Шаг из тьмы

Глава 23

Много дел у тысяцкого в таком городе как Господин Великий Новгород. Только сам город может выставить почти четыре тысяч ратников, а от всей земли новгородской в поле может выйти пятнадцититысячная рать. И за все ответ перед людьми держит Всемил Романович. Кто от какого дома в войско идет, кто дает подводы, кто лошадей, а кто ладьи. Кто в караул на ворота заступает, а кто улицы патрулирует. Сколько стрел заготовлено в хранилище, сколько котлов и смолы на случай осады и не пора ли ремонтировать укрепления. Где лихие люди промышляют, а где чудь и свеев нужно укоротить. Это князю с дружиной хорошо, им только на войне работать приходиться, на всем готовом ведь сидят. А для тысяцкого мир время самое тяжелое. По этому, слова Изяслава Мстиславовича о том, что мир та же война, въелись Всемилу в кровь и плоть за те три года, как городское вече выбрало его тысяцким.

Сейчас, когда в воздухе отчетливо запахло новой большой войной дел стало просто не поднять. С Ловати пришли совсем невероятные новости, якобы орудующая там банда успешно применила против купеческих ладей пороки. Да и в самом городе, дела творились еще те.

Некие молодчики за три ночи обчистили троих ростовщиков. Вынесли все что можно, вплоть до долговых расписок и приходных книг. Сработали чисто, ни каких следов, приводили на место опытных следопытов с охотничьими собаками, безрезультатно. Пробовали устраивать засады в домах оставшихся ростовщиков, аналогично. Совершив три дерзких ограбления, тати как в воду канули. Люди тысяцкого подняли на ноги всех осведомителей, перевернули верх дном все притоны, удалось даже поймать несколько личностей с которыми давно хотелось потолковать. Когда их вздернули на дыбу, много любопытного рассказали, но по интересующему вопросу, ничего.

Разъяренные ростовщики уже проели Всемилу плешь, требуя результатов. И не только они, некоторые влиятельные люди, делали выгодные предложения только за возможность поработать пару часов с их записями. Без свидетелей. Тысяцкий и сам был не прочь почитать столь занимательное чтиво, но увы.

Отложив в сторону листы бересты с материалами расследования, прижал их увесистым деревянным бруском, чтоб не свернулись в трубку. Протер усталые глаза, хлебнул меда и приступил к следующей коробке. Ага, грамотки про индийских знакомцев. Начинались с перечисления членов рода с именами, которые смогли узнать, особыми приметами и родом занятий. Пробежав глазами, отметил, что подавляющее большинство родичей носили по одному имени и знанием полезных ремесел обременены не были. Дальше шёл отчет за первый день наблюдения и сразу стало интересно. От посадника, индийцы сразу отправились заказывать оружие для длинного. Заказали самострел и древковое оружие, представляющее собой смесь топора, рогатины и багра. Заходили выбирать бронь, но передумали.

Всемил задумался, выходило, что они проделали весь путь безоружными, бред какой-то. По возвращению к Милану, изготовили деревянные макеты этого оружия и занялись воинскими упражнениями. Причем «человека войны», взялись обучать люди мирных профессий, зодчий и корабельщик. Которые и выказали большее умение в обращении с оружием, чем сам воин. Особо, наблюдатель отметил мастерство его младшего брата. Забавно, зодчий учит воина обращаться с оружием.

Очень подозрительно. Будучи в Святой земле, видел он, как неприметный торговец фруктами, вдруг выхватил из под длинного одеяния две короткие сабли и в мгновение ока изрубил одного франкского барона и трех человек его охраны. Больше всего его впечатлило не великолепное владение оружием, продемонстрированное магометанином, а поразительные выдержка и умение не раскрыть себя. Кто знает, сколько дней он толкался во вражеском городе, выслеживая свою жертву, ни у кого не вызывая подозрений. С тех пор, стал Всемил присматриваться к окружающим людям ещё более внимательно. И замечать в них много интересного, что не раз спасало его от крупных неприятностей. Вот и сейчас, от мужика с рваной рожей на версту несло этими самыми неприятностями. Надо было в этом разобраться.

На следующий день у гостей Милана ничего интересного не произошло. Стеклодув обучал помощников своему делу, лекарь ушёл в лес собирать травы. Рваная рожа уехал с людьми посадника выбирать участок под строительство. Интересно, что наблюдатель отмечал его полное неумение держаться в седле. Старший продолжил упражняться с оружием. С самострелом у него получалось гораздо лучше, но тоже ничего особенного. Хороший стрелок с предсказуемым результатом, но выдающегося выстрела такой не сделает.

И так продолжалось всю неделю, старший тренировался, младший мотался по городу, занимаясь делами строительства, стеклодув возился с учениками, лекарь бродил по лесам, женщины хлопотали по хозяйству. Вроде ничего необычного, но почему не отпускает странное беспокойство как только на горизонте появляются представители непонятной семейки? Нужен был свежий взгляд на проблему. Всемил крикнул слуге, чтоб позвал Андрея. Помощник тысяцкого занимался во дворе с молодежью, так что появился он нескоро.

От куда Андрей родом, было неизвестно, во время войны Мстислава с Юрием, Всемил подобрал его ещё мальчишкой. Чёлн с ним вынесло как раз на их ладью. Лежал в нем отрок с окровавленной головой, когда же оправился он от ран, то оказалось, что ни имени ни родителей своих он не помнит. Всемил воспринял такую находку как дар небес и оставил мальчика себе. Назвали его Андреем, потому как нашли в рыбачьей лодке. Неисповедимы пути Господни, но как показала жизнь, в тот раз он все понял правильно. Было у него восемь дочерей, а вот сыновей Бог не дал. Так и воспитал найденыша как собственного сына.

