Сережа, папа плохого не посоветует

Глава 6

Утро красит древним светом… Бог его знает, чего оно там красит, но для меня самое начало пасмурного дня, когда я только закончил свои сборы, показалось ярким и очень праздничным. Еще бы, я сегодня получу так давно мной желаемый дар некромантии. Очень уж Гуамоко завлекательно рассказывал, чем сможет меня обеспечить в конечном итоге такая вот, весьма неоднозначно воспринимаемая в народе отрасль магии. А еще, и в этом я даже самому себе не спешил признаваться, гораздо более волнительной и животрепещущей, чем любой дар, для меня рисовалась предстоящая встреча тет-а-тет с нынешней носительницей этого дара. Даже дыхание перехватывало от мыслей, в каком состоянии она, по требованиям ритуала, скоро должна передо мной показаться.

До дома Ленки Шитовой я, чуть не всю дорогу, бежал бегом, даже большой рюкзак, практически до верха наполненный различными товарами для Тота, почти не мешал. Кстати, и про стрекозиные радужные крылья не забыл. И самих крылышек чуть-чуть прихватил, и флакончик с зельем на их основе. Здорово будет, если удастся еще один ходовой товар застолбить.

Так и бежал, только уже на подходе сбавил темп. Подумал, что бегущий по улице парень очень уж много нежелательного внимания соседей может привлечь. Понятное дело, ключи от своего дома нам сама Ленка дала, но, если те соседи придут разбираться, что в доме Шитовых, в их отсутствие, делают посторонние, ее же рядом не будет. Было бы глупым, из-за своей торопливости, вместо выполнения многочисленных планов сегодняшнего дня, провести все это время в полицейском участке.

Дверь на мой звонок мне открыла Айрис. Собственно, мы именно так и договаривались, что Айрис чуть раньше меня туда придет. Тоже лишняя защита от бдительности соседей: к девчонке, да к тому же, частенько там бывавшей, подозрительности у соседей будет намного меньше.

— Итак, с чего начнем? — Видно было, что Айрис сильно волнуется. Вон, и пальцы на руках нервно заламывает, и в глаза не смотрит. А уж в ощущаемых-то эмоциях какой шторм!.. Я даже на пару секунд ей залюбовался, отчего щечки Прокошевой немедленно покраснели.

— Для ритуала нам нужна большая комната, диаметром не менее четырех, а лучше пяти локтей, — принялся я озвучивать ментальные требования моего разумного артефакта.

— Гостиная точно должна подойти, — сориентировалась моя подруга, гораздо чаще меня бывавшая в гостях у Ленки.

Большая комната, устланная красным ковром с расставленными на нем креслами и небольшим резным фигурным столиком, действительно подошла. Кресла со столиком сдвинули к стене, а ковер скатали и временно вынесли в коридор. Айрис во всех этих приготовлениях активно мне помогавшая, уже не краснела периодически, а вовсю полыхала почти нездоровым ярким румянцем. Бог весть, что она там себе успела напридумывать.

На расчищенном квадрате пола я принялся расчерчивать очередную магическую печать. Кстати, весьма странную, с теми элементами, которые я уже успел изучить под руководством своего родителя, эти сложные геометрические фигуры не имели почти ничего общего. Хорошо еще, что у Гуамоко имелась такая функция, как проектировать потребные нам для ритуала элементы прямо мне на сетчатку. Я просто обводил мелками показанные мне проекции. Кстати, выходило в конечном итоге очень даже внушительно, хоть и совершенно не симметрично.

— А теперь сам возле того, самого длинного луча, в самом верху, надпиши рунами, которые ты понимаешь, словосочетание «Равноценный обмен», — принялся командовать Гуамоко, уже не создавая никаких проекций. — Слева, возле короткого луча, изобрази эмблему магии смерти, справа выложишь заготовленную тобой железу, пропитанную магией жизни, и нарисуешь руны защиты и устранения зла, а в нижней части рисунка, где будешь стоять ты сам, напиши способности, которые ты сам предлагаешь для обмена со своей подругой.

