Сезон мертвеца

20

– Зачем вы это сделали?

Сара Фарнезе была одета во все черное, начиная с брюк обычного покроя и кончая майкой из хлопка. В этой одежде она выглядела моложе и настороженнее. Толпа журналистов только направлялась к церкви Святого Климента, а попрошайки, преимущественно косовары и африканцы, находились здесь всегда. Ник Коста машинально вынул из кармана денежную мелочь и бросил чернокожему парню с широко открытыми, словно испуганными, глазами, выбрав его наугад, как это всегда и бывало с ним. Сару удивило, что Ник подает милостыню, вместо того чтобы не обращать на попрошаек никакого внимания.

– Семейная привычка, – объяснил Ник. – Я даю им мелочь дважды в день просто на всякий случай.

– На какой случай?

– На тот случай, если это поможет им, – неуверенно ответил Ник, пожав плечами. Он никогда не задумывался об этом раньше и сейчас просто не знал, что сказать. Во-первых, это были совсем небольшие деньги, а во-вторых, его с детства приучили подавать милостыню. Для его отца это был своего рода акт веры, еще одно доказательство того, что его вера в коммунистические идеалы на самом деле является чем-то вроде религии.

У двери церкви Ник остановился и взял Сару за руку:

– Сара, я должен вам кое-что сказать. Я очень не хотел подвергать вас такому испытанию, не хотел, чтобы вы все это видели. Во всяком случае, здесь, в этой церкви. Мы могли бы организовать вам поездку в морг, тем более что это вообще может оказаться пустой тратой времени.

Зеленые глаза уставились на него.

– Так почему же меня притащили сюда?

– Это все мой босс, – с нескрываемым раздражением сказал Ник, не испытывая никакого желания врать ей сейчас. К тому же она все равно узнает правду. – Это была его идея. Он считает, что дело приобретает крайне нежелательный оборот и что мы должны знать гораздо больше, чем знаем на самом деле.

Она сразу же поняла все то, о чем так туманно пытался сказать ей Ник, и благоразумно промолчала. Они вошли в церковь.

– Я бывала здесь на концертах, – неожиданно сказала она. – А вы?

– Я не очень увлекаюсь музыкой, тем более старинной, – признался Ник.

– А чем вы увлекаетесь?

– Люблю картины, люблю бегать, размышлять о разных вещах. Сколько раз вы были здесь?

– Три или четыре.

Ник кивнул, приняв к сведению эту информацию.

Сара грустно вздохнула и в отчаянии взмахнула рукой.

– Это тоже важно для вашего расследования? Вы что, прислушиваетесь к каждому моему слову и оцениваете его с точки зрения полезности для дела?

– Нет, Сара, ничего подобного, – решительно возразил Ник. – Я не думаю, что здесь есть хоть один человек, который понимает, что происходит. Хотя, конечно, нет никаких сомнений, что все эти убийства каким-то таинственным образом связаны между собой и при этом ведут к вам. С кем ты приехала сюда, Сара? Пока мы не узнаем этого, мы не сможем раскрыть все эти чудовищные преступления.

– Да уж, – слабо улыбнулась она, а потом неожиданно показала рукой в сторону узкой улочки Сан-Джованни, которая вела к Лютеранскому дворцу. – Вы когда-нибудь слышали о папе Иоанне? Который на самом деле был женщиной?

– Да, но я думал, что это миф.

– Возможно. Так вот, согласно мифу, эта женщина родила ребенка вон там, в конце улочки – она направлялась в Лютеранский дворец, чтобы получить папскую корону. Огромная толпа фанатиков, распознала в ней женщину и ее убили вместе с ребенком. Не знаю, миф это или нет, но вплоть до шестнадцатого века на фасаде вон того дома сохранялся силуэт женщины с обнаженной грудью и с младенцем на руках. А потом Ватикан приказал убрать и это изображение, и ее портрет в Сиене.

– Зачем вы рассказали мне все это? – удивился Ник.

Она пожала плечами:

– Не знаю, просто так. Возможно, мне показалось, что вы можете понять смысл этой мифической истории. Разумеется, папа Иоанн не является исторической фигурой, этой женщины никогда не было. Вся эта история является выдуманной от начала до конца, апокрифической, так сказать, как, впрочем, и все истории о ранних христианских мучениках. Но дело вовсе не в этом. Все дело в вере. Эта история наглядно свидетельствует, что даже самая нелепая выдумка может стать историческим фактом, если овладевает сознанием верующих. В случае с папой Иоанном это касается прежде всего роли женщины в обществе, места, которое она должна в нем занимать. Эта история о том, как легко можно стать преступницей или героиней, святой, непорочной девственницей или уличной шлюхой. Причем людям и в голову не приходит, что эти вещи взаимосвязаны и могут легко меняться местами. Чаще всего человек находится где-то посреди крайностей, а может быть, и вообще представляет собой нечто особенное.

