Шепот весны

Эпилог

— Умоляю тебя, Илона, постарайся сосредоточиться. Дыши глубже, как велела сестра. — Петер, растерянно стоя у распростертого на столе тела жены, чуть не плакал. — Не ругайся, а дыши, дыши…

Илона слегка скосила в сторону мужа помутневшие от боли глаза.

— Тебе легко говорить, — с трудом пробормотала она. — Попробовал бы сам. А у меня уже нет никаких сил. Нет, лучше уж умереть…

Она так вцепилась в его руку, что Петера охватила паника. Врачи уверяют, что все идет нормально, что для кесарева сечения нет показаний, но… А что если они ошиблись? Вот и боли нарастают. И это несмотря на то, что бедняжке уже дважды делали укол.

Илона снова застонала, и он в ужасе склонился над ней.

— Позвать акушерку? Или врача… Отвечай, что ты молчишь!

Илона заметалась по столу.

— Нет. Да. О, боже, да! У меня начались потуги, Петер… Я чувствую ребенка! Он выходит… выходит! — отчаянно вскрикнула она.

Ответом ей был крик, почти вопль Петера. Он изо всех сил нажал на кнопку звонка.

Никого! И в коридоре тихо, точно в могиле. Провалились они сквозь землю, что ли?

Илона снова вскрикнула — низким, страшным голосом — и он, понимая, что надо что-то немедленно предпринять, быстрым движением сорвал с ее живота простыню.

Зрелище, представшее его взгляду, заставило Петера пошатнуться, но уже через секунду он снова открыл глаза.

— Все в порядке, Илона. — Стоило ему произнести эти магические слова, как страх исчез, уступив место холодной решимости. — Только не опускай ноги и перестань тужиться. Спокойнее, все идет нормально.

Окажись сейчас в палате кто-нибудь из посторонних или просто незнакомый человек, у него не возникло бы и тени сомнения в том, что этот крепкий, рослый мужчина — врач, который занимается делом, которое знакомо ему, как собственные пять пальцев.

— Умница. — Капельки пота застилали глаза, щекотали щеки, но ему некогда было смахнуть их. — Вот уже головка показалась. А теперь и плечико…

Еще один истошный крик… и роженица откинулась на подушку, широко и беззвучно открывая рот.

Петер отшатнулся — маленький комочек человеческой плоти, красный, сморщенный, скользкий, барахтался на простыне.

В эту самую минуту в палату влетели врач с акушеркой.

— Ну… Как дела?

Одного взгляда на новорожденного младенца оказалось достаточно, чтобы убедиться, что все самое страшное уже позади.

— Стремительные роды. И мать, кажется, в хорошем состоянии. Поздравляем с сыном, господин Адлер! Извините, но в соседней палате дело обстоит гораздо хуже. Нам надо туда вернуться… А он у вас молодец, госпожа Адлер, настоящий мужчина!

Давно Петер не испытывал такого удовольствия от чужой похвалы. Но стоило двери закрыться за врачом и акушеркой с младенцем на руках, как голова у него закружилась, и он опустился на стул, стоящий возле стола.

— Ты все слышала, дорогая? У нас с тобой прекрасный мальчик.

Слезы брызнули у нее из глаз.

— Это чудесно, — едва выдавила она сквозь рыдания. — А ты… Ты был просто великолепен.

Петер приосанился.

— Я делал только то, что нужно, дорогая.

— Нет, нет, ты сделал гораздо больше. За какого прекрасного человека я вышла замуж!

— Перестань, Илона, а то я совсем задеру нос… А вот и маленький Адлер. Хочет, должно быть, поближе познакомиться с мамочкой. Могу я его подержать?

Акушерка — высокая полная дама — важно кивнула головой.

— Конечно, можете, господин Адлер. Только не разворачивайте.

Он взял сына на руки и почувствовал, что ради этого момента стоило жить. Какой прелестный, необыкновенный малыш!

— Посмотри, дорогая, какое чудо ты произвела на этот свет! Можешь тоже подержать его. Если, конечно, не очень устала.

— Я чувствую себя нормально. — Илона взяла младенца и положила рядом с собой. — Петер, он такой хорошенький. Посмотри, у него такая же ямочка, как у тебя.

