

— А что еще увидел рентабельного?

— Увидел, но опоздал. В Себеже касимовские авиастроители новый авиазавод строить начали. По подписке, а по сути — за облигации, распространенные среди колхозов. Всё как у меня расписано… со слов Тани: облигаций выпустили на сто миллионов, по цене в двадцать пять тысяч за каждую, через пять лет выдадут самолет, с доплатой деньгами конечно, у кого четыре облигации — тот самолет уже через год получит, а четверть заемщиков самолет просто выиграют за четверть цены.

— Они за год за сто миллионов собираются построить авиазавод?

— Нет, они там завод по производству двигателей построят. За год.

— Так у них же вроде свое производство их выпускает больше, чем для самолетов надо.

— Это новый двигатель…

Новый двигатель для самолета Тане принес Володя Кудрявцев. Центрифугу он для атомщиков сделал, но турбомоторы оказались для него гораздо интереснее. Настолько интереснее, что он практически самостоятельно разработал новый авиадвигатель. «Никому не нужный» — это если «большую авиацию» рассматривать, а вот если авиация «маленькая»… Двигатель у него получился и в самом деле весьма скромный, мощностью всего-навсего в двести сорок сил. И весом в семьдесят килограммов, вместе с редуктором семьдесят. Но, скажем, для По-2 он явно не годился: выхлоп для деревянно-тряпочного самолетика был слишком горяч. А вот для «колхозника» — в самый раз, надо было лишь кусок крыла сделать металлическим, а не пластмассовым. Авиастроители попробовали и «увидели, что это хорошо». Вот только завод, которым Володя руководил теперь, двигатели самолетные делать не мог. То есть он делал все же центрифуги и никто бы ему не позволил отвлекаться на «поделки для колхозников». Вот касимовцы и решили проблему не совсем тривиальным способом…

— А ты мне вот что тогда скажи: почему мы не применяли такую схему с прежними займами? Никто, кроме Тани, не мог додуматься кур выращивать?

— Нет. В смысле, могли, но… У нас все прежние займы шли по подписке, выручка с них поступала частями в течение года и едва покрывала текущие потребности. А сейчас мы получим много денег сразу и просто на тех же курах успеем их один раз обернуть. То есть промышленность деньги так равными порциями и получит, но мы сейчас успеем временно невостребованные промышленностью деньги использовать на строительстве курятников и в промышленность деньги пойдет уже с продажи кур и яиц. На самом деле даже не совсем так, все же определенная задержка с выделением средств промышленности получится, куры в лучшем случае яйца нам понесут через четыре-пять месяцев и мы в планах слегка отстанем. Но потом-то они эти яйца уже все время нести будут!

— То есть ты считаешь, что курятники… ладно, миллиардов десять в год нам несколько лет давать будут без особых дополнительных вложений?

— Не считаю, потому что мы будем обязаны цены на яйца и курятину снизить чтобы экономика в разнос не пошла. Но сразу вдвое мы их снижать не будем, ведь потребуется и кормовую базу под них несколько лет наращивать, запасы государственные создавать на случай всяких неурожаев. Однако в любом случае мы только с кур десять миллиардов получим. Не в год, а лет за пять — но и это очень хорошо!

— Да уж, неплохо. Ты бы Таню еще попытал как-нибудь, может она тебе еще немного ума вложит.

— Я пытал. Она сказала, что все это она в твоей книжке вычитала. Ты, кстати, книжку-то эту написал? Я бы почитал первоисточник, а то все пересказами… врача-регенерата перебиваюсь.

— Ох, услышит она, как ты ее обзываешь…

— Я — человек открытый, камня за пазухой не держу! Есть у меня камень — я им сразу по башке бью! Она на такое обзывательство лишь хихикает… и меня обзывает по-разному.

— Ну да, есть в вас что-то общее… языки… обоюдоострые. Но тебе до нее еще расти и расти!

— Да какие мои годы-то? Есть время передовой опыт поперенимать. Кстати, она сказала, что до мая чтобы я её не искал. Ты не знаешь, куда она собралась?

— Знаю. И этого достаточно.

Главный инженер Московского завода полиметаллов товарищ Орлов раньше с Лаврентием Павловичем не встречался. Хотя немало заданий от него и получал. Но раньше он их получал не лично, а вот теперь довелось. И вышел товарищ Орлов из неприметного особнячка в состоянии сильнейшего волнения. Но волновался он вовсе не потому, что был испуган: все, кто принимал участие в работах, связанных со спецпроектом, Лаврентия Павловича уважали, причем уважали даже получив от него серьезный такой втык. А уж к хорошим специалистам товарищ Берия и сам относился весьма уважительно. Себя же товарищ Орлов считал именно хорошим специалистом, ведь плохого-то точно в тридцать три года не поставят на должность главного инженера очень важного для страны завода!