– Вы говорите, как мой отец, – проворчал Ник. – Извините, я не хотел ни в чем упрекать вас, меня просто донимают все эти убийства, и иногда я теряю терпение. Я всегда теряюсь, когда перестаю понимать суть происходящего.

– Ладно, пойдемте, – сказала Сара.

Они вошли в мрачное помещение церкви и направились к небольшой группе экспертов и следователей. Фальконе первым заметил ее и быстро пошел навстречу, сгорая от нетерпения получить как можно больше информации о последнем преступлении. От него исходил стойкий запах табака, а на белой рубашке виднелось пятнышко от пепла. Чуть дальше в окружении незнакомых Нику сыщиков суетился Лука Росси, показывая место преступления. Тереза Лупо стояла в стороне и с ехидной ухмылкой наблюдала за действиями следователей.

– Синьорина Фарнезе, – обратился к Саре Фальконе, протягивая руку для приветствия, – я рад, что вы уважили мою просьбу и приехали сюда. Мы не отнимем у вас много времени. – Он посмотрел на патологоанатома и взмахнул рукой: – Прошу вас...

Тереза наклонилась над телом и ловким движением сдернула черное покрывало. Сара бросила взгляд на лицо покойника и вскрикнула, прикрыв ладонью губы. После этого она отошла в сторону и обессиленно опустилась на скамью. Ник внимательно следил за реакцией Фальконе, который с нескрываемым удовлетворением наблюдал за происходящим, как будто его сейчас волновало не расследование убийства, а выявление артистических способностей Сары. Кстати сказать, Ник тоже обратил внимания на некоторую театральность в ее поведении. Создавалось впечатление, что Сара не ожидала увидеть здесь именно этого человека, однако внутреннее чутье подсказывало Нику, что это не так. Более того, ему вдруг показалось, что она, увидев убитого, испытала некоторое облегчение, которое попыталась скрыть, несколько преувеличенным чувством ужаса.

Он направился в служебное помещение позади нефа и вскоре вернулся оттуда со стаканом воды. Сара благодарно приняла у него стакан, сделала несколько глотков и посмотрела на окружающих, которые молча наблюдали за этой сценой.

– Весьма сожалею, – равнодушным тоном произнес Фальконе.

Сара молча уставилась на него, а Ник попытался уловить в ее взгляде хотя бы малейший намек на страдание.

– О чем вы сожалеете? – тихо спросила Сара. – Я действительно знаю этого человека. Разве не для этого вы притащили меня сюда?

Фальконе сделал шаг вперед и вперился в нее пронзительным взглядом.

– Разумеется, для этого. Итак, как его зовут?

– Джей Галло, американец, гид, работал в одной из туристических фирм.

– Адрес? – потребовал Фальконе, делая Нику знак, чтобы тот приготовился записывать.

– Виа Трастевере, – без промедления ответила Сара. – Номер дома я не знаю. Он снимал небольшую дешевую квартиру над супермаркетом.

Фальконе задумался.

– А как близко вы были с ним знакомы?

Она вздохнула и посмотрела на Ника, как будто это доказывало ее правоту.

– Какое-то время мы вместе учились в Гарварде, а потом, когда он приехал в Рим, мы возобновили знакомство.

Сара сделала паузу, Фальконе терпеливо ждал продолжения рассказа. Обманувшись в ожиданиях, он взял на себя инициативу:

– Что вы имеете в виду под словом "знакомство"?

– Я имею в виду, – холодно сказала Сара, – что в течение некоторого времени, нескольких недель, мы были любовниками. Это было четыре или пять месяцев назад. Вы это хотели от меня узнать?

– Я хочу знать все, что имеет к этому делу хоть малейшее отношение, – так же холодно ответил Фальконе. – У нас сейчас уже четверо убитых, и три из них были вашими любовниками. Чел: занимался этот Джей Галло? Что он собой представлял? Был ли он знаком с предыдущими жертвами?

Сара надолго задумалась, словно размышляя над тем, достаточно ли разумны вопросы инспектора.

– Нет, – тихо сказала она через минуту, – он не имел к университету никакого отношения. Во всяком случае, Стефано его не знал, а Хью появился значительно позже.

– Но вы же упоминали его имя в разговоре с другими людьми? – продолжал допытываться Фальконе.

