Шанс на счастье

Глава 33

Марина

— О какой выходке и каких проблемах ты говоришь? — холодно спросила я.

Отец не ожидал от меня такой прыти, поэтому с ответом временил. Мне даже показалось, что мой вопрос повис в воздухе и там же остался. В принципе, ничего удивительного — я привыкла к тому, что он обычно меня не замечает и не считается с таким неважным для него мнением.

— Давай сейчас не будем об этом? — примирительно говорит он, а я опять улавливаю скользкие нотки в его голосе.

Затевать сейчас семейные разборки нет никакого желания, да и сил нет.

С другой стороны мурашки бегут по коже от осознания, что отец явно что-то затевает. Но решив разобраться с этим когда немного приду в себя, постаралась устроиться поудобнее и хоть ненадолго провалиться в сон.

Очнулась с дикой головной болью и такой сухостью в горле, что даже сглотнуть было больно.

Бутылка с водой оказалась у меня в руках, стоило лишь пару раз тихонечко кашлянуть.

Отвинтив крышку, которая тотчас выпала из трясущихся пальцев и покатилась куда-то под переднее сиденье, я жадно приникла к горлышку и с трудом протолкнув первый небольшой глоток, следом залпом почти опустошила полулитровую бутылочку.

Спазм в пустом желудке не заставил себя долго ждать. Слегка поморщившись от неприятных ощущений, я взглянула на протянутую руку парня, что сидел рядом (по всей видимости он решил, что я напилась и хотел забрать бутылку), но я лишь хмыкнула в ответ и допила остатки.

Автомобиль начало довольно сильно качать на ухабистой дороге, на которую мы съехали с основной трассы.

— Почти приехали. — коротко отозвался отец на мое короткое: «Эй, куда это мы?».

Определить сколько времени я проспала было совершенно не под силу, потому что небо было затянуто серыми тяжелыми облаками, а спросить у отца мне почему-то совершенно не хотелось.

Водитель отца петлял по дороге в попытках объехать глубокие ямы, что давалось ему с большим трудом: как бы не пытался он то и дело все равно проваливался в них, отчего автомобиль сильно потряхивало.

Пустой желудок. Вода. Тряска. Поплохело от такой качки мне достаточно быстро. Затравлено глядя на расстилающийся за окном пейзаж, состоящий из разбросанных тут и там небольших сельских домиков, я изо всех сил боролась с накатывающей тошнотой и молила только об одном — чтобы эта пытка поскорее закончилась.

— Здесь притормози! — отец указал на огромные зеленые железные ворота.

Они были сделаны из глухой стали и настолько высокими, что разглядеть что-либо за ними я попросту не смогла.

— Приехали! — обозначил он цель остановки.

— Как это «приехали»? Ты ведь обещал, что мы поедем домой? — пискляво возмутилась я, чувствуя как по спине пробежал холодок.

— Благодаря тебе теперь здесь наш дом! — рыкнул отец и, открыв свою дверь, немедленно вынырнул из автомобиля.

Я оторопела, но лишь на мгновение. В мозгу тут же услышала тоненький детский голосок:

«А я же говорила — не верь ему!»

И голос этот был мой собственный, точно такой, каким он был в детстве.

Неприятное колкое чувство сдавило грудь своими когтистыми лапами — в секунду я прозрела и поняла, что вновь обманута в своих наивных ожиданиях.

Хотя чего я могла ожидать от человека, который собственными руками вернул меня к тирану, в то время, когда я прибежала к нему за помощью?

Деньги и власть! Вот что всегда интересовало моего отца. Он не сказал напрямую, но по всем его реакциям и поведению, я поняла — меня предали вновь. Ну, или предадут при первой же возможности.

Я наблюдала за тем, как отец с силой несколько раз громыхнул мощным кулаком по металлическим воротам и с нетерпением начал переминаться с ноги на ногу — видно ждал, пока хозяева откроют незваным гостям.

Раз он сказал, что теперь здесь наш дом, значит мама должна быть тоже здесь. А если она здесь, то есть надежда, что телефон, по которому мы с Никитой связывались с ней, она взяла с собой.

Вдохновленная надеждой вновь услышать голос Ника, я напряженно наблюдала за небольшой дверью, что была врезана в этот огромный кусок грязно-зеленого металла. И ждала, что вот сейчас она распахнется и выглянет моя спасительница.

Еще раз кулак отца нетерпеливо и довольно звучно заходил по толстой стали. Где-то во дворе надрывно завыл басистым раскатистым лаем сторожевой пес. Сердце заклокотало так, что в ушах начало неприятно пульсировать.

