Сердце для киборга

Глава 25

Лейла старается быть храброй. Старается убедить себя, что ее скоро найдут. Так или иначе она успела вырубить глушилку, прежде чем потерять сознание. А значит помощь наверняка уже очень близко. И нужно просто потерпеть. Чтобы больше не было никаких жертв. Чтобы отец не пострадал. Или кто-нибудь другой.

О том что в следующий раз пострадать может ее охранник, Лейла старается не думать. Мужчина воспринимается как оплот безопасности, который никогда и ни при каких обстоятельствах не рухнет. А если это произойдет, как отреагирует она?

Почему она думает о нем сейчас? Почему так уверена в его защите? Почему уверена, что обязательно придет? Спасет? Защитит? Неужели дело только в его профессиональных качествах. Только в том, кем он для нее является. Только в его работе.

Все эти мысли стремительно проносятся в голове, пока она приходит в себя. Пытается понять, где находится. Пытается почувствовать собственное тело. Руки девушки связаны. Во рту кляп. От которого уже все свело. Хорошо хоть глаза оставили открытыми и можно изучить окружающую обстановку.

Помещение темное и неопрятное. Изнутри больше похожее на старый заброшенный склад где-то на окраинах городской промзоны. Здесь безусловно есть место, где спрятаться или, например, держать похищенного человека. Интересно, что же все-таки им или ему надо?

Ведь совершенно очевидно дело тут не в банальном желании. Даже если за ней охотиться самый настоящий маньяк, что крайне маловероятно. Маньяки в их городе уже много десятилетий не водились. Но даже если так. Зачем ему так сильно осложнять свою задачу? Зачем везти сюда? И почему не прикопать в соседнем леске?

Замешан ли здесь бизнес отца? Или кто-то сводит с ней личные счеты?

Последнее маловероятно. Какие у Лейлы могут быть личные враги? Это все курам на смех!

Неприятный скрип входной двери холодным железом отдается в сердце и прерывает логичный ход размышлений. Лейла с трудом удерживается, чтобы не зажмуриться. Поднимает подбородок и смотрит прямо в лицо опасности. Вздрагивает, как только сталкивается взглядом с глубоко посаженными, смотрящими хмуро из-под низкого лба глазами. И шумно сглатывает, потому что узнает.

Наверное то, что рот ее заклеен липкой лентой даже к лучшему. По крайней мере не нужно сдерживать крик ужаса, готовый вырваться из груди. Мужчина — ее давнишний ночной гость. Тот, кто сумел обхитрить систему безопасности. Уйти целым и невредимым от ее охранника. И едва не настигнуть на пустынном, ночном шоссе. Сейчас стоит прямо перед ней. С вполне конкретными хорошо читающимися в его неприятных мутных глазах намерениями.

Между ними ни единой преграды. Ни одного препятствия, способного чудесным образом спасти. Но ведь она, итак, прекрасно понимала на что идет, ввязавшись в эту игру. Разве сейчас время пасовать?

— Вот мы и встретились, маленькая, кусачая дрянь!

От звука его голоса каждый волосок на теле встает дыбом. Леденеют руки, и даже дышать становится заметно труднее.

— Больше ты не сможешь кусаться! — довольно добавляет он, косясь на ее заклеенный рот. — И теперь мы сможем как следует поиграть.

Мужчина приближается, как в замедленной съемке. Кладет руку на ее голову. Медленно проводит по волосам. Слегка зажимает кончики и тянет в сторону. Голова девушки дергается. На глаза наворачиваются слезы.

— У тебя шикарные волосы! — тем временем тянет мучитель. — Всегда мечтал их потрогать. Они похожи на жидкое золото. И пахнут медом и солнцем.

Не ограничиваясь одними словами, он с силой вбирает воздух, прижимая одну из прядей к своему лицу. От омерзения девушка дергается назад. Стул, на котором она сидит теряет равновесие, и девушка летит на каменный пол, больно ударяясь затылком.

Из глаз начинают бежать настоящие слезы. А голова болит так, словно внутри взорвался фейерверк.

Мужчина нависает над ней. Он не очень высокий, да и на вид не особо спортивный. Но чувствуется в нем некое безумие присущее больным. Лейла читала о подобном в одной из научно-познавательных статей. Сумасшедшие люди порой, особенно в периоды обострений, по силе не уступают хорошо подготовленным профессионалам.