— Я не знаю, условного значка магии иллюзий. — Затруднился я с самым завершением своей художественной работы.

— Сам значок не имеет никакого значения. Главное, чтобы ты вписал абсолютно понятные тебе самому предложения, — последовало пояснение разумного артефакта. И я вписал: «магия иллюзий» русскими буквами. Отчего-то показалось, что так будет более правильно.

— Теперь нам надо снять с себя всю верхнюю одежду, — проговорил я, сам немало смущаясь. — Ритуал многозадачный и во многом сам интерпретирует действия участвующих и даже их помыслы. Одежда может быть расценена как символ закрытости и внести совершенно ненужные нам помехи.

Охо-хо! Вроде, совсем недавно мы обнимались и целовались на пляже. И одежда на нас тогда была чисто символическая, отчего же вдруг нахлынуло такое смущение?

Хм, Прокошева оказалась гораздо решительнее меня. Пока я, запутавшись в своих брюках, скакал на одной ножке, она уже стянула через голову платье, и решительно избавлялась от самых интимных деталей своего туалета. Что оставалось делать мне в таком вот случае? Поглядывая на совершенно нагую подругу, тоже взялся за резинку своих трусов. В конце концов, она совершенно права: полная обнаженность — куда надежнее нахождения в круге ритуала в трусах и лифчике. Символизм, однако, черт бы его побрал.

Два с половиной часа длился этот очень сложный ритуал, я специально время по стоявшим в углу гостиной часам засек. Разумеется, за такой долгий срок уже и смущение куда-то пропало, и накатившее было в самом начале возбуждение схлынуло без следа. Только речитатив повторяемых вслед за Гуамоко команд, волны магии, плещущейся между нами и вызываемые этими волнами озноб и чувство потери чего-то важного.

— Уф, кажись, закончил, — выговорил я хрипло, когда буйство магической стихии вокруг нас окончательно схлынуло. — Конечно, надо бы проверить, насколько все получилось, только я еще не придумал как. Заклинаниям магии иллюзий тебе учиться надо, а я сам даже дохлого жука не запас, чтобы проверить, что у меня с некромантией.

— Зато я запасла, — вдруг выпалила Айрис очень довольным тоном и, как была голышом, принялась копаться в своей сумочке, сваленной вместе с одеждой на одном из сдвинутых нами кресел, сверкая перед моим взором своим голеньким отклянченным назад задиком.

— Ну, что? Как там у тебя? — Поинтересовался я через минуту, украдкой изо всех сил разглядывая ее прелести.

— Ничего. Ничего не выходит, сам посмотри! — С трудно скрываемым в голосе торжеством, провозгласила красавица и протянула мне маленькую коробочку, в которой валялся, поджав лапки, совершенно дохлый и неподвижный большой зеленый жук.

— А… можно я попробую? — С непонятной мне самому робостью попросил я.

— Конечно, можно! — Довольная Айрис сунула мне в руки коробочку, уставившись во все глаза на то, как я буду действовать. Еще и посоветовала: — ты просто захоти, чтобы он вылез из коробки и перебрался к тебе на руку.

Я и воспользовался советом. И очень удивился, когда ощутил маленькие цепкие лапки, ухватившие меня за кожу запястья.

— Ура! Получилось! — И Айрис, как была голышом, вдруг кинулась мне в объятия.

Если кто-то подумает, что после такого мы с моей подругой занялись безудержным сексом, то… будет не очень далек от истины. По крайней мере, то, что в другом мире называлось петтингом, между нами случилось, и даже не один раз. Я еще сильно удивился, что Айрис без всякого стеснения сама первая начала подобные довольно смелые эксперименты. Правда, когда я, поддавшись очарованию момента, попытался завершить наши действия настоящим сексом, от нее шибануло сильным испугом:

— Сережа, нет! Я еще не готова, не делай этого! — И в мысли, сопровождавшей этот испуг тоже аналогичное: «Нет, только не это!».

