Сэр, простите, ещё кое-что...

5 ~ В краю солнца и улыбок

Доран-стрит была очень зеленой и очень тихой улицей. В течение дня по ней редко-редко проедет какая-либо рассыхающаяся колымага, да и то с черепашьей скоростью. На самой улице лишь у трех семей были машины: у самого лейтенанта Коломбо, у Горана Манукяна, толстого и шумного торговца, державшего продуктовый магазинчик и имеющего для таких целей старенький грузовичок, а также у Ларри Бауэра, владельца публичной библиотеки на Гарвард-стрит, здесь, кстати, находится своя «Спешиэл Коллекция», которая содержит оригинальные документы и записи, по большей части, истории Глендейла, а также включает одну из самых больших коллекций книг о кошках в мире — более двадцати тысяч томов. Она была подарена библиотеке в пятидесятых годах Клубом любителей кошек Jewel City.

Остальное население улицы для перемещения пользовалось велосипедами, рейсовым автобусом и собственными ногами.

В Глендейле проживает одна из крупнейших общин армянского происхождения в США. Армянские семьи живут в городе с тысяча девятьсот двадцатых годов, но в семидесятых иммиграция усилилась. Американские армяне хорошо интегрированы в город, имея множество предприятий, несколько армянских школ и этнические культурные организации, обслуживающие эту этническую группу. Большинство армян Глендейла прибыло в город за последние два десятилетия.

Глендейл находится в горах Вердуго и является пригородом в столичном районе Лос-Анджелеса. Город граничит на северо-западе с районами Сан-Вэлли и Туджунга в Лос-Анджелесе; на северо-востоке — Ла Каньяда Флинтридж и некорпоративный район Ла Кресента; на западе — Бербанк и парк Гриффит; к востоку — у Орлиной скалы и Пасадены; к югу — от района Этуотер-Виллидж Лос-Анджелеса; и на юго-восток — квартал Гласселл-Парк в Лос-Анджелесе. В Голден Стэйт, Вентура, Глендейл и Предгорные автострады проходят через город, никак не задевая саму Доран-стрит, которая была, что называется, глушью, окраинной провинцией, деревней-в-городе, плавно перетекающей в зеленую виноградную долину Сан-Вэлли. Эти места не зря описываются, ведь в них будет проходить детство наших героев.

А самое милое в Глендейле было знаете что? Глендейл, наряду с Бербанком, служил крупным производственным центром для индустрии развлечений США и американской анимационной индустрии в течение нескольких десятилетий, потому что Walt Disney Company переросла свою студию в Бербанке в начале шестидесятых годов и начала расширяться до ближайших бизнес-парков, которые оказались в Глендейле Гранд Сентрал Бизнес-центре, примерно в двух милях к востоку. Ну знаете!.. Всем бы такое детство — посещать каждый божий день потрясающие аттракционы Диснейленда!!!

Вот и окружали маленького Гарри каждый вечер субботы Микки Маусы и утята из «Утиных историй». Особенно сильно ему понравился Плуто, веселый и смешной желтый пёс, известный проказник и всеобщий любимец. Ещё Гарри полюбился Бэмби, милый оленёнок, рожденный на студии Дисней аж в сорок втором году… Бренды «Бэмби» были повсюду: и принты на майках, и коробки с цветными карандашами, и наклейки с игрушками — всё носило изображение чудесного тонконогого малыша, так полюбившегося детям всех возрастов.

Шарики, яркие обертки шоколадок и конфет, веселая музыка — всё это поначалу пугало и будоражило Гарри, сидящего поочередно на руках мамы и папы, потому что Майя временами начинала ревновать и закатывала истерики, просясь на ручки к родителям, а посидев на папиных плечах, неожиданно решала, что хватит, и с ревом тянулась к маме. И наоборот, от мамы к папе. У двухлетней малышки в голове варилась такая эмоциональная кашка, что с ней никто не рисковал спорить, проще было внять её внезапным капризам.

По воскресеньям чета Коломбо со всеми Лос-Анджелесскими родственниками посещали церковь, обычно это было по утрам, на утренней службе, весь остальной день вплоть до вечера отдавался полноценному отдыху, состоящему из бесчисленных пикников по всем загородным лужайкам и паркам, коих в Глендейле насчитывалось чуть ли не с полсотни.

Самым любимым для Гарри вскоре стал парк Гриффита со всевозможными африканскими представителями флоры и фауны. Ну оно и понятно: Гриффит-парк поставлял животных для ближних киностудий DisneyToon Studios, и, соответственно, летали по джунглям Тарзаны всех мастей в компании павианов и шимпанзе, паслись на полянках слоны с бегемотами, слоны, правда, индийские, но это такие мелочи, ей-богу, никто не придирался к тому, что по африканским прериям скачут королевы джунглей на крашеных под зебру лошадях и бродят азиатские слоны.