Наверное поэтому Дан не смог в прошлый раз его схватить. Парень не сильный от природы, но в момент своих помешательств становящийся буйным. Действительно больной человек. И то, что он обратил внимание на Лейлу просто стечение обстоятельств. Под прицел могла попасть любая мало-мальски симпатичная девушка. Ей просто не повезло. Интересно, где он ее заметил? Быть может в одном из тц, где Лейла порой любила праздно проводить время. Но это уже не важно.

По крайней мере у нее в отличии от обычной девушки с улицы есть защита. И она ее не подведет. Сердце вновь сжимается при мыслях о Дане. Успеет ли он?

Тем временем влажные, холодные губы мажут по щеке. Лейла не выдерживает и зажмуривается. Пытается отделаться от ощущения, что по телу ползет сотня другая отвратительных жуков. И подавить внезапный приступ тошноты.

Его руки начинают неприятно копошиться в ее одежде. Ноги девушки связаны. Поэтому даже сопротивление она оказать не в силах. Как беззащитный зверек, попавший к браконьеру в ловушку. Может только испугано хлопать глазами и отчаянно скрипеть зубами.

— Я только приласкаю тебя немного, — противно шепчет он, склоняясь к самому уху. — Тебе понравится. Будешь послушной и тогда тебе не будет больно. Я не люблю причинять боль. Боль — это плохо.

Тело девушки сотрясается от внутренней дрожи. Но когда она слышит характерный звук расстегивающейся молнии на мужских брюках, то выдержка сдает окончательно. Девушка начинает отчаянно трепыхаться. Пытатся спихнуть с себя психа, решившего видимо здесь и сейчас довести начатое до конца.

— Ты чего, коза, вытворяешь?

Ее больно хватают за подбородок. Так что, наверное, даже след от пальцев останется, и словно ждут ответа. Встряхивают сильнее. Потом очевидно понимая причину заминки, протягивают руку и резко дергают за кусок липкой ленты.

От боли глаза просто лезут на лоб. Лейла не сдерживается и кричит. На мгновение кажется, что вместе со злосчастным кляпом он отрывает и кожу. Боль в тысячу раз сильнее, чем если внезапно сорвать пластырь с коленки.

— Будешь вести себя послушно?

Задают ей вопрос, продолжая болезненно сжимать подбородок.

— Не дождешься!

Хочется плюнуть в лицо ублюдку, но Лейла сдерживается. Она, конечно, резка и наглая и вообще. Но даже она в такой ситуации понимает — не стоит провоцировать потенциального психопата. Ну, по крайней мере очень сильно.

— Любишь, когда больно?! — в мутных глазах вспыхивает не здоровое пламя. — Тогда я с удовольствием исполню твое желание!

Мужчина действует так быстро, что Лейла даже пискнуть не успевает, а в следующее мгновение его язык уже вовсю пытается вторгнуться в ее рот. На ответ требуется всего лишь доля секунды, и наглый мерзавец отскакивает, корчась от боли. А Лейла сплёвывает на пол чужую кровь.

— Еще раз так сделаешь, я тебе язык откушу!

Вместе с возможностью говорить к девушке возвращается былая дерзость. Быть безропотной жертвой это не то, чему ее учил отец. Да и она, привыкшая жить в доме полном охраны, оружия и периодических угроз их безопасности, хоть и похожа на изнеженную принцессу, но слабым мягким цветочком никогда не являлась.

— Сучка! Ты еще об этом пожалеешь!

Ее бьют наотмашь. Прямо по лицу. Сил хватает только сжать зубы, чтобы случайно не прикусить язык. Что же придумать дабы потянуть время? Похоже оказаться здесь без особого плана и действуя на удачу идея не из гениальных. И как бы ей ни пришлось за это поплатиться. Реальная опасность всего происходящего доходит до сознания только сейчас.

— Что ты здесь устроил, дебил?

Знакомый голос вырывает из кровавого тумана, успевшего опуститься на глаза. Все-таки приложили ее крепко. Но даже это лучше, чем противные поцелуи с психом.