И я отступил. Потому, когда мы, наласкавшись и наигравшись телами друг друга, и восстановив обстановку в Ленкиной гостиной, выходили из ее дома на улицу, где-то в глубине я испытывал ощущение… незавершенности что ли… Впрочем, и Айрис, хоть и поддерживающая на лице благодарную улыбку, похоже, испытывала очень похожие чувства. Потому, дойдя до перекрестка, за которым виднелся ее дом, расстались мы без лишних сожалений. Блин! Все же иногда быть эмпатом — вовсе не благо!

Прямо с того перекрестка я в сторону пляжа и махнул. Ну, а чего, спрашивается, зря время то терять? Завтра с утра меня отец снова к себе заберет, кто знает, когда получится Тоту новую партию товара подкинуть.

Портал открыл на уже привычном месте, совсем чуточку в стороне от пляжа, в кустарнике. Перешел на ту сторону, осмотрелся. Вроде, все спокойно, можно отправляться по уже хорошо знакомому пути, к дереву с раздвоенной вершиной. Но, прежде чем отправляться в дорогу, все же связался с Тотом, а то, мало ли, может поселок, в котором он торгует, уже давно захватили, и мой бизнес накрылся медным тазом.

Тот моему появлению в его мире обрадовался. Зря я побаивался каких-то несчастий с поселком, напротив, в настоящий момент все хорошо у них складывалось. Блокада того лорда напрочь провалилась, и сейчас, наоборот, в поселке торговый бум начался, так что мое новое деловое предложение с радужными стрекозиными крыльями испытывать будет в самый раз. Короче, Тот обрадовался, я воодушевился и поспешил по уже хорошо знакомой дороге в направлении нашей точки обмена товаров.

Однако же на этот раз не задался у меня путь. Не то я мыслями до сих пор был этой своей встречей с девушкой поглощен, не то просто, слишком привык к миру демонов и утратил привычную осторожность, но внезапно, когда я проходил мимо одиноко стоящего дерева, мои мышцы оказались парализованы. Как шел, так и рухнул спиной с закинутым на нее рюкзаком на лесную подстилку. Разве что дышать еще мог, и то неглубоко и с немалыми дополнительными усилиями.

А потом с этого дерева в мою сторону спланировала какая-то непонятная штуковина. Причем, своим падением я оказался повернут к ней лицом, так что все приготовления по моему съедению смог рассматривать, так сказать, из первого ряда, с наилучшей для этого позиции. Летун, в полете выглядевший, как немного странный, кургузый дельтаплан, сделав круг, опустился прямо возле моих ног. Уже в полете он начал преобразовываться во что-то наподобие большого мешка. Вот в этот-то мешок, оказавшийся по совместительству и огромной беззубой пастью, и просто желудком меня и начало, начиная с ног, упаковывать. Причем, кожу ног сразу же начало немного щипать. Похоже было, что, если ничего дополнительного не произойдет, последние минуты жизни у меня выйдут очень-очень незабываемыми.

Вы только не подумайте, что в тот момент я точно также здраво мог рассуждать. Ничего подобного! Если бы не паралич, так орал бы, наверное, как резанный. Но и без того, мой ментальный призыв о помощи, обращенный к Гуамоко, был больше похож на рыдания. Ну, согласитесь, очень страшно внезапно попасть в ситуацию, когда тебя вдруг начинают заживо переваривать.

Правда, Гуамоко на мой призыв откликнулся буквально в ту же секунду:

— Не переживай, хозяин, сейчас мы тебя вытащим. Нужно только, чтобы эта тварюшка сама коснулась края моего тела.

