Шанс, подаренный Смертью

Глава тринадцатая. Рождественский договор

— Да ему памятник в полный рост ставить надо! Из золота! — вот такой была первая фраза Министра Магии при виде каменных останков Сивого. Всхлипнув в порыве чувств, Дориан прибавил с присущей ему пылкостью: — Спаситель наш! Избавил-таки мир от ирода!.. — и оглянулся. — Кто сотворил это чудо?

Уолтер переглянулся с Тобиасом и, получив молчаливое разрешение, нагнулся к камину со словами:

— Иди сюда, малыш. Покажись дяде Министру, от него у нас тайн нет…

Когда директор выпрямился и повернулся, Дори увидел у него на руке крохотную зеленую змейку, обвившуюся вокруг запястья.

— Это… Кхе, кто?! — от неожиданности Министр поперхнулся воздухом.

— Не знаю, кто это, — честно ответил Уолтер. — Зверь не известный ни магическому миру, ни науке. Мы с Кеттлберном послали запрос в отдел криптозоологии, там пообещали разобраться. Разумеется, мы отправили только описание животного, его размеры и вес. Кто-то уже опознал его как штолленвурма, но мы не уверены и ждем ещё результатов.

— А при чем тут Тоби? — Дориан с любопытством посмотрел на Снейпа, вспомнив таинственный обмен взглядами. — Это его змейка? — предположил он.

— При том, что это Тоби открыл новый вид неизвестного нам животного, — тонко улыбнулся Уолт. — А также при том, что этот зверек спас Тоби жизнь и окаменил вурдалака.

— Прошу прощения, а зачем нам досужие догадки тех, кто совсем не в курсе всего происходящего? — задумчиво вклинился Тоби. Поймал вопрос в глазах Уолта и пояснил: — У нас есть змееусты. Почему бы не пригласить сюда Тома Реддла и не попросить его поговорить с найденышем? Это ведь змей, и он вполне способен пошипеть в уши хорошему собеседнику.

— Ты прав, — хмыкнул Уолтер, вынимая палочку и посылая в эфир птицу-секретаря. Дори, видя, к чему всё идет, поудобнее устроился в глубоком кресле, намереваясь хорошенько насладиться назревающим спектаклем.

Том прибыл сразу. Потратив именно столько времени, сколько нужно, чтобы пройти со двора до директорской башни, он с нетерпением влетел в кабинет, лучась сплошным вопросом «Зачем меня вызвали?». Тоби забрал у Уолта змейчика и повернулся к Реддлу.

— Привет. Можешь с ним поговорить?

— Э… Нет, — с разгона осадил Том. — Змеи глухие. А парселтанг придумали наги, они как раз хорошо слышат, — пояснил он, наткнувшись на разочарованные взгляды директора и министра.

— Тпр-р-ру-у-у, — тихо мурлыкнул Тоби и прижал к щеке малютку. — Не спеши судить с первого мига, Том. Это не обычный змей. И я точно знаю: он отлично слышит. Поздоровайся с дядей, дружок, скажи Тому «привет», — ласково шепнул он змейчику.

Змеёк застенчиво глянул на посетителя из-за щеки и как исполнительно-послушный ребёнок коротенько свистнул. Том переменился в лице, услышав что-то, произнесенное на явном чистейшем парселе.

— Обалдеть!.. Он действительно разговаривает! — выдал он. Прислушался к тоненькому посвисту и неуверенно повторил за змейчиком: — Говорит про себя, что он штайнблик.

— А что это значит? — поинтересовался Уолт.

— По-немецки это «камень» и «взгляд», получается: окаменяющий взглядом, — перевел Том. Подумав, грустно добавил: — Если я точно помню речь фрицев. Наслушался их на войне…

Тоби сочувственно попыхтел, а потом обратился к ужику:

— Как ты очутился в наших краях, приятель?