– Зачем? – удивилась Сара. – Какой в этом смысл? Я встречалась с ним несколько недель, а потом мы решили остаться друзьями и прекратили всякие отношения, вот и все. С тех пор я не видела его несколько месяцев. Он казался очень забавным парнем, но в нем было что-то непонятное. К тому же он слишком много пил. Если откровенно, я считала, что он слишком умен для работы в качестве простого гида. Джей знал, что является неудачником и переживал из-за этого. Естественно, что наши отношения не могли продолжаться долго, несмотря на то что мне было интересно с ним.

Фальконе бросил на Ника многозначительный взгляд, словно хотел сказать: "Ну что, теперь ты видишь, что она шлюха? Она легко заводит себе любовников и так же легко бросает их. И вот теперь очередной ее бывший любовник оказался в списке жертв. И список этот может быть ужасно длинным".

– И все же, синьорина Фарнезе, – решился Фальконе на главный вопрос, – что здесь происходит, по вашему мнению?

У всех возникло впечатление, что этот вопрос застал Сару врасплох.

– Понятия не имею. А что вы имеете в виду?

– Почему ваши бывшие любовники убиты подобным образом? Почему они представлены в роли мучеников?

– Не могу сказать вам ничего вразумительного, – насупилась Сара. – Для меня это так же необъяснимо, как и для вас.

– И все же, – упрямо допытывался Фальконе, – вы должны знать того, кто это сделал. Судя по всему, этот человек знаком с интимными подробностями вашей личной жизни. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Здесь все понимают, что вы имеете в виду, – вмешалась в допрос Тереза Лупо, рискуя нарваться на неприятности. – Вы всегда задаете подобные вопросы. Думаю, вам следовало бы принять на работу нескольких женщин-следователей, которые могли бы помочь вам в таких деликатных делах.

– Благодарю за совет, – прошипел Фальконе, даже не посмотрев в ее сторону. – Вы лучше займитесь своими делами, доктор: прикажите убрать тело. Отчет о результатах вскрытия должен быть у меня на столе сегодня вечером.

Тереза тяжело вздохнула и дала знак положить труп на тележку. Сара молча наблюдала за переносом тела и повернулась к Нику только тогда, когда тележка скрылась во дворе церкви. На древнем мозаичном полу осталась лишь длинная веревка с ржавым якорем.

– Святой Климент, – тихо произнесла она, – как я сразу не догадалась? У Галло тоже был якорь на шее?

– Да, точно как у того древнего святого, – подтвердил Ник, пристально глядя на нее.

– Я же говорила вам, – выпалила она, – что большая часть всех этих историй является апокрифами и не имеет ничего общего с действительностью. А уж об этом святом Клименте и говорить нечего. Если человек, который совершил это преступление, знает Тертуллиана, в чем я нисколько не сомневаюсь, то он должен знать, что это все легенда, не более того. Тертуллиан действительно написал о Клименте, но при этом ни разу не упомянул о его мученической смерти. Это всего лишь волшебная сказка, которую начали передавать из уст в уста только с четвертого века, не раньше.

Ник попытался собраться с мыслями и проанализировать ее слова.

– А почему это должно иметь для преступника какое-то значение? Какая ему разница, было это на самом деле или нет?

Фальконе погладил рукой седеющую бородку и ухмыльнулся:

– Потому что это вопрос веры. Мы смотрим на все эти действия и думаем, что речь идет о человеке, у которого по какой-то причине возникло превратное представление о религии. А на самом деле...

Его речь была прервана Терезой Лупо, которая успела отправить тело в морг и вернуться в церковь:

– А на самом деле у вас нет ни малейшей зацепки, ни единой более или менее правдоподобной версии. Так что, пожалуйста, избавьте нас, полицейских, от необходимости заниматься психологическими изысканиями. Каждый из нас прекрасно понимает, что человек, который смог так легко содрать кожу с себе подобного, не может быть легким, податливым объектом для пресловутого фрейдистского психоанализа. Можете делать что угодно, все равно у вас ничего не получится. У этого типа в голове по меньшей мере два конфликтных мотива, и они действуют одновременно, удивительным образом не противореча друг другу. Именно об этом я говорила вчера вечером и охотно повторю сегодня. Мы имеем дело с сильным, волевым и в высшей степени целеустремленным человеком, который, помимо всего прочего, имеет неплохие познания в медицине или по крайней мере долго работал на скотобойне. У него совершенно особая логика, не укладывающаяся в рамки здравого смысла или обыденного сознания. Чтобы понять его, нужно стать таким же сумасшедшим. Ищите физические факты, а не психическую предрасположенность.

Ник Коста напряженно смотрел на Сару, пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки испуга или растерянности.