Еще одна незабываемая минута моего медленного заглатывания, и это, наконец-то, произошло. Касание, я имею в виду. А потом мешок, обволокший меня почти полностью, вдруг начал судорожно сокращаться и расслабляться. Недолго, буквально всего-ничего, но мне эта грозящая гибелью неизвестность показалась вечностью.

— Ну, вот и все! — Внезапно снова послышался в моем сознании голос Гуамоко. — Еще немного полежите, хозяин, газовое облако рассеется, и ваш паралич спадет. А мое тело между тем усвоит всю эту вкусную эктоплазму. Повезло, теперь я в несколько раз быстрее смогу для вас свое тело преобразовать в экзоскелет. Надо бы вам еще тут, под местными деревьями, погулять, глядишь, еще такая же тварь спланирует.

От ругани в адрес Гуамоко в тот момент я с огромным трудом, но все же удержался. Вспомнил, что он мне, буквально только что, жизнь спас. Опять же он, хитрец, всю свою фразу строил так, словно исключительно о моем благе беспокоится. Но и на это его предложение, разумеется, я согласиться не смог. Напротив, едва спал паралич, отбежал от дерева подальше, и потом шел, стараясь близко к деревьям вообще не приближаться. Хорошо еще, что желудочный сок этой твари оказался не слишком разрушительного действия, от него только кожа на ногах покраснела и чесалась, да еще одежда с обувью обзавелись глянцевыми, слизевыми разводами.

Посылку, предназначенную для меня, я отыскал и выкопал. В этот раз Тот вообще расстарался: тут были и самые обычные магические камни, годные только на продажу, числом в два десятка, и два камня особенных. Как было написано в сопроводительном письме, эти камни были изъяты из тел вполне разумных демонов — метаморфов. Очень особый вид демонов, у которых вся их магия заперта в пределах тела. Как результат — единственное направление, по которому они могут магичить, это изменять самих себя. Зато уж это-то метаморфы проделывают с легкостью. А еще та посылка содержала очередной подарочек для Гуамоко: твердые элементы, применив которые, он сможет полностью закончить создание скелета для своего тела. От восторженных воплей разумного артефакта у меня даже голова загудела.

В дом дедушки с бабушкой я успел вернуться еще засветло. Сразу, едва скинул в своей комнате принесенные мной товары, переоделся в домашнее и замочил в тазике свои штаны, чтобы отмыть их от засохшей слизи, поспешил на кухню.

— Бабушка, ответь мне, это может быть очень важно, у тебя как дела с твоей магией обстоят? — Задал я немало заинтересовавший меня вопрос.

— Что это ты о моей магии вспомнил? — Удивилась бабушка. — Нормально они обстоят. Вон, все накопители в духовке, в стазис-камере, и прочие, что есть в доме, сама заряжаю, твоего деда не прошу. Чего это ты вдруг забеспокоился?

— А ты согласилась бы поменять возможность применять внешнюю магию на способность изменять свое тело? Чтобы накопители заряжать, можно ведь и просто отдельного специалиста нанять, — задал я вопрос, с замиранием ожидая ответа.

Ну, да, пока шел до дома обдумал, что мне делать с неожиданным приобретением. Разумеется, сам я на такое сильное ограничение своих способностей ни в жизнь бы не согласился, но это я, молодой парнишка, нацелившийся стать сильным архимагом — универсалом. А ведь для стариков такие камни могут стать уникальной возможностью вновь обрести полноценное молодое тело! И едва эта вот мысль посетила мое сознание, я сразу же подумал о своей бабушке. Точнее подумал о них с дедом вместе, но только сильно заопасался, что дед не пожелает со своей любимой алхимией расставаться.

— Сережа, рассказывай нормально, — возмутилась бабуля, — что за обмен такой? И ты вообще сейчас всерьез говоришь, или просто упражняешься в остроумии?