Змейчик в руке развернулся к Тобиасу и звонко засвистал. Том сосредоточился, переводя змеиное шипение:

— Логово разрушено машинами… Пришлось спасаться бегством… Во время пути пришло видение?.. Понимание?.. Ну, в общем, в пути понял, что где-то пустует магическое место, покинутое прежним хранителем. Простите? — растерянно выпрямился переводчик. — Василиск Салли не просто так тут обитал? Он был здесь для чего-то нужен?

— Угу, — кивнул Тоби. — Как раз на днях в Запретной секции наткнулся на книжонку, в которой говорилось, что яд василиска нужен для уничтожения крестражей. Хоть и не понял ни черта, но запомнил.

— Я читал её! — оживился Том. — Когда доучивался уже… Хотел бы я сделать себе такой, — добавил он мечтательно.

— Зачем? — осторожно затаил дыхание Тоби. — И как ты это сделаешь? Ведь там убить для создания крестража надо…

— Это один из вариантов, — возразил Реддл. — Там есть и другой, посложнее и гуманней в изготовлении. Проблема только в том, что нужен напарник, который поможет сделать и заняться воскрешением, когда придет время.

— Помню, — кивнул Тоби. — Только он не сложнее, а поплоше, одноразовый. И такой же опасный, к сожалению. Дух Корнелиуса Сигана это подтвердил, когда покинул филактерию и вселился в случайного воришку. Камелот чуть с землей не сровнял.

— Ну, может, это он на радостях так разошелся? — смущенно принялся защищать Том своего предшественника. — Слишком долго он пробыл за Гранью, вот и начал куролесить, когда воскрес.

— Ребята, ребята, вы о чём?! — вмешался в диспут Дори. — Какой к едреной матери крестраж? Зачем он магу, который и так живет дольше обычного человека? Том, да ты же сам мечтать начнешь о могиле, когда проживешь четвертое или пятое столетие. Диппета вспомни: третью сотню скрипит. А Гризельда Марчбенкс!

— А сколько ей? — вяло поинтересовался Том.

— Не знаю, она женщина, и её об этом не спрашивают. Но точно известно, что мадам Марчбенкс современница королевы Виктории.

— Ладно, — Том вскинул руки. — Понял я всё. Сам своей магией на деда с бабкой повлиял, по сотне им уже, в сторону кладбища начали посматривать да приговаривать, что зажились они на этом свете…

— Ты лучше женись, и тогда точно обретешь бессмертие: продолжишься в своих потомках, — мирно посоветовал Тоби.

— Да? — заалел щеками Аполлон. Потупился скромненько, поковырял носком ботинка паркет и выпалил: — Тогда никто не будет против, если я уеду в Катихару? Раджа тамошний, ну, который лошадь подарил, меня как сына полюбил, так вот, он тогда же сосватал к дочери своей. На днях повторное приглашение прислал, сказал, что больше ждать не намерен: невесте моей уже семнадцать исполнилось, и чтобы я прекращал уже издеваться…

— И что ты здесь… издеваешься? Езжай уже! — строго прикрикнул Тоби и коротко буркнул в сторону: — Девушку он ждать заставляет.

Остальные подхватились, окружили Тома Реддла, начали жать ему руки, хлопать по спине-плечам, поздравлять и наставлять в дальний путь. Том щеками пуще алел, принимал поздравления и смущенно бормотал, что стариков не хотел бросать, что девчонка тогда ещё сопливая была, двенадцать всего…

— Сейчас-то чего тормозишь, дозрела твоя невеста, выросла. А стариков с собой бери, пусть на старости лет экзотикой понаслаждаются, — ворчливо попенял Тоби.

— Фрэнк… — вякнул Том.

— Брайс к Принцам переедет, всего-то и делов, — непримиримо пресек Тоби попытку Реддла откосить.

— Ты почему так стараешься сплавить меня из Англии? — подозрительно прищурился Том.

