Сень

Глава 28

Вальтер Эрнст Пауль сидел довольный: ему удалось «протолкнуть» через ЦК предложение русской девушки. На совместном заседании ЦК и Совмина всего два человека проголосовали «против» и трое воздержались, но большинство, причем большинство подавляющее идею бурно поддержали. Очень тщательно просчитанную идею, и с Нового года любая молода семья (а молодой было принято считать любую семью, созданную после войны) имела право на получение отдельной квартиры, причем квартиры минимум трехкомнатной. На покупку квартиры, в кредит, погашаемый в течение двадцати лет, причем беспроцентный.

Вот только если у пары рождался (или уже родился) ребенок, то двадцать процентов кредита (и не оставшейся суммы, а полной) сразу «списывалось», второй ребенок добавлял к списанию еще тридцать процентов. А третий — списывалась вся оставшаяся сумма. Еще в ходе обсуждения по предложению Эриха Эрнста Пауля в закон было включено положение о том, что четвертый ребенок в семье увеличивал число комнат в собственной квартире до пяти (молодая семья имела право на приобретение квартиры не более трех комнат) и получала в подарок большой автомобиль, а с пятым все расходы на содержание детей уже компенсировались государством. Вообще все, включая заправку автомобиля бензином!

Русская девушка, которая все это предложила, тоже была не очень простой. В Советской России она занимала какой-то достаточно высокий пост. Высокий достаточно, чтобы на собственном самолете летать куда угодно когда угодно — и насчет самолета с позывным «Фея» были особо предупреждены все диспетчерские Германии. Восточной Германии, получившей — после того, как американцы с британцами в своих оккупационных зонах создании «независимое немецкое государство» — название ГДР. И вот в ГДР она периодически прилетала, чтобы заказать какую-то промышленную продукцию — вот только продукции она заказывала столько, что чуть ли ни четверть германской промышленности работала на выполнение ее заказов.

Ну, наверное, все же не лично ее заказов, все же вряд ли найдется девушка, которой требуется по десять купейных вагонов в сутки. Но вот последний заказ корпорации LOWA принесла именно она: вроде бы те же самые купейные и ресторанные вагоны, но способные ездить со скоростью свыше ста шестидесяти километров в час. И это точно была не ошибка: госкомпания «Сименс» от нее же получила заказ на разработку электричек, способных двигаться с такой же скоростью: в Советском Союзе началась серьезная модернизация железных дорог и теперь русским нужно было очень много скоростных вагонов. Настолько много, что вот уже девяносто процентов германских заводов выпускали их исключительно для поставок в СССР (из-за чего пришлось и некоторые пути в Германии срочно модернизировать: советские вагоны были более широкие и не всегда вписывались в немецкие железнодорожные габариты). Но теперь ГДР получала достаточно средств, чтобы и молодые семьи обеспечить комфортабельным жильем…

И все равно приходилось многое, очень многое приобретать в СССР. Сименс для своих электропоездов закупал советские полупроводниковые диоды (а германские инженеры пока так и не смогли изготовить отечественные аналоги), почти половину шин для промышленности автомобильной тоже приходилось покупать у русских. И тот же бензин…

А вот с удобрениями для полей и огородов страна теперь самостоятельно проблему решила. Карбамид изготавливался на нескольких заводах из угля, калий добывался в достаточных количествах в шахте под Магдебургом, а с фосфатами вообще получилось странно. По результатам войны Испания осталась вроде как «не пострадавшей стороной», да и великим державам было не до каудильо — настолько не до него, что Испания вообще утратила почти все международные связи. И осталась практически без международной торговли, что испанскую экономику сильно не радовало. Поэтому, когда к Франко приехали эмиссары из ГДР (из числа бывших генералов вермахта) и предложили определенное «сотрудничество», дон Франсиско долго не раздумывал. А результате в Испании появились современные трактора и автомобили, а в ГДР — недорогое оливковое масло. И прочих товаров два государства продавали друг другу немало.