— Счас! Иду! — послышался старческий женский голос, который абсолютно точно не мог принадлежать маме.

Что-то со скрежетом щелкнуло и дверь отворилась. Из-за широкой спины отца не смогла разглядеть ту, чей голос слышала несколько секунд назад. Отец же, подав нам знак выдвигаться следом за ним, слегка пригнувшись прошел во двор.

— Пойдем. — сказал Антон сидящему рядом со мной мужчине.

Тот в ответ кивнул и ухватился за ручку двери.

В те недолгие минуты, что мы молча шли по двору, я обдумывала поведение окружавших меня людей. Антон, хоть и не так давно работает у моего отца, но никогда прежде не позволял себе такого надменного и горделивого отношения ко мне. Второго парня я вижу впервые, поэтому на его счет ничего сказать не могу. А вот по поводу отца… Наверное, неудивительно, что он злится, ведь весь его бизнес строился на связях Игоря, а тот, я уверена, после моего побега был в ярости и перестал поддерживать своего тестя, а может и чего доброго стал применять эти самые связи для давления на моего отца.

Узкая, мощеная неровными камнями, дорожка, вела к низенькому, словно утопленному в землю, деревянному домику. Его маленькие окошки было сложно рассмотреть из-за разросшихся кустов белой и махровой пурпурной сирени. Запах от нее стоял неописуемый!

Но это было единственным достоинством неухоженного, с грязными покосившимися постройками, двора. «Вишенкой» стала огромная, сбитая из необработанных досок, будка, возле которой, звеня массивной цепью, бегала изможденная овчарка. Она злобно порыкивала в нашу сторону, но лаять не отваживалась.

Домик внутри был таким же стареньким и ветхим, как и снаружи, но одно то, что здесь пахло свежеприготовленной едой, делало его на удивление уютным.

Пока я мялась у порога, отчаянно соображая для чего меня привезли в это захолустье, отец по-хозяйски развалился на стуле, что стоял у окна и о чем-то тихо беседовал со старушкой, которая суетливо расставляла тарелки, наполненные до краев тушеной картошкой.

— Что стоишь в пороге? — рыкнул отец. — Проходи, осваивайся. Здесь побудешь, пока я не разгребу то, что ты успела натворить!

— Ты же обещал, что я смогу позвонить Никите! — фыркнула я не менее резко.

Отец соскочил со стула и в два шага преодолел расстояние разделявшее нас.

— Какой тебе Никита? — прорычал он нависая надо мной. — Тебе мало того, что ты натворила?

— А что я такого сделала? — не знаю, что сработало раньше: нервное напряжение последних суток или же злость, заставлявшая сердце клокотать как бешеное, но трясло меня знатно — аж зубы слегка постукивали. — Сбежала от мужа, который измывался надо мной? Не пришла к тебе за помощью? Ан-нет! Я ведь уже кажется приходила?! Или ты забыл, как променял счастье дочери на выгодного зятя?!

Не могу сказать, что не знаю что на меня нашло, но тем не менее сама удивилась, что выдала все, что таким тяжким грузом висело на душе с того самого дня, когда я была уничтожена отцом. Уничтожена и опозорена. Сломлена.

Сейчас я прямо и без стеснения смотрела в его синие глаза и не собиралась отводить взгляд, потому что чувствовала себя правой. Уверенность разливалась по венам принося с собой такое сладкое ощущение победы, что я на секунду забывшись начала внутренне ликовать.

— Ты сама его выбрала! — взревел отец, чем заставил меня отступить на шаг.

Секундной паузы и его яростного взгляда, давящего своей непререкаемой мощью, хватило, чтобы не только сбить с меня спесь, но и заставить все внутри скукожиться и как в детстве забиться в темный уголок своего сознания. Но все это мое внутреннее состояние, внешне же я не переставала демонстрировать непоколебимость.

«Никого не слушай, пусть этот выбор и был твоим, но сейчас ты другая и имеешь право изменить свою жизнь!» — вспомнились мне слова психолога, а перед мысленным взором возникло улыбающееся лицо Никиты.

Нельзя сдаваться!

— Имею право! Сегодня выбрать одного, а завтра другого!

— Ты серьезно сейчас? Одного, потом другого? Знаешь кто так делает? — отец вскинув бровь продолжил на удивление спокойно. — Раз уж ты вышла замуж, то живи с мужем и не вякай!