Пришлось рассказывать. Не все, конечно. Про мир демонов ни словом, разумеется, не обмолвился. Просто сообщил ей, что завелся у меня уникальный магический камень, который, возможно, только возможно, способен дать впитавшему его возможность к метаморфизму. Ну, и сообщил так же, что касательно степени проявления этих способностей, возможности их развивать и тому подобного не имею ни малейших сведений. Такой вот, замечательный кот в мешке.

— Ты посиди здесь минутку, я деда твоего позову, — бабуля, похоже, решила переложить тяжесть принятия столь кардинального решения на плечи супруга.

Дед пришел из своей алхимической лаборатории малость недовольным, что его от любимого дела оторвали. Но, едва узнал причину своего экстренного вызова, сразу же сменил недовольство на самый, что ни на есть, конструктив.

— Степан, это же шанс твое здоровье исправить! Слышать уже не могу, как ты во сне ночами стонешь, за зубами скрипишь, — надрывалась бабушка в попытке убедить деда в том, что этот шанс нужно использовать ему самому.

— Ни в коем случае, Зина, шанс омолодиться, первой нужно использовать именно тебе. Я на своих зельях еще не один десяток лет протяну. А там, если боги сподобят, внук для меня еще один такой камушек сумеет раздобыть. — Заспорил с ней супруг.

— Ну, почему ты всегда споришь со мной? — Рассердилась бабушка. — Принимай, первый, я сказала. А уж я потом, когда-нибудь.

— Не буду! Только после тебя!

— Ах ты!..

М-да уж, предложил! Так и до серьезной ссоры вот-вот дело может дойти. Впрочем, самое главное я уже выяснил: принципиальных возражений у деда на счет идеи стать метаморфом не имеется. А алхимия… может, еще не все потеряно. В конце концов, для поддержки алхимических реакций, если, конечно, не готовить зелья в промышленных масштабах, внешней маны алхимику нужно использовать совсем крохи. Может, такой небольшой ручеек дед все же еще и сможет выделять?

Чтобы погасить начинающуюся между стариками ссору, пришлось сразу оба камня из своего внутреннего пространства доставать:

— Не ссорьтесь. Я сразу на вас двоих эти камни добыл. Только дед, я не знаю, как у тебя с твоей алхимией будут обстоять дела. Может и так выйти, что ты не сможешь больше ей заниматься, метаморфизм, он, вроде как, запечатывает всю магию внутри собственного тела.

— Ну, внучок, ну жук! — Восхитился дед, после чего решительно махнул рукой: — пусть получится так, как получится. Возможность вернуть молодость, она, знаешь, тоже дорогого стоит. Вон, в охотники подамся, к примеру.

— Я те дам в охотники! — Снова взвилась бабуля. — Сгинешь там, зачем мне тогда будет моя новая молодость?

М-да, купаясь в волнах любви и нежности, источаемых стариками, несмотря на всю их ругань и ворчание, по отношению друг к другу, я невольно задумался на тему, как бы и мне найти подобный идеал. Признаться, на их фоне наши с Айрис эмоции взаимной заинтересованности очень-очень сильно недотягивали.

Все же с поглощением переданных мной деду магических камней, немного подумав, мы решили не торопиться. Точнее, это я решил. После чего передал им плюсом к тем двум, особенным, еще полтора десятка имевшихся в моем распоряжении магических камушков, дающих чисто повышение физических характеристик. Пусть сначала их примут, не торопясь, глядишь, у крепких организмов и эффект метаморфизма проявится более отчетливо. Опять же и дед вспомнил, что еще не все принятые им заказы на всевозможные эликсиры исполнил. Так что важнейшее, судьбоносное действие было перенесено на вторую половину осени. Хотя, я ясно видел, что мысли о возможном омоложении уже полностью их захватили.