А Испанской Сахаре сам собой образовался «учебный военный гарнизон», в котором «обучалось» в том числе и почти полсотни тысяч немецких солдат и офицеров. Еще — тысяч двадцать уже испанских военных, столько же оказалось «учащихся» из числа местных берберов. Вообще-то это могло показаться странным, ведь в «учебном гарнизоне» как бы обучалось десять процентов всего местного населения, но и немцы, и сами Франко считали, что уж лучше просто кормить полсотни тысяч человек (берберы в учебные лагеря с семьями приезжали), имея безусловную поддержку местного населения, чем воевать с кочевниками в пустыне. А так как Мануэль Медина еще в сорок седьмом году нашел в пустыне богатейшие месторождения фосфатов, то это было весьма важно. Франко был не против того, что немцы выстроили до месторождения железную дорогу, и совершенно не против того, что половину фосфоритов они забирали себе, ведь вторая половина Испании, не вложившей в проект ни песо, доставалась совершенно бесплатно — а некоторые страны были готовы их покупать в любых доступных количествах, причем за вполне ощутимые деньги — а ради них можно и с в общем-то социалистической Германией совместно поработать. Тем более, что немцы не лезли ни в испанскую политику, ни в экономику (ну, если все более расширяющейся торговли не считать)…

Вальтер Ульбрихт (как и руководитель служб безопасности Германии Эрих Хоннекер) не могли понять одного: зачем русская девушка уговорила их ввязаться в этот проект с Испанией и какая ей от него польза. Но, очевидно, какая-то польза для нее имелась, ведь она по сути «прикрывала» правительство ГРД и руководство СЕПГ от гнева товарища Сталина, на которого, как шепотом говорили отдельные советские товарищи, имела огромное влияние. Ну а то, что товарищ Берия относился к товарищу Ульбрихту с плохо скрываемой неприязнью, было делом совершенно личным…

Тане испанские фосфаты были в общем-то нужны. Но не как фосфориты, а как весьма специфическое сырье: эти фосфориты содержали в себе довольно много кадмия, от которых фосфаты освобождались на трех больших заводах в Германии, и который затем немцы с удовольствием продавали в СССР. Кадмий — он вообще-то для здоровья не очень полезен, и девушка с большим интересом наблюдала, как янки удобряют свои поля откровенной отравой. Кстати, каудильо, с которым она лично пообщалась, информацию о «пользе» кадмия воспринял достаточно серьезно, поэтому на внутренний рынок Испании фосфаты поставлялись с выстроенной Таней в Ла-Корунье перерабатывающей фабрики. Политика — политикой, а бизнес — бизнесом… к тому же русская мухер ховен к коммунистам ну никак отнести было нельзя: она даже в детстве в пионерах не была и в советском комсомоле не состояла. А раз с ее фабрики готовые удобрения продаются испанцам дешевле, чем привезенное из Сахары сырье, то почему бы и нет? Тем более, что Испания (правда, без особой огласки) получала из СССР очень качественные медикаменты (официально как бы на этой же фабрике удобрений и производящиеся), а на выручку СССР закупает в невероятных количествах оливки, масло и мандарины, отчего сельское хозяйство расцветает на глазах…

Лаврентий Павлович был откровенно недоволен контактами Тани с «фашистами», но не мог не признать, что СССР это выгодно, а том числе и по сугубо «политическим» мотивам: доступ населения к мандаринам это самое население воспринимало как одно из видимых «достижений социализма», а откуда эти мандарины поступали, людей особо и не интересовало. Оливковое масло тоже людей радовало, а откуда оно шло — из болгарской Фракии или из франкистской Испании, на бутылках никто не писал. А Сталину Таня эту часть своей работы объяснила просто:

— То, что Франко с радостью уничтожал коммунистов, вовсе не делает его фашистом, как не делает и то, что он получал помощь во время гражданской войны от Гитлера и Муссолини. И что опирался на Фалангу, тоже.

— И что посылал в СССР свою Голубую дивизию, так?

— С одной стороны, это было плохо — для нас плохо. А вот для Испании… Франко отправил к нам самых, скажем, оголтелых фалангистов, и те, что вернулись живыми и здоровыми, резко поменяли свое отношение уже к Советской армии. Теперь мы мажем быть уверены, что в любом случае испанцы с нами воевать уже никогда не будут. А вот приносить Советскому Союзу пользу… Кстати, Франко в значительной степени воевал и с теми, кто у нас в СССР сейчас считается врагами. С теми же троцкистами, например. А откровенно говоря, в основном как раз с троцкистами и анархистами, ну а то, что против Франко воевали и вменяемые коммунисты, то так уж тогдашняя политическая ситуация сложилась. Я на сто процентов уверена: если бы не победа именно трокцистов на выборах в Испании, то каудильо не начал бы свою Гражданскую войну. И потом, вы же до войны вполне нормально торговали с гитлеровской Германией.

