Шепот на ветру

Глава 3 ДОЛИНА ЦЕПЛЯЮЩЕЙСЯ ТРАВЫ

— До чего же здорово вот так путешествовать, — говорила Серая Шкурка, прыгая рядом с Питером, который ехал верхом. — Прыгая вверх, я делаю вдох, приземляюсь — выдох, когда я вверху — я вижу все на многие мили вокруг. Смотри! — она подпрыгнула так высоко, что оказалась выше Питера, который натянул поводья, придерживая лошадь.

— У тебя это прекрасно получается! — крикнул он. — А теперь поскачем быстрее.

— Давай! — согласилась Серая Шкурка. — Мы с тобой летим. Я вижу на милю вперед. Я вижу, что там за холмом.

Они взлетели на холм и остановились на вершине.

— Что-то у меня тут закололо, — пожаловалась Серая Шкурка, держась за бок. — Я запыхалась. Надо передохнуть. Мы давали не меньше сорока миль в час, и это в гору!

— Что за странная долина! — воскликнул Питер, глядя вперед, где перед ними лежало широкое поле сухой травы. Трава колыхалась от ветра, по ней скользили какие-то тени. До холма, где стояли Питер и Серая Шкурка, доносилось ее холодное, режущее слух шуршание, похожее на шипение змей или на чей-то неустанный шепот.

Серая Шкурка поежилась.

— Не нравится мне это место, — сказала она. — Я здесь уже была. Это Долина Цепляющейся Травы, которая непрестанно что-то шепчет. Дети всего мира, перед тем как стать взрослыми, обязательно должны пройти через эту долину. Те, у кого родители умные, проходят ее легко. Но большинству здесь приходится туго.

— Давай как-нибудь увильнем, — предложил Питер. — Давай обойдем ее.

— Не получится, — ответила Серая Шкурка. — Прекрасная Принцесса живет как раз по ту сторону Долины, так что нам, хочешь, не хочешь, придется ее пересечь. Трава будет цепляться за ноги, пытаться повалить на землю, а если ты схватишь ее рукой, поранит тебе пальцы. Знаешь, есть такая трава, о которую можно порезаться, если попытаться ее сорвать. Так вот, эта — такая же. Она ужасная. К тому же вечно что-то шепчет.

— Что же она шепчет?

— Это зависит от того, с кем она говорит. Особенно она жестока к детям несчастным, обиженным, одиноким и к тем, кто не верит в себя. Она тянет их вниз, режет им коленки, да так, что шрамы остаются на всю жизнь. Если прислушаться, можно различить ее шепот: «Ты — слишком толстый, ты — слишком худой, ты — дылда, ты — коротышка. Расправь плечи. Почему ты такой глупый? Подожди, дома я тебе задам. Вот дойдет до отца, тогда узнаешь. Ты лентяй. Ты эгоист. И врун. Почему ты так плохо учишься? Почему ты хуже соседских детей? Сделай то, сделай это, иди сюда, пойди туда, чтоб тебя было видно, но не слышно, слушай старших, подчиняйся, соглашайся…»

— Трава начинает шептать, стоит ребенку лишь подойти к ней, продолжала Серая Шкурка. — Она сводит детей с ума, режет им ноги, и следы от этих порезов не затягиваются и не исчезают.

Пока они разговаривали, из-за кустов у подножья холма вышла группка детей. Все они были в школьной форме, и у каждого за спиной висел ранец с учебниками. Маленьким было лет по семь, старшим — лет по четырнадцать. Они остановились у края Долины и прислушивались к шепоту травы. Идти по полю они боялись, оно казалось им просто бескрайним.

— Знать бы, как им помочь, — сказал Питер, Его внезапно охватила ненависть к траве, и он живо представил себе, как скосил бы газонокосилкой все это поле, чтобы трава никогда больше не цеплялась за ноги ребят.

Серая Шкурка догадалась, о чем он думает.

— Ее не скосить, — сказала она. — Я однажды пыталась, но трава вырастает быстрее, чем ты ее срезаешь, а уж я-то умею обращаться с косой.

— Стоя тут, мы вряд ли им поможем, — сказал Питер.

Он подбежал к лошади, вскочил на нее и галопом погнал вниз по склону. Серая Шкурка — за ним. Они мчались меж деревьев и скал, перепрыгнули через мелкий ручей и устремились к детям, стоявшим на краю поля под красным эвкалиптом. Многие дети плакали. Самый маленький мальчик порезал об острую траву руку и обмотал ее носовым платком: на платке виднелись пятна крови. Другой мальчик сильно порезал себе коленки, а у одной девочки на лбу был синяк — она ударилась, споткнувшись о невидимый в траве камень. Дети были напуганы и стояли, сбившись в кучку. Питер осадил лошадь возле них; они смотрели на кенгуру, как на врага.

Вдалеке, посреди долины виднелась еще одна группа детей. Те решились проложить себе путь через Цепляющуюся Траву, но, чем дальше они углублялись в сплетенную гущу стеблей и листьев, тем труднее становилось им идти. Трава неистово колыхалась вокруг них, из ее сплошной переплетенной массы вытягивались маленькие серые пальцы и раздирали детям руки и ноги. Постоянный шепот все нарастал, пока не перешел в громкое шипение, как у тысячи змей, когда они то бросаются вперед, то отступают.

