Серебряные яйцеглавы

14

Веревка — старинный инструмент, но останется полезным навечно. Справедливость данного суждения подтверждала живописная картина. Два компаньона, Флэксмен и Каллингем, привязанные образчиками упомянутого предмета к креслам, восседали за похожим на лук Купидона столом среди разорванных и смятых листов и папок с документами и пузырящихся холмов и потеков пены из огнетушителя.

Гаспар, стоя у распахнутых дверей, удовлетворился осмотром представшей перед ним дикой сцены и переложил свою ношу, казавшуюся теперь отлитой из цельного свинца, из одной руки в другую и обратно. По дороге сюда в его сознание въелось то, что единственная цель в жизни в данный момент — это холить и лелеять завернутый в золото и пурпур овал. Девушка пока не пристрелила его, но, когда он неосторожно споткнулся, без колебаний сожгла пистолетом тротуар у его ног, продемонстрировав всю серьезность своих намерений.

Каллингем, с багровыми пятнами на бледных щеках, улыбался узкогубой терпеливой улыбкой мученика. Флэксмен тоже молчал, но по другой причине: мисс Блашес, маяча за ним, крепко зажимала одним из плоских розовых захватов его рот.

Вишневый робот-цензор медовым голоском декламировал:

— Да ввергнет небо на вечные муки всех этих борзописцев собачьей крови по материнской линии. Да использует оно их телесную оболочку для неприличных целей, пропуск, пропуск, пропуск и еще раз пропуск. Разве так не намного лучше, мистер Флэксмен, и в этом виде, в каком я оставила вашу тираду, — куда более выразительно, не так ли?

Няня Бишоп, спрятав ужасный маленький зеленый пистолет под юбкой и выхватив пару ножниц по металлу, начала разрезать узы Флэксмена. Зейн Горт аккуратно положил свой красно-зеленый пакет на пол и отвел мисс Блашес в сторону со словами:

— Вы должны простить эту чрезмерно ретивую роботессу за нарушение свободы слова. Превалирующая страсть — цензура в ее случае — очень сильна в нас, железном народе. Электронные бури, подобные той, что пережил ее мозг, значительно усиливают эту страсть. Ну, ну, мисс Б., я не собираюсь трогать ваши розетки или открывать дверцы и заслонки.

— Гаспар! Кто, пропуск, пропуск, эта Петля? — спросил Флэксмен, как только смог пошевелить губами и сглотнуть. — Кто или что такое мстители за словомельницы? Эта ведьма Ибсен хотела заставить своих подручных оторвать мне голову, когда я не смог сказать ей.

— Ох, — вздохнул Гаспар. — Это продиктовано сиюминутной ситуацией, чтобы отпугнуть ее. Я придумал нечто вроде издательской мафии.

— У писателей не должно быть способностей к изобретательству! — проревел Флэксмен. — Из-за тебя, пропуск, пропуск, нас чуть не убили. Эти ее подручные работают круто, особенно двое в полосатых свитерах — типичные палачи.

— А Гомер Хемингуэй? — поинтересовался Гаспар

— Он был с ними, но казался смущенным. Да еще эти знаменитые капитанские шмотки, словно собрался фотографироваться для морской саги, правда, задница у него странным образом потолстела. Смешно, но он продолжает тренироваться. Предполагаю, мы вылетим в трубу. Когда Ибсен приказала все тут крушить, его, казалось, сотрясло. Но тем не менее он с удовольствием разорвал часть бумаг и внес свою лепту в разгром конторы — хорошо хоть, я не держу в этих папках ничего важного.

— Вам нужно было продолжать развивать мою идею с мстителями, — сказал Гаспар. — Нагнать на них страху.

— На кого страху? Мне чуть голову не отбили. Послушай-ка, де Нюи, Ибсен говорит, что ты был издательским шпиком долгие годы. Впрочем, мне все равно, сколько ты перед ней выхвалялся тем, что шпик…

— Я никогда не хвалился и никогда не был…

— Не трясите яйцо! — рявкнула няня Бишоп на Гаспара с того места, где освобождала Каллингема. — От вашего голоса все дрожит.

— Я только хочу, чтобы вы поняли… Не может быть и речи об оплате за прошлые шпионские услуги, особенно за воображаемый шпионаж в писательском союзе!

— Слушайте, Флэксмен, я никогда…

— Не трясите, вам сказано! Дайте его сюда, увалень.

— С удовольствием вручаю, — обрадовался Гаспар. — Так все-таки, мистер Флэксмен, что же искала Элоиза?