— Ты дурак?! — взвился Тоби. — Тебя ж спасаю. Ерундой же страдать начинаешь, о крестражах задумался… А женишься, вообще красота будет.

— Да? — чуточку расслабился Том. Оглядел простовато-честное лицо библиотекаря и улыбнулся. — Ну хорошо, уговорил: еду в Индию.

Забыв вернуть змейку в камин, Тоби выскочил за дверь, прижался к стене, выпучил свои и без того выпуклые глаза и шумно выдохнул — ох, ну и разговорчик! Начали с магической зверушки, потом свернули черте куда, и закончили свадьбой «лучшего друга».

— Вот тебе и на, — пробормотал он, обернул змея вокруг шеи и стал спускаться по лестнице. — Посидишь у меня на столе, Шалик.

Змейчик в ответ согласно потерся мордочкой о щеку.

Появление штайнблика в библиотеке стало судьбоносным — его заметили студенты. Заметили, заинтересовались, подошли познакомиться, а узнав поближе — полюбили необычного питомца мистера Снейпа. Сам Шалик стал постоянным спутником детей: тот или иной студент брал его с собой на уроки и перемены, носил по замку, показывал всё. С пуффендуйцами Шалик посетил замковую кухню, познакомился с общиной хогвартских домовиков и обзавелся вниманием с симпатией да поддержкой с их стороны. Общий язык они нашли сразу, многие из домовиков, как выяснилось тут же на месте, понимали змеиную речь, при этом не являясь змееустами сами, что интересно. Но, с другой стороны, они же эльфы, как ни крути, а эльфы — это эльфы, волшебный народец, хоть и деградировавший, если сравнивать с дивным народом профессора Толкина…

Тем временем в Хогсмиде полным ходом шли приготовления к Рождеству: запускался проект, задуманный Уолтером Арагоной и Тобиасом Снейпом.

Эльфы и гоблины, осознав масштабы поставленной задачи, заключили союз и объединили усилия, создав своего рода игрушечную фабрику. Зеленошкурые, конечно, те ещё ехиды, но дело своё знали и подошли к нему со всей ответственностью.

Домовики, чья магия в кои-то веки была оценена и востребована, с головой окунулись в создание Волшебного Павильона. Будучи архитекторами по своей природе, они сотворили воистину монументальное здание, призванное стать первой в маг-Британии фабрикой игрушек и возведенное за считанные недели, если не дни.

А когда павильон был готов, в его недра вторглись гоблины. Любящие золото и драгоценные камни, они на сей раз невероятно расщедрились, решив всех хорошенько впечатлить, детей — в особенности. Установили свои волшебные машины и конвейеры, засыпали-закидали в приемные емкости какие-то свои волшебные порошочки с прочим сырьем, и запустили.

Загудели клаксоны, выпуская из клапанов разноцветные дымки — зеленые, синие, пурпурные, розовые, забулькали загадочные котлы, запыхали и ка-ак начали выпуливать розово-белых единорогов и разноцветные паровозики. Только и успевай ловить да складывать в коробки!

Причем игрушки создавались не рандомно, а строго индивидуально для каждого конкретного ребёнка. В этом гоблинам как раз помогли списки, которые добыли волшебники, обрядившиеся в костюмы толстых Сант, в своё время оккупировав все торговые точки крупных городов, где, смешавшись с магглами, им же и вторили, сажая к себе на колени деток и выспрашивая у них маленькие потаенные секретики и желания. Всё вызнанное они тщательно записывали к себе в пергамент, причем не стесняясь, прямо тут, у всех на глазах. Но на фоне гирлянд, лент серпантина, яркой блестючей мишуры, воздушных шариков, дождиков, флажков и постоянно летящих конфетти перо, зависшее в воздухе и строчащее в пергаментном свитке, уже как-то и не выделялось. Стало таким же элементом сказки и волшебства, как и вся праздничная атмосфера вокруг.

