Сеятели смерти

Глава 18

— Скажите, пусть ее найдут! — произнес женский голос со странным акцентом и певучими интонациями откуда-то из-за кольца мрака, внутри которого я, казалось, лежал. — Скажите, пусть найдут ее побыстрее. Выстрел был слышен, вот и кровь на земле, видите? Машины у нее не было. Она не могла далеко уйти.

Низкий мужской голос задал вопрос, которого я не расслышал. Мелодичный женский голос ответил:

— Нет, раз она оказалась настолько глупа, чтоб дать себя подстрелить, наша сделка расторгнута и договоренности отменяются — даже если бы я и была готова им следовать, чего я делать не намерена. Просто ликвидируй ее.

Мужчина снова задал вопрос, и женский голос нетерпеливо ответил:

— Нет, нет, этого мы переправим в лабораторию нашим ученым. Нам необходимо получить как можно больше данных, а раненый пациент для них бесполезен. Скажи нашим людям, чтобы ее погрузили в лодку и, как обычно, сбросили в море. И еще скажи им: пусть убедятся, что она не всплывет на поверхность. Нам не нужны лишние вопросы наших друзей и союзников, русских. Потом пусть опять спрячут лодку и ждут. Корабль прибудет незадолго перед отливом. Надо погрузить клетки на борт немедленно. Где этот Бэзил? Что его задержало на этот раз?

Прошло какое-то время, прежде чем объявился Бэзил. Я понял, что лежу на солнцепеке — возможно, на том самом месте, где и потерял сознание, — что в бедро мне впился острый камень и по шее ползет какой-то жучок. Все вокруг было объято тишиной и приятным покоем. Я не изображал из себя опоссума. Просто мне не хотелось открывать глаза. Мне было и так хорошо: лежу себе и слушаю.

— Где ты был? — резко спросил женский голос — совсем близко.

В ответ раздался мужской голос — более высокий, по сравнению с тем, что я уже слышал:

— Я выполнял ваш приказ, мадам. Британский агент, который их преследовал... мм... устранен. Его машину мы спрятали так, что ее не найдут.

Этот голос был мне знаком. Я уже однажды его слышал — в лондонском офисе, принадлежавшем одному человеку, которого там же и убили, — двум людям, которых убили, говоря точнее.

— Ты не позволил им напугать тебя? — спросила мадам Линь. — Ты боишься только долговязых американцев, разъезжающих в красных спортивных автомобилях?

Бэзил ответил угрюмо:

— Я что-то не особенно понимаю, чего бы я смог добиться, погибнув при столкновении с автомобилем, которым управляет безумец. Я настоятельно рекомендую поскорее уйти с открытого поля, пока этот английский полковник не понял, что потерял контакт не только с вами, но и с этим американцем, и не бросил на поиски самолет или вертолет. Здесь негде укрыться и, насколько я могу судить, мы не хотим привлекать внимания к этому месту даже при том, что скоро отсюда уедем.

— Да, но тут, похоже, предостаточно укромных мест, где раненая девчонка могла надежно спрятаться.

— Наши люди найдут ее, мадам.

— Надеюсь, что им это удастся. И спрячьте получше эту красную машину. А потом, я думаю, вам следует поехать вдоль берега с мобильным передатчиком и снова подать сигнал кораблю. Он должен прийти со следующим приливом. Используйте императивный код. Я не намерена больше вести отсюда передачи. Возможно, они установили где-нибудь поблизости электронное оборудование, которое позволит им нас запеленговать. Они приближаются к нам. У нас осталось немного времени — благодаря идиотизму тех, кто позволяет оставлять разные письма и дает пленникам возможность сбежать.

— Мадам, я...

Она прервала его, видимо, жестом.

— Ладно, это место сослужило нам хорошую службу, но если бы мы располагали большим временем, то смогли бы достичь лучших результатов. — Что-то осторожно ткнулось мне в бок — видимо, носок ботинка. — А теперь этот. Вы можете привести его в чувство, чтобы он смог идти, или нам его придется нести?

— Если она использовала обычный наркотик, думаю, у меня найдется нейтрализующее средство.

— Хорошо, дайте ему! — Мадам Линь помолчала и продолжала нетерпеливо: — В чем дело?

— Что она хотела, мадам? — Бэзил заговорил взволнованно и настойчиво. — Советская шпионка? Какое соглашение вы с ней заключили?

— Вам это важно знать? — мадам Линь была явно раздражена. — Я, разумеется, и не собираюсь выполнять свои обещания.

— Конечно, конечно, я понимаю.

Точно во сне я почувствовал, как кто-то закатал мне рукав до половины предплечья. И сквозь туман ощутил укол иглы. Потом меня ударили ногой в бок — на этот раз довольно ощутимо.

— Эй ты, вставай! — произнес голос Бэзила. — Нечего прикидываться. Я знаю, что ты меня слышишь. Вставай!

