Сердце для киборга

Глава 10

Лейла прижимает к груди обычный целлофановый пакет так, словно там редкая сумка из дорогого брэндового магазина. Хотя на самом деле там просто кусок плотной ткани, вышитой затейливыми узорами.

— Это тебе, доча, платье. Возьми на память. Авось еще свидимся.

Именно с такими словами баба Зина и отдала ей сей пакет. И Лейла ей очень благодарна. Потому что сегодняшний день и правда не хочется забывать.

Настроение как нельзя более приподнятое. От распирающих ее новых впечатлений хочется высунуться в окно и кричать. Чего она никогда не делала ранее. Отец бы точно не оценил. Вспоминается шашлык пожаренный прямо на углях, плов в больших котлах, тоже томящихся на огне. Все ароматное и невероятно вкусное.

Лейла вспоминает, как училась стрелять из лука. Немного волнующийся молодой человек объяснял ей как правильно натягивать тетиву, держать стрелу, целиться. Кажется, его звали Павел. Да, точно! Паша! Очень милый и приветливый парень. К сожалению, они не успели обменяться номерами. Как только девушка достала свой телефон, подошел Дан. Не с этого ли момента все покатилось кувырком?

Лейла пытается припомнить ту грань, когда ее охранник стал выглядеть темнее самой черной тучи. Но не может. Вот еще секунду назад ничего не предвещает. Они невинно беседуют с Павлом, а уже через мгновение тот улепётывает на самый дальний конец поля и больше к ней не подходит. Кажется, даже взглядом встречаться боится. А всему виной этот бородатый варвар.

Еще некоторое время Лейла сидит и распаляет себя, но в конце концов не выдерживает:

— Почему ты так поступил с Пашей?!

— Как?

Голос охранника сух и не выражает никаких эмоций. Словно все происходящее ему и правда до лампочки. Только вот руки, сжатые на руле, выдают мужчину с головой. Что могло его так вывести из себя? Кто здесь и должен злиться так это она!

— Ты. Его. Напугал.

Лейла старается быть предельно спокойной.

— Разве я такой страшный?

Наверное, он пытается перевести все в шутку. Но только никому из них не смешно.

— Ты просто ужасен!

Заключает она и резко отворачивается к окну. О чем еще можно говорить с этим безжизненным куском металла. Наверняка, его лучший друг — это пистолет и ни о каких человеческих нормах поведения он даже не слышал. А если даже и слышал, то следовать им явно не собирается. Как и быть вежливым. С ней. Последнее почему-то ранит больнее всего.

В попытке немного расслабиться Лейла откидывается на спинку сидения и прикрывает глаза. День был поистине насыщенный, а молодой организм, не привыкший к подобному, успел утомиться. Поэтому засыпает она практически мгновенно.

Дан выдыхает и глушит мотор. Сердце в его груди творит несусветную дичь и похоже готово пробить дыру наружу. Он проводит ладонью по лицу и пытается согнать болезненный морок. А еще изо всех сил пытается не смотреть, не поворачивать голову туда, где сейчас спит самый настоящий ангелок. Просто потому, что никакой выдержки, даже его железной, не хватит, если хотя бы взгляд бросит.

Это ж надо так встрять?!

Осторожно, чтобы не разбудить девушку, открывает дверцу и выходит из машины. Вдыхает холодный, прозрачный воздух и пытается привести в порядок сбившиеся мысли. Перед глазами все еще стоит картина задранного вверх маленького сопящего носика, гладких щечек, по которым так и хочется провести ладонью и таких манящих губ. Он помнит какие они на вкус. Черт возьми, он этого никогда не забудет!

Дан снова трясет головой, чтобы просто прогнать наваждение. Не сорваться. Не броситься обратно в машину и не взять столь желанный, но явно недоступный трофей. Девочка его боится, пугается и вздрагивает каждый раз, как только они встречаются взглядами. Он это еще тогда с самого первого раза заметил.

Но вместо того, чтобы действовать постепенно, по уму. Вновь и вновь поступает как чертов дикий неандерталец. Набрасывается и пытается завалить. Просто устоять ведь невозможно. Прямо пытка настоящая находиться так близко рядом и не иметь возможности дотронуться, погладить, сжать, сорвать одежду…

— Да, бля!!!

