Сердце Дракона. Четырнадцатый Том. Часть 2

Глава 1298

— Эх! Хорошо!

Абендин вынырнул из проруби и, босиком, по снегу, забежал внутрь бани. Отец Ульви, кузнец Танд, не отказал в услуге Дархану и растопил им баню. Сам Черный Генерал пока так и не смог научиться этой премудрости. Сколько бы он не пробовал, то слишком душно, то слишком холодно, то камни не те, то пар слишком едкий.

В общем, за сотни лет, среди смертных, искусство топки бани ему так и не далось.

Первый Воин плеснул из черпкак на камни и, вдохнув ароматный, еловый пар (вода была смешана с древесным соком) плюхнулся обратно на деревянную скамью.

— Смотри, Дархан! — он протянул ему ладони с гордостью демонстрируя то, от чего, наверное, у магистрата Яшмового Неба послетали бы их комические шляпы с голов. — Это мозоли! Самые настоящие!

Дархан только улыбнулся. Его собственные мозоли уже давно сошли, а кожа огрубела настолько, что новые как-то и не появлялись.

— Никогда не думал, что скажу это — но… как же здесь хорошо-о-о-о…

Абендин раскинулся на скамье и, подложив руки под голову, сладко потянулся.

Вот уже три года они вместе жили в деревне Фильге. Ну, вернее, Абендин жил здесь три года. А сам Дархан уже, кажется, второй десяток лет. Ему нравилось это место. У подножья гор, рядом с лесом и рекой, а если поехать дальше на запад, то через неделю пути можно пристать к берегу океана.

Порой Черный Генерал, в поисках уединения для своих мыслей и чувств, ездил туда и проводил там дни и недели. И, наверное, это были самые счастливые дни и недели в его жизни.

Если, конечно, не считать тех, когда он возвращался обратно в Фильге. Жил в доме Танда — в маленькой пристройке, которую раньше использовали как сарай, пока не поставили новую.

Абендин сперва возмущался тому, что Черный Генерал живет в сарае у смертного кузнеца, но… сам-то теперь обитал в заброшенном хлеву.

Опять же — история, достойная вечерней попойке.

Два боги жили в Фильге.

Один в сарае, другой — в хлеву.

— Знаешь, сегодня утром я спал с Алавой, — вдруг произнес Абендин. Алава — одна из вдов в деревне. Очень любвеобильная женщина… многие из молодцев потеряли свой цветок именно в её постели. — И я спал до этого с нимфами Седьмого Неба. Спал с сидхе Фае. Даже пара демониц побывали в моей постели, но эта смертная… Истоки, Дархан! Она трахалась так, будто завтра настанет конец света, которого так боятся наши мудрецы!

Черный Генерал только улыбнулся.

— Здесь все такое… настоящее, — продолжал Первый Воин. — если работать — то в поте лица. Потому что кто знает, какая беда может произойти уже завтра. Завтра, ты представляешь, Дархан?! Они переживают за завтра! Сколько таких завтра было в моей жизни, которых я даже не замечал?! А здесь — я чувствую их. Каждое такое завтра. Полные жизни. Новых впечатлений. Такого никогда не было на Седьмом Небе.

Черный Генерал только молча улыбался. Абендин озвучивал те мысли, которые посещали Дархана, когда он впервые надолго задержался среди смертных.

Ощутил то, что ощущают они. Когда каждый новый день, действительно — новый.

— Знаешь, раньше мне казалось, что смертные — это так, просто шутка мироздания, — Абендин разглядывал мазоли на своей руке. Он, как и Хаджар, специально ослабил свое тело души, чтобы полнее ощутить этот причудливый мир смертных. — Но теперь… их слезы — они горьче наших. Смех — звонче. Их женщины — жарче. Их мужья — отважнее. Каждый день их жизни, это сражение за новый день, но… это настоящая битва. Где каждый — от старика, до ребенка, воин.

— Да, — коротко ответил Дархан.

— Я пока не могу облечь в мысли и речь все, что чувствую, но этот мир, Черный Генерал… он другой. Он настоящий. Я чувствую себя так, будто только очнулся ото сна. Как если бы все те эоны, что я прожил на Седьмом Небе, были пустышкой. Иллюзией. И живу, по-настоящему живу, я лишь последние три года.

— Так оно и есть, друг мой.

— Я тебе не друг! — машинально возразил Абендин, а затем нахмурился. — Вчера я видел, как уходили молодые… на войну.

— Да, здесь часто воюют.

— Но за что? Зачем смертным воевать? Тех, кто чувствует Реку Мира, здесь так мало… и называют они себя странно — терниты. Их знания о пути развития скудны и крошечны. Редко кто из них достигает уровня хотя бы Небесного Солдата. Они не знают ни ресурсов, ни техник. Они даже не ведают о том, что находится поодаль от них… живут в своих маленьких странах, которые считают огромными.

