Сэр, простите, ещё кое-что...

14 ~ За покупками в Нью-Йорк

Спрыгнув с коня, Гарри неуверенно затоптался рядом с ним, смущенно глядя на замершего на крыльце отца. Округлив единственный глаз, Коломбо, опешив, удивленно рассматривал нарисовавшуюся перед ним картинку: растрепанный пацан в ковбойке стоит возле роскошного жеребца, на правой руке у него сидит хищная птица, на спине коня ехидно свистит соболь… Гарри виновато что-то забормотал, Коломбо прислушался.

— Это мне Денвер на день рождения дал… Покататься.

Соболь перестал свистеть, подумав, он энергично закивал, мол, точно-точно, покататься дали! Тем временем на улицу высыпали прочие приглашенные родственники и плотной толпой запрудили участок улицы вокруг коня, шумно гомоня, перекрикиваясь и обсуждая стати и мощь скакуна. Последней на крыльцо вышла мама, и Гарри, забыв обо всем на свете, тут же радостно пробурился к ней сквозь толпу, стряхнув с руки сокола. Это было удивительно, но ради сына мама приехала на один день из Вентуры! Чуть не зарыдав от счастья, Гарри, крепко обняв, прижался к мамочке, а та тепло-тепло обняла его своими полными руками, любяще целуя в макушку.

— С днем рождения, сынок!

Гарри крепенько зажмурился, чувствуя, как горячо становится глазам. Ой, не разреветься бы…

— Я соскучился, мама…

— Я знаю, родной. Прости. Но бабушка, кроме меня, никого не хочет видеть.

— А с кем ты её оставила? — глухо проговорил Гарри в мамин живот.

— С тётей Тэнни, её младшей сестрой, — мягко ответила мама. Гарри улыбнулся, вспомнив двоюродную бабушку Теннеси, и глубоко вздохнул, чувствуя к ней огромную благодарность за то, что та согласилась посидеть с больной сестрой, из-за чего мама смогла приехать к нему на день рождения.

Мама, продолжая обнимать его, увела в дом, к тортику со свечками, подаркам и песням под гитару в стиле кантри… Сокол сперва сидел на крыше, потом сквозь окно влетел в гостиную и, сев на оконный карниз, с любопытством принялся глазеть на празднующих, смешно выкручивая голову, рассматривая людей под различными ракурсами то одним, то другим глазом, то вверх ногами, сам при этом сидя вертикально. Конь стоял на улице, положив голову на подоконник, и тоже разглядывал гостей, морщил нос, показывал длинный язык и желтые зубы.

Гости хохотали, видя милые ужимки коня и сокола, совали лошади угощения — сухарики, морковку, корочки, ухитрились скормить птице полосочку сырого бекона, а соболь тем временем пользовался полной свободой, шнырял по гостиной, каким-то непостижимым образом бывая в нескольких местах разом, пересидел на всех коленях и плечах, таская мимоходом кусочки того-сего — тут печеньице стащит, там виноградинку перехватит, а здесь вот сидит на краю стола, половинку киви уплетает. Он всем нравится, все так и тянутся к смелому соболю — погладить, за ушком, под горлышком почесать. А Тополек и рад безмерно: он любит внимание, охотно отзывается на ласку, подставляет шейку и головку.

Позже, когда взрослые гости увлеклись викторинами и картами-пасьянсами, Гарри устроил ровесникам-друзьям покатушки на суперкрасивой лошади. Старшие братья, кстати, тоже не остались в стороне, притащили фотоаппараты и начали фотосессию. Перефотографировали всех желающих. А желали многие — конь-то красавец невозможный, его масть трудно было определить вот так, навскидку, предполагалось, что он серебристо-буланый, но когда Гарри сообщил, что жеребёнок был рожден вороным, Энди отверг эту версию, заявив, что конь мышастый. И к нему допустимо применить словосочетание вороно-чалый: грива-то и хвост у него черные, и на ногах виднеется легкая зебрастость, что говорит о дикой, природной масти. И добавил с искренним восхищением:

— Красавец!