То, что девочка так запала ему в душу, чертовски пугает. Как и другое. Что он будет делать, когда придет время уходить? А оно обязательно наступит. Всегда наступает рано или поздно. Любое задание так или иначе подходит к концу. Вот и это подойдет. И надо бы суметь не привязаться. Потому что один такой нехороший случай в его карьере уже был. Но там, конечно, все было иначе.

А может ему просто переспать с ней? Тогда и отпустит. И член каждый раз перестанет каменеть от одного только случайно брошенного взгляда. Идея выглядит настолько безумной, что в какой-то момент хочется ее принять. Пустить весь свой долбанный профессионализм под откос и просто трахнуть блондинистую куколку так, чтобы ни одной мысли в голове не осталось. И чем дальше он об этом думает, тем больше убеждается в правильности данного решения.

Правда существует одно «но». Если вся проблема только в сексе, почему он так завелся сегодня? Почему чуть из штанов не выпрыгнул, едва заприметив слабый намек на обмен любезностями? Почему бедного Пашу, которого же сам попросил присмотреть за девчонкой, едва не порвал на британский флаг? И почему от одной только мысли, что рядом с куколкой будет вертеться какой-то другой мужик, выбешивает до черных точек перед глазами и шума в ушах. Его так после войны на реабилитации не колбасило, как в последние несколько дней.

Дойдя до этого в своей, казалось бы, логически верной цепочки рассуждений, он понимает, что где-то явно свернул не туда. В конце концов сейчас главная задача заключается не в том, как соблазнить строптивую девчонку. Если оно ему вообще надо. Ну, да, пожалел. Ну, да, свозил развеяться на природу. По доброте душевной, можно сказать. Это вообще ни о чем не говорит.

Сейчас самый главный вопрос заключается в том, чтобы найти крысу. А вот эта задача как раз на пять баллов. Потому что Дан нутром чувствует — что-то здесь не так. Подстава какая-то. Разгадать бы какая!

Конечно, на первый взгляд все легко и просто как два пальца об асфальт. Что мы имеем?

Так называемый сталкер, засыпающий угрозами. Использующий при этом достаточно допотопный метод бумажных анонимок. Почему не позвонит девушке на телефон? Боится, что отследят? Возможно.

Объект, то есть девчонка, совершенно ни о чем не подозревающая. Пребывающая в блаженном неведении до недавних пор по крайней мере. Какие бы куриные мозги там у нее ни были (в чем Дан искренне сомневался, то есть считал ее гораздо умнее в отличии от наивного отца), но после внезапного ночного вторжения подозрения и в ее голову должны были закрасться.

И если сперва ему эта идея, держать все в тайне от объекта, не нравилась. То теперь он с ней полностью согласен. Нечего ей знать все те мерзости, что написаны на жалких клочках бумаги. И нечего ей вообще хоть что-либо об этом знать. Это дело для мужчин. А не для хрупких, ранимых женщин. И он сам со всем разберется, не посвящая ее во всю эту грязь.

Идем дальше. А следующий у нас так называемый друг детства. Ник, чтоб его собаки потрепали. И вот тут, казалось бы, головоломка сходится. Если сложить два плюс два. Молодого вспыльчивого паренька, томящегося чувствами уже довольно давно и маньячного сталкера, дошедшего до того, что чуть не выкрал девчонку. У Дана от одной этой мысли мороз по коже. А от воспоминаний так вообще хочется пойти и начать крушить все направо и налево. Как только представит ее, бледную, перепуганную, невнятно бормочущую о том, как этот подонок…

Мужчина сильнее сжимает кулаки, бросает взгляд на лобовое стекло, за которым мирно, ни о чем не догадываясь, посапывает маленькое белокурое чудо, и его отпускает. Медленно, но уверенно разжимается петля на шее. Сердце начинает стучать ровнее. Воздух свободнее проникает в легкие. Эффект, производимый на него всего лишь одним ее видом, пугает и восхищает одновременно.

Впрочем, не важно. Не сейчас. Думаем дальше. Так вот, карта вроде сходится. Стало быть, Ник и неизвестный сталкер одно лицо. Но это лишь на первый взгляд. А если присмотреться. Копнуть, так сказать, глубже. Все аргументы разбиваются об одно жирное «но».

Хлипкий паренек не способный даже отразить удар и ловкий, быстрый сталкер, который смог в темноте противостоять самому киборгу, да еще и сбежать, явно два совершенно разных человека. Так кто же он? Этот таинственный маньяк! И с хрена ли ему надо от его девчонки?!