Просто товарищ Орлов был очень удивлен тем, насколько глубоко товарищ Берия понимает суть возложенных на завод полиметаллов задач и вообще насколько хорошо разбирается в химии. Ну никто же не рассказывал ему, что перед встречей Лаврентий Павлович обстоятельно побеседовал с одной очень белокурой особой…

А суть задачи товарищ Берия изложил довольно кратко, хотя, в целом, совершенно исчерпывающе:

— Кронид Викторович, сейчас перед нашей страной встали новые задачи, решить которые мы обязаны в кратчайшие сроки. Но страна — это ее граждане, и вот на вас, как на гражданина Советского Союза, способного решить одну из важных частей этой задачи, мы и надеемся. А суть ее очень проста: нужно из сырья, содержащего минимальные количества требуемого стране металла, эти металлы извлечь, причем с минимально возможными затратами. Вы такие задачи уже решали, и решали успешно, так что…

— О каких металлах идет речь? — решил уточнить товарищ Орлов.

— О разных, да и не только о металлах. Но в первую очередь… скорее всего для вас это не будет неожиданностью, но я говорю об уране. Сейчас в Германии найдены довольно значимые месторождения урана, но он там находится в породах щелочных. То есть они становятся щелочными, потому что речь идет о золе угольных станций, в которой содержится до ста граммов урана на тонну этой золы и даже больше. И его извлечь в принципе не очень-то и сложно, в лабораторных условиях несложно.

— Но какие же объемы кислоты на это тратятся?!

— Никакие, мы используем содовое выщелачивание. Химию процесса… вот, возьмите, здесь она подробно расписана. Но в лаборатории мы можем получить таким образом граммы металла, на нужны тонны. Тонны в сутки, и мы поручаем вашему заводу… научному коллективу завода разработать именно промышленный процесс переработки.

— Хорошо, мы займемся и постараемся в кратчайшие сроки предложить нужное решение.

— Я не сомневаюсь. Но если вы попутно сможете извлекать и свинец, медь, серебро, цинк, цирконий, индий… список всего полезного в этой золе тоже приведен в этой брошюре, то будет замечательно. Но это одна из задач, которые мы хотим вам поручить. В другой золе из другого угля содержится германий, а так же галлий и другие, очень нужные нашей промышленности вещества. Их содержание составляет уже единицы граммов на тонну, но дело в том, что других серьезных источников этих веществ пока нами не найдено. Хорошо еще что такой золы у нас много, так как потребность в этих материалах составляет тонны, даже десятки тонн в год.

— Это может быть очень интересной задачей…

— И решение ее потребует очень много средств, я в курсе. Вам сегодня вечером доставят телефонный справочник ВНИПИ «Фармацевтика», со всеми вопросами по оборудованию, реактивам и… и финансирования отдельных задач обращайтесь туда, в финансовый отдел. А если возникнут проблемы чисто химические, то связывайтесь непосредственно с директором ВНИПИ товарищем Серовой. Правда, злоупотреблять этим не советую, она женщина суровая и дерется очень больно, но в решении настоящих задач ее помощь может оказаться незаменимой.

— Вы сказали «дерется»? — удивился Кронид Викторович.

— Есть у нее такая привычка, но пинает она только откровенных бездельников, так что вам это, скорее всего, не грозит. И да, все же не бойтесь ей задавать вопросы по работе, у нее даже поговорка есть «нет глупых вопросов, есть тупые ответы». Но со всеми вопросами, к химии не относящимися — я имею в виду поставки всего необходимого, финансы — вы к ней не лезьте, я уже сказал куда обращаться. Что же до объемов этих поставок… считайте, что вы получили от нее неограниченный кредит. Правда, за каждую копеечку придется отчитаться, но она, вероятно даже лучше меня, понимает, что в науке иногда случаются и неудачи. И последнее: у нее свои способы поощрять тех, кто дает результат. Думаю — не обещаю, а именно думаю, что если вы все перечисленное сделаете, то она для всех сотрудников завода выстроит хорошее жилье. Ну, привычка у нее такая, всем квартиры благоустроенные предоставлять. Только уж постарайтесь, чтобы она не узнала, что я вам это сказал…

Генерал-лейтенант Мао Аньин в это время сидел у себя в кабинете. Дома, не на работе: отец постарался сделать так, чтобы все дела делались исключительно в рабочее время. Но Аньин понимал, что если человек находится на руководящей должности, то у него круглые сутки время рабочее, так что сотрудники иногда и «приходили в гости» к начальнику генштаба. Но сейчас все «гости» уже разошлись, и Аньин просто сидел у окна и пил чай. Увидев в свете уличного фонаря ковыляющую по улице какую-то старуху, он в очередной раз уже вспомнил странную просьбу вылечившей младшего брата русской начальнице госпиталя:

— Если к вам подойдет женщина, скорее всего не очень молодая или вообще старая, и скажет, что и у вашей тени есть своя тень, то постарайтесь ее выслушать. А если сможете — то и выполните ее просьбу. Если сможете и не сочтете, что это нанесет какой-то вред вам или кому-то из ваших близких. Или кому-то еще, или вашей стране… Но сначала — обязательно ее выслушайте. Хорошо?

Какая-то не очень умная просьба… но эта светловолосая женщина за год полностью излечила младшего брата. Так что выслушать какую-то женщину — очень небольшая плата за сотворенное небольшое чудо. Ведь все врачи говорили, что брата вылечить невозможно…