— У нас тогда особого выбора не было, стране требовалась индустриализация.

— У меня и сейчас особого выбора нет: стране требуются продукты, которые у нас в принципе не растут.

— Я так не думаю… но ладно. Если вы уверены, что наши… ваши торговые контакты с Испанским режимом останутся…

— В газетах, понятное дело, их рекламировать никто не будет. Да и сам Франко… он же торгует персонально в фрейфройляйн Таней, которую ему отрекомендовали бывшие генералы вермахта, ему проще сделать вид, что он ведет дела с немецкой баронессой. А то, что эта баронесса советские ордена и медали на мундир с трудом вешает, даже немцы не знают.

— Давненько я вас в таком мундире не видел… вообще ни разу. Но это не к спеху, вот выстроим в стране социализм, тогда и увижу. Но вы уверены, что после переработки испанские фосфориты нашим полям вреда не нанесут?

— Абсолютно, иначе бы я постаралась советскую фосфоритную промышленность поскорее развивать. А так мы сэкономили порядка пяти миллиарда рублей, удобрения нам ГДР поставляет, мы не истощаем свои недра. Сплошная выгода!

— С одной стороны, мне не нравится, что вы только о выгоде говорите. А с другой стороны вы абсолютно правы, просто выражения ваши… я помню, помню, что вы иногда других слов не знаете, но все же…

— Здесь я правильно все слова употребляю. Кстати, я вам про Китай рассказывала? То есть про Китай двадцать первого века?

— Нет вроде.

— Китай тогда стал самой мощной промышленной державой в мире, а основой его столь бурного развития стал как раз ваш, то есть сталинский, социализм. С одной незначительной поправкой: все преимущества социализма распространялись исключительно на собственное население. Запрещалось, вплоть до уголовного преследования, внутри страны продавать низкокачественные товары, цены полностью регулировались правительством. Но за рубеж разрешалось поставлять все, что иностранцы готовы купить, и по любой цене — естественно, не ниже себестоимости, но таких дураков и не было — которую иностранцы готовы платить. Правда иногда это давало неважные результаты, когда производители просто переставали продавать что-то внутри страны, все вывозя за рубеж, но после того, как товарищам объяснили, что иностранцам можно продавать лишь то, что не купили собственные граждане…

— Вы опять предлагаете какие-то капиталистические подходы.

— Ну да. Я именно так и веду дела. По сталински: буржуям продаю то, что нам больше не требуется, денег с них деру сколько получается, покупаю лишь то, без чего страна обойтись не может. И все, между прочим, довольны, в меня в артелях ни один рабочий не считает, что товарищ Серова с жиру бесится, летая куда захочет на собственном самолете. Даже Лаврентий Павлович не считает, что я что-то неправильно делаю. То есть он все же считает, что я с плохишами связалась, с тем же Франко, например, но с ними-то я по их правилам играю, то есть граблю тех же испанских трудящихся через узаконенную торговлю. И вот как раз на испанцев Лаврентию Павловичу плевать, что правильно — пусть они сами о себе заботятся. Неправильно то, что он не плюет на разных там прибалтов, молдаван с украинцами и киргизов с узбеками.

— Но это уже наши люди!

— Социализм, настоящий, сталинский социализм не занимается тем, что утирает сопельки всем сирым и убогим. Социалисм предоставляет каждому гражданину право своим трудом получить всё, на что он в состоянии заработать, и возможность обучиться для работы на любой, даже самой высокооплачиваемой должности. Всё.

— Что всё? Вы куда-то спешите?

— Нет, всё — это всё, что дает человеку социалистический строй. Потому что все прочие мелочи, вроде медицинского обслуживания, жилья и прочего — это всё входит в право на учебы и работу. И я эти мелочи отдельно расписывать не стала.

— У вас все же очень… необычное понимание социализма.