По траве, поднимаясь и опускаясь серыми волнами, проносились темные тени, напоминающие тени от облаков. Становилось дурно от одного взгляда на эти сухопутные волны, которые, в отличие от волн морских, не освежали душу.

«Почему ты не можешь сдать экзамены? — шептала детям потревоженная трава. — Надо больше заниматься и меньше играть. Надо трудиться упорней. Кто не сдаст экзамены — останется без работы. Ты уже слишком большая, чтобы играть в куклы и прочие детские игры. Подумай о будущем».

Трава становилась все злее и злее, и дети стали падать и барахтаться в объятиях листьев и стеблей. Питер не мог больше ждать. Детям нужно было дать Волшебный Лист. Мальчик пустил лошадь в галоп, и она помчалась вперед длинными прыжками. В руке Питер держал Волшебный Лист, и трава, тянувшаяся к нему, съеживалась и увядала. Колышащиеся стебли расступались под копытами Мунлайт, увядая и шипя, словно их что-то сжигало.

Когда Питер нагнал детей, трава отпрянула от них и безжизненными плетьми легла у их ног. Ее шепот умолк.

Питер соскочил с лошади и вручил каждому ребенку по Волшебному Листу. Дети прекратили плакать и стали улыбаться.

— Вам больше нечего бояться, — сказал Питер. — Продолжайте свой путь. Пока у вас в руках будут эти Волшебные Листики, ничего плохого с вами не случится.

Дети побежали вперед, смеясь и танцуя. Питер проводил их взглядом, пока они не достигли края ноля, а потом вскочил на Мунлайт и вернулся к детям, которых оставил под красным эвкалиптом.

— Скажите, вы добрые, и ты, и кенгуру? — шепотом спросила одна девочка, державшая за руку брата.

— Пожалуй, да, — ответил Питер. — Во всяком случае, мы пришли сюда помочь вам.

Тут все дети заулыбались и перестали бояться.

— А мне ты дашь такой лист? — спросила девочка, у которой все лицо было покрыто веснушками.

— Конечно. Я всем дам по листу.

— Скажи мне, — спросила Серая Шкурка девочку, — мама тебя любит?

— Ну, конечно! Но она любила бы меня еще больше, если бы не эти веснушки. Она все время мне говорит: «Как жалко, что у тебя веснушки!»

— Ах, вот оно что! — сказала Серая Шкурка, и, немного подумав, добавила: — По-моему, веснушки — это даже очень красиво.

— По-моему, тоже, — согласился Питер и дал девочке Волшебный Лист.

Она зажала Лист в руке. И тут же веснушки на ее лице стали совсем незаметными, а само оно так изменилось, будто с души слетела тень, и вместо нее засверкало солнце, отражаясь в глазах.

— И я хочу такой лист, — произнес мальчик, который стоял, понурив голову, — он стеснялся смотреть на Питера.

— А что говорит твой отец?

— Он все время твердит, что я неудачник, а я не знаю, что это такое. По-моему, он жалеет, что я расту не таким, как он. Я хочу быть художником, а он твердит, что все художники не от мира сего.

— О боже! — воскликнула Серая Шкурка и зашептала Питеру на ухо: Именно так и про меня все говорили, когда я вынула из сумки пианино. Понимаешь, я люблю играть на пианино. Меня уверяли, что я играю Шопена с большим чувством, уверяли люди, которые любят музыку.

— А я умею играть «Дом родной» на губной гармошке, — сказал Питер. — Старина Мик говорил, что у него от моей игры даже слезы на глаза навертываются.

— Вот это успех! — воскликнула Серая Шкурка. — Я бы тоже хотела делать что-нибудь такое, что заставляло бы людей смеяться, плакать или танцевать.

— А лист-то мне дадите? — спросил мальчик, который уже начал беспокоиться.

— О, прости меня, — сказал Питер. Он вынул из маленькой сумки Волшебный Лист и вручил его мальчику, который вдруг поднял голову и улыбнулся. — Больше ты не будешь ходить, понурив голову.

— А у меня для тебя тоже есть подарок, — сказала Серая Шкурка. Она засунула лапку в карман и вытащила оттуда альбом и набор красок. В нем были краски двадцати четырех цветов и еще две кисточки.

— Теперь, когда у тебя есть Волшебный Лист, — сказала она, — ты нарисуешь удивительные картины. Покажи их завтра отцу, они ему понравятся.

Все дети просили Волшебный Лист. Питер быстро раздал листья, и вскоре ребята почувствовали, что больше не боятся Цепляющейся Травы.

— Теперь вы сможете пройти по этому полю, — сказал Питер. — Я провожу вас.

С гиканьем дети побежали по траве, и бледные стебли в ужасе расступались перед ними, образуя проход. Он протянулся через все поле, а там, по ту сторону поля, высились зеленые холмы, протекали речки и светило яркое солнце. Дети бросились бежать по свободному проходу, потом остановились и помахали Питеру и Серой Шкурке.

Именно в этот момент Питер заметил, что у него на ногах появились замечательные сапоги, каких он никогда в жизни не видел. Они были из тончайшей кожи, а широкие отвороты доходили до колен. Питер с удивлением их разглядывал.

— Не вижу ничего удивительного, — сказала Серая Шкурка. Волшебство постепенно превращает тебя в принца. Это Волшебный Лист награждает тебя, когда ты приносишь людям добро. Интересно, что бы случилось, если бы ты вдруг стал зазнайкой и эгоистом?

Питеру тоже было интересно — что.