– Вы знаете кого-нибудь из таких людей?

– Нет, – ответила она, благодарно посмотрев в сторону Терезы, которая фактически поддержала ее в трудную минуту. – Могу сказать только то, что этот человек неплохо знает Тертуллиана. Не забывайте об этом.

– Еще бы, – согласилась с ней Тереза. – Похоже, у меня тут самая приятная работа.

С этими словами она повернулась и направилась к выходу, попутно доставая из кармана сигарету.

– Что еще вы от меня хотите? – спросила Сара, когда все медики покинули место преступления.

Фальконе, покачавшись на ступнях взад и вперед, сформулировал требование:

– Имена и адреса людей, с кем вы поддерживали интимные отношения после того, как приехали в Рим.

Сара решительно покачала головой:

– Это невозможно. Вы не имеете права вторгаться в мою частную жизнь.

Фальконе подался вперед и вперил в нее пронзительный взгляд.

– Синьорина Фарнезе, – сказал он нарочито мягким голосом, – каждый человек, который по своей глупости оказался в вашей постели, является подозреваемым. Каждый человек, с которым вы переспали, является потенциальной жертвой. Нам нужны имена и адреса этих людей. Это нужно для их же блага. Надеюсь, вы понимаете?

– Некоторые из них женаты и занимают высокое положение в обществе, – продолжала упорствовать Сара. – Вы требуете от меня невозможного. Как вы чувствовали бы себя на их месте?

Фальконе грозно свел брови к переносице:

– Я был бы чрезвычайно рад, что остался в живых.

Сара не нашла, что ответить. Ник осторожно прикоснулся к ее руке. Похоже, в жизни этой женщины есть немало тайн, которые так или иначе имеют отношение к совершенным преступлениям.

– Сара, это очень важно. Если хотите, мы пригласим женщин-следователей, с которыми вам будет легче разговаривать. Все это строго конфиденциально, можете не сомневаться.

– Вы что, действительно верите в это? Пожалуйста...

Он не мог спорить с ней, и все вокруг тоже хорошо понимали, что из полицейского департамента постоянно просачивается информация, не подлежащая разглашению. Ник не знал, какие имена станут достоянием гласности, а какие – нет. Слишком много журналистов кормятся вокруг этого дела и слишком большими деньгами они располагают, чтобы получить сенсационные сведения.

– Нам это нужно, чтобы обеспечить и вашу личную безопасность, – сказал Фальконе, используя последний аргумент. – Этот человек знает о вас практически все и может попытаться убрать столь опасного свидетеля. Не исключено, что этими жуткими преступлениями он пытается напугать вас, заставить молчать или просто предупреждает о чем-то. В одном я уверен абсолютно: рано или поздно настанет момент, когда он осознает, что все его действия не производят нужного эффекта, и тогда придет ваш черед. Так что имейте в виду: вы вполне можете стать его очередной жертвой.

– Кто бы это ни был, – тихо сказала Сара, не сводя глаз с инспектора, – я не имею к нему ни малейшего отношения.

– Кого вы знаете в Ватикане? – спросил Фальконе таким тоном, будто вопрос логически вытек из предыдущего разговора.

Ник Коста мысленно выругался. Недавно он высказал шефу озабоченность по поводу трагического события, произошедшего в библиотеке Ватикана, но ему и в голову не пришло, что его предположение так быстро найдет применение.

– Что? – не поняла Сара.

– Между Ринальди и кем-то из Ватикана было несколько телефонных разговоров, – терпеливо пояснил Фальконе, пристально следя за ее реакцией. – У нас сложилось впечатление, что Ринальди подозревал о слежке, когда переступил порог библиотеки. Ему казалось, что за ним наблюдают. Это могла быть электронная слежка или просто взгляд хорошо укрывшегося человека. По роду своей деятельности вы, наверное, знаете многих людей, именно поэтому нам так важно, чтобы вы назвали их имена и адреса.

– У меня нет и никогда не было никаких особых отношений с людьми из Ватикана, – едва слышно произнесла мертвенно-бледная Сара.

– Боюсь, что без откровенного признания с вашей стороны... – Фальконе равнодушно пожал плечами, – убийства будут продолжаться. Не вижу причин, по которым преступник должен прекратить свою чудовищную деятельность. Нам нужны имена, синьорина Фарнезе. Все без исключения. – Он снова наклонился вперед и пристально посмотрел ей в глаза. – Нам нужно знать все подробности вашей личной жизни.

– Подите вы к черту! – не выдержала Сара.

Фальконе ехидно ухмыльнулся. Ник знал, что он доволен исходом разговора. Он всегда любил ставить людей в тупик и любой ценой добивался своего.