— Скорее, еще непривычное, но ничего: если социализм выживет, то все привыкнут.

— А он может не выжить даже после вашего… вмешательства?

— Легко. Чтобы социализм выжил, нужно, чтобы все люди… точнее, большинство людей понимали, что это такое. Причем не из учебников со скучными статьями, а из… как бы это попроще-то объяснить… из окружающей культуры. Из книг, из кинофильмов — а посмотрите, какую пургу гонят нынешние писатели и режиссеры! Не все, конечно, но большинство. В особенности деятели культуры, извините за выражение, национальные.

— Это всего лишь непонятные вас особенности национальной культуры, которую они стараются донести в массы!

— Да разве я против? Пусть несут свою национальную культуру в свою национальную массу.

— А каждая национальная культура обогащает интернациональную культуру всего советского народа.

— Ага, обогащает и удобряет. Вот только не стоит кормить этим удобрением людей насильно. И не стоит превращать культуру национальную в основу культуры нацистской. Вы опять путаете бублик с богородицей: национальный поэт какой-нибудь пишет откровенную халтуру и не старается сделать что-то получше просто потому, что знает: его писево специально назначенные люди переведут на русский язык и напечатают массовым тиражом по национальной квоте, а он получит гонорар такой же, как великий русский писатель. Ну и зачем ему стараться? То есть он старается, одевает рваный халат с тюбетейкой или лапсепрдак с кипой, выходя в люди — но уровень культуры это лишь снижает, причем катастрофически! Хочет он творить национальную культуру — мы не против. Но пусть его творения остаются на национальном языке, пусть его собственный народ рублем подтвердит его влияние на умы людей. Его народ, а не весь Советский Союз.

— Вы… вы не правы.

— Возможно, я ведь исключительно свое мнение по этому поводу высказываю. Мне Решатель о национальных деятелей культуры ничего особо не подсказывал. Похоже, о них до Системы информация вообще не дошла… за ненадобностью.

— Ну… хорошо. А по поводу торговли с Испанией…

— Все вам покоя не дает мое сотрудничество с якобы фашистом. Тогда поясню с другой точки зрения. В СССР запасы апатитов будут полностью выработаны где-то к середине двадцать первого века — и это если только собственные потребности удовлетворять. И потом фосфор придется из других источников черпать, причем из очень дорогих источников. А в Испанской Сахаре фосфоритов хватит лет на триста, причем хватит даже без распечатывания наших советских депозитов — это раз. Два — мы с Испанией налаживаем взаимовыгодное сотрудничество. Три — янки теперь получают фосфорные удобрения исключительно на наших условиях…

— А они войну новую с Испанией не начнут?

— А они войну с СССР не начнут? Франко — далеко не дурак, и, хотя коммунизм и ненавидит от всего сердца, решил спрятаться под наш, советский ядерный зонтик. Потому что понимает: из-под такого же зонтика американского Испанию янки просто выгонят и он эти удобрения фосфорные вообще потеряет.

— Но он же их американцам в основном и продает…

— Да, и продает довольно дорого, на эти деньги проводя индустриализацию в своей стране. Но продает-то он ресурсы из Сахары, а развивает родную Испанию. Кстати, раз уж речь зашла об этом: продажа любых невосполнимых ресурсов — это кража у собственных детей. А воровать в собственном доме…

— А скупать ворованное?

— Я в который раз повторю: социалистическому государству безразличны все иностранные граждане, во главу угла ставятся лишь интересы граждан собственных. Другое дело, что воевать, чтобы отнять у иностранцев их богатства — тоже путь в моральную деградацию, которая приведет опять же к разрушению страны. Но если иностранцы хотят с нами торговать — то перевоспитывать их точно не наша задача. С ними будем играть по их правилам…

— Честно говоря, ваши… убеждения меня просто пугают.

— Открытостью, или, лучше их характеризуя, неприкрытым цинизмом? Вы правы, это — цинизм. Но политика в условиях существования множества государств с различным социальным строем — это и есть чистый цинизм. Или, описывая это другими словами — голый рационализм. Иначе-то стране не выжить!

