Сознание возвращалось медленно. Сначала вернулось зрение и я долго не мог понять, почему потолок такой низкий и серый. На грани слышимости был какой-то противный звук, который повторялся с завидным постоянством. Он был надоедающим и очень мешал, будто назойливая муха. Сухость во рту было следующее, что я почувствовал. Потом рывком появился запах, очень противный и знакомый. Тело онемело и болело. Грудь с трудом поднималась и опускалась. Как будто на мне кто-то лежал.
Где я? Почему никто из целителей не помогает? Давно мне не было так плохо. Вроде лежу в здании не в палатке. С трудом посмотрел на право. Там виднелись какие-то ящики. Зрение до конца не восстановилось, и я не мог рассмотреть. Странно, ничего не понимаю.
Внезапно вспыхнул яркий свет и ослепил меня. Кажется, из глаз потекли слезы.
— Да, Леночка, сейчас я в триста шестнадцатой. Посмотрю его. А потом, пойдем, кофе попьем и ‘Мажора’ пару серий посмотрим. Ага, давай. Пять минут.
Серий? Кофе? Я что в больнице?
— Эй! — прохрипел я в сторону голоса.
— Ой! Мамочки очнулся! — Удивленно воскликнул голос. — Так лежи, лежи! Я сейчас врача дежурного позову. Не успела сказать, как по коридору послышались удаляющиеся шаги.
Чувства вернулись полностью. Я видел приборы справа от себя, палату с голубыми стенами, розовые жалюзи и яркий плафон на потолке. Слышал, как пикает индикатор ударов сердца. И даже не боль во всем теле мне мешала.
Я был поражен до глубины души, неужели я все время лежал в больнице и мне все приснилось…