Они понимали друг друга без слов, когда Андрей вошёл, тысяцкий молча кивнул на лавку и толкнул по столу увесистую коробку с отчетом. Тот только взглянул, и сразу поняв о чем пойдет речь утвердительно кивнул.

— Не могу пока сказать, надо ближе познакомиться, уж больно много к ним вопросов. Хорошо бы на дыбе кой кого подвесить, есть среди них несколько хлюпиков которые тут же и заговорят. Может всплывёт что интересное, уж больно необычное дело с ростовщиками, появились гости из индии и новшества в татьбе. Занятное совпадение. Поторопился посадник в списки их вносить.

— Нет, в списки их ещё не внесли, и с дыбой повремени, у Будимира есть к ним корыстный интерес, да и не тот это грабеж, за которого человека на дыбу, когда на него ни что не указывает. Да и эка беда, кровопийцы добра не праведного лишились, я бы их сам под корень извёл. А вот настоящая беда будет, если долговые расписки не в те руки попадут, — тысяцкий махнул рукой, — ладно Андрюха, что по рваной роже?

— Мужик он суровый, но мне он более понятен, нежели старший. Вот с кого надо глаз не спускать.

— Поясни — не понял Всемил.

— Значит так, раз молодой племянник верховодит над своими дядьками, которые ему в отцы годятся, а они его беспрекословно слушают, значит порядки у них аналогичные тем, что приняты у германцев и франков. Старший сын получает все, а остальные, как сами устроятся. Рваной роже не повезло с порядком рождения, вот он и вынужден был всего добиваться сам, да и жизнь его видать не баловала. Отсюда он и в ратном и в торговом деле дока. Да еще и плотников с кузнецами наших не мало удивил своим заказом. Оружие для старшего, этот топор с рогатиной, тоже его выдумка.

Теперь взглянем на старшего, говорит, что воин, но у нас некоторые девки коромыслом лучше орудуют, чем он с оружием управляется. Но зато в кулачном бою хорош и на ножах, не хотел бы я с ним резаться. И стреляет прекрасно, а поет — заслушаешься. Грамотен, языкам обучен. Наши видели, как он с булгарскими купцами беседует, но не по булгарски, а на арабском языке, который ни кто из соглядатаев не знал. Согласись, странный набор навыков для воина.

— Думаешь он у себя на родине обстряпывал грязные делишки своего князя, или какой там титул у владетелей?

— Оно самое. Мало ли у наших князей подобных людишек, некоторые даже большими людьми становятся, землю в кормление получают, или послабления торговые. Думаю, врет он все про гонения на веру. Когда иудеев у германцев били, вспыхнуло мгновенно, большинство даже бежать не успело, а наш знакомец ушёл нагруженный серебром, да еще родичей с холопами вывез. Выходит, или знал заранее, или уже чувствовал — пора когти рвать. Видать измазался в дерьме так, что дальше некуда, и решил податься в бега, пока свои же не порешили.

— Складно у тебя выходит, не боишься ошибиться?

— Уж этого не боюсь, — Андрей улыбнулся, — хуже просто некуда.

— Ты Андрюха вот что, в походе присмотрись к нему повнимательней, думал я их по другому использовать, но если твоя правда, то получается еще интересней. Человек в таких делах опытный много пользы может принести. Только использовать его надо с умом. Но если твои предположения подтвердятся и вдруг почувствуешь, что человек он гнилой, лучше прирежь по тихому, любители дерьма нам без надобности, а здесь это будет сделать значительно сложнее.

— Понял Всемил Романович, сделаю в лучшем виде.

— Напоследок, приходил ко мне известный тебе чернец, обещал озолотить нас, если его расходные книги с закладными найдем. Продвижения есть?

— Ни каких.

— Плохо искал, забор вокруг монастыря две сажени, так просто не перескочить, обязательно следы останутся. Да и охрана у них будь здоров.

— Что ж, позабавлю тебя, Всемил Романович, — Андрей усмехнулся, — монастырь ограбили ни мало ни таясь, на глазах у охраны и всей братии. Нужник у них сделан как и у большинства, рядом с забором, чтоб золотарь со своей бочкой во двор не заезжал, а черпал дерьмо прямо с улицы. Вот через эту дырку тати в монастырь и пролезли, надели рясы, натянули капюшоны и потом бегали между кельями и нужником, таская серебро. В тот вечер как раз группа паломников прибыла из Пскова, так что ни у кого подозрений не возникло.

— Вот сучьи дети, что удумали, — тысяцкий в сердцах ударил кулаком по столу, — век живи, век учись. Надо и нам обезопасить себя. Ну а про рясы не узнавал, может кто на днях покупал ткань черную, или сшить ее заказывал?

— Про обезопасить, уже распорядился. Про рясы, шить их ни кто не заказывал, черную материю покупали многие. Но сдается мне, знаю где они рясы добыли. Помнишь, две недели назад, архиепископ приказал троих монахов высечь за пьянку. Они до беспамятства напились, а очнулись уже без ряс.

Всемил задумался, все действо было задумано и исполнено с небывалой тщательностью, не оставив ни малейшей зацепки. Но тысяцкий прекрасно помнил, любое злодейство и подлость, кроме совершённых на почве страсти, оставляет за собой след из серебра. Который проявится обязательно, надо только уметь ждать. Ибо терпение есть наивысшая добродетель.