А конь и рад слышать похвалу, стоит в полном сборе: ноги под корпус, шея круто выгнута, грудь выпячена и глаз влюбленно-гордый. Весь мир любит, готов обнять и одарить доблестью.

К вечеру Денвер на своем пикапе подкатил — именинника поздравить и коня домой отправить. Как именно — никто не спрашивал, просто был где-то тут жеребец, а в какой-то миг его не стало, ну и порядок, не с чего панику разводить. А Гарри Денвера отловил, оттянул в уголочек и давай спрашивать о том, где котлы-весы с книгами покупать? Индеец ласково смотрел на него, внимательно слушал мальчишечий голос, а когда Гарри настороженно умолк, заговорил:

— Я провожу тебя в магический квартал, ты только у родителей отпросись на сутки, ладно? Магазины волшебных товаров географически находятся в Нью-Йорке.

Гарри сник.

— А я хотел вместе с ними… С мамой и папой. Нельзя?

— С папой можно, — сдался Денвер. — Он знает о магии.

Гарри вздохнул, он бы поспорил, да нет смысла — мама всё равно завтра уедет к бабушке. И о магии она действительно не всё знает. Мама, конечно, в курсе о том, что он волшебник, но что таких колдунов целый мир — нет.

К счастью, на следующий день у отца выдался некий перерыв в работе, и он согласился составить компанию Гарри и Денверу. К этой поездке Гарри подготовился основательно: собрал со щетки волосы из гривы и хвоста Серебрянки, подобрал оброненные соколом перья, то есть взял четко по инструкции только те ингредиенты, отданные добровольно, на всякий случай завернул в платок и когти древоскрипа, которые тот щедро оставил в диванной обивке, совсем как кошка, да… Добавил всё это к тополиной ветви в рюкзак, это, кстати, полено было, а не ветка, длиной с гаррину руку, и решил, что готов ехать, о чем и заявил.

Сегодня завтрак им приготовила мама перед тем, как уехать в Вентуру, так что наелись впрок всяких маминых вкусностей. Потом за ними приехал Денвер, и они погрузились в его пикап. Коломбо с интересом смотрел в окно, как грузовик, натужно рыча, карабкается вверх по скальному склону, въезжает в туманную дымку и выруливает совершенно внезапно на ровную накатанную дорогу под раскаленное солнце незнакомого мира. Хотя, в принципе, пейзаж был всё тот же — американский, а Америка, как известно, мадам многоликая: едешь по Аризоне — лето, въезжаешь в Монтану — зима… и так повсюду вдоль климатической границы.

Просто волшебный мир сам по себе очень отличен от мира простого. Вот прерия: колышутся высокие травы волнами до горизонта, тут-там виднеются купы деревьев, редко-редко, вдоль берега реки, цепляются за песок стройные сосны и ели, клонятся к воде вечно плачущие ивы, и ветры легонько качают их зеленые вуали. Но тут заканчивается обыденность, когда из травы в небо взлетает стайка крупных светлячков — птичек-пернелл, блуждающих огоньков, а вон там, из кустов, на тебя сонно смотрит пестрая корова, обычная, жующая жвачку, но спина её охвачена пламенем, а вот поодаль к чему-то крадется огромная серая кошка, вроде пума, но рогатая: над её крутым лбом вперед грозно нацелена пара бычьих рогов. Но рога у неё полегче, как у серны. Русский мальчик Славка Крапивин назвал бы её Антикот — антилопа-кот.

Мимо всего этого с ревом проехал грузовичок Денвера, направляя колеса в сторону индейского поселка. Приземистые домики-срубы из потемневших бревен, покатые мшистые крыши с индейскими тотемными символами на балке над входом. Широкие улицы. Вся картина в целом так и дышит атрибутикой американского раннего Дикого Запада.