Я перекатился на живот и обнаружил, что руки мои связаны за спиной. Я смутно чувствовал путы, но до сего момента не придавал этому факту большого значения. После нескольких попыток мне все же удалось встать. Никто не предложил мне помощи. Я стоял, пошатываясь.

Перед глазами по-прежнему все плыло, но очертания предметов уже становились отчетливее. Первое, что я увидел, был коренастый смуглый мужчина, смотревший прямо на меня. Я узнал его. Вчера я видел его на заднем сиденье “мерседеса” вместе с мадам Линь. И еще я догадался, что это тот самый обладатель низкого голоса, с которым мадам Линь разговаривала по-английски. Помимо этих фактов, у меня не было ни малейшей возможности определить его национальность, но меня это не особенно-то и заботило. Английский используется для общения в наше время людьми разных национальностей, которые не понимают языка друг друга.

Потом я перевел взгляд на мадам Линь. На ней были узкие серые брючки и ботиночки, пользующиеся бешеной популярностью сегодня в мире, но на ней было также и дорогое меховое манто. Я подумал: есть ли некий скрытый смысл в том, что как только я встречаю женщину-ангела из пролетарского рая — будь то его европейская или азиатская провинция, — она при любой удобной возможности облачается в норку, как самая презренная буржуйка.

Мадам Линь разглядывала меня с совершеннейшим равнодушием. Я не мог понять, о чем она думает, и мне было ясно, что этого я никогда не узнаю. Надеюсь, что я донельзя терпим, но я не захожу столь далеко в своей терпимости, как те идеалисты с сияющими глазами, которые пытаются убедить нас, будто расовых различий не существует, и все человеческие существа повсюду абсолютно одинаковы. Эта маленькая и хрупкая на вид женщина с раскосыми глазами, гладкой теплой кожей и тяжелыми черными волосами была продуктом генов и хромосом — а равным образом традиции и обучения, — настолько непохожей на меня, что она внушала мне немалый ужас.

В тот момент я даже не понимал, воспринимает ли она меня как врага, как человеческое существо или как мужчину. Она могла размышлять о чем-то, не имевшем никакого отношения к Мэттью Хелму, а может, она подумывала устроить этому странному бледнолицему проверочку в койке просто хохмы ради, а потом уж перерезать ему горло и выбросить труп в океан. Я терялся в догадках. Она ни намеком не выдала своих мыслей. Она просто отвернулась и в сопровождении смуглого мужчины двинулась но направлению к высящимся на утесе руинам.

Бэзил ткнул меня в спину, напоминая о своем присутствии. Наконец я оглянулся на него. Его внешность мало изменилась с тех пор, как я его впервые увидел в Лондоне в маскарадном костюме Эрнеста Уоллинга — вот только теперь он имел слегка помятый вид после того, как его “остин-купер” кувыркнулся под откос: под глазом у него сиял фингал, губа кровоточила. Я не улыбнулся, но он, наверное, догадался, что, глядя на него, я развеселился, и ткнул меня еще раз.

— Двигай, Хелм! И не пытайся учудить какую-нибудь шутку. Эти ребята с удовольствием тебя пристрелят. Они очень низко ценят человеческую жизнь.

Я присмотрелся к двоим, на которых он указал. Низкорослые крепкие ребята в грубых рабочих робах, похожие на шотландских фермеров или рыбаков, так что в этом уголке земного шара они не могли бы привлечь к себе чьего-либо внимания издали, если бы не их оружие — короткоствольные автоматы стандартной русской модели ППШ-41, “пукалки”, которые копировали во многих коммунистических странах. Оружие это дешевое и грубо сработанное, отнюдь не перл оружейного мастерства, но, насколько мне было известно, вполне надежное и эффективное. Ну, настолько, насколько могут быть эти спринцовки. Я по-прежнему придерживаюсь старомодного убеждения, что есть нечто мерзкое в убийстве человека семнадцатью пулями, когда для такого дела вполне хватит и одной.

Уродливые автоматы выглядели столь же пугающе неуместными на фоне озаренного солнцем шотландского пейзажа, как и азиатские лица под козырьками мягких кепок. Один из них сурово двинул стволом, я повернулся и отправился за мадам Линь и ее сообщником, но не настолько быстро, чтобы доставить удовольствие своему конвоиру. Он то и дело подгонял меня, тыча стволом в спину. Потеряв равновесие, я шагнул в ямку, споткнулся, упал и ушиб колено. Мадам Линь оглянулась и выкрикнула какую-то команду — конвоиры подняли меня на ноги, и я похромал дальше к тому месту, где она меня дожидалась.

— Вам бы следовало получше смотреть себе под ноги, мистер Хелм, — сказала она на своем певучем английском. — Утес изобилует рытвинами и ухабами. Придет день, и весь этот кусок суши сползет в океан, как это случилось раньше с затонувшей частью мыса. Когда-то, как мне говорили, замок стоял в нескольких сотнях метров от края утеса, а теперь половина его находится под водой.