– Синьорина Фарнезе, – сказал Фальконе, – я настаиваю на вашем сотрудничестве с нами, а если вы будете и дальше отказываться от дачи показаний, я буду вынужден посадить вас под арест в каком-нибудь укромном местечке на окраине города.

– Синьор, – вмешался Ник и получил от шефа испепеляющий взгляд, – все происходит слишком быстро. Синьорине нужно дать какое-то время, чтобы прийти в себя и правильно оценить сложившиеся обстоятельства. А я тем временем найду женщин-следователей, которые побеседуют с ней в полицейском участке.

– "Тем временем", – сердито передразнил его Фальконе.

Ник взял шефа за руку и отвел в сторону, чтобы Сара не слышала их разговор.

– Пожалуйста, оставьте ее сейчас в покое. Если вы будете слишком сильно нажимать на нее, она вообще ничего нам не сообщит. Дайте мне несколько дней. Она отдохнет, успокоится, и, возможно, мне удастся вызвать ее на откровенность. Я отвезу ее в тихое, укромное место, где она сможет спокойно обдумать последствия своих поступков.

На какое-то мгновение суровое лицо Фальконе застыло от напряжения. Затем он кивнул Нику.

– Ладно, может быть, она действительно нуждается в человеке, которому могла бы доверить свои тайны. Может быть... – Он посмотрел на Ника, словно увидел в первый раз. – Во дворе церкви сейчас собралась целая толпа репортеров. Выведите ее отсюда, посидите с ней где-нибудь в кафе и поговорите спокойно, а примерно через час приведите ее сюда через черный ход.

– Хорошо, – согласился Ник, хотя это предложение его заметно озадачило. Он понял, что за словами шефа стоит нечто особенное. – Синьор?

– Да, вы правы, – сказал Фальконе, хитро подмигнув ему. – У меня появилась прекрасная идея. Притворитесь ее очередным любовником. У вас получится. Пусть репортеры подумают, что она ввязалась в очередной роман. Давайте разыграем их. Когда выйдете во двор, обнимите ее за талию и дайте понять газетчикам, что вас связывает нечто большее, чем простая дружба.

– Вы хотите, чтобы я... – Ник даже задохнулся от возмущения.

– Я хочу, чтобы вы дали им понять, что неравнодушны к Саре Фарнезе, вот и все. Они растрезвонят об этом на весь город, и наш мерзавец получит необходимое сообщение. Мы можем потратить несколько месяцев на поиски негодяя, а эта уловка способна резко ускорить решение нашей задачи. Будет лучше, если он сам придет к нам, то есть к вам, если быть точным.

– Синьор...

– Не волнуйся, парень, все будет нормально, – успокоил его Фальконе, продолжая ухмыляться. – Мы будем начеку и не дадим ему совершить очередное преступление. Надеюсь, ты доверяешь своей полиции, не правда ли?

Ник Коста повернулся и зашагал к выходу, забрав с собой Сару. На крыльце они сразу же натолкнулись на толпу журналистов, которые защелкали фотоаппаратами и застрекотали кинокамерами. Несколько человек попытались задать им какие-то вопросы, но Ник и Сара молча прошествовали к воротам. При этом Ник одной рукой крепко обнимал Сару за талию, а другой отталкивал наиболее навязчивых репортеров. Подойдя к машине, Ник открыл дверцу и усадил Сару на переднее сиденье. Только после этого он повернулся к телекамерам и мило улыбнулся, давая понять, что весьма доволен поведением своей спутницы. В этот момент он вспомнил ее рассказ о женщине, которая хотела стать папой римским, но в итоге была растерзана обезумевшей толпой фанатиков. Правда, потом выяснилось, что это всего лишь красивая легенда, но она существует до сих пор и оказывает какое-то влияние на жизнь истинно верующих людей.

Он сел за руль и посмотрел на Сару. Она была бледной и не скрывала своего страха перед беснующейся толпой. А он вдруг подумал, что как-то слишком легко и быстро согласился подыгрывать Фальконе, взяв на себя роль очередного любовника Сары Фарнезе. Причем сделал это не без удовольствия.

– Что происходит, Ник? – спросила его насмерть перепуганная Сара. – Что случилось?

– Не знаю, – соврал тот, – но вы не должны волноваться, все нормально. Сара, я сделаю все возможное, чтобы никто не причинил вам вреда.

Она посмотрела в окошко на запитую полуденной жарой улицу, где, казалось, не осталось и грана свежего воздуха. А Ник Коста подумал, что помимо своей воли с головой окунулся в море лжи.