Каждое желание было записано с именем маленького заказчика, потом списки были отсортированы и заново переписаны на отдельный листочек. И вот этот вот листочек гоблин-производитель брал когтистыми шишковатыми пальцами, посыпал его порошком, привязывал к сырцу (в зависимости от желания это мог быть клочок материи с ватой, деревянный брусочек или железная чушка) и закидывал в волшебный котел. На выходе получалась чудесная кукла для девочки, красивая прочная машинка для мальчика, погремушка для младшего братишки и так далее. Действие листочка с именем и желанием на этом не заканчивалось, оно продолжится и будет задействовано в Рождественскую ночь, чтобы проявиться в яркой красочной упаковке под елкой во всех гостиных каждого британского дома. Волшебный подарок непременно найдет своего ребёнка, в этом волшебники были точны.

И будьте уверены: в это Рождество случится чудо. Каждый ребёнок найдет под елочкой подарок, причем именно такой, какой пожелал он сам. И рождественское утро огласится радостными криками.

— Мама, папа, Санта существует!

— Это был настоящий Санта-Клаус?! О моём желании я говорил только ему, больше никому!

— Я верил в него, мама, ура!

Итак, случится самое настоящее чудо. Все дети получат подарки, самые разные, заветные, желанные, порой фантастически-нереальные, вроде настольной зеленой долины с домиками, лесами-горами и фигурками играющих единорожков. А то и замок-крепость обнаружится, с башенками, бойницами, рвом и подъемным мостом, а в коробке рядом армия рыцарей на мощных конях… Набор карандашей с запредельным числом цветов и оттенков, альбомы, пластилин. Тут не то, что дети, а и сами родители готовы будут поверить в доброго волшебника.

Ну а ночь, пронизанная магией добра, принесет счастье всем. И не только людям, согретым волшебством, но и всей маг-Британии. Ведь чудо живет, пока в него веришь, а вера в волшебство вдвойне увеличивает это ощущение.

***

Поллианна Мэри Снейп родилась в ночь на Рождество, чем привела родителей в эйфорическое состояние, став рождественским подарком и чудом уже для них. Держа в руках кулечек с дочкой, Тоби ощущал невероятное счастье, распирающее и необъятное. Хотелось всего и сразу: смеяться и плакать, танцевать и застыть навечно, сохраняя навсегда этот невозможный миг рождения дочери. Поллианна Мэри, Полли… Солнышко и прелесть, лучик надежды, раздвинувший угрюмые тучи канона. У Северуса Снейпа, желчного профессора, мизантропа и зельевара, никакой сестрёнки не было.

Всматриваясь до упоения в красненькое сморщенное личико новорожденной, Тоби то и дело подносил её к лицу, прижимался и вдыхал глубоко-глубоко, и тут же выдыхал, согревая дыханием крошечный сверточек. Доченька, дочка…

Состояние Эйлин было, напротив, близким к обалдению. Вот уж чего-чего, а дочку она никак не ожидала. До последнего честно и искренне полагала, что ждет второго сына, и успела перебрать миллион и одно мальчишечье имя. Так что даже и не протестовала толком, когда Тоби с ходу предложил назвать дочурку Полли, в честь одной изумительной девочки, героини повести Элинор Портер, которой он зачитывался недавно. И теперь с тоской думала о синих пеленках-распашонках, собранных как раз на младенца мужского пола. Но Тоби её успокоил, сказав:

— Ничего страшного в том нет, если наша девочка полюбит синий цвет, а не девчачий розовый.

— О, Тоби, так вот откуда у них любовь к тому или иному цвету?! — озарилась Эйлин.

— Ну да, — супруг пожал плечами. — И к счастью для них, некоторые родители не следуют общему правилу, а идут наперекор ему: подбирают детям какой-то другой колер.

— Хи-хи, помню, когда родила Легенда, Ксенофилиуса вынесли к отцу в желтом конверте, — вспомнив, развеселилась Эйлин.