— Она ворвалась сюда, обвиняя нас в том, будто мы узнали способ, как выпускать книги без словомельниц, но, поговорив с тобой по телефону, начала допытываться, кто такой Петля. Гаспар, не придумывай больше никаких мафий. Они опасны. Ибсен по-настоящему покалечила бы меня, если бы не переключила внимание на беднягу Калли.

— Мне кажется, — Гаспар пожал плечами, — что мои мстители с их кровавой местью, по крайней мере, сбили ее со следа.

— Я больше не могу с тобой спорить, — отмахнулся Флэксмен, выуживая телефон из кучи лент на полу. — Я собираюсь найти кого-нибудь, кто убрал бы здесь и позаботился о нашей защите. Мне не хочется, чтобы сумасшедшие бабы врывались сюда просто потому, что дверь не закрыта.

Гаспар подошел к Каллингему, растиравшему свои уже освобожденные конечности.

— Так Элоиза и с вами обошлась круто?

Длиннотелый директор издательства, нахмурясь, кивнул.

— Именно так. Она долго разглядывала меня после того, как ее приспешники привязали меня к креслу, а потом, не задав ни одного вопроса, начала хлестать по физиономии.

— Очень плохо, — огорчился Гаспар.

— Почему? Если отбросить боль и оскорбления… — раздумывал Каллингем. — На ней было тяжелое ожерелье из серебряных черепов.

— Это еще хуже, — опустил голову Гаспар. — Вы помните последнюю страничку обложки на ее книгах, где Элоиза позирует с шестью или семью парнями? Обычно ее озаглавливают «Элоиза и ее мужчины».

Каллингем кивнул.

— Действительно, это фото помещено практически на всех ее книгах, выпущенных Протон Пресс. Только мужчины постоянно меняются.

— Так вот, — сказал Гаспар. — Ее оплеухи, когда она носит охотничье ожерелье, как сама его многозначительно называет, выдают определенную заинтересованность. Она намерена включить вас в свой мужской гарем. Должен предупредить: как новой девочке вам предстоит трудное время.

Высокий издатель побледнел.

— Флэкси, — крикнул он компаньону, говорившему по телефону. — Надеюсь, что этот твой электрозамок в самом деле сработает! Гаспар, сдается мне, что издательская мафия — не такая уж плохая идея. Нам и взаправду понадобятся защитники с бульдожьими зубами.

— Ну, — гордо выпрямился Гаспар, — моя импровизация, по крайней мере, отпугнула Элоизу с Гомером. Уверен, после этого они в панике бежали.

— Ох нет, — поморщился Каллингем. — Это была мисс Блашес. Помнишь ту маленькую женщину в черном, которая пришла разыскивать взорванного мужа и сына? Так мисс Блашес забрала ее в женскую туалетную, чтобы привести в себя и успокоить. Роботесса вошла в тот момент, когда Ибсен избивала меня. Она взглянула на Гомера Хемингуэя, потом начала вибрировать, выскользнула за дверь и вернулась с огромным пенным огнетушителем. Именно это и обратило в бегство банду Ибсен. Флэкси, как насчет того, чтобы записать мисс Блашес в качестве телохранителя? Нам их нужно как можно больше. Я знаю, что она запрограммирована на цензуру, но…

— Я понимаю, всем нравится эта болтовня, — оборвала няня Бишоп, которая, расчистив часть стола, разворачивала там свои пакеты, — но мне нужна помощь.

— Не поможет ли вам мисс Блашес? — радушно отозвался из угла Зейн Горт, где настойчиво шептал что-то розовой роботессе, а та надменно отказывалась подключиться к нему для прямого разговора «металл — металл». — Она предложила свою помощь (да, вы предложили, мисс Б.), да и мне сдается, что ей будет лучше чем-нибудь заняться.

— Первый раз в жизни применяю к роботессе трудотерапию, — сказала няня Бишоп. — Но, во всяком случае, она будет лучше, чем любой из вас — ленивые, самодовольные и трепливые животные или минеральные мужчины. Бросай этот газовый баллон, Розочка, и иди сюда. Конечно же, лучше помощь женщины.

— Спасибо, я помогу, — ободрилась роботесса. — С тех пор, как меня сделали, я выучила одну вещь. Это то, что у меня гораздо больше общего с созданиями родственного пола, независимо от материала, из которого они сотворены, чем с бормочущими роботами или ленивыми мужчинами.