Сзади донесся крик — там трое людей тщательно прочесывали заросли вереска в поисках Вади, — и она поспешно повернула голову в том направлении. Мне же спешить было некуда. Меня не разобрало столь сильное любопытство. Я подумал, что они схватили девушку и что уже слышал, как ей был вынесен смертный приговор, и, честно говоря, мне не хотелось ее видеть. То есть мы ведь уже все высказали друг другу, что могли, — она своим снадобьем, а я револьвером.

Но нашли они не раненую девушку, а громадного желтого быка. Похоже, бык произвел на них сильное впечатление, возможно, даже напугал, и они навели на животное свои автоматы, держась от него на приличном расстоянии и явно ожидая позволения его убить.

— Не стрелять! — распорядилась мадам Линь, обращаясь к своему спутнику. — Здесь уже прозвучал один выстрел, а треск автоматных очередей разнесется очень далеко. Зверь ведь не представляет для нас опасности. Хоть вид у него и ужасающий, он, очевидно, просто отбился от местного стада, и какой-нибудь фермер может прийти сюда в поисках этого чудовища. Так что пусть живет.

Смуглый, подняв руку, дал отмашку, и люди, довольно-таки неохотно оставив в покое лохматого быка, возобновили свои поиски в вересковых зарослях. Когда мы вновь продолжили путь к развалинам замка, прямо из-под наших ног шумно выпорхнули две довольно крупные птицы, с виду похожие на тетеревов. Из-за них меня чуть было не убил мой конвоир: услышав металлический щелчок (он снял свой автомат с предохранителя), я замер и стоял не шелохнувшись до тех пор, пока он снова не опустил рычажок. Парень не производил впечатления нервного типа, но ведь он находился далеко от родных мест, и это обстоятельство, полагаю, плохо сказывалось на его рефлексах.

Вскоре мы стали пробираться по горам щебня, высящимся на месте бывшей крепостной стены. Мадам Линь подала знак своему верному Пятнице, и тот стал расчищать от густого влажного мха каменную площадку, по-видимому, некогда служившую полом в замке. К моему удивлению, он просто поднял мшистый ковер и свернул его как самый обычный палас. Под ним оказалась небольшая каменная плита. От этого сооружения веяло подлинным духом седой древности, однако плита поднялась очень легко — чего трудно было ожидать от петель многовекового возраста. Ясно, что эта старинная дверь в потайной ход была оборудована современным подъемным механизмом. Мадам Линь заговорила с моими конвоирами, а потом обратилась ко мне:

— Они заметут наши следы, а потом присоединятся к группе поиска девушки. Мы стараемся не часто пользоваться этим входом — только в случаях, когда нам необходимо войти в подземелье в час отлива. Когда-то это был старый подземный ход для выхода из замка и использовался в самый последний момент, когда неприятель осаждал стены замка и сопротивление было бесполезно. Полагаю, что на том месте, где мы сейчас находимся, был когда-то главный зал замка. — Она двинулась к лазу, плотно завернувшись в меха. — Я пойду первой и буду ждать вас внизу с пистолетом наготове. Внизу также находится часовой. Эти люди будут держать вас на прицеле сверху. Пожалуйста, не вынуждайте нас стрелять. Будете вести себя хорошо — проживете чуть дольше. Не очень долго, но чуть дольше.

У меня не было нужды комментировать эти слова, и я просто стоял и наблюдал, как она осторожно нащупала ногой ступеньки — уж не знаю, что там было: веревочная лестница или обычная каменная. Такой крохотной ножки я не видел еще ни у одной взрослой женщины. Я оглянулся вокруг. Океан был безжизнен до самого горизонта — зелено-голубой, искрящийся на солнце. Под стать ему был мрачный простор суши: серые прибрежные валуны и поле серо-зеленого вереска, полого поднимающееся к скалистым горам вдали. Место казалось не слишком приятным и ласкающим глаз, но я все же вынужден был признать, что этот утес куда лучше, чем отверстая дыра в земле.

Смуглый многозначительно вынул пистолет — очередную автоматическую кроху. Он держал эту штуку с таким видом, точно знал, как ею пользоваться. Он махнул в сторону лаза, где только что скрылась мадам Линь. За его спиной я видел людей, ведущих поиски Вади, и желтого быка, глубокомысленно взирающего на эту картину с таким видом, точно он еще не пришел ни к какому определенному мнению относительно нас и не торопился вынести свое окончательное суждение. Он смотрелся, подумал я, как техасский лонгхор в меховом палантине и в парике под “битлов”. С этой мыслью я направил свои стопы в лаз, обнаружил под ногами каменные ступеньки, которые привели меня в своеобразную комнату, высеченную в скале. Мадам Линь держала в руке небольшой автоматический пистолет. За ней стоял парень с автоматом, а рядом — кругленький господин в замызганном белом халате.

— Очередной кролик для вас, — сказала ему мадам Линь. — Он будет в вашем распоряжении, мистер Макроу, как только я закончу допрос.