— Ну вот видишь, солнечным человеком вырастет Ксено Лавгуд! — повеселел и Тоби. Эйлин улыбнулась и задумалась.

— Но почему я ошиблась, Тоби? Почему я думала, что жду мальчика?

— Это из-за меня, — подумав, решил Тоби. — Я здоровяк и от меня только парни и ожидаются. Совершенно естественное явление.

— О, Тоби! — умилилась Эйлин и потянулась к нему. Тобиасу пришлось наклониться к ней, чтобы дать обнять и поцеловать себя.

Мамочку выписали скоро и домой отправили через камин, вышагнув из которого Эйлин с Полли угодили в эпицентр радости и счастья. Иоланта и Уолли, Аргус и Северус с нетерпеливым волнением окружили маму с новорожденной и с трепетом принялись разглядывать обеих.

— О, Мерлин, вылитая Эйлин! — растеклась умилением счастливая бабушка. Присмотрелась и передумала: — А нет, она крупненькая, щекастенькая такая… и глазки светлые…

— Ой маленькая! Такая маленькая! Маленькая, маленькая, маленькая! — запищал-заприплясывал восторженный Аргус.

— Ох ты, глаза у неё зеленые! — восхитился Уолли. — Думаю, она в папу, — прибавил он для Иоланты.

Северус, сидящий на руках у деда, растерянно глазел по сторонам, явно не понимая, из-за чего весь этот шум-гам. На младенца в руках мамы он начал поглядывать с ревнивой подозрительностью.

Аналогично чувствовал себя и Вернон Дадли: сначала путался у всех под ногами, вставал на задние лапы и тянул шею, требовательно орал и теребил всех за штаны и юбки, затем, не добившись результата, запрыгнул на плечи самого высокого члена семьи — Тоби, и с этой позиции наконец рассмотрев причину столпотворения, угомонился. Выражение его мордочки можно было охарактеризовать следующими словами: о блин, ещё одна докука! А взгляд, брошенный в сторону кухни, ясней ясного говорил, что кот вспомнил о своей мисочке с кормом, из которой в последнее время периодически угощался Северус.

— Не переживай, — хмыкнул Тоби. — Северуса мы уже отучили, а Полли ещё не скоро научится ползать.

Вернон Дадли в ответ тихо муркнул и потерся усатой мордочкой о хозяйскую щеку. Эйлин, услышав голос мужа, обернулась, чтобы посмотреть, с кем он разговаривает, и улыбнулась, увидев родного красавца с котом на плече. Она сейчас была очень счастлива: беременность и больница позади, они наконец дома, доченька здорова и у неё чудесные зеленые глазки! Частичка дорогого Тоби передалась малышке, и для Эйлин это стало самым лучшим, что вообще произошло в её жизни.

Тут Северус решил, что о нём забыли, и требовательно хныкнул, напоминая о себе. Пришлось знакомить его с сестрой, для чего переместились в спальню и устроились на мягком одеяле, постеленном ради этого случая на пол.

— Вот, Северус, смотри, это Полли, твоя маленькая сестричка, — ласково сообщила Эйлин, ложась на одеяло около малышки.

Северус завороженно уставился на крохотное личико с мутно-зелеными глазами. Человечек. Сестричка по имени Полли, так сказала мама. Что такое сестричка, Северус не понял, но всё остальное, что это Полли, что это маленький человечек, понял прекрасно.

Тоби это уловил и, протянув руки, распеленал малышку, освобождая конечности. Понимание Северуса стало ещё ярче, когда он увидел человечка полностью, с положенными ему ручками и ножками. Заулыбался в свои восемь зубиков, придвинулся и поцеловал Полли в лобик. Здравствуй, человечек! Здравствуй, Полли!

Поцеловал её и Аргус, с восторгом рассказывая, какая она маленькая и клевая. Принес плюшевого зайчика, положил рядом, полюбовался и подхватился за следующей игрушкой. Принес ещё пять, все их разложил вокруг Полли. Примерился и пришел к выводу, что мало. Брови Тоби всё больше уползали под волосы по мере того, как росла куча игрушек вокруг дочки.