Но один африканский слон в Гриффит-парке всё же был. И его вид поражал гаррино воображение — огромный, свыше трех с половиной метров, с ушами-одеялами и неохватными ногами, он был красой и гордостью парка, названного в честь полковника Дженкинса Гриффита.

Гриффит-парк, называемый в шутку Центральным парком Лос-Анджелеса (по аналогии с нью-йоркским), занимает фантастическую площадь в тысячу семьсот гектаров — и это в центре одного из крупнейших мегаполисов США. За год парк посещает более десяти миллионов человек. Этот интерес более чем оправдан: на территории есть масса развлечений — от смотровой площадки, откуда открывается отличный вид на хрестоматийную надпись «Hollywood», до Греческого амфитеатра, обсерватории, планетария, гольф-клуба и детских аттракционов.

В тысяча восемьсот восемьдесят втором году удачливый делец полковник Гриффит приобрел старое ранчо Лос-Фелис на берегу реки Лос-Анджелес и переоборудовал его под страусиную ферму. Дела шли хорошо, полковник переключился на строительство частных вилл и для того, чтобы получить выгодный контракт от города, отписал Лос-Анджелесу тысячу двести гектаров своих владений. Здесь был сооружён аэродром, позже появился зоопарк, затем была возведена обсерватория — мало-помалу парк обрастал инфраструктурой и постепенно превратился в излюбленное место прогулок жителей Эл-Эй.

Гриффит-парк расположен в восточной стороне гор Санта-Моники в пригороде Лос-Анджелеса Лос-Фелисе. Семья Коломбо обычно добиралась сюда на автомобиле, который лейтенант оставлял на вместительной парковке на улице Вермонт-Каньон у въезда в парк. А если Фрэнк не мог или был на работе, то ребят возил один из четырех дядь на своих машинах или тётки на такси или автобусе из Санта-Моники или Голливуда.

В первую очередь Коломбо с женой и детьми приезжали в Гриффит-парк для того, чтобы погулять в своё удовольствие на свежем воздухе, среди зелёных ландшафтов на великолепно ухоженной территории. В этом был какой-то свой особый кайф — неспешно дойти до смотровой площадки, где можно окинуть взглядом окрестности в мощные стационарные бинокли и полюбоваться на гору Маунт-Ли и надпись «Hollywood». В Греческом амфитеатре по вечерам проходят концерты, после которых грех не посетить обсерваторию и планетарий Гриффита и полюбоваться на ночное небо в телескоп. Далее тем же неторопливым прогулочным шагом посещали Лос-Анджелесский зоопарк и Национальный центр Отри — музей, посвящённый коренным культурам американского Запада. В музее Трэвел-Таун с удовольствием слушали лекции об истории железных дорог в Южной Калифорнии, гвоздь экспозиции которой — точные копии известных поездов. Ещё в Гриффит-парке по желанию можно было поиграть в гольф, футбол, баскетбол и теннис, поплавать в бассейне, поездить верхом.

Особенно популярны Заповедник горилл, Лес красных обезьян и зона «Слоны Азии». Для горилл здесь построили целые джунгли с водопадами и садом, имитирующим их естественные условия обитания, а у слонов в распоряжении огромная территория, на которой можно свободно гулять и купаться. Кроме того, по всему зоопарку рассредоточен ботанический сад с экзотическими растениями. Здесь растут фикусы, чилийские винные пальмы, розы, шалфей и кусты смородины. В одном самом необычном павильоне были собраны редкие растения, конфискованные при попытке нелегального ввоза. Для детей было открыто ранчо «Мюриэль», где можно поиграть с карликовыми козами и другими домашними животными.

Каждый день, кроме вторника, с полдвенадцатого до полчетвертого в зоопарке проходит шоу «Мир птиц», на котором посетителям демонстрировали редкие и даже исчезающие виды.

В зоопарк старались прийти утром, когда животные только проснулись, еще не устали от посетителей и не прятались. А еще в это время можно было посмотреть, как их кормят.

Передвигались по парку обычно пешком или на трамвае-сафари, который курсировал по всей территории. Всего у него шесть остановок в разных концах зоопарка, билет на весь день для детей и взрослых был сравнительно дешевым, да и количество поездок было не ограничено, чем некоторые многодетные семьи внаглую пользовались, таская детишек вместо того, чтобы упечь их в детсад и забыть…

На территории зоопарка есть несколько кафе, но цены в них, к сожалению, довольно высоки, так что перекус окруженные детками семейки брали с собой на целый день.

