Сезон охоты на Охотника

— Вы чертовски хорошо осведомлены, — неохотно признал пилот, — но я ничего не могу гарантировать. Понимаете? Ничего!

— А мне не нужны гарантии, — заметил Сергей, — мне нужна мягкая посадка. Впрочем, и вам тоже. Флаг в руки, мастер!

6 сентября 1994 года, 18.20.

Самойлов и Коннор сидели на балконе номера гостиницы „Весна“ в Адлере и анализировали результаты операции. ОМОН прекрасно справился с задачей: трейлер тормознули, положили обалдевших дальнобойщиков мордами на асфальт и арестовали груз — две тонны тушенки.

— Они разгрузили трейлер ночью на складе и загрузили в него консервы, — это понятно. Но куда делись ракеты? — размышлял Коннор. — Погрузили на „Железнякова“?

— Проверка груза на „Железнякове“ уже идет, — ответил Самойлов. — Но я сомневаюсь, что там что-нибудь найдут. Я бы на их месте не повез груз на „Железнякове“. Я бы перебросил бы его на один из теплоходов, что возят „челноков“ в Турцию.

— Допустим, здесь это можно сделать, но как быть с турецкой таможней? Неужели и их купили? — с сомнением спросил Коннор.

— Думаю, что и турецкую таможню купить у них денег хватило бы! — ответил Самойлов. — Но зачем? Я бы поступил проще: дождался бы, пока не покажется турецкий берег, и перегрузил бы груз на быстроходные катера. А там — ищи ветра в поле!

— Но для этого надо захватить теплоход! — возразил Коннор. — Предположим, — захватили теплоход, вывели из строя рацию. Но ведь у команды и пассажиров могут быть сотовые телефоны. Кто-нибудь наверняка связался бы с внешним миром и дал бы знать о происшедшем!

— Это верно! — согласился Самойлов. — Но они могли и это предусмотреть!

— Но каким образом? — спросил Коннор. — Предусмотреть можно, но что предпринять?

— Скоро мы это узнаем, — вздохнул Самойлов. — Если я, конечно, прав!

Спустя сутки Самойлов с мрачным удовлетворением узнал, что он оказался прав. В тридцати милях от турецкого берега шедший из Сочи в Трабзон теплоход „Владимир Маяковский“ остановил турецкий полицейский катер. Поднявшиеся на борт люди в форме турецких полицейских погрузили на катер два десятка ящиков и быстро ретировались. Излишне говорить, что вышеупомянутые турецкие полицейские никогда не получали жалованья от правительства Анкары.

16 сентября 1994 года, 10.20.

— Почему эти чертовы турки не вынудили самолет к посадке на какую-нибудь военную базу? — с раздражением спросил Гавров. Он сидел у себя в кабинете. Еще присутствовали полковник СВР Залинов и полковник Самойлов.

— А почему наши бравые соколы не сделали этого, а позволили Кузнецову беспрепятственно добраться до Турции? — с сарказмом вопросил было Самойлов, но осекся под тяжелым взглядом Гаврова. Наступило молчание. Гавров молча постукивал карандашом по столу, затем сказал:

— Впрочем, это не имеет значения. Самолет был захвачен, угнан, и, хотя турки нам его уже вернули вместе с экипажем, Кузнецов со своей сообщницей бесследно исчез. Выгруженные с борта теплохода „Владимир Маяковский“ ПТУРсы тоже исчезли. Похоже, нашим общим знакомым теперь придется заниматься вашему ведомству, Виталий Николаевич. Что скажете?

Залинов откашлялся.

— Турецкая полиция достаточно оперативно блокировала район посадки. По показаниям свидетелей, Кузнецов и его сообщница были вывезены на джипе неизвестными вооруженными людьми сразу после посадки. Их поиски пока не дали результата. Что касается груза противотанковых ракет, то, по данным турецкой контрразведки, их переправили в иракскую часть Курдистана. Понятно, что турки теперь не будут напрягаться по части их поиска. От источника в ЦРУ поступила информация, что в обмен на ПТУРСы курды переправили несколько ПЗРК тому самому сербскому посреднику, о котором нам говорил полковник Самойлов. Груз ПЗРК сейчас находится предположительно в Стамбуле.

— И что, нет никакой информации о Кузнецове? — спросил Гавров.

Залинов пожал плечами и ответил:

— Неделю назад на вилле под Трабзоном полиция обнаружила четыре трупа. Один из убитых оказался неким Исмаилом Атараевым, уроженцем города Грозный. Турецким властям Атараев был известен как представитель так называемого „президента Независимой Ичкерии“. В Турции он занимался вербовкой людей и закупками оружия для так называемой „армии Ичкерии“. Остальные трое — его телохранители. Что интересно: трое, в том числе и Атараев, расстреляны из автомата „Хеклер-Кох“, а один убит ударом металлического прута в основание черепа. Кстати, этому убитому прутом телохранителю и принадлежал автомат. Наш источник в турецкой полиции сообщил и другие интересные подробности: Атараев пытался договориться с курдами о продаже той самой партии ПЗРК, но неудачно. Видимо, он хотел по-своему „договориться“ с сербским посредником и вышел на Кузнецова. Где сейчас сам Кузнецов и его сообщница — пока неизвестно.

— Наш пострел и здесь поспел! — с досадой воскликнул Гавров. — Все никак в войну не наиграется, стервец!

— Он не играет в войну, он ею живет! — заметил Самойлов.

Гавров мрачно взглянул на него и проворчал:

— Вы можете позволить себе острить, потому что теперь не вам им заниматься. Теперь это головная боль ведомства полковника Залинова, — с меня уже затребовали все материалы по делу Кузнецова-Ладыгина. С чем вас и поздравляю, Виталий Николаевич! Давайте, ищите этого Рэмбо, а мы уже наелись этого дерьма. Надеюсь, вам больше повезет. Не представляю только, где вы его будете искать!