— Себе-то хоть оставил? — кротко спросил он, когда Аргус вроде утихомирился.

— Ты же мне ещё купишь? — с непрошибаемой ребячьей логикой заявил раздухарившийся пацан.

Тоби вынужденно признал, что ребёнку он ещё купит игрушек, а эти, подаренные сестрёнке от всего чистого Аргусова сердца, теперь принадлежат ей. Ну не прерывать же искренний порыв детской души!..

Часть игрушек, впрочем, удалось вернуть обратно мальчику, объяснив тем, что в машинки девочки не играют, да и железной дорогой с поездами ей пока рано интересоваться.

***

Волшебный Павильон оправдал себя. Первая пробная партия игрушек была доставлена каждому адресату, и в пути не потерялась ни одна кукла. Волшебники сдержали слово. Глава клана Ругнарта довольно крякнул, чувствуя приятную усталость и удовлетворение от проделанной колоссальной работы. Могут же маги, если захотят!..

— Ну, директор Арагона, всё прошло без сучка и задоринки. Ни одно наше изделие не пропало втуне, а засим прошу продлить контракт!

— Значит, всё в порядке, Рогвуд? — улыбнулся Уолтер. Посетитель широко оскалился акульими клыками.

— А то! Выгодное ж дельце-то, да и магии впрок пойдет. Значит, согласны тратиться каждый год на игрушки детям?

— Согласны, конечно, и не только раз в год, ещё есть Пасха и дни Рождения. Будем отслеживать тех родителей, которые пользуются услугами аниматоров, организаторов детских праздников. Думаю, ребёнку не помешает получить сторонний подарок от случайного доброго волшебника, — Уолтер тонко улыбнулся. — А золота в Гринготтсе на наш век хватит. Да и потом оно приумножится, верно ведь, Рогвуд?

— О да, конечно, — задумчиво согласился гоблин, сложив на животе короткие длиннопалые руки. — На доброе дело денег не жаль, и конечно же, вы постараетесь заработать ещё. Но я всё же не понимаю… Ради чего всё это?

— Ради счастливого детства, — вздохнул Уолт. — Если хочешь, мы и вашим гоблинятам можем так же отправлять подарочки. Мы это можем, и нам не сложно.

— Не сложно, значит?.. — задумался Рогвуд, буравя Уолтера острыми черными глазками. Принял решение и кивнул: — Согласен, это будет плодотворный союз. Добровольный и построенный на взаимном доверии. Мы, гоблины, это ценим, и я согласен на сделку, Уолт. Жаль, фамилия у тебя не Дисней, но наш новый Павильон игрушек вполне возможно назвать Арагоналенд. Да и ещё один не помешает построить…

— Господи, что я вижу? — Уолтер впечатленно покачал головой и кинул взгляд на портреты. — Видели? Здесь сидит гоблин, который умеет шутить! — посмотрел на собеседника и встал из-за стола. — Скрепим наш договор и пусть он будет долговечным.

С этими словами директор обогнул стол и, шагнув к гостю, пожал шишковатую руку. Гоблин с готовностью сжал человеческую кисть в ответном крепком рукопожатии.

— Взаимно, Уолт. Это дело мне нравится. Но что насчет прошлого? — остро глянул он в лицо волшебнику.

— Оставим прошлое на совести Дамблдоров, Рагноков и Руквудов, — грустно отозвался Арагона. — Разборки предков нас не должны касаться. Мы с вами лучше попытаемся начать новую историю, в которой не будет места распрям и недомолвкам.

— Истинно мудро ты говоришь, Уолт. Согласен! — и скалозубый гоблин тепло улыбнулся, как-то умудрившись передать искренность своей улыбки. Наверное, глазами, черными, инопланетными…