— Рационализм, говорите…

— Голый причем. Именно он требует, чтобы в стране была могучая армия… раз уж у нас такая политическая дискуссия пошла, еще кое-что от себя добавлю. Товарищ Мао — я отца имею в виду — не успел сожрать Восточный Туркестан, а там народ… правительство его, понимает, что самостоятельно им не выжить. И все еще думают, к кому бы присоединиться.

— Они не думают так.

— Думают-думают. Если бы СССР не попер вперед и вверх после победы, то они с радостью бы присоединились к Китаю, а сейчас перспективы собственно Китая их не радуют. Пока не радуют, так что если вдруг они снова попросятся в качестве республики в СССР, то отказывать им не стоит. У них там много природных ресурсов… в СССР их и так много, но запас карман не тянет.

— А вы уверены, что этот шаг не приведет к резкой конфронтации…

— С Китаем — нет, пока Китай от нас сам очень зависит. А на остальных — плевать. Янки уже на наши природные ресурсы зуб точат, одним зубом больше, одним меньше…

— А вы считаете, что они попросятся?

— Если вы со мной хотя бы в этом вопросе согласны, то… давайте так договоримся: они попросятся где-то в начале лета. Скажем, шестого июня…

Павел Анатольевич очень внимательно слушал лекции, которые его группе читала Татьяна Васильевна. Лекции очень интересные, и, как не мог не отметить Павел Анатольевич, исключительно профессиональные.

— Вы все должны усвоить как дважды два четыре, что никаких следов постороннего вмешательства быть не должно. Все должно, все обязано происходить полностью естественным образом. Отдельно хочу уточнить: даже если я найду следы такого вмешательства, то можете считать, что экзамен вы не сдали.

— Татьяна Васильевна, но ведь не всегда… точнее очень редко можно подойти к объекту настолько близко, — не удержался один молодой майор.

— Павел Анатольевич? — Таня повернулась и внимательно поглядела на Судоплатова.

— Я проведу с ним дополнительные занятия, но вы же сами говорили, что освоить технику сможет лишь один из сотни, а вы отобрали из пяти сотен двадцать два кандидата.

— Из пяти сотен тщательно отобранных вами товарищей, и я вообще не об этом. Курсантам нужно просто побольше практики давать, вот этим вам и нужно заняться. Кто у нас ближайший из особого списка? А майор Северинов сейчас соберет группу для этой тренировки, думаю, пять человек. Тут, конечно, и двоих хватит, но и остальным потренироваться надо…

Спустя неделю в небольшом поселке в Калиниской области случился крупный скандал: внезапно приехавшая из области ревизия нашла серьезную недостачу в магазине сельторга. Ревизоры, понятное дело, составили акт, председатель сельсовета его подписал… А на следующий день товароведа сельторга гражданина Шаламова односельчане нашли на складе магазина. В зюзю пьяного, настолько пьяного, что его пришлось в район везти, в больницу.

Выйдя из приемного покоя, районный доктор сказал ожидавшим его колхозникам:

— Ну а что вы хотели? Сами же говорили, что он две бутылки водки выпил. А я, знаете ли, не господь бог всемогущий. Тело заберете или тут оставите?

— Да на кой хрен он нам сдался, — за всех ответил участковый милиционер, — у него у нас ни родни, ни знакомых каких. Да и на кладбище в селе места для невостребованных покойников не отведено.

— Ну хорошо, тогда вы и договаривайтесь в райотделе. Только быстро, нам чужой покойник тоже ни к чему…

Таня, сидя в салоне самолета, летящего из Твери в Москву, даже бумаги, принесенные членами группы, смотреть не стала:

— Вы допустили незначительную ошибку. Приказ был бумаги изъять, но приказа тащить их в Управление не было.

— А на месте их уничтожать тоже было бы неправильно, — недовольным голосом прокомментировал слова Тани майор Северинов. — А печки и в Москве есть…

— Ну что, Валера, считайте, что вы экзамен выдержали. Я про бумаги не просто так сказала, а для проверки вашего ума и сообразительности. Товарищ подполковник, передайте Павлу Анатольевичу мой приказ о присвоении вам очередного звания, пусть оформит его как положено. Товарищей Масленникова и Дементьева это тоже касается.

— Вы лучше сами скажите ему…

— У меня больше времени нет, я вас в Москве высажу и к себе дальше работать лечу. Еще вопросы есть?