Их ждал дилижанс, запряженный восьмеркой вороных коней, уже готовых к дальнему путешествию. Кони страстно храпели, топали ногами и буквально выскакивали из шкуры, стремясь как можно скорее рвануть в галоп. Кучера не было, равно как и уздечек на оскаленных мордах… Гарри занервничал, узнав Призрачный Дилижанс из легенды и знаменитых трансильванских коней, красочно и мрачно воспетых в жутковатых новеллах о вампирах Брэма Стокера. Но, глянув на отца, Гарри устыдился своих страхов — Коломбо, ни о чем не подозревая, доверчиво садился в экипаж, обрадованный невероятной перспективой прокатиться на старинном транспорте.

Затолкав страхи поглубже, Гарри забрался в карету и сел рядом с папой, тоже решив отдаться приключению. Денвер сел напротив, захлопнул дверцу и ударил кончиком лука в потолок, давая отмашку лошадям. Те радостно, многоголосо заржали, стронулись с места и, набирая скорость, поскакали по прямой, как стрела, улице навстречу восходящему солнцу — на восток. Грохотали копыта, звенели и гремели рессоры, покачивался на них старинный дилижанс, восторженно хохотал и ахал Коломбо, радостно крича «вау!»

Гарри вскоре тоже пришел в восторг, охваченный волшебной романтикой больших дорог. Пейзаж за окнами тем временем сменился: исчезли, скрылись во тьме травяные пустоши, потемнело небо, а по стеклу печально побежали дождевые капли. Гарри приложил ладонь к стеклянной поверхности, тщетно вглядываясь во мрак, не понимая, с чего погода-то вдруг испортилась? Денвер нехотя пояснил:

— Это не погода, с ней всё в порядке, это кони бегут по Сумеречным землям.

— А что это такое? — озадаченно посмотрел на него Гарри.

— Портал… Безлюдные пространства… — индеец пожал плечами. — Просто им так быстрее, призрачным лошадям.

— Не понял… — поразился Коломбо и приник к окну. — Нас везут кони-призраки? Очуметь! — тут он даже руками всплеснул, выражая свои чувства более емко. Гарри был полностью согласен с отцом, его это тоже впечатлило. Прильнув к окнам, они с изумлением смотрели на низкое темное небо, бугрящееся тяжкими тучами, чернильно-черными и подсвеченными алым багрянцем далеких молний. И посреди этого природного хаоса гремели копыта черных лошадей. Самых быстрых, самых неутомимых, верных и надежных, лучше всех спутниковых навигаторов знающих все дороги мира…

Ни Гарри, ни его отец так и не поняли, сколько времени они ехали сквозь хмарь и темень, просто в какой-то миг в окна ворвался прозрачно-желтый свет свежевымытого солнца — по крайней мере, такое впечатление создавалось — и колеса завибрировали по гранитной мостовой старинного на вид города. Ещё несколько минут езды, и карета остановилась на почтовой площади, Гарри и его отец вышли слегка очумевшими — их немного укачало. Но всё равно они с интересом озирались по сторонам, ибо тут было на что посмотреть.

Дома стояли тесно, почти смыкаясь крышами над головами пешеходов, высокие крылечки над полуподвальными оконцами цокольных этажей, витые чугунные ограды перед фасадами, литые таблички над дверями мастерских со средневековыми символиками в виде стилизованных ножниц, башмаков, котлов и прочей псевдостаринной атрибутики. Потому что на фоне старины как-то нелепо смотрелись современные витрины магазинов одежды, салоны красоты и лавка радиотехники. Да и толпа на улице не отвечала действительности: рядом с толстой крестьянкой в пуховом платке, повязанном поверх многослойных юбок, чинно шествовал вполне современный джентльмен в элегантном костюме-тройке, лакированных ботинках и с тросточкой. Бронзовые газовые фонари соседствовали с высокими электрическими, кроме того, Гарри аж споткнулся и долго пялился на деревянное строение с дыркой-полумесяцем на двери: этот, прости господи, общественный туалет стоял возле наисовременнейшего здания автовокзала. Невольно напрашивался насущный такой вопрос — а в самом вокзале уборной нету, что ли???