А еще невероятно злит ее глупое желание защитить того сопляка. По-хорошему за то что он сделал, с ним бы следует провесит такую конкретную, разъяснительную беседу. А в этом Дан очень хорош. Кулаки так и чешутся. Но одна мысль о реакции девчонки тормозит на корню все благие начинания.

Это ж надо так встрять?!

Дан замирает, внимательно сканируя горизонт и не замечает того, что пассажир, до этого мирно спящий в машине, уже проснулся. Не замечает внимательного, пристального взгляда, скользящего по мужской фигуре. Взгляда, за который любой другой мужчина готов бы был биться из последних сил, а ему, Дану, он достается совершенно бесплатно. Не замечает тонких, бледных ноздрей, подрагивающих в томительном ожидании. Но самое главное не замечает собственных чувств, сейчас видных как на ладони. Он просто не задумывается об этом. Работа в данный момент для него важнее всего. Даже собственного благополучия. Так было, есть и будет. Таков он, Данила Холодов, настоящий киборг.

Девушка выходит из машины, не дожидаясь ответной реакции. Если честно, свое недавнее проявление слабости она бы предпочла скрыть. Поэтому испытывает странное амбивалентное состояние. С одной стороны рада, что оказалась незамеченной. С другой — разочарована совершенным равнодушием.

Разве не пора уже смириться? Разве ей самой не будет легче, если она наконец поймет и примет — с этим мужчиной ей не по пути? Разве нельзя заставить глупое сердце перестать так колотиться от одного только взгляда на широкие плечи, мощные бедра и суровое жесткое лицо?

— Почему ты меня не разбудил?!

Претензия звучит тем грубее, чем более бессильной рядом с ним она себя ощущает. Возможно, это защитная реакция организма, который хоть так пытается дать понять, что еще не сложил лапки и будет сражаться до конца. Понять бы еще с чем она сражается.

— Ты очень крепко спала.

Его равнодушие и спокойствие выводят из себя еще сильнее. Как же ей хочется впиться своими острыми ногтями и оставить след на этом лице, шрам. Чтоб не заживал. Чтоб он всегда помнил. Помнил о ней. Как же это жалко!

— Что нравится наблюдать за спящими людьми? — бросает грубо и зло. — А ты оказывается тот еще извращенец!

Не меняясь в лице, охранник делает шаг, а она едва не отскакивает на пару метров. Ведь знает, что не ударит. Уверена в этом. Но все равно становится невероятно жутко, когда такая гора вдруг ни с того ни с сего начинает приближаться, да еще и с этим каменным выражением на лице.

Внезапно мужчина тормозит и больше не делает ни шагу навстречу. Лейла, сама того не ведая, облегченно выдыхает. Однако бунтарский пыл так просто не испаряется.

— Иди в дом.

— Хватит мне приказывать!

— Могу помочь дойти.

Заявление звучит как явная угроза. Девушка с опаской косится на огромные мужские руки, которые сейчас как бы невзначай сгибаются и разгибаются. Словно демонстрируя всю силу и мощь хватательных рефлексов. С чего это ее охранник вдруг стал таким дерзким? Или он таким и был? Или считает, что раз они целовались, раз она позволила, то теперь можно и вести себя так по хамски?!

— Ты не посмеешь!

Легкая усмешка летит в ответ.

— Давай проверим.

Но проверять Лейле вовсе не хочется. Быть позорно сграбастанной посреди собственного двора под точным прицелом видеокамер и насмешливыми взглядами всей остальной охраны. Так низко она еще не пала. И не собирается. Поэтому гордо вздернув подбородок, благоразумно обходит охранника по дуге. Большой дуге. Чтобы ни одна загребущая лапа не достала.

— Обойдусь!

Последнее слово тоже летит гордо. Как в том анекдоте: это не вы меня бросаете, а я сама ухожу. Вот и она уходит. Вся невероятно гордая и в глубине души чертовски уязвленная. А ей то показалось, что после сегодняшнего дня они, возможно, стали чуточку ближе. Ведь не зря он приоткрыл ей частичку своей жизни, маленький уголок своего личного пространства.

Выходит, что зря. Пожалел получается. Ее что ли? Одну из самых богатых и красивых девушек города. Пускай себя пожалеет. Пес безродный, вот он кто! И, да, он еще определенно пожалеет! Ведь последнее слово всегда остается за ней!