— Это так…

— Зачем им тогда воевать? Зачем воевать тем, кто в шестьдесят лет выглядит так, будто он уже прожил десять тысяч эпох! Не понимаю этого, Черный Генерал, но… восторгаюсь. Если бы хотя бы у десятка тех, с кем мы бок о бок бились с тварями Межграниц, была бы хотя бы крупица отваги смертных, то победа была бы одержана куда раньше!

Победа… Черный Генерал знал, что тех тварей нельзя победить. И он, вместе со своим войском, лишь запечатал монстров в их родном пространстве. И он был одним из немногих, кто понимал, что эта печать не вечна и однажды война начнется вновь…

— Возможно…

— А еще, знаешь, я видел, как одну из деревень сожгла Красная Саламандра. Она ведь была всего-лишь на стадии Пробуждения Разума! Столько народа пострадало… их труды, их поля и дома, их дети и старики. Все погибло в огне.

— Такова жизнь смертных, Абендин, — кивнул Дархан.

— Но это неправильно! — вскинулся Первый Воин. Он поднялся на локте и посмотрел на Дархана. — Ты ведь это понимаешь!

— Мы боги, Абендин… ну, во всяком случае один из нас. Но не всесильны. Мы не поможем помочь всем и спасти каждого.

— Да… — протянул огромный воин, а затем добавил. — но ты бы мог их научить.

Дархан вздрогнул.

— Научить как меня, — продолжил Первый Воин. — меня ты, Мастер, научил тому, что смертный ничуть не хуже бога. А их… их ты бы мог научить тому же самому. Показав, что они ничуть не хуже нас — богов. А в чем-то даже лучше.

— И как бы я это…

— Какие громкие слова, Первый Воин, — произнес голос.

Голос, который Хаджар, все это время наблюдавший за двумя богами, легко узнал. Он уже слышал его. Это был голос Дергера, Бога Войны.

Баня вспыхнула яростным пожаром и послышались крики людей, полные животного ужаса и смерти.

Он вновь стоял посреди океана травы. Над головой бушевал шторм. Черный Генерал, в черном балахоне, все так же сидел около камня.

— Что произошло потом? — спросил Хаджар.

— Дергер пришел за мной, но Абендин вышел против него, — ответил первый из Дарханов. — он знал, что проиграет, но не мог поступить иначе. Такова была его честь.

— Но…

— Абендина отправили убить меня… ну или хотя бы попытаться. Он не справился. Моя с Дергером битва уничтожила бы весь Абха’Дун, а Абендин… Он всегда знал, что был слабее меня и Дергера. Он вынудил того биться далеко — над океаном. И их битва осушила воды, но Абха’Дун и всего его жители остались целы.

— Он пожертвовал собой…

— Не пожертвовал. Лишь поступил так, как считал нужным. Остался верен себе до самого конца.

— Но зачем ты мне это показал?

— Чтобы ты знал и помнил, что если бы не Абендин, павший бог, то я бы никогда не стал учить людской род тому, что ты называешь Путем Развития.

Хаджар вспомнил легенды орков, которые говорили, что Черный Генерал принес в мир смертных свет знания. Знания, как стать равными богам.

— Но почему он так…

— Дергер обладает извращенным чувством справедливости. Он счел, что Абендин предал его и обрек Первого Воина на участь мертвого бога. Тот вечно будет пребывать в состоянии Бессмертного, но не сможет покинуть своей могилы. И лишь я сам, но не собственными руками, смогу положить ему конец. Это должна была быть вечная мука, но… тут появился ты. Ты содержишь в себе часть моей души и крупицу моей крови. Этого достаточно, чтобы снять проклятье.

— И как же мне это сделать?

— Убить Абендина в битве. Той битве, которую он так желал…

— Но…

— Я ненадолго сделаю твое тело крепче и вдохну в твои техники свою силу. Ты сможешь биться с ним на равных.

Хаджар был шокирован услышанным.

— Я тебе не верю.

Кажется, Черный Генерал улыбнулся.

— Ты тоже знаешь, маленький воин, что я никогда не вру… Но ты ведь уже принял решение, да? Даже несмотря на сделку с Князем Демонов и мою просьбу, ты бы все равно подарил этому несчастному долгожданную смерть. Так ведь?

И самое страшное, что Хаджару не требовалось отвечать.

Может быть у него и почти не осталось чести, но…

Лишь почти.

— Сколько у меня будет времени?

Синее пятнышко на Алом Клинке стало чуть больше…

Сверкнула молния и выхватила из тьмы капюшона глаза первого из Дарханов. Странно, но Хаджару показалось, что в них он увидел… гордость?