Денверу пришлось потолкать и потянуть мальчика за плечи, чтобы растормошить и отвлечь-оторвать от созерцания столь невнятного зрелища, как деревенский сортир и городской стеклянно-бетонный автовокзал, стоящие рядом. Автобусы, кстати, были трехэтажными и фиолетовыми. На них Гарри тоже попялился, гадая — не опрокидывает ли их при заносе? И не мешают ли им троллейбусные провода? Да уж… престранный городок, этакая сборная солянка стилей и эпох.

Поразмыслив, Денвер повел Гарри и Коломбо в мастерскую волшебных палочек, в которой работал потомок Шикобы Вольфа, основателя династии мастеров племени Чокто. Здесь они оставили заготовку и ингредиенты для будущей палочки и, договорившись о цене и времени повторного визита, снова вышли на улицы странного города. Оглянувшись, индеец предложил зайти в магазин одежды, прикупить мантии для Хогвартса. Да, и зимнюю одежду не забудьте… Хогвартс, знаете ли, за Гринвичем находится. Севернее Тропика Козерога. Пришлось учесть и хорошенько побродить среди стеллажей и вешалок, подбирая шмотки, подходящие по всем критериям — по вкусу, размеру, структуре ткани и прочим. То же самое с обувью и нижним бельем. Потом Коломбо с интересом спросил:

— Денвер, а чем это вы расплачиваетесь?

Гарри с любопытством вытянул шею, глядя на монеты в руках индейца. Тот начал пояснения, показывая каждую.

— Вот эта, восьмиугольная, драгота, серебряная, вот эти, круглые и поменьше, полудраготы, они тоже из серебра, а эти, бронзовые, четвертьдраготы. Так называются деньги американских волшебников, в Англии я не знаю как… слышал, что их тоже три разных наименований.

Прикупив повседневной и зимней одежды, Гарри и его спутники перешли в хогвартский отдел, где продавались школьные мантии и колпаки какой-то мадам Малкин, так, во всяком случае, сообщал английский бренд, помимо вышивки на груди с символикой Хогвартса. Здесь Гарри попросили встать на табуреточку, чтобы обмерить его со всех сторон. Стоит Гарри, послушно поднимает-опускает руки по просьбе мастерицы и по сторонам смотрит, в частности, на соседа. Ибо тот очень привлекал внимание. Золотистая шерсть покрывала всё его тело, руки до колен, полусогнут, с хвостом из копчика… ноги не то звериные, не то человечьи, видоизмененные, а лицом разом напоминал человека и собаку.

Чем больше Гарри на него смотрел, тем больше изнывал от любопытства, а спросить-то и страшно — а вдруг обидится? К счастью, сосед-лохматик и сам был не чужд человеческим слабостям, сам нет-нет да и кинет на Гарри быстрый и такой же любопытный взгляд и, к счастью, первым не удержался от вопроса.

— Ты тоже едешь в Хогвартс?

— Да, — торопливо ответил Гарри, отчаянно закивав.

— А как там? — с опаской спросил собакоголовый мальчик.

— Не знаю… — Гарри расстроился. — Сам в первый раз туда еду.

— Значит, мы вместе будем узнавать новый мир? — с осторожностью предложил лохматик. Гарри облегченно закивал.

— Да, вместе! — и назвался: — Меня зовут Гарри Коломбо.

— А я Гулливер Сэлинджер! — мальчик протянул Гарри волосатую руко-лапу.

— Здорово! — непонятно чему обрадовался Гарри, энергично пожимая пушистую ладошку. Потом вспомнил кое о чем: — Слушай… а в списке учителей фигурирует преподаватель по уходу за магическими существами — Беррен Сэлинджер, это не твой родственник случайно?

— Случайно мой, — хмыкнул Гулливер и рассмеялся. — Это папа мой, совсем забыл от волнений, что он в Хогвартсе работает. Сам-то он англичанин, это мама у меня индейская вилка.

— Кто? — опешил Гарри, думая, что ослышался. Вилка? В смысле, столовый прибор? До Гулливера тоже дошла абсурдность ситуации, и он снова засмеялся.

— Ох, прости, Гарри, я так тупею, когда волнуюсь! Я хотел сказать, что моя мама — вилктак из индейского племени.