Вот в таком ярком и солнечном мире, в атмосфере добра и улыбок началась новая жизнь нашего маленького героя — Гарри Коломбо. Дома он тоже ни на секунду не оставался один, рядом с ним постоянно и обязательно кто-то находился: мама ли, братья, дяди ли, тёти с кузенами и кузинами. Самым любимым кузеном для Гарри вскорости стал Энди Парма, высокий стройный мальчик с темными волосами, кареглазый, с милой улыбкой и добродушным нравом. Энди, в свою очередь, тоже крепко привязался к Гарри: малыш был милым, спокойным и неконфликтным, ласково и доверчиво прижимался к старшему, внимательно слушал сказки и рассматривал картинки в книжке.

По вечерам устраивали массовое купание перед сном. До половины набиралась ванна, в теплую воду которой добавлялась пышная ароматная пена с пузырьками, потом в неё запускались дети, все четверо — Сэм, Патрик, Майя и Гарри. Пацанята плескались, брызгались пеной, накручивали рога из мокрых волос себе и младшим и смеялись, Майя пискляво пела песенки, играла корабликом и делала Гарри пенную шапочку, от которой Гарри тоненько хихикал — пена смешно щекотала уши и шею…

После ванны свежевымытых и распаренных детей забирали, завернув в пушистые теплые полотенца, и уносили по комнатам. Майе и Гарри, как самым маленьким, разрешалось засыпать в родительской постели, а потом, когда они крепко и сладко спали, Фрэнк с женой осторожно уносили малюток в детскую и укладывали в их кроватки.

Правда, однажды случился непредвиденный казус, когда Гарри не слишком крепко уснул из-за начавших резаться боковых зубиков-моляров, вследствие чего, как оно обычно и бывает, поднялась температура и заболели воспаленные десенки. Гарри проснулся и жалобно захныкал, при свете ночничка увидев, что он в своей кроватке и совсем один… Горел больной ротик, нестерпимо хотелось чего-нибудь пожевать и погрызть, но в кроватке не было игрушек, кроме одеяльца и подушки. Пожевав и помусолив рукав пижамки, Гарри, однако, счел, что тот чересчур мягкий, бросил это занятие и попробовал погрызть верхнюю перекладину перил у кровати — прутья не получилось, голова не пролезла между ними… Перекладина оказалась очень твердой и широкой. Малец озадаченно замер, крепенько держась за перекладину, и решал крайне сложную задачу: рот болит, надо чего-то пожевать, и это что-то надо найти или достать. Поплакать? Не с чего и не для кого: в комнате никого, кроме него и Майи, нет. Посмотрев на дверь, Гарри увидел, что она, как обычно, приоткрыта. В ту же секунду в его головенке вспыхнуло решение — найти папу и маму. Не позвать плачем-криком, а именно найти. И попробуйте спросить младенца, он вам ответит, ага…

Гарри начал налезать на верх перекладины, подтягиваясь ручками и упираясь ножками в прутья, пока не повис на перекладине пузом, после чего, дрыгаясь и лягаясь, просто вывалился из кроватки на пушистый толстый ковер. Сев прямо, он потряс головой, звонко чихнул от попавших в рот и нос ковровых ворсинок, встал и деловито потопал к двери. Ходить он в год научился, Лили и Джеймс ещё застали его первые шаги…

В коридоре он, однако, сел на пол и пополз, потом встал и опять потопал вдоль стены, думая, какая из этих одинаковых дверей ведет в папину-мамину комнату? Может, эта?

Просочившись в щель, Гарри проник в залитую лунным светом спальню. Родительскую кровать он сразу узнал, обрадованно заворковав, протопал к ней. И вот тут-то перед ним встало первое неодолимое препятствие — ложе было очень высоким. Делать нечего, пришлось включить плач.

Сонно заворочалась полноватая миссис Коломбо, пробормотала спросонок:

— О, дорогой, мы же не купили собаку?..

— М-м-ммм, нет, — сонливо промычал отец. — Это не Майя?

Гарри заныл погромче. Матрас скрипнул под телом проснувшегося человека, Коломбо сел и, свесив ноги, посмотрел вниз. Гарри, задрав головенку, собрался было радостно улыбнуться папе, но в следующий миг узрел то, чего не мог бы представить в самом страшном кошмаре — на месте правого глаза у отца зиял провал пустой глазницы. Ничего не поняв, Гарри, тем не менее, боязливо поежился, сдавленно икнув. Потому что заметил, несмотря на малолетство, что у папы чего-то не так, испугаться он, слава богу, не испугался, так как не осознал увиденного.