Некоторое время Лейла пытается собраться с мыслями. Пытается понять, почему вдруг на нее напали слуховые галлюцинации. Потому что голос, который ей почудился, не может здесь звучать.

Продолжая лежать на полу в связанном состоянии, она лишается части обзора. Поэтому старается просто прислушаться.

— Я просила не ходить сюда без моего разрешения. Почему ты никогда не слушаешь то, что я говорю? Опять хочешь все испортить?

Из горла девушки вырывается вздох. Она не ошиблась, и все действительно так как есть. Как же хочется подняться и посмотреть своему противнику в лицо. Обида и непонимание затапливают душу.

Хочется крикнуть. Спросить почему? Узнать причины. Словно они смогут оправдать поступки. Но даже если они есть, как можно оправдать похищение человека?

— Ира! Зачем?

Голос тихий и слабый. И кажется, что она вот-вот расплачется. Появление подруги очень сильно бьет по моральному духу.

— Почему, спрашиваешь? — шаги приближаются, а потом над ней нависает знакомое лицо. — Да потому, что я тебя ненавижу! Наконец-то ты получишь по заслугам. Подними ее!

Девушку поднимают. Вокруг все немного кружится. То ли от удара, то ли от внезапно свалившихся новостей. Случившееся не может быть правдой. Оно просто в голове не укладывается. Зачем ее подруге нанимать какого-то психа, чтобы выкрасть ее. Может она просто слишком сильно ударилась головой?

— Ира, это правда ты?

Верить в случившееся не хочется.

— Я, я. Кто ж еще?

— Но почему? Мы ведь дружили? Ты ведь была моей подругой?

Девушка хохочет. Неприятный, надсадный звук отражается от грязных, старых стен. Хочется заткнуть уши. Только руки по-прежнему связаны.

— Ты, как всегда, в своем репертуаре. Сама простота и невинность. Просто идеал во плоти. Всегда в тебе это ненавидела.

— Ир, если я тебе не нравилась, можно было просто так и сказать. Можно было перестать общаться. Зачем ты меня похитила?

Ей правда это все не мерещится? Это действительно ее лучшая подруга? Или просто ужасный обман зрения? А может ее просто накачали наркотой? Не зря так башка раскалывается.

— Зачем я тебя похитила, спрашиваешь? — словно передразнивает девушка. — Да, затем! Уверена, твой папочка отвалит за тебя большой куш. Но перед этим мой друг с тобой поиграет. Ты ведь еще девственница, не правда ли? Поверь, твой первый раз будет не забываемый. Больше ни перед одним мужиком задом вилять не захочешь! Поняла?!

Лейла трясет головой. Пытается сбросить с себя туман наркоты. Пытается вырваться из ловушки обмана. Но иллюзия не пропадает. И похоже иллюзией вовсе не является.

— Ир, тебя ведь поймают. Неужели хочешь в тюрьму?

Девушка снова хохочет. Очень неприятно и как-то отчаянно. Может она тоже сошла с ума? Как и тот псих, сейчас наблюдающий за ними из темного, мрачного угла.

— Не волнуйся, «подружка». С теми бабосиками, что отвалит твой папаша, я уже совсем скоро окажусь очень далеко.

— А как же твоя семья?

— Плевать я на них хотела! Жалкие неудачники, решившие продать единственную дочь как пачку жвачки, — горечь, звучащая в голосе, выглядит настоящей.

Лейле никогда не грозило замужество по договоренности. Но даже так, похищать другого человека — это не выход.

— Ира, может я смогу тебе помочь. Отец…

— Заткнись! Мне твои праведные речи не нужны. Прибереги их для кого-нибудь другого. Если, конечно, они тебе вообще пригодятся. Ведь то, что произойдет сегодня, навсегда развеет твой ангельский нимб.

— Да я никогда…

— Заткнись!!!

Снова обрывают ее. Затем на рот возвращается кляп. Новый. Неприятно стягивает кожу и лишает возможности говорить. Мешает тянуть время. Столь драгоценное сейчас.

Девушка переводит взгляд с одного на другого. И понимает: самый главный псих здесь вовсе не угрюмый мужик у стены. Она ошибалась. Боль и непонимание тяжким грузом ложатся на сердце.