— Ямочка?

На крохотном подбородке малыша действительно красовалась микроскопическая ямочка. Значит, это будет второй Адлер с ямочкой на подбородке. Ни у отца, ни у Гуго ничего похожего не было. Странно все-таки. Он сам подивился этой мысли.

Акушерка, между тем, не уходила.

— Вы покормите мальчика? — спросила она Илону. — Вы ведь собираетесь кормить его грудью?

— Ну конечно! — воскликнула Илона. — Одна моя подруга утверждает, что это намного проще, чем кормить малыша из бутылочки.

— И гораздо полезнее для ребенка, — назидательно молвила акушерка.

Она помогла Илоне сесть, подложив ей под спину несколько подушек.

Петер был буквально очарован тем, как жадно его голодный наследник припал к материнской груди.

— Ваша супруга все делает правильно, — с улыбкой сказала акушерка. — Знаете, у некоторых молодых мам бывают проблемы с грудным вскармливанием. Но у вас, я вижу, все будет хорошо. Господин Адлер, кто-нибудь еще хочет взглянуть на малыша, прежде чем я уложу его в кроватку?

Петер взглядом попросил у Илоны разрешения продемонстрировать их первенца родным и знакомым. Кивнув головой, она бессильно закрыла глаза…

Посетители, желающие взглянуть на Адлера-младшего, уже собрались в приемной клиники. Любопытствующих оказалось так много, что они заняли целый ряд кресел у стены.

Здесь была мать Илоны со своим последним любовником, который явно собирался стать ее первым мужем. Рядом с ней сидели мать Петера, специально приехавшая из Гамбурга, Франц и Амелия, ожидающая второго ребенка. Артур и Изольда, как всегда, мило ворковали в уголке.

Когда Петер вышел, глаза всех присутствующих обратились к нему. Счастливый отец, однако, помалкивал, явно испытывая их терпение.

Но вот его непроницаемое лицо расплылось в широкой улыбке.

— Мальчик! Слышите, мальчик!

Все вскочили. Амелия чмокнула его в щеку, а эмоциональная мама Илоны даже захлопала в ладоши. Мужчины стиснули обе руки Петера. Последней, утирая слезы, подошла его мать.

— Желающие поглядеть на Адлера-младшего, — объявил Петер, — могут пройти в детскую. Акушерка покажет вам маленького Иоганна.

Все стремительно бросились в коридор, чтобы через стекло полюбоваться новорожденным. Петер остался наедине с матерью.

— Мы с Илоной решили назвать его Иоганном, мама, — сообщил он.

— Хорошее имя, — тихо сказала пожилая дама. — Красивое и звучное. Тебе повезло с ребенком, Петер.

— Знаешь, у него ямочка на подбородке, как у дяди Иоганна, — Петер посмотрел ей прямо в лицо.

Ее серые глаза округлились.

Он взял мать за обе руки и обнял.

— Не волнуйся, мама. Все хорошо. Знаешь, в детстве, когда дядя Иоганн приходил в наш дом, я всегда был ему рад. Скажи, он был добрым и честным человеком?

Она кивнула, судорожно комкая в дрожащих пальцах носовой платок.

— Мы познакомились на вечеринке. Твой отец в тот вечер отправился к своей любовнице, и я вынуждена была пойти одна. Какой-то молодой мужчина подошел ко мне и заговорил. Он был такой красивый, милый и очень… одинокий. Я тоже чувствовала себя никому не нужной, брошенной собственным мужем. Мы выпили, а потом пошли прогуляться. Так начался наш роман… Конечно, потом меня замучило раскаяние. А страх перед твоим отцом отравил мне всю жизнь.

— Но это не мой отец, — напомнил Петер.

— Я не сразу это поняла, — вздохнула мать. — Только когда увидела ямочку на твоем подбородке, все стало ясно.

— Бабушка ведь тоже знала. Это она придумала историю о дядюшке Курте.

— Да. На самом деле у Курта не было никакой ямочки. Понимаешь, она терпеть не могла Адлеров, и всегда видела их насквозь. И поэтому завещала все деньги тебе. Она тебя очень любила. — На этот раз вздохнул Петер. — Ты не сердишься на меня?