— Ого, как ты заговорил! — выпучив на него глаза, я не переставала поражаться тому, как легко мой отец подменяет понятия чести и достоинства, и, особенно, каким лицемерным при этом выглядит. — То есть именно поэтому ты все никак не разведешься с мамой, а продолжаешь мучить ее, меняя любовниц как перчатки?

Я чувствовала, что перегибаю палку, видела как лицо отца меняется и как он на глазах свирепеет, но остановиться была не в силах — слишком много всего наболело и когда еще будет такой удачный момент, чтобы выложить все, что я думаю о человеке, который считался моим отцом.

— Это другое, тебе не понять! — сквозь зубы цедит отец.

— Ну, конечно, другое! — не унимаюсь я. — Ведь вам, мужчинам, позволено вести двойную жизнь, а женщины должны терпеть. Таково твое мнение?

— Я не собираюсь говорить на эту тему, во всяком случае не сейчас! — отец отвернулся и пошел прочь, затем как-то устало плюхнулся на стул. — Уведите ее!

Он подал знак своим охранникам, которые все это время молча стояли по обе стороны от меня.

— А ну-ка стоять! — рыкнула я, пытаясь изобразить интонацию отца, когда эти бравые ребятки потянули ко мне руки, странно, но они тут же замерли на месте как вкопанные. — Я не закончила! Ты обещал, что я смогу позвонить Никите — это первое, второй вопрос: где мама?

Я вопросительно обвила комнату руками.

— Я наверное плохо или недоходчиво тебе объяснил сложившуюся ситуацию: твой муж имел доступ к счетам моей фирмы — это было одним из условий его помощи мне. — отец сморщился и потер указательными пальцами виски, так словно мучался от головной боли и продолжил. — Несколько дней назад он перевел все деньги с моих счетов на офшорные счета, а там, чтобы ты понимала, были и заемные средства, которые я брал для развития бизнеса у очень влиятельных людей, которые уже требуют их назад.

— Это твои проблемы, не мои! — фыркнула я и перевела взгляд на старушку, лицо которой выражало вселенскую печаль.

— Ошибаешься… — горестно вздохнул отец. — Это наши общие проблемы, потому что эти люди держат в заложницах твою мать… Поэтому будь хорошей девочкой и не создавай мне новых проблем.

— Мама… в заложницах? — одними губами растеряно вторю я, пытаясь осознать услышанное.

— Да… — устало выдыхает отец.

— Как ты мог такое допустить? И что теперь? Что с ней будет? А если ты не найдешь Игоря? — я на секунду замолкаю, судорожно соображая, что вообще можно и следует делать в такой ситуации и от того, что пришло в голову как-то сразу поплохело. — Подожди… Значит ты хочешь отдать меня Игорю за деньги?

Мой визгливый голос напугал словно и не принадлежал мне. Казалось я слышала его откуда-то со стороны. Да и все происходящее скорее напоминало дешевый триллер или боевик. Бред какой-то! Не может это происходить со мной. С нами. Живот так резко прихватило, что я с трудом удержалась от вопля.

Прижав ладонь к низу живота, я мысленно попросила свою девочку потерпеть немного и постаралась успокоиться.

— Я все решу, поверь мне! — отозвался отец. — Игорь натворил такого, что отмазаться уже не сможет, поэтому мне нужно, чтобы ты немного мне подыграла и всего-то…

— Всего-то? Ты в своем уме? Он ведь ненормальный! — тяжко выдыхаю я.

Боль полностью не проходит, но теперь она не такая острая, скорее фоновая и неприятно ноющая.

— Может ты как-то сам решишь вопрос с этими людьми и не будешь втягивать меня и маму?

— Мне не о чем больше с тобой разговаривать! — отчеканил отец. — Делай как я говорю и все будет хорошо!

— Дай мне позвонить Никите и сказать, что со мной все в порядке. Хоть это ты можешь для меня сделать?

— Позвонишь, когда все решится!

Он пытался дать мне надежду, что все действительно завершится благополучно. Отец говорил уверенно, будто знал что делает. Он старался, вот только во взгляде сквозило сомнение, которое читалось довольно легко, а еще усталость. Давно я не видела его таким и от этого становилось по-настоящему страшно. И вроде как не за него бояться нужно, а за маму, да и о самой себе подумать нужно, ведь и из-за него отчасти я оказалась, где оказалась.

И все же, где-то глубоко внутри все еще теплится надежда получить от него хотя бы толику той любви, которая должна была мне достаться по праву рождения. Наверное поэтому мне немного жаль этого напрочь запутавшегося в жизненных перипетиях мужчину. Жаль его и страшно за него…