— Полагаю, там, где стреляют! — вздохнул Залинов. Он уже знал, что завтра вылетает в Рим, откуда местная резидентура должна была переправить его в Дубровник. Он не сомневался, что Охотник обязательно появится там. Потому что утром он получил шифровку от источника в турецкой полиции: сербский посредник отправил груз ПЗРК на судне, перевозящем гуманитарный груз в Хорватию. Капитан судна был платным информатором источника. Залинов сумел убедить руководство в том, что Кузнецов непременно постарается лично удостовериться в том, что груз попадет в Боснии по назначению.

Гавров встал и сказал:

— Хорошо, Виталий Николаевич, не смею вас больше задерживать, вас с нетерпением ждет ваше собственное начальство, чтобы нагрузить указаниями выше крыши! А вас, Андрей Андреевич, я попрошу задержаться на пару минут.

Когда Залинов вышел, Гавров повернулся к Самойлову и спросил:

— Скажите, Андрей Андреевич, вам не приходилось по роду службы сталкиваться с человеком, скрывающимся под псевдонимом „Комтур“?

— Нет, никогда! — удивился Самойлов. — Даже не слышал. А в связи с чем вы им интересуетесь? Он занимается контрабандой оружия?

— Хуже! — ответил Гавров. — Он занимается контрабандой терроризма. И боюсь, очень скоро мы столкнемся с результатами его деятельности здесь, у себя под носом. Мы практически ничего о нем не знаем, — всего лишь несколько перехватов переговоров с его людьми. У вас есть связи с зарубежными спецслужбами, занимающимися борьбой с терроризмом, — в частности, с ФБР. Я хочу попросить вас пробить псевдоним „Комтур“ через них: возможно, у них есть интересующая меня информация. Излишне говорить, что все должно делаться совершенно конфиденциально, исключительно на уровне личных контактов с конкретными людьми, дабы в случае чего отследить каналы утечки информации.

— Это вполне возможно, — ответил Самойлов, — но мое начальство должно быть в курсе. На несанкционированные руководством мероприятия я не пойду.

— Я знаю людей из вашего ведомства, выполнявших исключительно санкционированные непосредственным начальством мероприятия, — иронически заметил Гавров. — Например, полковник Никифоров, майор Сучков. Для первого все закончилось хорошо, а для второго? Насколько я знаю, его уволили с неполной пенсией, не так ли? Поэтому я хотел бы уточнить: какой уровень руководства вас устроит?

Самойлов нахмурился и ответил:

— Мое непосредственное начальство.

— Генерал Бахтин? — Гавров сделал многозначительную паузу и веско произнес: — Мы располагаем сведениями, что Бахтин поддерживает контакт с этим самым „Комтуром“. Во всяком случае, есть пара перехватов его разговоров с „Комтуром“. Разговоры малоинформативны, но важен сам факт. Теперь вы поняли, почему так важна конфиденциальность? Это вопрос вашей собственной безопасности. Расследование санкционировано на самом высоком уровне, поверьте мне. Иначе почему я, работник прокуратуры, собираю на совещание в свой служебный кабинет офицеров спецслужб? И, в конце концов, я не толкаю вас на противозаконные действия, это ваш долг — помогать работе прокуратуры, призванной надзирать за соблюдением законности.

— Не надо напоминать мне о моем долге! — резко ответил Самойлов.

— В таком случае не смею вас больше задерживать! — немедленно откликнулся Гавров. — Вот мой номер телефона для экстренной связи. Всего хорошего, Андрей Андреевич!

Самойлов ничего не ответил, но телефон взял. Он пребывал в полном смятении. Однако он понимал, что просьбу Гаврова выполнить все-таки придется: таким людям не отказывают, — вне зависимости от занимаемой ими должности.

2 октября 1994 года, 10.20.

Залинов перечитал расшифрованную телеграмму еще раз. Ее содержание его совсем не обрадовало.

„Центр — Одеону.

12 сентября этого года в акватории порта города Лимасол (Кипр) обнаружено тело гражданина Греции Александра Ставриди. Следствием, проведенным властями Греции, установлено, что Ставриди утонул не в морской воде, а предположительно в бассейне, что подтверждено химическим анализом содержавшейся в легких трупа воды. Поскольку Ставриди являлся бывшим гражданином России, выехавшим в 1992 году на постоянное жительство в Грецию, греческие власти обратились с соответствующим запросом в российское посольство. Проведенной проверкой и дактилоскопическими исследованиями установлено, что труп принадлежит Котову Андрею Владимировичу, майору Федеральной службы контрразведки, бесследно исчезнувшему в Москве в 4 сентября этого года.

20 сентября этого года в центре Владикавказа взорвана машина генерала ФСБ Бахтина, направлявшегося в служебную командировку в Ингушетию. Шофер, сам генерал Бахтин и сопровождавший его офицер погибли.

Имеющиеся данные позволяют предположить, что ликвидация Бахтина и Котова осуществлена специальной группой, действующей под руководством человека, известного под псевдонимом „Комтур“. Следующей целью группы предположительно является известный вам Ладыгин (он же Кузнецов, Охотник-27).

В связи с вышеизложенным предписываю вам принять особые меры предосторожности при установлении контакта с Ладыгиным“.

Залинов мрачно закурил, уставившись в потолок. Мало того, что ему предстоит разыскать в объятой войной стране неуловимого Серегу Ладыгина, так оказывается, что этим же занимается компания головорезов.

И когда же закончится этот проклятый сезон охоты на Охотника?

Авторизованный перевод с немецкого Михаила Гнитиева