— Что ты, мама. — Он поцеловал ей руку. — Как я могу сердиться? У тебя была такая тяжелая жизнь.

— Мне следовало бы уйти от мужа к Иоганну. Он так умолял меня об этом.

— А что стало с ним потом?

— Он уехал куда-то очень далеко. Кажется, в Австралию. Знакомые говорили мне, что он погиб в Сиднее в автокатастрофе.

На минуту Петеру стало грустно, оттого что он никогда не увидит своего родного отца, и тот не разделит с ним сегодняшнюю радость.

— Прости меня, сынок, — тихо повторила мать.

Он наклонился и поцеловал ее.

— Не расстраивайся. Ведь ты хотела, чтобы нам с Гуго было хорошо.

— А знаешь, твой брат сделал предложение Ирене!

Петер улыбнулся.

— Так ему и надо!

— Конечно, — мать улыбнулась сквозь слезы. — Тебе будет намного лучше с Илоной. Она славная девушка. Знаешь, она предложила мне поселиться в ее доме, если я захочу переехать в Австрию. Обещала обновить интерьер. Хотя мне кажется, этого совсем не надо делать. Мы проезжали мимо на днях, очень милый домик. И внутри, наверное, очень уютный.

Петер внезапно расхохотался.

— Что с тобой? — удивленно спросила фрау Адлер. — Я сказала что-то не то?

— Что ты, мама. Просто ты совсем не знаешь Илону. Кстати, давай пройдем к ней. Наверное, она уже немного отдохнула.

— Я вижу, ты и нескольких минут не можешь пробыть без нее…

— Да, я люблю ее больше жизни. Ты ревнуешь, мама?

Петер поразился тому, как крепко она обняла его.

— Дурачок! Что может быть приятнее для матери, чем видеть, как счастлив ее сын?

— Ну, наконец-то вы пришли ко мне! А то я уже умираю от скуки!

Илона, улыбаясь, сидела на кровати с чашкой в руке.

— Это слабенький чай. Я умоляла их принести хотя бы рюмочку «рислинга», но они сказали, что это вредно для младенца. Ничего, все равно я завтра буду дома. Врач говорит, что я еще не окрепла. Вздор! Я прекрасно себя чувствую. К тому же вы будете рядом и поможете мне, правда, мама?

— Мама? — неуверенно переспросила фрау Адлер.

— Думаю, вам бы не понравилось, если бы вас называли бабушкой, дорогая? Тем более что вы так чудесно выглядите. Петер, тебе не кажется, что твоей маме нужен подходящий мужчина? Да-да, ей непременно нужно отдохнуть и развлечься. Когда вы переедете сюда, мы подыщем вам достойного кавалера. А выходить за него замуж вовсе не обязательно, верно, Петер?

Видя, что мать готова упасть в обморок, сын поддержал ее под локоть.

Черт подери, а ведь Илона в конечном счете права. Легкий флирт — это как раз то, что нужно маме сейчас, после стольких лет одиночества! Ей, конечно, придется вернуться в Гамбург, чтобы уладить все дела и побывать на свадьбе Гуго. Но потом она сразу же приедет назад, к своему внуку, и начнет новую жизнь.

Фрау Адлер попрощалась и вышла.

Илона вздохнула, когда муж нежно поцеловал ее. Могла ли она подумать тогда… что меньше, чем через год, станет замужней женщиной и матерью? Что неприступный банкир Петер Адлер окажется единственным мужчиной на земле, который по-настоящему полюбит ее?

— Все считают, что Иоганн просто очарователен, — сказал Петер.

Илона улыбнулась.

— Весь в отца.

Для него это был как бальзам на душу.

— Мне нравится, как ты это говоришь…

— Я люблю тебя, дорогой. Поцелуй меня еще, — прошептала она страстно. — Но не так… по-настоящему.

И Петер выполнил ее просьбу. Он был весь в ее власти. Наваждение? Страсть? Любовь? Неважно… Ведь так будет всегда… до последнего дня, последнего часа его жизни.