Фрэнк нагнулся с кровати, сгреб Гарри и, посадив на колени, вздохнул.

— Ну, и почему не спим?

После некоторых необходимых манипуляций и укачиваний Коломбо выяснил причину: у мальчика температура и режутся зубки. Пока он сбивал жар и искал малышу резиновое колечко для десен, Гарри сидел на папиных руках и с интересом таращился в пустую глазницу, временами трогая её края пальчиками, при этом вопросительно лопотал что-то на своем младенческом языке. Папа внимательно слушал детский лепет, вздыхал, ходил по комнате и укачивал температурящего ребёнка. Наконец Гарри забылся сном, и отец смог унести его в детскую.

Наутро Гарри, видя у папы оба глаза, удивился странному сну. Потом, со временем, вылезая из кроватки по разным причинам и проникая в комнату родителей, Гарри снова и снова находил одноглазого папу, потом нашел глаз в стакане, испугался и поревел, но недолго, потому что понял, что разгадал загадку, как у папы получается быть одноглазым. Всё очень просто — папочка вытаскивает глаз и кладет его на ночь в стакан с водой. Как зубы один из дедушек. Что поделать, таковы мелочи жизни в этой семье оказались…

В полтора года Гарри выбирался из кроватки довольно-таки успешно и сноровисто — научился перекидывать ногу через боковину, упирался пальцами ног в матрас с внешней стороны и уже вполне цивильно спускался. Залезал в кроватку точно также. Родители, понимая, что пацана уже никакие преграды не остановят, совсем убрали верхнюю перекладину, оставив низенький бортик, чтоб ребёнок во сне не скатился с постели.

Ночные побеги Гарри забавляли супругов: их собственные дети довольно часто проделывали те же фокусы, но не так интенсивно, в то время как Гарри старался покинуть кроватку каждую ночь. Но его не ругали. Понимали. Тем более, что Коломбо помнил обстоятельства гибели родителей мальчика, знал, что малыш сидел один в кроватке, когда один плохой тип пришел убивать его семью. Потом из Англии пришло письмо с известием о том, что дело Волан-де-Морта закрыто, приспособив новые подробности на маггловский уровень. Фрэнку стало очень сильно не по себе, когда прочел, как убийца застрелился на глазах у ребёнка, взорвав напоследок комнату. Это ж черт знает что пережил годовалый малыш в ту кошмарную ночь…

Поэтому ночного беглеца не ругали, брали на руки и терпеливо укачивали-успокаивали, пели песенки и рассказывали что-нибудь незатейливое. Сам же Гарри полюбил засыпать под сказку «Приключения Джека», которую мама с папой частенько почитывали ему. Особенно сильно ему пришелся по душе один фрагмент из сказки, который он стал часто просить перечитать. И замирал сладко маленький Гарри, слушая теплый папин голос.

«Джек прислушался: снаружи доносился тихий шорох, как будто на землю падали тысячи и тысячи крылышек мотыльков. Джек поднялся и пошёл к выходу. В первый миг он ничего не увидел, вокруг него была белая мгла. Белые воздушные хлопья мягко осели на спину, плечи и голову Джека.

Подняв мордочку вверх, Джек увидел необычайно высокое небо, такое небо он не видел никогда. Чёрная бездна, усыпанная сияющими точками, а прямо над головой висел круглый лик полной луны. А вокруг было белое безмолвие.

Вдруг Джек вздрогнул — прямо из белой стены шагнули волки, он не сразу сообразил, что это его мама, папа и Зейн.

— Что это? — чуть дыша, спросил Джек.

— Снег, — сказал Зейн. — Настала зима… — и он, к удивлению Джека, вдруг запрокинул голову и завыл. Это был странный, неповторимый вой, в нём слышалась тоска и мольба о чём-то недостижимом.

Немного выждав, к вою Зейна присоединились голоса Лакки и Расти.

Джек слушал как зачарованный, и тут ему пригрезилось: он бежал, куда-то бежал вместе со стаей. Освещённый голубой луной, он бежал просто потому, что хотелось бежать, а рядом с ним бежала белая волчица!

Из горла Джека вырвался вой, его тонкий, неокрепший голосок слился с голосами старших волков. Это была первая зима Джека».

Видимо, что-то видел в этом кусочке Гарри… может быть, он видел семью? Видел ту самую сплоченность, которую показывали дружные волки, и ощущал, действительно ощущал, сознавал утраченное на короткое время чувство локтя?..