Гарри растерянно оглядел его волосатую фигуру с ног до головы и понял окончательно, что ничего не понял.

— Но позволь, Гулливер… вилки… вилктаки же люди, нет?

— Да я обычно не так выгляжу-у-у! — досадливо взвыл мальчик. — Это я волнуюсь просто. Да и папа у меня Дарео-волвен. Дарвен, если короче…

— Ух ты… — Гарри аж головой затряс, силясь уложить в голове поступившие сведения. И заглянул в смущенные янтарные глаза дарвена с ясным пониманием — этот паренёк ему нравится, и будет просто замечательно, если они и вправду поедут в Хогвартс вместе — познавать новый мир. А тут и мастерицы подошли с подобранными по размеру мантиями и велели мальчикам примерить их. Примерили здесь же, перед большим зеркалом во всю стену.

Коломбо смотрел-смотрел и попросил ещё пару мантий на вырост, а то мальчики так быстро растут в течение года… К его доводам прислушались, и багаж Гарри пополнился четырьмя новыми плащами, школьными повседневными и зимними. Гулливер тем временем, похоже, совсем успокоился и вернул себе человечью внешность, став милым пацанчиком-одуванчиком, златокудрым и смешным, от зверика у него остались легкая сутуловатость, пушок на теле и янтарные, светло-карие глаза. Был он с мамой, с которой познакомил своих новых знакомых. Невысокая ширококостная индианка тепло поздоровалась с Коломбо и Денвером, назвалась Шайей Сэлинджер и предложила проводить их по магазинам. Так что дальше они вместе покупали книги и прочие предметы по списку. Зашли и в лавочку за палочкой, которую к тому времени сделали для Гарри. Она стала просто потрясающей: толщиной с указку, одиннадцати с половиной дюймов длиной, отполированная и отделанная перламутром. С начинкой из пера авгурея, когтей древоскрипа, волоса из гривы и оплеткой на рукояти из хвоста Серебрянки.

В районе банка их догнал курьер и спросил, не зайдут ли господа Коломбо в банк подписать кое-какие бумаги? Ну, деваться некуда, зашли, но Фрэнк зря беспокоился: как выяснилось, Петунья Дурсль переслала им из Англии некую сумму денег для Гарри. Это было здорово, для Гарри стало новостью, что в Англии у него, оказывается, тоже есть родственники. Тётя, дядя и кузен!

— Ух ты, пап, а где нас нет?!

Коломбо только руками развел и рассмеялся.

— А не знаю, Гарри! Кажется, в Италии ещё есть какие-то Коломбо. Просто были на свете две сестры: Роза и Флоренс. Роза вышла замуж за Гарри Эванса, твоего английского деда, а Флоренс встретила американца итальянского происхождения Берни Коломбо. Ты же ещё помнишь дедушку, Гарри?

Гарри печально кивнул, разумеется, он ещё помнит дедушку Берни, тот умер не так давно. Фрэнк продолжил:

— У Петуньи тоже была сестра, Лили Поттер, она умерла, когда тебе был год.

Фрэнк замолчал, внимательно глядя на сына. Гарри снова кивнул, только более сдержанно, дежурно, ощущая лишь легкую грусть по поводу смерти незнакомой Лили Поттер. И Фрэнк, видя это, решил не говорить больше, чем уже было сказано. Незачем травить мальчику душу, сообщать ему, что он приемный, а не родной. Это ведь на самом деле не так, Гарри очень даже родной ребёнок, родней родного. Уж они-то постарались дать мальчику полную семью, счастье и любовь.

На этом закончился удивительный день. Коломбо, Денвер и Гарри вернулись на почтовую площадь, где ждали черные кони, чтобы доставить их домой.

Комментарий к ~ 14 ~ За покупками в Нью-Йорк

Они, конечно, с уздечками, но пусть будут, более подходящей картинки просто не найти…

https://www.desktopbackground.org/download/o/2011/05/14/203189_horse-hd-animal-wallpapers_1920×1080_h.jpg