Отец появился на следующее утро точно в назначенное время. К тому времени я, позавтракав и полностью собравшись, уже сидел, что называется, с чемоданным настроением. От нечего делать и на показания диагностического артефакта успел взглянуть:

Однако подействовал дедушкин эликсирчик то! Даже регенерация чуть-чуть подросла, а уж объем магического резервуара и каналы и вовсе преодолели очень значимую отметку в три единицы. Еще бы регенерацию маны увеличить и можно будет считать мой переход в высшую лигу сильных магов окончательно свершившимся фактом.

— Ну, что, готов, — после взаимных приветствий со стариками сказал мне отец, окидывая меня изучающим взором, — пошли, у цесаревны Ксении через две недели состоится бал по случаю ее шестнадцатилетия, я тебе по такому случаю учительницу танцев нашел.

Сразу захотелось закричать: «Что, опять? О, нет!!!». Но я промолчал. Во-первых, не такая я важная птица, чтобы с решением светлейшего князя спорить, а во-вторых, он же меня заранее предупреждал, что для вхождения в круг высшей знати мне еще минимум нужно на одном из обязательных мероприятий высшего света показаться. А там умение танцевать определенный набор танцев — непременное, можно сказать, основополагающее умение.

Розалинда Эдуардовна, обещанная родителем учительница танцев, оказалась под стать ее имени, полноценным выходцем из прошлого века… или даже позапрошлого. Из тех времен, когда аристократы считали совершенно обязательным для своих отпрысков вырабатывать жесткую верхнюю губу, осанку, словно каждый из них по ломику проглотил и грассирование с прононсом. Вот и от меня она потребовала подобного. Впрочем, как к учительнице танцев, нареканий к ней у меня вообще не было. Очень знающая и опытная педагог. Я даже не поверил, когда буквально через четыре дня без ошибок отвальсировал с ней первый из пятерки обязательных танцев.

И все же, из всей этой череды моей новой дрессировки с окультуриванием, меня радовало исключительно то, что на этот раз учеба занимала далеко не весь день. Точнее, учеба то, как раз длилась с утра и до позднего вечера, но для танцев в ней отводились только исключительно три утренних часа и полтора уже совсем перед сном. Остальное время я по-прежнему учился артефакторике.

— Папа, ты в разговоре с дедом упоминал о маготроне, — поинтересовался я у отца во время одного из коротких учебных перерывов, — не расскажешь, что это вообще такое?

— Хор-роший вопрос, сын, — отозвался родитель, немного приосанившись. — Когда-то, лет десять или пятнадцать назад, попался мне древнеурский труд по созданию устройства, способного заметно повышать у помещенного в него способности к магии. Сам, наверное, знаешь, что древние маги этой империи славились своей огромной магической силой. Словом, я и загорелся это устройство повторить.

— И как, получилось? — Поторопил я замолчавшего на полуслове отца.

— Что-то точно получилось, — кивнул тот, — но результат, в отличие от описания этого артефактного комплекса, получается крайне неоднозначным: примерно у трети он, как и положено повышает магические способности примерно на один уровень, а кое у кого и еще больше, еще у одной трети — вообще не оказывает никакого влияния. А у оставшейся трети — наоборот, наблюдается деградация способностей вплоть до полной невозможности применять магические заклинания. И ведь самое главное, я в точности повторил нарисованную схему. Даже камень для работы выписывал строго из тех же самых каменоломен, откуда его получали древние уры. Ума не приложу, в чем умудрился налажать. Сам понимаешь, в такой ситуации я рискую его применять только в совсем уж сложных, практически безвыходных положениях.

Отец продолжил наш урок дальше, а я просто таки загорелся посмотреть, что это за сооружение такое, из древних веков, способное делать из обычных смертных сильно могучих магов? И нет, я не пошел по совершенно простому и очевидному пути, не попросил отца показать мне его. Может, уже тогда я наметил испытать действие этого артефакта на себе? Хотя… скорее всего, просто сказалось буйство подростковых гормонов. Гормоны — это ж такие вещества, способные напрочь менять все поведение человека, делая из него форменного идиота.